Двадцать лет назад, почти по Дюма...

По рабочей лестнице клиники текли нескончаемые потоки пациентов, медсестер, врачей. Одни спускались на диагностику, лфк или к родственникам, другие поднимались на консультации или процедуры.  

Обгоняя поднимающихся,  в полузастегнутом халате я взлетал в отделение.

В клинике я уже давно не работаю, теперь в науке, но наш институт переплетен с клиникой общим развитием и больных для науки мне дают здесь. На площадке сталкиваюсь с задумчивым взглядом начмеда. 

Начмед - это, да будет Вам известно, премьер-министр в белом халате. 

Главный врач - обычно политик, президент, его дело высокие сферы и представительство.

Вся внутренняя политика или кухня - это начмед. Или заместитель главного врача по медицинской части, говоря языком официоза. 

Яркие начмеды - частенько уникальные личности, которые, как Наполеон, помнят имя отчества тысяч сотрудников и пациентов, а частенько не только особенности характера, дни рождения, родственные связи,  но и прегрешения громадной массы людей.  Этакие Макиавелли в белом халате.

Кстати, Николло Макиавелли, будучи у его мраморных чертогов,  я кланялся с чистым сердцем. Он представляется мне не только открытым человеком, но и синтетическою личностью, Созидателем. Но это из другой жизни.

Её брови взлетели и я остановился. Будет разговор. 

Здравствуйте - назвала она меня по имени отчеству.  

Так, значит разговор будет значимым.

- А не хотели бы Вы поработать у нас в клинике?

- Да, было бы интересно.

- Наш главный врач хотел бы с Вами встретиться. Сегодня сможете? - Да - Тогда  ждите звонка.

 

Спешить уже не было смысла. Жизнь кардинально менялась, впереди ожидал крутой вираж

И я неторопливо пошел обратно, обдумывая ситуацию.

Клиника была одной из крупнейших не только в городе, но и в регионе.

Года полтора назад в неё пришел новый главный врач, и жизнь пошла галопом.

Он доставал деньги и ставил задачи. Создать, запустить, взять новую высоту.

Пока как в Москве. 

На деньги пошел ремонт и закупалось оборудование. С большим разбором, самое необходимое, но мы от этого так отвыкли.

Я уже привык летать на одном крыле и садиться иногда просто по воле Божией.

Впрочем, теперь я научный сотрудник. Горячий период работы  дежурантом и в реанимации прошел в других клиниках, до науки. 

Об этой моей стороне здесь не знают.

Клиника ожила, серые будни остались в прошлом, они начали внедрять методики и технологии. Другие больницы и мы смотрели на них с завистью. Нет, зарплата у них в первый год не прибавилась. Изменилась походка. Они перестали отрабатывать часы.

Они стали служить Медицине. Делать что-то новое.

Давать больным новые шансы...

 

Да, черт возьми, второй и последний раз в жизни я завидовал, мы завидовали им всем институтом и соседними больницами. 

Даже официозная областная больница, где я немного успел поработать, с нездоровым интересом спрашивала: - Ну как у них там дела?

Наука моя сейчас встала. Не потому, что денег нет. Их не было никогда. Мне просто запретили копать дальше после докладов на региональных конференциях. Кто это разрешил ему что-то открывать? Мало ли, что у больных... В литературе этого нет, значить этого нет в природе. И приказом - запретить продолжение работ. 

 

Через час раздался звонок - главный врач  ждет вас.

В громадном зале сидело двое - главный и начмед.

Когда главный  перестраивал корпус, делая себе кабинет,  способный принять вертолет на посадку, я удивлялся его чудачеству.

Теперь оценил. Пока шел к основанию длиннющего стола, где они меня ждали,  почувствовал - здесь можно говорить о любом масштабе.

В кабинетике академика можно запрещать. Что-либо большое там выглядело неуместным. Здесь мерещилась взлетная полоса...

Через много лет я увижу подобное в бесконечной дали коридоров Ватикана.

- У нас сложная ситуация, начал он сразу, - тысячекоечную клинику лихорадит. Два дня одна из служб простаивает, в результате хромают все. задерживаются плановые операции, выписка пациентов, впрочем, что мне объяснять. У нас все службы взаимозависимы и если одна выпадает, вся больница в аварийном режиме. Сможете возглавить отделение и службу?

- Да, смогу. А что Ваши специалисты?

- У нас сейчас совместители, не справляются, а нам необходим высокий темп, надежность, точность. Вместо этого живем в лихорадке.

Он недоверчиво посмотрел на меня, ожидая реакции. Я прикидывал молча: Они, вероятно, горят. Надо прыгать выше головы в незнакомой области. Впрочем, чем это сложней Памира или ночной реанимации? Если специалисты не справляются, значит реально нужны люди из науки, способные решать то, что не решается.

-  А опыт у Вас есть? - недоверчиво спросил у меня, - у Вас в прямом подчинении будет сто сорок специалистов. И  косвенно будут подчиняться еще человек триста - четыреста. Сможете?

Он не знал моей биографии, а мне было некогда его убеждать. Ответственный дежурант, принимая больницу, отвечает за все, даже больше, чем главный врач. Переложить ответственность не на кого. И сдавая дежурство иногда, чувствуешь себя вернувшимся с той стороны фронта.

- Когда приступать?

- Если сможете, завтра,  - ошеломленно ответил он. - А если не справитесь?

- Если не справлюсь, Вы меня снимите.

- Точно, - с облегчением сказал он, - так и оформим приказ, с испытательным сроком два месяца.

Я взглянул на часы, до конца рабочего дня было еще тридцать минут. 

- С Вашего позволения начну сейчас, - поднялся  и пошел в отделение. 

Потом, со временем, узнал, что главный обращался с просьбой представить лучшего специалиста  областным медицинским властям и в медуниверситет. Специалисты приехали, и объяснили, сколько всего надо будет оплатить и приобрести. И платить, платить валютой и рублями...  И  гарантировали, что иначе ничего не сдвинется.

