Цитата сообщения Оксана_Лютова Штрихи к портрету необыкновенно красивой и талантливой ГЕНРИЕТТЫ ЗОНТАГ

Знакомясь с творчеством Поля Деларош, знаменитого французского исторического живописца, обратила внимание на необыкновенно красивую женщину на одном из портретов.
Это ГЕНРИЕТТА ЗОНТАГ.

Поль Деларош. Портрет Генриетты Зонтаг. 1831. Эрмитаж.
Поль Деларош сделал первый вариант портрета в 1828-1830-х годах. В 1831 году выставил его в Парижском салоне. Тогда же, частным лицом (возможно, поклонником), был заказан и второй вариант портрета. На нем Деларош сделал акцент на её лице, дописал бусы.

Первый вариант картины.
Первую картину художник подарил певице, а она, в свою очередь, - матери, жившей в Дрездене. В 1890 году картина поступила в Дрезденскую галерею, а в начале 1945-го погибла во время бомбордировки города.
Второй вариант до 1917 года находился в одном из частных собраний Петербурга, а в 1933-м был приобретен Эрмитажем.

ИСТОРИЯ ЖИЗНИ
Генриетта Зонтаг одна из самых прославленных певиц 19 века.

Генриетта родилась 3 января 1806 года в Кобленце и с 5 лет была на сцене. Доменико Барбая, самым могущественный оперный директор в Европе пригласил юную Генриетту на гастроли в Вену. Зонтаг просто пела.

Сначала завоевала сердца венцев в роли Донны Анны, затем восхитила Россини, исполняя «деву озера»; она подружилась с Вебером; мало того, ей и юной Каролине Унгер, также ставшей впоследствии великой певицей, удалось прелестью и обаянием своих восемнадцати лет завоевать расположение гордого отшельника Бетховена — он стал их старшим другом.

Слава юной певицы вскоре достигла Германии. Спустя два года ее наперебой приглашали к себе администраторы берлинских театров.
Юная примадонна быстро привыкла к роскоши, завела на Александрплац открытый дом, поставленный на большую ногу, и с головой погрузилась в светскую жизнь.
В 1826 году состоялся ее дебют в Париже — в «Севильском цирюльнике», где она играла Розину. Произведенное ею впечатление красиво и темпераментно описал молодой поэт Вильгельм Гауф, которому посчастливилось видеть и слышать это представление в зале Фавар.

«Теперь, казалось, зрители затаили дыхание, потому что Розина пела так тихо, так нежно, что любой посторонний звук мог бы стать ей помехой. Но вот она закончила петь и подошла к столу, намереваясь писать. Тут-то долго безмолвствовавшие зрители как бы решили взять реванш, подняв в зале шум, на какой способен только такой живой и подвижный народ, как итальянцы.
«Браво! Браво! Брависсимо!», — вопили итальянцы. «Какие глаза, какие прекрасные глаза!» — вторили им французы, а немцы пожимали друг другу руки, полагая очевидно, что аплодисменты в адрес Генриетты Зонтаг возвышают их в глазах окружающих и делают им честь.

Надо полагать, что в Париже возникнет новая мода, в подражание мадемуазель Зонтаг. И это будет только справедливо. Ибо, пользуясь чисто парижским сленгом, осмелюсь утверждать, что Зонтаг произвела в Париже фурор».

Россини, директор Итальянского театра, сделал ей цветистый комплимент: «Южный огонь, северная сосредоточенность, железные легкие, серебряный голос и золотой талант — это вы»; Делакруа рисовал Генриетту, Теофиль Готье писал ей стихи.
Генриетте едва минуло 20 лет, а она уже стала европейской знаменитостью. Высший свет Европы открылся перед дочерью комедиантов. В Лондоне герцог Девонширский вроде бы сделал ей предложение; руку и сердце предложил ей, это уж точно, и соперник Паганини Шарль Берио.

Зонтаг и Паганини.
Их примеру последовал и князь Пюклер-Мускау, завсегдатай всех салонов мира и основоположник новой романтической парковой культуры. Но Генриетта все-таки обожглась - из-за сословных предрассудков того времени расстроилась ее помолвка с аристократом. Другу ее юности, пражанину графу Эдуарду фон Клам-Калласу, под давлением семьи пришлось отказаться от руки Генриетты.
Но несмотря на толпы знатных поклонников, у Генриетты была репутация честной девушки.

Будучи в Париже, Генриетта познакомилась с графом Карло Росси, почти своим сверстником. Этот обедневший отпрыск старинной дворянской фамилии исполнял в Париже обязанности поверенного в делах посольства Пьемонтского королевства. Но опять на пути влюбленных встали сословные предрассудки. Граф, находящийся к тому же на дипломатической службе, и какая-то комедиантка? Немыслимо — решили туринские аристократы. Оставался один выход — тайный брак.
Мрачная тень "тайного брака" обязывала играть не только на сцене, но и в жизни, и вести кроме того непрестанную борьбу со слухами и всевозможными намеками. И все же настал день, когда графиня-мать Росси согласилась официально объявить в Турине о бракосочетании, но тут как гром с ясного неба раздался глас короля Сардинии: он потребовал, чтобы Генриетта Зонтаг покинула сцену, в противном случае ее муж должен будет отказаться от дипломатической карьеры.

