Женщина-прапорщик

К числу исключительных, выдвинутых героев войны принадлежит Александра Ефимовна Лагерева, под псевдонимом Александр Ефимович Лагерь, произведенная в первый офицерский чин кавалерии.

С самого начала войны на русско-прусском фронте в первой армии в N-ской казачьей сотне, несшей почти исключительную службу разведки, числилось семнадцать молодых девушек, за редким исключением донских казачек. До настоящего времени из числа этих семнадцати восемь убито, а остальные девять - многие из них были ранены – состоят в строю.

Вот последнее дело, за которое урядник Лагерь получил чин прапорщика (весьма сомнительное заключение журналиста, для прессы того времени преувеличения вполне возможны - П.К.).

Александра Ефимовна Лагерева небольшого роста, худенькая, стройная девушка неполных восемнадцати лет. Держится в военной форме вполне свободно, рассказывает о себе, о совершенных подвигах слегка небрежным тоном, как о чем-то не заслуживающим большого внимания.

В последнем деле ранено в руку, но уже совсем оправилась и снова возвращается в свою сотню.

Во время боев в Сувалкской губернии разведочный отряд из четырех казаков под командой урядника Лагеря столкнулся и был окружен превосходными силами германских улан.  Нападение было произведено так внезапно, что надежды на удачу обороны и прорыва не оставалось никакой. И с верой в свою дальнейшую звезду, которая никогда, даже в самые критические моменты жизни не покидает смелого, казаки положили оружие, сдавшись в план.

Под конвоем улан отряд Лагеря был отведен к германским позициям к местечко N.  Там казаков подвергли внимтельному обыску.

- По некоторым вырвавшимся восклицаниям и по тому вниманию, которому я подверглась со стороны германцев,  - рассказывала Лагерева, - я поняла, что они узнали во мне женщину. Но это сослужило нам службу.

Начальник отряда приказал отобрать у нас огнестрельное оружие, оставив нам холодное (весьма интересная деталь из обычаев Первой мировой - П.К,).

После обыска меня и остальных казаков германцы заперли в костел, приставив к дверям часового, который должен был обходить все здание кругом.

Наступил вечер. Нас снова посетило несколько германских офицеров, которые, оглядываясь в мою сторону, о чем-то весело и оживленного говорили, а затем ушли снова, заперев двери костела.

После из совещания я решилась твердо бежать из плена во что бы то ни стало, хотя бы это стоило нам жизни.

С наступлением ночи казаки стали готовиться к бегству. Костел был невелик и кроме запертых дверей в нем на изрядной высоте были сделаны окна, прикрытые решетками, которые, по всей вероятности, не представляли особой крепости.

Быстро казаки составили живую лестницу из тел, и верхний, добравшись до окна, стал бесшумно выламывать решетку. Это удалось ему без большого труда. Тогда его место на плечах товарищей по праву старшинства заняла я. Взобравшись на подоконник, я посмотрела вниз. Взошедшая луна бросала довольно яркий свет. До земли было высоко.  Но другого выбора не было. Перекрестившись и зажмурившись, я спрыгнула вниз. По счастью, прыжок был очень удачен и я не ударилась сильно о рыхлую, размягченную от снега землю.

Но оставалась впереди другая опасность – часовой, который уже приближался с обходом.

Подняв крупный булыжник, я плотнее прижалась к углу костела, скрываясь в его тени.

Показался медленно шагающий часовой. В ту минуту, когда он повернулся ко мне спиной, я, откачнувшись корпусом назад, изо всех сил ударила его камнем по затылку. Солдат упал ничком.

По знаку, поданному Лагеревой, казаки один за другим бесшумно, как кошки, стали выпрыгивать из окна костела. Затем отряд осторожно двинулся вперед.

Счастливая звезда благоприятствовала смельчакам. Беспечные германцы, в своем отдаленном расположении от наших, в тылу, не приняли особых мер безопасности. Казакам удалось незаметно подкрасться к коновязи, с краю которой были привязаны их захваченные кони. Охранявший коновязь часовой, не подозревавший надвигавшейся опасности, спокойно прислонился к стволу дерева. В одно мгновение ему на голову был накинут башлык, он был повален, связан и лишен возможности позвать на помощь.

На бивуаке седла находятся тут же подле коновязи. Бесшумно взнузданы и оседланы узнавшие хозяев лошади, и пять минут спустя отряд казаков, не вызвав тревоги, выбрался из района германского расположения.

Под утро отряд столкнулся с тремя казаками, отбившимися от своей части и потерявшими направление. Тотчас же оба отряда соединились под командой Лагеревой, почти удвоим свои силы, и вместе продолжали путь.

Удалось благополучно миновать сторожевое охранение германцев, и уже стали приближаться к своим позициям. Отряд вступил в густой перелесок. И тотчас же высланный дозор из двух казаков вернулся, донося, что впереди показались уланы.

Столкновение было неизбежно, а силы слишком неравны. Тогда Лагерева быстро набросала план нападения. По ее команде казаки по одному рассыпались по сторонам дороги и, едва впереди показался передовой дозор улан, выскочив из-за деревьев, с обнаженным шашками и гиком, они понеслись на улан. Нападение было так неожиданно, что начальник улан, думая, что на его отряд наскочил передовой дозор казаков, а главные силы подходят, совершенно растерялся, и 18 человек германских улан без единого выстрела сдались семи смельчакам.

Узнав о числе пленивших его, немецкий обер-лейтенант швырнул о землю с головы каски и, вцепившись себе в волосы, с отчаянной злобой стал восклицать:

- Кому я сдался, кому я сдался!

При обыске при нем были найдены весьма важные заметки и планы. В целости доведя свой отряд и захваченных пленных к нашим позициям, урядник Лагерь донес своему командиру о своем бегстве из плена и о захваченных документах. За совершенное дело по представлении на Высочайшее усмотрение урядник N-ской Донской казачьей сотни Александр Ефимов Лагерь был произведен в прапорщики казачьих войск.

отсюда