 

В залитом лучами заходящего солнца зале сидела прямо на полу полукругом группа врачей в белых халатах. Посредине, у разобранного японского чуда в изнеможенье оперся спиной инженер в синем халате.  

- Привет, - сказал я без прелюдий и представления, - совсем безнадежно? 

- Ну почему, - с вызовом ответил инженер, - я вообще-то до этой зарубежной фирмы, где теперь вот эту технику оберегаю,  космосом в НИИ занимался. 

- А, знаю. Мы там у вас в сто седьмом анализаторы собирали для медицины. Не хуже европейских.

- Это как вы туда попадали? У нас же все по пропускам! - А через гараж сзади, помнишь...

Он ошеломленно взглянул - работать в закрытом нии без пропуска... Но взаимное понимание было установлено. 

- Эта штука стала гореть раз в два месяца, потом - раз в месяц, теперь - еще чаще. Ваши нагружают её так, как японцам и не снилась, она работает с бешеными перегрузками. Люди так могут, а техника нет. Отремонтировать проблем нет, заказываем, и блок самолетом из Америки перебрасывают за три дня. Установить - десять минут. Но блок стоит две с половиной тысячи долларов.

- А внутри? - А внутри стоят откалиброванные лампы и аналитика на полупроводниках. По какому спектру и каким характеристикам они отбирают лампы, не известно. 

- Это, возможно, не проблема. Завтра в обед сможете попробовать поставить? - А как вы их найдете? - По сути , это типовые американские комплектующие. Завтра на промышленных складах я куплю серию. Мы имеем калибраторы для всего устройства, завтра запустим его последовательно с одной лампой за другой, и найдем те, что дадут нам точный нужный результат. Те, что не подойдут, просто уберем. Ну а с тиристором по принципу моста. А со временем будем просить отдельный кабель и отдельный трансформатор, а сейчас будем закупаться фильтрами.... - Инженер с воодушевлением пожал мне руку. Завтра прямо с утра заказал больничную машину, чтобы не считали меня прогульщиком, и исчез на заводских складах. 

 

В понедельник главная планерка недели. Один за другим заведующие встают и отчитываются перед заполненным залом и президиумом.

Настала моя очередь. Главный коротко представил  - Новый исполняющий обязанности заведующего... Работает с пятницы. Докладывайте!

- Отделение работает в штатном режиме. Проблем нет. Долги по больным ликвидированы.  

- Как? Как вам это удалось?  Я пожал плечами: - работаем в плановом режиме.

Глаза у главного сузились, он внимательно  посмотрел на меня.

На этой кухне появился свой шеф-повар. И лезть в кулинарию уверенный в себе шеф не даст. Секрет кухни, а за результат, плохой или хороший, будет отвечать сам, не подставляя сотрудников. На практике чаще поднимают за плохие результаты, требуют виновных. И шеф конкретно берет все на себя, разгребая и защищая. Хорошие новости принимают как должное.

Следующий, докладывайте, - сказал он.

Через полчаса позвонили из отдела кадров: - Зайдите, пожалуйста, распишитесь в приказе. Второй день работаете, а расписаться не успели. В отделе кадров протянули приказ с удивлением: - Вы давно знакомы с главным? -Нет, а что? - Всех принимают  с испытательным сроком, а вас сказано оформить сразу на постоянную ставку. Теперь удивился я. 

 

Жизнь закрутилась. Мы зализывали недочеты и строили современную медицину. Косяков хватало. На внутренних планерках в отделении персональная ответственность как то стала не главной.  Основной вопрос - как мы будем решать эту проблему и сделаем так, чтобы недочеты не повторялись. Большинству нравилось, что теперь мы вместе, голос каждого слышен. Не афишируя, ввели коллективную ответственность и стали друг друга и чуть прикрывать и чуть перепроверять. Усилили и системный контроль. Распределение премий стали проводить совещанием специалистов, а не волей заведующего. Стал каждый день обходить всех, десятки людей, и спрашивать, как дела. В результате проблемы и нарекания к нам стали таять.

 

Главный возил и возил руководство. И постепенно клинике начали не просто верить, но и давать еще и еще денег на оборудование. Приходили новые люди с реальной профессиональной репутацией. 

Стали открывать новые специализированные центры. Заведующей будущей нейрохирургии обозначил нам задачи, как вписаться в работу с его будущим центром и обеспечить бесперебойный поток. Мы записывали в блокнотах. Он слегка отчужденно, по британски,  взглянул на нас свысока, и начал конкретизировать: - Мне надо точно, как это было в Шеффилде и Манчестере. Прибор, метод, протокол, и никаких изменений. - Мы можем сделать лучше... - Мне не надо лучше, мне надо как было там! - Пожал плечами, ему выделяют миллионы, нам и копейки не дадут, но подстроимся. Вечером загрузился в британские источники.

Когда новые кардиохирурги предъявили, что им надо, как в Хьюстоне, уже прищурился.  Нет, ребята, вы не члены королевской академии наук. - Как в Хьюстоне не будет.  Будет как в Кливленде. Так пойдет стабильней. Когда они на планерке пожаловались главному, он отрезал - зав отделением за свою работу отвечает. Сказал, - будет, значит будет. Жаловаться будете, если он не справится. 

Пролетел год. Главный собирал десятки заведующих на праздники, гонял за подарками для многотысячного коллектива. Улыбка стала  у нас привычной, мы улыбались друг другу на лестницах и в переходах, мы стали смеяться на планерках. Мы снова шли в космос... 

Да, бывали неудачи. И каждый день кого-то распекали, когда в коллективе тысячи людей...

Мы проводили конференции и мотались по командировкам. Каждый заведующий волок в родную больницу что-то стоящее. Она перестала быть больницей, она стала нашей общей ценностью.  Мы ставили новые диагнозы, пробовали новое лечение, это стало нормальным. И постепенно зажглось большинство. Заведующие менялись. Кто-то зажигался. Кто не мог... ну да, либо меняли, либо уходил сам. Не сразу, давли время набрать темп. Когда собиралась сотня заведующих, стали выделяться не те, кто что-то предлагает и что-то делает, а те, у кого застыл прошлый век.

