Тусклый фонарь, заглядывая с улицы, едва освещал дом с закрытыми ставнями, дыру в заборе и нечто горбатое и приземистое, медленно передвигающееся по клубничным грядкам.
      – Тише, Джек, тише, – прошелестел в глубине двора осторожный шепот.
      Сопение на грядках становилось между тем все явственнее и беззаботнее.
      – Потерпи, Джек, – приглушенная возня и сдавленное рычание замерли в темноте.
      Наконец, горбатое распрямилось и оказалось неизвестным человеком, который поставил на землю отяжелевшее ведро, уселся поудобнее и принялся со вкусом чмокать и чавкать.
      – Пора, Джек, пошел!
      Из собачьей будки у сарая вырвался здоровенный пес и, злобно подвывая, кинулся к неизвестному.
      Тот икнул от неожиданности, в следующее мгновение – взмыл, метнулся и с треском перемахнул забор.
      Хозяин догнал пса возле самой дыры.
      – Ну-ну, успокойся, – потрепал его по взъерошенному загривку, – весь поселок переполошишь.
      Взял ведро, отнес на веранду, вернулся и поставил его, уже пустое, у кромки участка.
      – Лампу что ли поярче ввернуть? – осмотрел с сомнением фонарь на столбе. – Недозрелые попадаются.
      Мимоходом снял с гвоздя кусок материи, сунул за пазуху, затем отодвинул доску, сделав отверстие в заборе шире.
      Огляделся и скомандовал:
      – За работу, Джек. На сегодня еще два ведра осталось.
      Он пропустил пса вперед, встал сначала на четвереньки, затем чуть ли не ползком последовал за ним.
      Когда возня в будке стихла, из глубины донеслось:
      – Джек, об одном прошу, не горячись!

      Домашняя страничка автора: http://ivan-loguinov.livejournal.com/

      У вокзала экспресс быстро наполнился. Кто побойчее – заняли сидячие и прочие удобные места, остальные, кое-как разместив сумки, ноги, взгляды, приготовились отрешиться в привычном транспортном оцепенении. Автобус тронулся. И тут обнаружилось незанятое боковое место у входа, прикрытое широкой спиной парня в серой майке, держащегося обеими руками за верхний поручень. Девушка с букетом тюльпанов тронула его за плечо:
      – Вы не будете садиться?
      – М-м-м, – помотал тот головой и откинулся назад.
      Однако из середины салона, энергично работая локтями, прорвалась крупная тетка в панамке. Оттолкнув девушку, уселась. Желая, очевидно, получить подтверждение своего права, обратилась к двум, того же размера, женщинам с соседнего сидения, любовно обнимавшим раздутые пакеты:
      – Постоит еще, кобыла длинноногая!
      Женщины согласно поджали губы.
      Упрочившись таким образом в братстве сидящих, тетка успокоилась.
      Но опасность возникла с другой стороны.
      – Ну уж и кобыла, что-то вы совсем, – произнесла с укоризной невдалеке стоявшая старушка.
      – А и действительно, – поддержала ее бабушка с противоположного ряда, – и вы бы постояли, и постарше вас есть.
      Ввиду выявляющейся неустойчивости теткиного положения, вокруг занятого ею места заполыхала борьба, хотя на других сидениях разместились не только пожилые женщины, но и совсем еще крепкие мужики, и даже цветущая молодежь.
      Тетка в панамке, не ожидавшая такого поворота общественного мнения, гордо вскинула голову и отвернулась. И чем выше вздымалась волна протеста, тем надменнее становился ее профиль.
      Обстановка накалилась до предела. Слабый пол сильно возмущается, сильный внимательно изучает заоконную окрестность, а сидящая его часть – собственные туфли.
      – Куда же вы смотрите, мужчины, сделайте что-нибудь! – воззвала бабушка и подтолкнула ближайшего – парня в майке.
      – М-м-м, – страстно протянул тот в наступившей вдруг тишине, откачнулся маятником назад, и затем, на возвратном движении оторвавшись от поручня, коршуном пал на сидение. Тетка, потеряв панамку, чудом успела вывернуться.
      Вцепившись сильными пальцами в дерматиновую обивку, парень постоял немного, согнувшись, потоптался на месте и, повторив свою реплику, начал клониться вправо.
      Женщины с пакетами тоже выпорхнули мотыльками.
      Не разжимая пальцев, парень завалился на соседнее сидение, оставив голову на боковом. В этой неудобной позе и заснул. Все три места были заняты прочно и, похоже, до конца маршрута. Спорить больше было не о чем.
      Пассажиры переглянулись, помолчали и отвели глаза друг от друга.

