Любовь ,Израиль, аэропорт

....израильский аэропорт отличается от остальных аэропортов мира, в нем не просто кончаются странствия, в нем кончается галут.

 

Прибыла в Бен-Гурион, все точно как всегда! На сей раз моей спасительницей были Alisa Nagrotskaya и Мак Кац, спасибо вам, дорогие, от всего сердца!
* * *
Во всем мире люди черствые, близких своих не любят, радоваться им не умеют и видеть их не желают. Это очевидно в аэропортах — сплошь да рядом радушный прием прилетевшим обеспечивают лишь наемные шоферы с именами на картонках.

Но израильский аэропорт отличается от остальных аэропортов мира, в нем не просто кончаются странствия, в нем кончается галут. Ибо сказано — нехорошо быть человеку одному, и никто из прибывших не подбирает с багажной карусели неподъемное бремя неприкаянности и одиночества.

 

 

А если вы не верите мне на мое честное слово, то выехайте сами в Тель-Авив, и вы убедитесь, что «хава нагила хава ве нисмеха» — это точный текст инструкции по поведению на территории аэропорта Бен-Гурион. Увы, люди черствеют и привыкают к хорошему, и уже не каждое удачное приземление самолета «Эль-Аль» празднуется аплодисментами счастливых пассажиров, всхлипами и дружным распеванием «Эвену шалом алейхем», но всех долетевших по-прежнему ожидают картины родственной привязанности, по сравнению с которыми рембрандтовская встреча блудного сына — упражнение в бессердечии. Запаситесь друзьями и родственниками на Святой земле, и вас встретят так, что вы позавидуете шолом-алейхемскому сироте.

 

В некоторых малодушных странах, на которых Господь возложил испытание туристами, искреннюю радость подменяют национальными ансамблями, затевающими казенные пляски меж паспортным контролем и таможней. Лукавые аборигены навешивают на жертв чартеров пластиковые гавайские венки и фотографируют свое фальшивое гостеприимство. Однако растроганный путник припомнит судьбу капитана Кука, когда ему предложат приобрести эту фотографию по стоимости картины Рембрандта. А невыкупленные снимки наверняка передают Интерполу.

Лишь в Бен-Гурионе умеют радоваться вернувшейся из пятидневного вояжа теще, как нашедшимся коленам Израилевым! В ожидание одноклассника мы вкладываем многовековые чаяния Мессии, обретшие друг друга после недельной разлуки супруги творят миф о крепости еврейской семьи, а благополучно долетевшего отпрыска встречают, как Гагарина с орбиты.

 

Почин торжественно принимать возвращающихся в Страну обетованную всем семейством до седьмого колена зародился еще в те далекие времена, когда бессменная рабочая партия в лучших социалистических традициях взимала за право выезда изрядные пошлины. Вояж в заморские края («Вся Европа за 10 дней») свершался тогда единожды в жизни, с баулами, туго набитыми консервами и пакетиками супа, но с пустыми руками не возвращался никто. Всех родных и любимых ждали царские подарки из отделов распродаж в «Тати» и «99 центов».

 

В девяностые годы ликование при воссоединении семей и старых друзей уподобило приземление каждого рейса прорыву блокады Западного Берлина. Приз за сердечность легко выигрывали кавказские евреи. Они оккупировали аэропорт большими кланами, с гигантскими видеокамерами, с мангалами, со знаменами, с венками, с песнями и плясками, а обнимались и целовались так, что у завороженных зрителей текли слезы. Где-то за паркингом блеяли предназначенные на заклание овцы.

 

Страна не считалась с расходами на трогательные встречи. Ради того, чтобы прибывшие на ПМЖ почувствовали себя на своей исторической родине желанными (первые пару часов, дальше уж как получится), государство содержало армию чиновников, встречавших у трапа филологов, математиков и скрипачей распростертыми объятиями и направлениями на успешную абсорбцию в прекрасные шатры городка развития Йерухам, украшения пустыни Негев. В проходах терминала раввины-подвижники накладывали на растерянных прилетающих филактерии. Действовало волшебно, после этого любая местная действительность новичкам уже была нипочем.
Дабы родственники не толпились прямо на посадочной полосе, зал ожидания Бен-Гуриона перегородили барьерами. Одновременно в недремлющей еврейской голове родилась оригинальная идея повесить над выходом в этот зал огромный экран, на котором виднелись приближающиеся пассажиры. Это помогало не чуждым военных навыков встречающим выбрать правильный момент для решительного штурма хлипких перегородок. Фараон не смог удержать народ мой, где уж алюминиевой стойке!

Если израильтянина в аэропорту никто не приветствует, то и на похороны его не явится ни единая душа.

К двухтысячному году назрела необходимость возвести храм, достойный этих встреч. Юбиляр, конечно, мог прибыть в Иерусалим и на белом ослике, но остальные паломники, Папа Римский включительно, миновать Бен-Гурион не могли. С опозданием на пару лет — но что такое пара лет пред лицом двадцати веков, которые смотрят на нас с высоты контрольной башни?! — построили новый терминал, обширней пирамиды Хеопса, помпезностью утирающий нос творению царя Соломона. Это сооружение — воплощенная в камне мегаломания моего народа. Уверена, теперь в нашей перенаселенной стране многие навещают аэропорт просто в качестве психотерапии и в поисках нескончаемых, неосвоенных просторов.

Если не считать соблазнов дьюти-фри, израильтяне путешествуют исключительно ради удовольствия вернуться и быть встреченными. И когда на Землю прилетят инопланетяне, человечество должно доверить первую встречу израильтянам. Дружественный контакт будет обеспечен. 

 

 

Мария Шенбрунн-Амор