Когда я первый раз подписывал счет на оплату на пятьдесят тысяч долларов, у меня вспотели ладони. Я перепроверял его досконально четыре раза.

Через полтора года уже просто позвонил и попросил завезти зарубежное чудо за двадцать тысяч долларов под честное слово. И мне привезли его.

Месяца через полтора ошеломленно спросили: слушай, а документы на него ведь не подписывали? - я помню, везите документы. Он оправдывает себя, мы его оплатим.

Удивлял не появившийся мрамор. Удивлял наш многотысячный коллектив. 

 

Не очень активно, но внедрял методики, которыми занимался раньше. Понимал, что незримый надзор начмеда всегда контролирует всех и вся. И не хотел, чтобы отделение притормозили, заподозрив меня в личной заинтересованности. За битого, знаете ли ... Но сотрудники иногда удивляли. - А давайте попробуем сами, как лучшие в мире клиники, запустить новейшие технологии.  - Давайте. но ни денег, ни опыта пока нет. Выделим пару дней в неделю, будете ездить в разные нии, осваивать технологии, пробовать их импортное оборудование. А потом буду предлагать главному купить оборудование и построить вам блоки под это, когда у нас в отделении уже будет опыт работы.

 

В больницу с визитами стали заезжать депутаты, министры. 

Однажды главный собрал в кабинете человек двадцать.

- Едет вице-премьер. Чем удивлять будем, что показывать?

- Ну как обычно, - сказала начмед, - у нас уже опыт сформирован. По центрам, в первую очередь.

- Ко мне можно, - сказал я спокойно. Главный удивленно развернулся: У нейрохирургов операционные, у диагностов томографы, а у тебя что?

- А у меня чудо. Предотвращение проблем. Прооперировать инсульт и инфаркт он и в Москве сможет. А предотвратить...

Главный недоверчиво показал головой, задумался. Через неделю он представлял отделение и меня вице-премьеру...

 

***

Уже ночь. Допишу, с Вашего разрешения, завтра

  

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Мне второй месяц снится стремительный бег TGV, вокзал в Лионе, такой шумный и функциональный, чудный Лионский вокзал в Париже, полный романтики, золотые брызги солнца  и розовый сад.

Наверное, зима в этом году решила выморозить что-то в сердце.

Предложили немного поработать в Париже, в высокой науке, но на подхвате, без сольного выступления. 

Отказались. Что хорошо для чиновника от науки,  художнику не подойдет.

 

У коллег совместный симпозиум. Париж. 

Невесело рассказали по телефону о витринах, закрытых местами картоном, местами - жалюзи. 

Им не гарантировали безопасности по вечерам в городе и перенесли встречу в городок неподалеку. 

Мощеные улицы, черепица, покой, отсутствие английского языка, много сыра и вина...

Они открыли для себя новую Францию.

Вот только в городе 10 -12 градусов, не топят, французы ходят в пуховиках. И ложиться спать приходится одевшись во все вещи, что есть. 

Это реалии. Почему-то я не стал слушать рассказов. Мои сны географически там, но реально - на другой планете.

Планете моей памяти. И в городе человека, написавшего книгу "Планета людей".

 

Утро залило весь город золотым солнечным светом. Солнце здесь особенно яркое... Но не жаркое. Сказывается близость гор. 

1.


2.


3.

Смерть Сергея Доренко всколыхнула страну.

Потому что была такой же яркой и кинематографичной, как и его  жизнь.

 

Смерть - это  катастрофа, если ты ещё не все успел, и ещё нужен. 

Разрыв аневризмы аорты - штука страшная, при полном разрыве остановить уже невозможно.

В интернете сразу появились  мнения, кто стоял за его смертью.

Не там ищете, за смертью Сергея Доренко стоял он сам.

И агрессия нашего мира, создавшая колоссальный стресс, который сжигает билогические тела.

 

Несколько лет назад на Европейском  конгрессе сосудистых хирургов кто-то из организаторов конгресса подвел к нам президента этого медицинского сообщества и конгресса.

- Посмотрите, эти русские, кажется, могут влиять на аневризму аорты.

- Ерунда, - ответил президент, - на аневризму сейчас не может влиять никто. Пойдем лучше выпьем по бокалу на симпозиуме во втором зале.

Коллеги ошеломленно замерли, я пожал плечами: А нам надо убеждать, если он не хочет??  Пойдемте лучше выпьем кофе, да послушаем  их доклады.

Мы занимались внутриклеточными механизмами и в нашем докладе аневризма не звучала. Но профессионалы уловили суть и поняли, что мы уже можем видеть часть процессов развития аневризм и влиять на них.  Но...

Но! Большая наука, как и политика - это вопрос дележа власти и денег. Фармфирмы и бюджеты выделяют часть средств на финансирование науки. Устойчивый интерес на крупных конгрессах на западе способно направить часть часть денег на новую разработку.  Тот, кто стоял во главе конгресса, решил вопрос влияния сразу. 

Мы не расстроились.  В России мнения конгрессов никого не волнуют, финансирование распределятся в паре-тройке высоких кабинетов.

Денег на эту разработку нет, но работать все равно понемногу будем. И спасать.

Вот только  главный вопрос - а кому это надо?

За несколько часов до праздника переслали копию пафосной жалобы в интернете. Пациентку отправил к нам врач-специалист, заподозрил неладное по  мелким симптомам. И мы нашли, как раз те изменения, которые могут привести к развитию аневризмы. И предложили  схему, по которой она могла пролечиться.

Пациентка - парикмахер, она твердо знает, что мы не правы. Она здорова. Сбегала к другому врачу, сдала пару анализов, и заклеймила  - все неправда. 

