05.07.2013

Неделю назад закончился Московский кинофестиваль. И, как водится, разговоры о нем стихли ровно в день закрытия. Но некоторые отголоски остались: в СМИ и в соцсетях продолжают обсуждать документальный фильм журналиста «Радио “Свобода”» Мумина Шакирова «Холокост — клей для обоев».


Для тех, кто не в курсе, поясню: это не Мумин Шакиров решил эпатировать публику таким неожиданным заявлением, вынесенным в заголовок. Это две юные девушки из российской глубинки, Ксения и Евгения Каратыгины, так ответили на вопрос «Что такое Холокост?» в ток-шоу Муз-ТВ. Интернет взорвался: девочек облили грязью, по-всякому обозвали, обругали и... забыли. Девочки же ничего не поняли: они мечтали о славе, соглашались сниматься в любых телепроектах, чтобы порадовать маму. Почему же вдруг они стали предметом насмешек? Но журналист на то и журналист, чтобы увидеть в событии не только его истоки, но и потенциал. Мумин Шакиров пригласил девочек к себе в студию и увидел не безнадежно тупых и циничных провинциалок, приехавших покорять Москву, а наивных девчонок, которые очень любят маму. На этом Мумин Шакиров не остановился — он повез сестер Каратыгиных в Освенцим. Так получился уже не интернет-мем, а документальный фильм. Который, пожалуй, можно назвать самым важным из всего, что показали на ММКФ.

Дело не в сестренках Каратыгиных, которые теперь уже знают, что такое Холокост. Дело в том, что еще миллионы не знают. И не знают не только про Холокост — не знают про Великую Отечественную, про репрессии, про Голодомор, про концлагеря.
Девочки и съемочная группа долго едут на поезде из Москвы в Варшаву. Девочки рассказывают о себе и о своих мечтах, говорят наивно и не очень складно, но не боятся камеры, а явно радуются ее присутствию. Время от времени автор фильма берет лица девочек крупным планом. А потом так же, крупным планом, показывает фотографии детей других, исхудавших, измученных, в полосатых робах и с огромными взрослыми глазами, полными ужаса. «Я не говорил девочкам, куда мы едем, не хотел готовить их заранее», — говорит за кадром автор. И тут я поймала себя на мысли, что мне страшно. Страшно за этих вот наивных юных девочек, которые мечтают о славе и деньгах, восторгаются, когда видят несколько евро, собираются одну купюру сохранить: «Вернемся домой, повесим у мамы в рамочку». Режиссер и журналист Мумин Шакиров из Москвы, которую они надеются покорить маленькими ролями в третьесортных ток-шоу, вез их в Освенцим.

В середине фильма визуальный ряд резко меняется. Вот девочки радуются, видя красивые высотные здания польской столицы. Глазки блестят — они находятся в предвкушении невероятных событий, яркой поездки, новых впечатлений. И вот крупный план их наполненных ужасом глаз — они в Освенциме. Они уже ничего не говорят, молча ходят за экскурсоводом, смотрят повзрослевшими, какими-то почти остекленевшими от страха глазами вокруг, внимательно слушают. А потом отчаянно плачут, уткнувшись в стену. И снова идут вдоль страшных коридоров, как-то выравниваясь, взрослея, собирая волю в кулак.

Опыт — приобретенный не только девочками, но и зрителями — бесценен. Режиссеру удалось показать то, во что так сложно поверить, не увидев: такое вот душевное взросление через знание, через проживание чужой трагедии возможно. А это значит, что все эти «Иваны непомнящие», которые 9-го мая жарят шашлыки и пьют пиво, бросая бутылки на улицах, небезнадежны. Им просто недодали, не объяснили, не показали. И сразу режиссер дает ответ — показывает учительницу сестер Каратыгиных, которая признается, что действительно мало рассказывает ученикам про Холокост. «Если бы у меня был материал или если бы меня эта тема как-то зацепила, я бы, конечно, рассказала, — говорит она. — Может быть, я даже когда-нибудь посвящу теперь урок Холокосту». И вот здесь карстовый провал, фатальная ошибка системы, которую одной этой репликой высветил режиссер. Дело не в сестренках Каратыгиных, которые теперь уже знают, что такое Холокост. Дело в том, что еще миллионы не знают. И не знают не только про Холокост — не знают про Великую Отечественную, про репрессии, про Голодомор, про концлагеря. Они не безразличны, как нам часто кажется, не тупы и не ограниченны. Они не знают — им не написали в учебниках, не рассказали в школе, не показали в фильмах.