Ей было всего 24 года, но она уже стала королевой вокала, пение ее было пронизано золотыми нитями, и вдруг, в расцвете молодости, когда она даже не успела достигнуть пика жизненного пути, ей предлагают отказаться от королевского трона!
Но Генриетта приняла мужественное решение - пожертвовать сценой ради семейного счастья.
В 1830 году она распрощалась со сценой, спев напоследок в опере Россини "Семирамида". Берлин снова охватила зонтаг-горячка. Генриетту осыпали цветами, писали в ее честь стихи, поклонники выпрягали лошадей и на себе везли ее коляску.
Генриетта продолжала петь на вечерах для избранных, в домашних концертах, а в Санкт-Петербурге, куда был переведен ее супруг, Генриетта пела и в царской опере. Примадонна Генриетта Зонтаг в течение одной ночи перевоплотилась в графиню Росси, а чтобы быть женой дипломата, знатной дамой, хорошей хозяйкой дома, нежной супругой и матерью — она родила семерых детей, из коих четверо выжили, — ей не было необходимости играть роль.
«Никогда бы не поверила, что так легко, без каких-либо усилий с моей стороны, расстанусь с театром. Мое прошлое кажется мне каким-то сном», — признавалась она.В Петербурге супруги Росси прожили 10 лет.

ВИНТЕРХАЛЬТЕР.АНРИЕТТА ЗОНТАГ.
РУССКАЯ аудитория чрезвычайно высоко оценила искусство немецкой певицы. О ней восторженно отзывались Жуковский и Вяземский, ей посвящали стихи многие поэты. Значительно позднее Стасов отмечал ее «рафаэлевскую красоту и грацию выражения».

И к нам ты прилетел, волшебный соловей,
Из стран счастливейших Германии своей,
Где долго средь похвал в отчизне вдохновенья
Твои воздушные носились песнопенья.
Едва на Севере раздался голос твой,
Как трели звучныя весенния певицы, -
И с нетепением две славные столицы
Спешат хваленья длань излить пред тобой,
Приветствуя тебя с восторгом благородным.
О Зонтаг! Не одним талантом превосходным,
Сей музыкой души, пленять умеешь ты:
И прелестью очей и силой красоты,
Сирена дивная, ты нас очаровала;
Все совершенства вдруг в тебе природа-мать
Рукою щедрою волшебно сочетала.
Когда ж престанем мы тебе рукоплескать,
Когда престанешь ты гармонией небесной
Наш дух переносить в какой-то мир чудесной
И миловидностью лазоревых очей,
Как небом лучших стран, пленять наш Север хладный, -
Мы будем дорожить и памятью твоей,
Как сладостной мечтой, как мыслию отрадной.

Е. А. Боратынский

Восторги восторгами, а все же в великосветских кругах к профессиональной певице не могли не относиться свысока.
Об этом можно судить по одной фразе из пушкинского письма. Выговаривая жене за посещение одного из балов, поэт писал: «Я не хочу, чтобы жена моя ездила туда, где хозяин позволяет себе невнимание и неуважение. Ты не m‑lle Sontag, которую зовут на вечер, а потом на нее и не смотрят»
В 1843 году Росси получил назначение в берлинское посольство, и тамошнее общество не пожелало признать его супругу аристократкой. Но это были мелкие огорчени по сравнению с событиями 1848 года. Революционный вихрь 1848-1849 годов унес большую часть состояния Генриетты, вложенного в государственные ценные бумаги, а граф Росси к тому же потерял свой дипломатический пост. Семья осталась без средств к существованию. Спасения можно было ожидать только со стороны певицы Генриетты Зонтаг.

В ту пору Генриетте исполнилось 43 года; по представлениям того времени она вступила в "бальзаковский возраст". Немного располнев, она оставалась тем не менее красивой женщиной и сохранила свой голос во всей его силе и прелести.
В 1849 году она ознаменовала свой новый дебют выступлением в театре Ее Королевского Величества — пела партию из оперы Доницетти «Линда ди Шамуни». Зрители как один человек вскочили со своих мест, приветствуя незабвенную примадонну прошлых лет, и были вознаграждены: они стали свидетелями чуда — ее голос звучал по-прежнему молодо, но стал более зрелым и благородным. Генрих Гейне отозвался на это событие полушутя, полувосторженно в «Романсеро»:
Все взрыв да взрыв! Не преставленье ль света?
Иль Гёте в честь сей фейерверк несметный?
Нет, это мы виденье Генриетты
Приветствуем шарманкою ракетной!

В Мехико она выступила в театре Святой Анны и одержала блистательную победу над конкурировавшей итальянской труппой. В письме своему старому другу, великому герцогу Мекленбургскому, Генриетта, измученная смертельной усталостью и тоской по дому, сообщает: «Я намереваюсь в июле или августе отплыть навсегда в милый Старый Свет». А в другом письме оговаривается: «Если прежде не умру».
Зловещее предположение сбылось несколько недель спустя. Супруги Росси присутствовали на народном празднике в Мехико, и Генриетта подхватила холеру. К ней добавился тиф, и 17 июня 1855 года Генриетта Зонтаг скончалась в возрасте 48 лет.

Весь музыкальный мир горевал о великой певице. Самый выразительный некролог написал Гектор Берлиоз:
Бедная Зонтаг! Как грустно, как нелепо умереть вдали от Европы — ведь только европейцы могли знать, какой великой актрисой была Зонтаг...
Она с блеском исполняла багатели, жонглировала нотами, как индийский фокусник золотыми шарами, но ведь она пела и серьезную музыку, великую бессмертную музыку, и многие композиторы мечтали услышать свои произведения в ее интерпретации...
Да, из уст не мецкой певицы Зонтаг полилась наконец лирическая песня, что так напоминает пение птицы, которая, притаившись в листве деревьев, приветствует наступление вечерних сумерек».

Источники.
http://www.classic-music.ru/...
http://blog.i.ua/community/...