Да вот только перепроверить анализами другой врач не мог. Город отказался от исследований показателей  этой системы - сложны, трудоемки и денег на них не заработаешь. Тратишь больше, чем получаешь...  А сказать пациенту (то бишь клиенту) то, что его устраивает... И получить за это деньги - таких сейчас много. Вот только её организм от этого здоровым не станет.

Спасти пациента с аневризмой можно, пока идет расслоение, кровотечение под громадным давлением в стенку сосуда.

Когда он полностью разорвался - это секунды или минуты.  Не помочь.

И если не разорвался, но расслоился на очень большом протяжении - тоже оперировать не получится.

 

Но если не искать ответственных  на стороне... 

Наш организм всегда много подсказывает.  Его организм тоже. Он резко постарел лет на двадцать, стал намного старше...

 

Можно ограничить употребления натрия, обычной соли и соленых продуктов.

Меньше солить. И можно больше перчить чилийским перцем или употреблять куркуму.

И не забивать головную боль крепким кофе, а измерить давление -снизив давление, Вы избежите многих проблем.

И отказаться на ужин от мяса, заменив его чечевицей с приправами. Или кабачками..

И сыр, и виноград, и орехи не просто вкусно - они решают часть этих проблем.

И прогулка на ночь, можно даже без стихов. И улыбка. Улыбка, которой нам так не хватает.

Мы создали мир, наполненный агрессией, а спасет мир, наполненный  улыбкой.    

 

 

Американка Карен Пирс опубликовала статью в JAMA Pediatrics 29 апреля о том, что диагноз аутизма можно ставить ребенку не в 2 - 4 года, когда несколько поздно для успешного лечения, а в 14 месяцев. 

Научный мир ей аплодирует, три фонда открыли финансирование. Статьи о Карен появились по всему миру.

Сегодня поставил диагноз аутизма в восемь месяцев. И не просто поставил. Мы нашли значимые для заболевания нарушения в его клетках и подобрали направленное лечение.

Вот только я не Карен.  Нашим детским неврологам исследования крови просто мешают.  Деньги заплатят за стандартный подход и проблем не возникнет.

А найти двести тысяч, чтобы оформить результаты для JAMA, сложно. К тому же, по нашим новым приказам, если моя основная специальность не совпадает, нечего мне заниматься этими исследованиями...   А  господа юристы просто  должны посадить, в мире ещё нет рекомендаций . Если успеют посадить, то и не будет. Правда,  детей юристов тоже кому-то надо лечить. 

Кому аплодисменты, а тут суд светит.  Да, ощущения как в сорок втором...  И верить никому нельзя

Сегодня я колдую.

Варю эликсир Жизни.

И вовсе это не скучный корень или заумный антиоксидант.

А живой поток энергии  в теле, которой мы постепенно обрамляем формулой и коэффициентами, словно стразами.

Такие застывшие капли водопада Жизни.

Скажете, такого не бывает? 

А вот и нет. Не бывает, для тех кто не умеет верить. 

 

Я бывал на Поле чудес...

В той стране, где родился  Пиноккио... 

И даже сидел у его ног и смотрел на закат.

 

Закат, это такие ворота в Небо... 

Надо просто верить...

А сейчас мне некогда. Надо варить!

Одним глазком взгляните - Поле Чудес. Пьяцца деи Мираколе по местному.

Звучит как вино. И тонкое сухое белое вино здесь изумительно, в чуть запотевших высоких бокалах...

От сказок мы, знаете ли, отгораживаемся сами.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

из Парижа Елена Филиппова:

«Попробую рассказать, что и как с Нотр Дам сегодня. Вопросов много и неправды много. Алтарь сохранен, орган сохранен, витражи сохранены, святыни сохранены, большая часть статуй сохранена. Что-то спасено из-за того, что было снято со стен и вывезено, так как в здании была начата плановая реставрация, что-то успели вынести.

Что утрачено - часы, пик, часть мощей, хранившихся под сводами пика, часть боковых стен и крыша поперечного свода. Тем, кто недоумевает, почему не заливали водой с вертолетов - НЕЛЬЗЯ  было - масса воды рухнула бы на нагретые стены, поддерживаемые довольно тонкими боковыми "ребрами", и под тяжестью пласта воды стены бы рухнули.

Теперь о пожарных.

БРАВО!

Было принято самое умное решение - одновременно воду лили на стены с витражами, чтобы не грелись стекла и не корежило ячейки витражей, и на собственно очаги пожара. Пожарные с баллонами кислорода и в масках лезли, как альпинисты, по дергающимся на огромной высоте лесенкам, лезли в самое пекло. Они тушили огонь в условиях сильно ветреной погоды на огромной высоте, когда нельзя было порушить ни одного лишнего кирпичика. В Соборе дырка в куполе на месте Пики, вниз падали обломки крыши и уголья, поэтому внутри храма, прямо возле Алтаря, черная груда.

Еще вчера я писала, что увидев даже не оплавленые свечи возле Алтарного стола, я поняла, что молятся французы не зря. А они молились до утра стоя на коленях, очень много молодых.

То, что могло бы быть и то, что мы видим сегодня, это реальное ЧУДО.

Немного оправившись от шока, сегодня уже можно говорить, что Собор сохранен! Низкий поклон мальчишкам-пожарным, а там были именно мальчишки, было видно, когда снимали шлемы, уже под утро выползая из Храма под аплодисменты, стоявших всю ночь в молитве, людей.

Можете говорить, что хотите, но то, что в пожаре такого уровня сложности, пострадал только один человек (один из пожарных первого расчета, он жив и в госпитале), это тоже ЧУДО.

За ночь простые люди со всех стран мира и Французские нувориши собрали около 5 миллионов евро на реставрацию и это тоже ЧУДО. Так что дайте нам пять лет... мы восстановим всё! СПАСИБО всем, кто не спал вместе с парижанами, кто молился и переживал, кто отдал частицу своей души в сострадании. и это тоже ЧУДО.

Кто-то говорит, что мол это "кара Божья", а я думаю, что это "урок проверки человечности" для всех.

