На нашей планете масса интересных и привлекательных мест, которые многие хотят посетить. Однако есть также и места, от которых лучше держаться подальше. Избегать их надо, не потому что там нет ничего интересно, а потому что пребывание там может быть опасно для жизни. Американский экологическйм фонд Blacksmith Institute составил список десяти таких мест.



Топ 10)))

(навеяно в частности событиями в Южной Осетии)

...Бережно поддерживая стариков, держа за руки детей, они медленно выходили на искалеченную, взрытую танковыми гусеницами дорогу. Почти безумной, отчаянной решимостью горели на бледных осунувшихся лицах усталые, покрасневшие глаза. С плотно сжатых губ не срывалось ни звука, будто тот мог разрушить их собранное по крупицам мужество.Напряженные взгляды были направлены вперед по дороге, откуда в облаке пыли ползла навстречу людям массивная машина войны. Равнодушная ко всему, направляющаяся по строго заданному пути...
Ее туловище, сплетенное из человеческих тел и боевых машин, тонувшее в клубах дорожной пыли, медленно со скрежетом и грохотом продвигалось вперед. Отделенная от него многими милями голова пряталась под усиленной защитой. Хотя это и не мешало ей посылать команды и живо интересоваться результатами их выполнения куда больше, чем путями достижения цели.
Угрожающе ревя, бездумная машина надвигалась всей своей массой на преградивших ей дорогу людей... На соседей, друзей, знакомых, а, возможно, и родственников тех, чьи тела теперь составляли ее суть. На людей, закрывавших своими жизнями неведомые им страны, куда направлялось теперь созданное в их родной стране чудовище. Бывшее их частью, оно было призвано стать защитником, хранить от посягательств извне, но теперь само стало угрозой для окружающих,склонное скорее к атаке и агрессии, нежели к пассивной обороне.
Люди молча застыли перед надвигавшейся слепой массой. Кто-то не желал хоть косвенно быть причастным к тем бедствиям, что принесет в другие страны это чудовище. Кто-то боялся повторения ошибок прошлого и новой бойни. Кто-то думал о последствиях. Кто-то уже жалел, что вышел на дорогу, но понимал, что уйти нельзя... Но никто не проронил ни слова. Лишь дрогнули и сжали крепче удерживаемую руку чьи-то пальцы.
Чудовище замерло перед этим живым барьером, преградившим его путь. Остановилось, прислушиваясь к решению отделенной от него головы. Та напряженно размышляла, просчитывала какие-то ходы, что-то взвешивала... Но ответ пришел быстро. "Придерживаться первоначальных команд... Решения, принятые избранным главой не могут быть неверными. Те же, кто противится им, являются изменниками нашего народа. И подлежат уничтожению..." Ведомое ее волей, послушное любым ее командам, чудовище войны кровожадно взревело, срывая с плеча винтовку, и двинулось дальше по залитому кровью пути...

Я девочка, которую выгнали из собственного дома, потому что я призналась матери, что я лесбиянка.

Я проститутка, которая работает на улице, потому что никто не хочет принять на работу транссексуальную женщину.

Я сестра, которая крепко обнимает своего брата-гея этой ночью.

Мы родители, которые похоронили свою дочь слишком рано.

Я мужчина, который умер в одиночестве, потому что ко мне в палату не пустили человека, с которым я прожил 27 лет.

Я ребенок-сирота, просыпающийся ночью от кошмаров, потому что моей единственной любящий семьей могли быть двое отцов. Хорошо бы они могли усыновить меня.

Я думаю, я – счастливчик. После нападения я был в коме три недели, но спустя год, я, вероятно, снова смогу ходить.

Я не из тех, кому повезло. Я убил себя за несколько недель до окончания школы. Я просто не мог всего этого вынести.

Мы пара, которой было отказано в съеме квартиры, как только оказалось, что двое мужчин хотят снять комнату с одной кроватью.

Я человек, который не знает, каким туалетом воспользоваться, чтобы избежать скандала и вызова охраны.

Я мать, которая не может увидеться с детьми, которых я выносила, нянчила и растила. Суд решил, что я недостойна быть матерью, раз я живу с другой женщиной.

Я жертва домашнего насилия, на которую сразу стали косо смотреть и постарались побыстрее отделаться в службе поддержки, когда поняли, что мой партнер – женщина.

Я жертва домашнего насилия и мне некуда обратиться за поддержкой, потому что я – мужчина.

Я отец, который никогда не обнимал собственного сына, потому что всю жизнь боялся демонстрировать чувства к другим мужчинам.

Я преподаю домоводство, хотя хотела быть тренером по спорту, пока мне не сказали, что «они все лесбиянки».

Я мужчина, который умер, так как врачи скорой помощи прекратили лечить меня, поняв, что я – транссексуал.

Я человек, который все время чувствует себя виноватым. Мне кажется, что у меня не должно быть недостатков, раз мне приходится жить в обществе, которое ненавидит меня.

