Привычный крест русских писателей — дуэли, чахотка да репрессии. И конечно, самоубийства. Вспомним другие причины их смертей — самые странные и необычные, вместе с Софьей Багдасаровой.

СРУБ: Аввакум Петров

Родоначальник новой русской словесности и основоположник жанра исповедальной прозы, протопоп Аввакум заодно был активным религиозным деятелем XVII века и, как бы сейчас сказали, — оппозиционным политиком. За это непокорный старообрядец был приговорен к смертной казни. Вид ее для нас сегодня весьма непривычен, но вполне соответствовал тогдашним законам Русского царства. 1 апреля 1682 года Аввакум был сожжен в срубе заживо.
 

КИСЛОТА: Александр Радищев

Автор «Путешествия из Петербурга в Москву» для советских историков был непреклонным борцом с режимом. И поэтому в большинстве исследований мы встретим версию, что он покончил с собой, выпив яд, — ну не в силах более бороться… Однако похоронен Радищев был по православному обряду — что самоубийцам запрещено. Существуют данные, что на самом деле он по ошибке выпил стакан с «царской водкой» (смесь азотной и соляной кислоты), приготовленной для выжиги старых офицерских эполет своего старшего сына.
 

ОДЕКОЛОН: Матвей Дмитриев-Мамонов

Сын екатерининского фаворита, современник Пушкина, Матвей Дмитриев-Мамонов был богачом, масоном, офицером и литератором — всего понемножку. Вспыльчивый и гордый своим происхождением от Рюрика, он презирал царя, бравировал эксцентричными поступками и на много лет заперся в своей усадьбе Дубровицы. 

В итоге в 1825 году он был арестован, объявлен сумасшедшим и помещен под опеку. Держали Дмитриева-Мамонова в смирительной рубашке, привязывали к кровати и лечили обливанием холодной водой. Как-то смоченная одеколоном рубашка случайно загорелась — от ожогов несчастный граф и скончался.
 

ОТСУТСТВИЕ МУЖИКА: Дмитрий Писарев

Соратник Чернышевского и Добролюбова, критик и нигилист, как-то летом со своей кузиной, писательницей Марко Вовчок (в которую был влюблен), и с ее сыном отправился к Рижскому заливу — отдохнуть на море. И утонул. 

Причем, судя по воспоминаниям историка Александра Скабичевского, это было у него на роду написано: в первый раз Писарев тонул еще ребенком в деревне — его полумертвым вытащил какой-то мужик. Второй раз — на первом курсе он провалился под лед Невы. Проходивший мимо мужик вытащил барчонка за воротник пальто. В третий раз, на Балтике, мужиков рядом не оказалось.
 

КОЛДОВСТВО: Сергей Семенов

Выходец из крестьян, писатель-самоучка и толстовец, революцию 1917 года встретил немолодым уже человеком и активного участия в ней не принимал. В 1922 году Семенов мирно жил в своей родной деревне Андреевской в Московской области. Но тут сосед-мракобес, который считал успехи Семенова в хозяйстве колдовством, застрелил его. При советской власти, естественно, писали, что убили его кулаки как классово чуждый элемент.
 

ПУШКИН: Андрей Соболь

Хотя мы принципиально не включали самоубийц в этот список, для этого раннего советского писателя сделали исключение — слишком необычный случай. В 1926 году, два дня спустя после дня рождения Пушкина, он отправился к его памятнику на Тверском бульваре в Москве и выстрелил себе в живот. Мол, чтобы доказать: царские врачи специально «залечили» великого поэта, а советские медики Пушкина вполне могли бы спасти. 

Соболя советские врачи, впрочем, спасти не сумели — он скончался на операционном столе. Но возможно, это просто легенда и вся «пушкинистика» в смерти Соболя — совпадение: писатель давно страдал депрессией и пытался покончить с собой до этого уже несколько раз.
 

КУРГАН: Евгений Петров

Соавтор «Двенадцати стульев» — один из немногих знаменитых профессиональных писателей, погибших в Великой Отечественной войне (в основном, в отличие от Первой мировой, их брали в военные корреспонденты, где было относительно безопасно). 

Петров также был фронтовым журналистом. А погиб он в 1942 году, улетая из осажденного Севастополя, обороняющегося последние дни. Самолет «Дуглас», на котором он летел пассажиром, уходя от немецкого мессершмита, снизил высоту полета и врезался в курган. 
 

ЛЯ РЕЗИСТАНС (СОПРОТИВЛЕНИЕ): Елизавета Кузьмина-Караваева

Судьба этой поэтессы Серебряного века так и просится на большой экран — невероятные повороты, глубокий драматизм (например, фильм «Мать Мария» 1980 года с Людмилой Касаткиной). В молодости она посещала «Башню» Вячеслава Иванова, «Цех поэтов» Гумилева и крымское обиталище Максимилиана Волошина. После революции стала эсеркой, служила комиссаром, была арестована деникинской контрразведкой, спаслась от смертной казни. 

А во французской эмиграции, уже в 1930-е, приняла монашеский постриг. Во время оккупации Парижа ее монашеское общежитие стало одним из штабов Сопротивления, перевалочным пунктом для беглецов. Сестра Мария (Скобцова), как звали ее после пострига, была казнена нацистами в газовой камере Равенсбрюка в марте 1945 года. Мало того что потом ее канонизировал Константинопольский патриархат (в РПЦ не очень одобрили), но затем и французы объявили, что эта православная монахиня — для них теперь католическая святая.
 

РУКИ ЛЮБИМОЙ: Николай Рубцов

Советский поэт-шестидесятник погиб в 35-летнем возрасте, проведя ночь со своей невестой, поэтессой Людмилой Дербиной. Она его задушила. 

Советский суд признал это бытовой ссорой, а причиной смерти — «механическую асфиксию от сдавливания органов шеи руками». Невесту осудили на восемь лет, из которых она отсидела шесть. Естественно, сразу возникли теории, что все это подстроил КГБ.