Урок, который еще раз показал всем нам, что прежде всего мы ЛЮДИ, в любом уголке мира одинаково чувствующие... и что мы ТАК ПОХОЖИ.»

 

2.


3.


4.


5.

Пульс времени бьется все чаще, назревает конфликт.

Болезни человечества, как и болезни человека, рождаются и созревают внутри.

И город влюбленных пахнет пожаром и слезоточивым газом.

 

Все меньше верится в человечество, все больше понимаешь суть человека.

И ищешь его.

Хотя часто лучшее, что в нас есть, так легко находишь у братьев наших - птиц,  собак и котов.

Ищу человека, способного летать...

Чтобы найти дорогу к небесам

 

И, как не странно, снова верю в этот город.

В нем иногда собираются те, кто может смотреть поверх голов,

и слышать голос природы, которая суть самой Земли

1. У стен Нотр-Дам птицы сами спускаются к нам с небес.

Прямо в руки. Что бы сказать - Ну подними же голову, чудак. Взгляни. Ведь небо совсем близко.

И садятся прямо на ладонь. Немного щекотно


2. И шалеешь от этого, словно кто-то отодвинул скрытые стены и раздвинул твой мир.

Вот за этим и едут в Париж!


3.


4.Это роза. Витраж и символ.


5. Витражи Нотр-Дам, пришли из глубины веков.

И показывали - мир светел.

Для тех, кто помыслами чист. 


6. И мир небесный радостен. Потому, что свободен и мир его не имеет границ и оков.

А такая свобода - это уже счастье!


7. Барельефы на боковых сводах алтаря.


8.


9. А это уже Лувр.

Ника!

Она летит!

За тех, кто свободен в этом мире!

Одному из моих коллег отчетливо везло.

К его целеустремленности, последовательности и работоспособности, что позволяло выдавать постоянный поток публикаций, судьба ещё и выбросила выигрышные билеты оказаться в нужном месте при отсутствии серьезных конкурентов.
Трудолюбие и удача, и вот в сорок с небольшим он принят в академию.
В клуб администраторов от науки в ранге небожителей.

Работали над планом конференции. За чашкой кофе он снова потянулся за очередной сигаретой.
Недоумевающе спросил его: "К чему курить, кофе сейчас достаточно!?"
Болезни легких были в сфере его профессиональных интересов, он взглянул чуть свысока: "У меня здоровый образ жизни, прохожу ежедневно не менее десяти километров и пару раз в неделю бываю в бассейне. Могу себе позволить!"

Через два года его не стало, агрессивный рак легкого... 

 

 

Человечество, заигравшись, подошло к роковой черте.

Новые технологии позволяли думать, что сейчас людям можно нарушать законы бытия.

Понимание законов природы и человечества, ответственность, вера исчезли у миллионов.

Самолюбование затопило нас.

 

Собор Парижской Богоматери

Это рукотворное чудо возникло в двенадцатом веке, его строили двести лет.

И оно взлетело в небеса как символ единства человечества с Богом, как устремление  к лучшему в нас, как движение к лучшему будущему.

Это символ объединения и прорыва человечества.

Он взлетел над Парижем и высился над всем городом, чистый, ясный, возвышенный.

И вел всю Европу, как символ веры и человечества, положивший конец средневековью.

Тысячелетию грызни за деньги, темного тысячелетия человеческой мелочности и себялюбия. 

 

Единение и движение как мощь человечества.

Как полет Гагарина.

Это не просто церковь - это университет для человеческих душ...

И знаменитая Сорбонна возникла именно под его стенами на левом берегу Сены совсем не случайно.

Одного желания лучшего мало. Надо объединяться, и создавать новую реальность...

Лучше стимула, чем взлетающий в небеса  белоснежный корабль объединения человечества, посвященный Богоматери и Богу, не могло быть.

Его великие авторы не оставили своих имен. Не суетное их вело, великое... 

Мы даже не понимаем, что мы потеряли!

 

Этот  сияющий корабль будущего вмещал в двенадцатом веке весь город.

И каждый чувствовал в себе Веру к совершениям и Веру к  чистому, совершенному, к доброте мира.

Бог - это совершенство доброты, объединяющее наши души. Верите ли Вы в него или нет.

 

Сейчас заканчивается очередной виток цивилизации и мы снова подходим к краю, к распаду.

Где могущество наших технологий? 

И стали ли мы лучше? Как оказалось, нет

Это предупреждению Человечеству. Одно из последних. Есть ли кому услышать?

1.


2.


3.


4.


5.


6.


7.


8.


9.


10.


11.

 

Мои друзья чуть загрустили... Весна.

Во Франции есть традиция -  чудное средство создания мелодии будней.

Гастрономия как живое искусство, как реальный каждодневный театр и апофеоз прошедшего дня.

Еще не поздно присоединиться и чуть порадовать себя.

1.


2.


3.


4. Чудной спелости маракуйя


5.


6. 

А в реалиях все проще.

Попал в вилку. В стране повальное увлечение крепостным правом,  

люди при должности и деньгах мнят себя боярами с правом обирать и уничтожать холопское племя.

Сразу с двух сторон ринулись разрушать, объясняя, что свободных людей у нас нет, не захотел в бояре,

окунем в грязную лужу.  Такое вот воспаление мозгов.

Разрушить не удалось, но один центр я потерял.  Круговую оборону проще держать в единственном.

 

Месяц депрессии прошел, интересно посмотреть, что дальше. Мы защищаем людей от инсультов, от проблем с беременностью,  от тех видов рака, которые можно предотвратить. Без этого центра несколько человек не проживет свой срок, погибнет раньше.

Но чужие жизни, это вроде бы и не жизни, статистика...

Любопытно, а их жизни теперь тоже статистика? 

 

Даму, развалившую первый центр, я прикрывал от двух вариантов предрасположенности к раку.

Кто бы это теперь делать будет? Швейцарские клиники? А вот и нет. Предупредить болезнь - за это не заплатят. 

