Для женщин проблемой оказывается то, что в традиционном обществе от них не требуется отделение от отцовского комплекса. Если у женщины есть парень или супруг, она якобы уже исполняет свою социальную роль, а достигнет ли она при этом развитой собственной идентичности, уже не так важно. Не будет преувеличением сказать, что наше общество внушает девушке-подростку, что даже если у нее нет собственной идентичности и если ее идентичность чуть ли не полностью зависит от того, что предписывает ей мужчина, то она все равно — «нормальная», настоящая женщина. Это значит, что именно присутствие мужчины позволяет ей чувствовать себя собой. Из-за этого мужчина может легко диктовать ей то, кем ей быть, что ей чувствовать и как ей себя вести. Если же ей вздумается жить в соответствии с ее собственными представлениями, то в глазах мужчин она уже больше не является «настоящей» женщиной. Если для женщины является важным и решающим то, как ее видят мужчины, то критика со стороны мужчин либо толкает ее к кризису идентичности, либо она опять приспосабливается к их требованиям. Кризис идентичности дает женщине шанс найти саму себя.

Часто женщины, которые не развивают самобытной идентичности, не отделяются от отцовского комплекса, не противостоят материнскому комплексу или не развивают собственную идентичность по другим причинам, реагируют на расставания депрессивным образом. В ситуациях расставания нужно реорганизовать себя и перейти от «самости отношений» к «самобытной самости», но это бывает возможным, только если собственная самость присутствует хотя бы в зачаточном состоянии. В ходе исследований женщин, более чем уверенных в себе, Эмили Хэнкок обнаружила, что они восстановили доступ к своей «внутренней девушке» и, таким образом, высвободилось их собственное Я. Нередко это происходило после многих лет диктата извне. Кэрол Хагеманн-Уайт вторит ей, что девушки, которые уверены в себе и компетентны, в подростковом возрасте часто не были в контакте с собой и подстраивались под образ, желательный для их окружения.

Возможно, эти обобщения несколько преувеличены — прежде всего потому, что так бывает не при каждой констелляции комплекса. Но это происходит достаточно часто, чтобы сделать такой вывод, если расспрашивать женщин о том, какими они были девочками. Например, выяснилось, что в возрасте около десяти лет они были гораздо более независимыми, яркими, интересными личностями. При адаптации девочки утрачивают важные аспекты своей самобытности. Это можно изменить, если больше хвалить девочек за их самобытность и меньше — за адаптацию, если видеть женщин не только в контексте их отношений с мужчинами.

Вариантом современной женской социализации является ситуация, когда женщина не отделилась от отцовского комплекса, но занята работой в «отцовском» мире, очень успешно с ней справляется и получает за нее вознаграждение. Когда же труд женщины больше невозможно компенсировать или возникает ситуация расставания, то обнаруживается, что женская идентичность была заменена неустойчивой идентификацией с определенной ролью, которая теперь разрушилась. Тогда вынужденно происходит противостояние с матерью и специфическим материнским комплексом.

В нашем андроцентричном мире мы все отмечены коллективным отцовским комплексом, вне зависимости от того, как выглядит личный отцовский комплекс. Видимо, для всех женщин принципиально важно снова и снова иметь дело со своей переживаемой идентичностью и ее нарушениями, а не просто прибегать к теориям о том, какой должна быть женская идентичность. Поиск собственной идентичности и ее переживание в различных жизненных ситуациях должны быть описаны, чтобы можно было это обсуждать в женских группах. Криста Вольф пишет: «Нет места. Нигде». Среди женщин должен быть услышан призыв к поиску собственного места в жизни. Женщинам не должны указывать это место ни другие женщины, ни, тем более, мужчины. Женщины должны сами определить это место и сами — занять его.

Верена Каст, "ОТЦЫ - дочери, МАТЕРИ - сыновья. Путь от отцовского и материнского комплексов к собственной личностной идентичности", отрывок из книги.