Холокост для сестер Каратыгиных действительно стал клеем — клеем для души, которая собралась, оформилась и подтянулась через опыт страдания. И, возможно, станет клеем для тех немногих, кто увидит этот фильм.
«Мы теперь все фильмы про Холокост пересмотрели, — признались мне сестры Каратыгины после премьеры картины, — и “Список Шиндлера”, и “Пианиста”, и “Жизнь прекрасна”. Мы теперь все об этом знаем. Но знаете, что грустно? Нам экскурсовод в Освенциме сказала, что у них почти не бывает русских групп. Только израильские и американские. А люди должны знать. Должны, чтобы не повторилось». И чуть не заплакали. Эти девочки, конечно, пронесут свой опыт через всю жизнь. И благодарность Мумину Шакирову за этот опыт тоже. Но прочтут ли они «Жизнь и судьбу» Гроссмана, узнают ли, как погибал в советском лагере Мандельштам, заплачут ли над «Реквиемом» Ахматовой? Вряд ли им захочется самим и дальше проходить этот тяжелый путь взросления через историю катастроф своего и других народов. А учительница их детей еще лет через двадцать снова скажет, что «у нее не было материала». И ее сложно в этом упрекнуть — так мало и редко в России говорят об исторической памяти, так не любят проживать былые трагедии, так боятся собственной истории. Только ли в России? Конечно, нет. Большая часть американцев (а вслед за ними и юных израильтян, которых, как мне рассказали недавно, учат по американской системе и учебникам) уверена, что во Второй мировой войне победили Соединенные Штаты. Большая часть россиян вряд ли точно знает, когда вообще началась и закончилась эта Вторая мировая. Их ли это вина? Нисколько. Но вот беда — определенно.

Ведь душа растет и развивается через осмысление и проживание истории — не столько личных обид и разочарований, сколько истории мира, народа, собственной семьи. О чем расскажут своим будущим детям сестры Каратыгины? Наверное, когда-нибудь они расскажут им и про Холокост. О чем рассказал своим зрителям Мумин Шакиров? Наверное, о том, как в каждом, самом маленьком и непонятном нам человеке, надо суметь увидеть не его малость и незнание, а душу. И обязательно помочь этой душе собраться из осколков в единое целое — через знание, через страдание, через веру. Так Холокост для сестер Каратыгиных действительно стал клеем — клеем для души, которая собралась, оформилась и подтянулась через опыт страдания. И, возможно, станет клеем для тех немногих, кто увидит этот фильм. Так нужно ли рассказывать людям про Холокост? — этим вопросом мы задаемся снова и снова, чувствуя усталость мира от этой темы, злость и раздражение. Об этом я часто спрашиваю известных писателей, музыкантов, художников. Но по-настоящему мне на него ответили девочки Каратыгины практически хором: «Конечно! Об этом должны знать все...»

Автор о себе:

Мои бабушка и дедушка дома говорили на идиш, а я обижалась: «Говорите по-русски, я не понимаю!» До сих пор жалею, что идиш так и не выучила. Зато много лет спустя написала книгу «Евреи в России. Самые богатые и влиятельные», выпущенную издательством «Эксмо». В журналистике много лет — сначала было радио, затем — печатные и онлайн-издания всех видов и форматов. Но все началось именно с еврейской темы: в университетские годы изучала образ «чужого» — еврея — в английской литературе. Поэтому о том, как мы воспринимаем себя и как они воспринимают нас, знаю почти все. И не только на собственной шкуре.



Мнение редакции и автора могут не совпадать

Алина Ребель