Все хотят оперировать. Или капать антитела за шестьдесят тысяч американских зеленых. Или стволовые клетки вводить.

Болезнь, чем тяжелей, тем дороже стоит. И мировая медицина по всем законам экономики лечит созревшие болезни. По факту.

Лео Бокерия говорил, что молодой хирург его клиники должен начинать с порше. Это машина такая за три миллиона. 

Поэтому нам, которые предотвращают, помогать некому. Не кассово. 

Вот только работаю я давно. И бьют меня за такой подход давно.

Но половина тех, кто обещали закопать, уволить, уничтожить... их уже нет.

Выкосили их инфаркты и инсульты, предупреждать которые они мешали.

От обесценивания труда и пренебрежения к нему рушились западные цивилизации... Одна за другой.

 

Десяток лет назад итальянские коллеги пригласили нас в ресторан. За разговором речь зашла о недавнем визите в город  Его Святейшества Папы. Тогда Папой был Бенедикт XVI.  Громадное событие, весь город рвался на встречу, организованную на стадионе. Те, кто добыл билеты, были счастливы...  

И вдруг через несколько месяцев пришло письмо из Ватикана. Специалистов по снижению смертности пригласили на встречу с Папой. 

Это было громадной наградой. Почувствовать, что  наша работа все-таки нужна людям.

Пакет документов проверяли три раза. А потом вручили простые пригласительные билеты с длинными номерами.

Да, все собравшиеся волновались, бурная радость плескалась, все рвались к Папе. А он благословлял, благословлял...

Но глаза... глаза немного метались. Он чувствовал огромную тягу к нему. Понимал необходимость вести нас, человечество.

К изменению, к новому миру. 

И, судя по взгляду, не верил многим из нас. Не чувствовал в нас готовности жить по христиански заповедям.

Я очень благодарен Его Святейшеству. И то, что он потом отказался от этой ответственности, тоже правильно. 

Мир требует перемен. И вести должен тот, кто чувствует дорогу и чувствует силу вести.

Вот только сложно спасать толпы людей, озабоченных самоутверждением. И накоплением.

Которые не понимают, что их жизнь тоже всего лишь статистика...

 

В одну из встреч врачей с Его Святейшеством Папой мы подарили ему фонендоскоп.

Сказали - так мы слушаем сердце. Теперь будете слышать и Вы, Ваше Святейшество.

Папа повертел его в руках, улыбнулся детской открытой улыбкой и засмеялся.

Подарок ему понравился.

А потом он посмотрел на нас прищурившись, оценивающе.

 

Слушать сердечный ритм и тоны сердца можно с помощью фонендоскопа, 

но  слышать сердце можно только сердцем. 

1.


2.


3.


4.


5.


6.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Наконец стих дневной шум.

Воздух за открытым окном налился темнотой, сиреневые краски сумерек наполнились сладкой густой краской ночи.

Проснулись звезды и с томным упоением пронзили ночь лучами.

Шум города исчез, ночь смела его как мусор, давая пространство звуку.

Ночь – это сцена, и каждый звук в ней весом и сочен.

 

Я открыл дверь и осторожно шагнул на брусчатку мостовой. Ветка бугенвиллии у входа слегка качнулась,  приветствуя легким порывом  ветерка.

Южная ночь, она сладка и ароматна, как само цветение.

Но я в центре Истории и в центре империи, я в центре Рима.

Грешно не услышать вечность.

Спускаюсь вниз, мимо рынка Трояна выхожу в центр Форума, на ленту асфальта Виа Империале.

Она рассекла великий форум дорогой двадцатого столетия. Вторглась.  Но вокруг … история.

Медленно подхожу к фигуре императора:

«Привет тебе, великий!

Я странник с другого конца земель.

Посмотри, как все изменилось вокруг».

 

Мне почудилась усмешка над постаментом…

«Ничего не изменилось, все однообразно в повторении.

Политики также обманывают в жажде власти,

мужчины алчут денег, женщины – развлечений…" - 

Император или космос за него бросил ответ.

«Что-то изменилось. Вместо лошадей – машины, вместо стилуса – смартфоны…» - пытался определиться я.

 

Фигура бросила: «Вы не нашли ничего нового.

Мы жили. Жили! Плотью и кровью.

Захлебывались в изнеможенье и взлетали в небеса.

Строили. Завоевывали. Веселись. Любили!

 

Мы создали этот мир.

Хлеб у нас был хлебом, а кровь – кровью.

Ты знаешь что такое Триумф?!

Впрочем, откуда… Вы можете только глазеть.

Вы созерцаете, а не живете.

Вы не пошли дальше, просто идете по нашим следам.

Вы – наша бледная копия. Просто тени.

Слабые мужчины, не мужи, тусклые женщины…

Не видя смерти, не превозмогая её, вы видите жизнь как условность.

Ни поступков, ни совершений.

И также как мы, вы разрушите этот мир.

Но мы  создавали и жили!

Какой это яркий и сочный поток,  словно водопад, называемый Жизнью!»

 

Бронзовая фигура застыла, вновь пронзив вечность.

В лунном отблеске засияли напротив колонны храма Сатурна у священной виа Сакра.

В отдалении туманно мерцала колонна Траяна - первый кинематограф с монументальной эпопей покорения даков.

Мы – просто копия, без крови и индивидуальности...

 

1. Великий Юлий Цезарь

2. Форум Траяна 


3. Пинии, средиземноморская сосна


4. Колонна Траяна покрыта до вершины лентой барельефов эпопеи покорения даков 


5. 


6. Колизей велик как прежде


7. Потомки великих


8. Рим, Ватикан. Спираль  жизни

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Наш Мир - он живой. 

И всякий, кто пытается иссушить его, болен.

Работа, планы, обязанности, долги, регалии, деньги - все вторичные фантазии. 

Они есть, но это лишь инструменты в Жизни и они не должны заслонить  саму Жизнь.

А с точки зрения этой белочки из Чуда, называемого Жизнью..., многое из нашего существования не существует в реальности.