Я человек, который больше не ходит в церковь. Не потому что я потерял веру, но потому что для «таких как я» двери церкви закрыты.

Я человек, который вынужден скрывать то, в чем больше всего нуждается этот мир – любовь.

Дверь тихо скрипнула и отворилась, пропуская в темное помещение немолодую уже женщину.
- Мам, почему ты всегда входишь без стука? - голос прозвучал глухо, приглушенно, но скорее устало, чем зло. Девушка резко обернулась, прижимая к обнаженной груди какую-то рубашку. Однако при всей ее поспешности мать успела заметить что-то странное, мелькнувшее в фигуре дочери.
- Потому что я твоя мать, - мягко проговорила женщина. - Повернись, пожалуйста...
Девушка вздрогнула и отступила назад. Опомнилась и, пытаясь не показывать своего истинного настроя, нахмурилась, упрямо посмотрев на мать.
- Нет... зачем?
- Вот, уже мать и посмотреть не может на собственную дочь, - картинно всплеснула руками женщина. Девушка тихо вздохнула, предвидя, к чему приведет подобное начало: мать все равно добьется своего... Она медленно повернулась к ней спиной. Свет, падавший из коридора скользнул по гладкой чистой коже. По двум странным бугоркам, шедшим вдоль всей спины, начинаясь от лопаток и заканчиваясь у талии. Мать прикусила губу, удерживая удивленное и испуганное восклицание, осторожно коснулась одного из них рукой. Девушка вздрогнула от ее прикосновения и заметно напряглась. Кожа под пальцами матери явно скрывала живую плоть, лишь чуть выше, у лопаток, под ней ощущалось что-то жесткое...
- Что это? - тихо спросила женщина, подрагивающим голосом. Девушка лишь пожала плечами. Ее глаза блестели от слез, и она молчала, страшась, что голос выдаст ее.
- Надо показаться врачу, - с тревогой проговорила мать, отступая назад, но не сводя взгляда со спины своего чада.
- Нет, пожалуйста... - ее голос казался безжизненным, что испугало мать еще больше. Девушка обернулась к ней. Ее глаза, полные слез, молили...
- Но это что-то ненормальное. Для твоего же блага, надо показаться врачу, - повторила женщина уверенно, изо всех сил стараясь не обращаться внимания на глухие рыдания дочери. Она просто боялась того, что мог сказать ей врач. Смертельная болезнь... Операция... мало ли что еще.

- Но, мама, я не могу... не хочу... - она снова отчаянно просила. Руки, которыми она сжимала пальцы матери, подрагивали.
- Надо, доча, для твоего же блага, - мать хмурилась, разрываясь между двумя желаниями: отвернуться от девушки, от пронзительного взгляда ее глаз или, напротив, обнять, пытаясь успокоить. - Ты же сама слышала, что сказал доктор: "Похоже на опухоль... нужно хирургическое вмешательство..."
- Они сами не знают... Это был лишь один из вариантов, - ответила она глухо, - а ты просто уцепилась за него, как за наиболее простой... И от меня требуешь того же, - девушка отвернулась от матери и выпустила ее руку. Некоторое время она молча сидела в кресле, обхватив себя руками. Под пальцами ощущались все увеличивавшиеся со временем бугорки, которые теперь были заметны даже под самой просторной одеждой.
- Я знаю, что это, - совсем тихо произнесла она, болезненно улыбнувшись, и заметила краем глаза, как встрепенулась мать. - Это... крылья...
- Чушь! - в усталом голосе женщины неожиданно прорезалось раздражение. Даже злость. - Мы обсуждали это с тобой. У людей нет крыльев! Не может быть!.. Это болезнь, патология, мутация... не знаю, что еще...
Девушка сжалась в комок в теплом кресле, вцепившись пальцами в спину, впиваясь ногтями в тонкую кожу, и старалась не слышать криков матери.

Мысли медленно текли в сознании, словно наркоз добрался и до них. Окружающие звуки гулко отдавались в голове. Она медленно приходила в себя, вспоминая привидевшийся ей страшный сон.
У нее были крылья, который могли вознести ее в высь,о которой она так долго мечтала. Она бы скользила в потоках ледяного ветра, чувствуя его нежные прикосновения, кружила бы, взлетая все выше к звездам, луне, солнцу... Но ее вернули на землю, укус наркоза принес с собой сковывающую все члены слабость, усталость. И глубокий сон, полный мрака и гнетущего ощущения пустоты.
Плохо слушавшаяся еще рука медленно-медленно скользнула за спину. Пальцы коснулись шершавой поверхности наложенных несколькими слоями медицинских бинтов. Под ними не было и намека на уже ставшие привычными "опухоли". Девушка вздрогнула всем телом, сдавленный стон, не услышанный никем, сорвался с ее губ. Из-под опущенных век потекли долго сдерживаемые слезы...