Лично испытав на себе, как толпы могут влиять на инстинкты и поведение, Лебон (французский учёный и политик) жил в глубоком страхе перед их потенциалом. Ему казалось, что Францию подвёл дух пацифизма, привнесённый социалистическими идеями. Вера демократов и социалистов в народ означала отречение от военной силы и национальной гордости, которое, по мнению Лебона, необходимо было всячески пресекать. Под влиянием новых теорий об эволюции он подкрепил свою неприязнь к социализму рядом весьма сексистских и расистских идей о национальной культуре и военной мощи.
В 1895 году он написал свою книгу "Психология масс", предлагавшую исчёрпывающий взгляд на механизмы психологии толпы. Главной характеристикой скопившихся вместе людей, утверждал этот автор, является замена множества индивидуальных "Я" одной массовой психологией, потенциально способной заменить обыденное представление индивида о морали. Тогда способность к анализу и критическому мышлению, наличествующая у каждого из них поодиночке, пропадает. Предвещая будущие идеи Зигмунда Фрейда, Лебон считал что толпа раскрыла опасную подноготную цивилизации, обычно скрытую самоконтролем индивида. С точки зрения Лебона, республиканская Франция наглядно показала, что толпа - это постоянная угроза принципам истины и рассудка. В первую очередь это ощущение огромной силы, создаваемое большим скоплением людей. Оно подталкивает индивидов к участию в действиях, которые в ином случае показались бы им необдуманными, аморальными или неловкими. Размер толпы имеет крайне важное значение, но влияние его заключается не в официальных статистических данных, а в эмоциональном уровне. Именно размер толпы позволяет людям отойти от собственных персональных самоограничений и суждений, давая дорогу чувствам.
Милитаризм и ограниченность взглядов Л. должны предупреждать нас об осторожности в обращении с его идеями. С его точки зрения, массы парижан отвратительны в своей глупости и недисциплинированности. Пессимизм Л. в отношении культуры был ещё мрачнее. Но его труды дают нам отправную точку для размышлений о политике толп. Для понимания поведения толпы нужно воспринимать её как отдельный самодостаточный организм, со своими реакциями и странностями. Чтобы стать частью толпы, говорит он нам, достаточно отбросить индивидуальность и погрузиться в общность больше, чем в себя. Из всего этого можно сформулировать такой стиль политической деятельности, где важнее не дебаты и законы, а физическое присутствие в нужном месте и в нужное время.
Но чем же это отличается от участия, скажем, в системе рынка или демократии? Ведь индивиды постоянно вступают в социальные институты, что сводят людей вместе, образуя нечто большее, чем просто сумму слагаемых. Согласно трудам Лебона, разница в том, что суть толпы в интимной связи, которую она создаёт между телами людей. Если в рамках рынка мы взаимодействуем через деньги, а в рамках демократии - через голосования, тексты и речи, толпа это в первую и последнюю очередь явление физическое. Она обеспечивает близость плоти, позволяя разнообразным чувствам проявляться и распространяться. Отдельные тела оказываются связаны в рамках единой нервной системы.
В пику страхам Л., история знает бесчисленные примеры мирного протеста толпы против угнетения. Их эмоции не меньше, чем при восстании, просто они другие.
Толпы ни в чём не аналогичны электорату, аудитории или читателям. Они не просто получают информацию, они реагируют. Одним из отличий толпы, считал Л., является её подверженность влиянию процессов, схожих с заражением. Согласно им, идеи и эмоции распространяются в массах подобно инфекциям. Л. утверждал, что индивид с готовностью жертвует своими личными интересами в пользу коллективных. В отличие от разумного публичного диалога, где для убеждения другого человека использовались бы аргументы и доказательства, в толпе зараза распространяется через ряд сознательных, бессознательных и телесных посылов. В рамках масс индивид не выбирает, принять ли ему идеи и поступки окружающих, его ими уносит. Толпа превращается в одну большую нейронную сеть, по которой чувство переходит от тела к телу с невероятной скоростью.
Л. был убеждён, что массы особенно чувствительны к впечатлениям, выражаемым ораторами, особенно теми, кто выглядит доминирующе и физически угрожающе. "Оратор, желающий направить толпу, должен злоупотреблять утверждениями, предполагающими насилие. - писал он. - Преувеличивать, утверждать, повторяться и ни в коем случае не пытаться что-то доказать логически - все эти методы убеждения хорошо знакомы тем, кто выступает на публичных собраниях" (конец цитаты).
В присутствии подобного демагога массы проявляют заметное послушание, позволяя своим самым тёмным и примитивным инстинктам обратиться в сторону лидера. Этот популярный культ лидера похож на культуру военных иерархичностью и показательным насилием, но критически слаб - согласно Л. - в дисциплине и организации, с которыми побеждают в войнах. Так, одарённые красноречием, но несдержанные персонажи могут получить в свои руки опасную силу.
Загадка масс людей заключалась в том, что те могли быть опасными но в то же время трусливыми, реагировать как на избыток насилия, так и на его недостаток. Страх и агрессия часто идут рука об руку. Пессимист Лебон заключил, что толпа не годится ни для ведения войны, ни для поддержания мира.
Однако более правильный подход позволяет считать, что массы могут активно использоваться в целях, не относящихся к насилию. В частности, они позволяют выделить личные чувства страха и боли и отобразить их публично. Человеческое тело и его нервная система служат источником не только опасности и страха, но и сострадания. Способность чувствовать боль может спровоцировать паранойю и агрессию, но также сопереживание и осознание общей человечности. Если, как утверждал Л., психология масс обнажает те аспекты бытия человека, которые цивилизация подавляет, массы же могут использоваться для полезной терапии путём обращения к боли и страхам, что обычно не признаются. Обращаться к тем сторонам человечности, что издавна воспринимались как "иррациональные", рискованно. Но с ними надо что-то делать.