Придумано нами и уйдет с нами, когда заснет наш мозг.

Тот ли мир мы строим?

И поэтому в самом центре бетонного скального города Нью Йорк сохранен живой мир - Централ Парк.

Чтобы воспаленный в иллюзорных цифрах и образах мозг мог вернуться в реальность.

И белочки общаются. Внимательно посмотрев в глаза, увидев тебя реального, они берут орех прямо с ладони.

И зимнее небо, и солнце, и даже люди - здесь уже реальность. 

И поэтому влюбленные пары стремятся именно сюда, в Централ Парк.

Жизнь здесь!

 

1.


2.


3.


4.


5.

Небеса стали темными, непрозрачными.
И луна, словно бестеневая лампа в операционной, светит холодным светом.
Ирины нет, и нет уже девять дней

Звонок раздался, когда стрелки начали склоняться уже к полуночи.
У кого-то родилась внучка.
Да, проблемная была девушка и беременность сложная.
Немного помогли с лечением.
Справились!

Родилась новая Жизнь. Девочка.
Будет ли её жизнь простой?
Но, главное, родилась.

Сегодня у меня три бесплодия, три судьбы на переломе.
И потребовали закрыть тот маленький центр,
где помогли родиться этой девочке.
Денег не приносит.

Нужно снова увидеть краски.
В крови должен появиться кураж, в сердце - чувство полета.
Хотя мне уже и...
Но ведь этим троим нужно чудо... маленькое

Вот и полночь. Свеча горит живым теплом

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Когда теряешь людей, живших полной Душой, кажется, что теряешь вселенную...

Мир сужается  и смысл исчезает.

Ведь их Душа рождает Доброту, живое тепло, которое нельзя измерить, но именно оно вдыхает в  Жизнь суть и трепетные краски!

С уходом Ирины погас огромный мир.

Не могу писать.

Зажигаю свечи, их огонек напоминает тот свет маяка Души, что светил нам.

Ирина... Ирина Тверичанка

 

Четыре столетия назад обездоленный человек написал своей Душой прекрасные строки.

Они звучат и о нас

«Нет человека, который был бы как Остров, сам по себе,

каждый человек есть часть Материка, часть Суши; и если Волной снесет в море береговой Утес, меньше станет Европа,

и также, если смоет край Мыса или разрушит Замок твой или Друга твоего;

смерть каждого Человека умаляет и меня, ибо я един со всем Человечеством,

и потому не спрашивай никогда, по ком звонит Колокол: он звонит по Тебе»..

1.

В восьмидесятые годы он был ещё молодым священником и служил в небольшой церкви в Казахстане. 

Для тех, кто не застал те времена - мы тогда жили в едином Союзе. Небольшой поселок, закат советской власти. Библию большинство населения в глаза никогда не видело, тотальный атеизм, прихожан немного.

И вот через пару лет решил съездить к  однокашнику по семинарии, служившему в небольшом сельском приходе в степи за двести  километров. Добирался на перекладных, первые сто пятьдесят километров на автобусах и попутках, а тут глухая степь, и он два часа стоит на сельской степной дороге.  

Тут по степной дороге пылит грузовик, кузов забит шумной компанией выпивших селян. 

Машина затормозила, толпа высыпала: Садись батюшка, вот ты то нам и нужен. - А что случилось? - Да с похорон мы. У нас в поселке целинников одна верующая женщина жила. Всем помогала, о больных заботилась, молилась за нас. Хороший был человек, душевный.  И вот умерла. И перед смертью одну просьбу попросила выполнить - отпевание. А у нас ни одного верующего, кто бы службу знал. 

Десятки лет в тех местах священника не встречали.  - Тебя, батюшка, не случайно к нам занесло. Светлый был духом человек, чистый. 

Службу отслужили, как она и хотела. Священник качает головой: На все воля Бога.

И это тоже небо!  Аляска

И тоже полет на одной доске по первозданному снегу!

 

1.


2.


3.


4.


5.


6.

Благодарю  Stiletto__Heels.

В комментариях к Непалу тонко чувствующий автор написал: "ты летаешь над землей..."  И  это так, и элегантно дала понять - витаешь в облаках, оторвавшись от реальности...

 

Реальность чаще бывает с взглядом в упор. Упираешься в обстоятельства жизни, как в стену. И дальше уже ничего не видно...

Зачем уходят в горы? Именно за этим. Оставить стены далеко внизу.  Там стены другие, скальные. Но их проходишь быстро.

Еще на земле попадаешь в космос...  И живешь в небесах.

 

Небо - это весь огромный мир. В котором земля и земная реальность весьма малы, лишь один из многих миров, часто незначимый. 

В горах для себя открываешь, что есть другая система ценностей. В которой жизнь и душа превыше всего.

И понимаешь, насколько условна человеческая действительность.

В горах я научился верить людям. Твоя жизнь зависит от того, как напарник вбил крюк, от того, как ведущий в группе выбрал маршрут, от того, как выбрали страховку...  От каждого. Дважды был в эпицентре землетрясения.  Тогда ошибка на метр в сторону - и конец. Мы спасали друг друга. Это нормально, даже спасибо не говорят, только посмотришь друг другу в глаза - пронесло!

Поверить человеку внизу....

Человечество взяло в качестве шкалы ценностей шкалу денег. В горах деньги теряют все значение где-то на уровне четырех тысяч метров. 

Ниже они работают, и даже важны. Выше - о них не вспомнят, они - ничтожны. 

 

"Деньги - это все. Без денег ничего не возможно" - уверенно отрезал мне автокомиссар пару дней назад. Сказал, как отлил из чугуна или бронзы. Он привык четко, обоснованно судить и протоколировать на дороге. Да только у него в кошельке фотография дочки-подростка, и подойдя к своим пятидесяти, он уже перенес коронарное стентирование. В сердце стоит металлическая сеточка - протез. И поскольку процесс атеросклероза он не остановил, для него все должно кончиться скоро.  И что тогда будет с девочкой - подростком, фотография которой в кошельке вместо с деньгами?   Что-то надо изменить, но ему некогда... Видел такие истории много раз, кончаются всегда одинаково.

Рассказал ему эффективную схему, но понимаю, что не изменив главного, он выиграет лишь пару - тройку лет...  Запущенная болезнь меняет тактику, натолкнувшись на лечение

В наших городах неба нет. Плотная застройка. Стены давят. Негде стряхнуть барьер, разбежаться взглядом...
Пространство появляется в чудных городах. В Барселоне, Севилье, Валенсии, в Лионе, на Кипре и в Париже...

И люди там начинают ощущать себя чуть больше людьми мира, а не только жителями своего околотка.

В Валенсии родился Сантьяго Калатрава, в Барселоне - Гауди, в Лионе - Сент-Экзюпери...

И кино братьев Люмьер родилось в Лионе. Совсем не случайно. В таких местах начинаешь менять точку отсчета. 

 

Человеческая жизнь все более и более регламентирована. Когда человеческие нормы совпадают с законами природы, они устойчивы.

Когда противоречат - рассыпаются.  От мелочей до цивилизаций. А человеческий мир все дальше уходит от законов природы...

 

С точки зрения врача я должен лечить препаратами, получивших разрешение Минздрава в России, и разрешение FDA - за рубежом. 

А с точки зрения ученого я должен понимать законы природы... И не верить написанному людьми.

Вчера звонила пациентка крупной знаковой клиники: Вы сказали, что видите мою ситуацию и что же? Банальный перечень препаратов! Да мои доктора мне дважды в год сильнейшие схемы сосудистых препаратов прокапывают, а вы...   - А мы не увидели неотложных рисков, пошли по мягкой схеме восстановления.  И больше пяти препаратов в классической медицине не принято сразу назначать. - И зачем вы тогда  нужны? - Ну хотя бы затем, чтобы отменить препарат, увеличивающий у Вас риск рака на 300 процентов. - У меня уже вырезали рак кишечника! - Ну да, и риск возникновения нового остается. За рубежом в таких дозировках ваше средство применять запрещено из-за сильного риска возникновения онкологии. - А что значит, что у меня активированы внутриклеточные сигнальные пути, тут еще латинские буквы...  - А это значит, что предраковые механизмы у Вас сейчас активированы, теперь подождать сбоя и можно будет лечить новый рак...

Да, не стал назначать пациентке допинг, отменил назначенные предыдущим врачом стимуляторы. По фармакопее тот врач имел право. А по жизни? Возможно, мы предотвратим у нее возникновение рака.  Но она возмущена, ведь требовала очередной быстрый прилив сил. А перенесенные рак и тромбоз уже как то подзабылись... Пошел бы навстречу, была бы благодарная пациентка...

Почти не лечу модными омега 3, омега 6... С точки зрения фармакопеи - все разрешения получены, Минздрав рекомендует. А с точки зрения опухоли они помогут метастазированию. Наука, сделанная нашими руками, так показывает, немцы сомневаются.

Витамин Е  был в моде за рубежом лет пятнадцать. Особенно в США. Часто сталкиваюсь с гемолизом, при нем он один из главных препаратов. Назначаю редко, перестраховавшись, прикрывшись... По справочнику помогает, а по науке его действие будет зависеть от персонального варианта фермента COMT. Назначишь вслепую - у 15% снизится частота рака. И у 14% с другим вариантом белка - повысится. А то, что его пьют сотни тысяч людей... 

Аспирин - один из самых используемых в мире препаратов. Его пили в разных ситуациях практически все. Десятки миллионов сердечников пьют его сегодня. Используется сто лет. Эффективен? Бесспорно.  Но... Но помогает он пятидесяти пяти человек из ста. Еще у двадцати из сотни он не будет работать. И у двадцати - двадцати пяти даст обратный эффект. Усилит слипание клеток крови в тромбы. Кто смотрит, как он будет работать? Как ни странно, крупнейшие из элитных клиник в мире. Есть такие и у нас. Для всех остальных - по инструкции. Попал - хорошо. Не попал - на все есть статистика. И так практически почти со всем фармакопейным списком. 

Поэтому мы создаем медицину персонализированную и предупредительную, медицину будущего. В клетках находим поломки и чиним. И в наших руках она уже работает.  Хотя вокруг все упорно делают деньги. К чему корпеть, когда можно зарабатывать? Да, наверное, витаем в облаках. Наверное... 

Каждому из нас природа подарила организм на сто двадцать лет жизни. Вот только треть мужчин не доживает до шестидесяти.  Большая  часть дотянет с болезнями до восьмидесяти.  Потерять треть жизни - пустяк? Потратить еще лет двадцать на болезни? Но все по инструкции.

Сейчас дарю жизнь, буднично, незаметно. Не по инструкции. По законам природы, из науки. Не всем, но многим. Кому год, кому шесть лет, кому десять. Изредка двадцать. Кому малыша, после десяти лет бесплодия. Люди будут жить свои сто двадцать. А потом и больше. Только ведь большинству и сейчас этого не надо.  Чтобы жить долго и счастливо, нужна цель. В общем, я не о медицине.  О другой шкале ценностей.

Есть великое счастье - любовь. Оно о том, как дарить. Себя, свою энергию, свою жизнь. Дарить, не забирать. Думаете, здесь, на земле многие умеют дарить и зажигать любовь? 

Да, многие. Но не из людей. Собаки в большинстве своем умеют ярко любить. Они остались в реальном мире. Люди живут в других стереотипах. С какими то ценностями, которые в общем то и не имеют отношение к жизни.  

 

Скучаю о людях в горах. Я доверял им свою жизнь, они мне - свою. Кому сейчас в нашем земном мире Вы сможете доверить свою? 

Небо, оно бесконечное.  И люди там немного другие. Не все туда идут. 

И те, кто пошел, живут уже по другим внутренним законам. Законам человечности и законам природы. Иначе здесь не выжить.