      Домашняя страничка автора: http://ivan-loguinov.livejournal.com/

      – Двести тринадцать, – небесное создание, восседающее в конце раздачи, томно улыбалось.
    Долженков метнулся взглядом по окошечку кассового аппарата, где ясно виднелось: «123. 00», порылся в карманах и начал стремительно краснеть.
      – Девушка, у меня только двести рублей, – прошептал он.
      – Что же вы без денег-то ходите? – в глазах кассирши вспыхнуло голубое презрение.
      Оглянувшись на соседей, Долженков потоптался на месте и вдруг возмутился:
      – Полтора года обедаю здесь. Я уже привык, что вы берете рублей на тридцать-сорок больше. А сегодня – девяносто…
      Ему было ужасно неловко перед согражданами за задержку, мучительно стыдно за вынужденную мелочность.
      Но неожиданно его поддержали.
      – Девяносто рублей это, пожалуй, слишком, – донеслось из очереди.
      – Почти сотня, да что она о себе возомнила?  
      – И без всякого предупреждения…
      – Кровопийцы! – ни с того ни с сего вскричала бабка в платочке.
      – Тише, бабушка, тише, – покосился на нее солидный мужчина при костюме. – Не о том вы.
      – Как это не о том? Эта чертова кукла регулярно, – бабка особо выделила слово, – регулярно обсчитывает меня на червонец.
      – С вас, бабушка, и лишний целковый грех брать, – тонкая улыбка скользнула по губам солидного.
      – Вестимо, грех, – не поняла бабка иронии. – Креста на них нету!
      – Бросьте вы свои крикливые обобщения, – поморщился солидный и отодвинулся.
      Помолчали и, наконец-то, дождались разумного требования:
      – Директора, позовите директора!
      Пришел директор, очень интеллигентного вида, кстати. Внимательно всех выслушал и безоговорочно стал на сторону посетителей.
      – Ты, Анюткина, действительно забываешься, не зав. производством пока еще. Гоголя как-нибудь на досуге почитай.
      За Гоголя кассирша, естественно, обиделась, но с сутью однако согласилась. Вежливо извинилась перед Долженковым и пообещала следующую неделю – всю неделю – брать с него точно по прейскуранту.
      В кафе восстановился привычный порядок.

      Домашняя страничка автора: http://ivan-loguinov.livejournal.com/

      – Задумал Петров заиметь штаны…
      – Погодите. А что, у него их не было? Как же он по улицам ходил?
      – Да были они, были. Но такие, в которых стыдно: хронически помятые и безвозвратно потрепанные.
      – Что ж тут стыдного, лишь бы надеты и застегнуты. И перед кем – все мы люди.
      – Вот и Петров – человек. Потому, можно сказать, и захотел новые хорошие штаны.
      – Импортные?
      – Да, импортные. Он подозревал, что следующие очень не скоро купит. В связи с тем и предполагал доходить в них курса до четвертого, а если повезет с фирмой, то и до распределения.
      – Хм, импортные, фирма. Поди, нечестным путем?
      – Почему, если импортные, так сразу нечестным путем?
    – Откуда деньги у порядочного, добросовестного студента? На стипендию и колбасой лишь раз в неделю полакомишься. Впрочем, ливерной можно было бы и чаще, да не всегда достанешь – собачники разбирают.
      – Я про то и пытаюсь. Задумал Петров штаны приобрести и пошел на работу наниматься.
      – Должно быть, барменом в подпольный ночной клуб?
      – Нет, в государственное учреждение, сторожем.
      – Ну и проворовался?
      – Нет, не приняли.
      – Клевета. В государственные у нас всех берут, только желание изъяви.
      – Ну, приняли его, приняли. Однако сразу же, не допустив до службы, уволили.
      – Исключено, профсоюз не позволит.
      – Не успел он в него вступить.
      – Не знаю, куда вы клоните, но вижу в вашей руке малярную кисть с густой черной краской.
      – Да я еще и начать не могу.
      – Давайте-давайте, я весь сплошное ухо.
    – Итак, оформился Петров в отделе кадров вневедомственной охраны. Собрался на дежурство. Оделся соответственно – в имеющиеся штаны. В сумочке разместил пособие по американскому диалекту английского языка, термос с чаем и будильник.
      – Чтоб конец дежурства не проспать?
      – Наручных часов у него не было, и одолжить не у кого: в общежитии по случаю каникул – пусто.
      – А он почему домой не поехал? Ах да, фирменные штаны себе возжелал.
     – Петров должен был подъехать к кинотеатру, где его встретит бригадир, дабы провести по строящемуся во дворах комплексу и место дежурства на эту ночь указать.
      – Да, самое главное в работе – порядок и распорядок.
      – Едет он в автобусе, а народ на него косится.
      – Расселся, конечно, как на лекции, а старушки стоят.
      – Наоборот, старушки сидят, а он перед ними стоит. Зато будильник – не стоит, тикает в сумке. Да так громко и отчетливо, словно в политическом детективе.
     – Еще, наверное, и страсть неугасимая в глазах горит, а губы сами репетируют диалог с продавцом в ихнем супермаркете.
     – К кинотеатру Петров добрался раньше назначенного срока. А там как раз  эксклюзивный показ чьих-то фильмов.
      – Плюнул на служебные обязанности и пошел в кино, чужие штаны рассматривать?
      – Нет, встал в сторонке, бригадира дожидается. Да и не попасть в кинотеатр – столпотворение.
      – Что за фильмы такие невиданные?
    – Не знаю, не смотрел. Где я? Ах, да. У кинотеатра для поддержания пристойности и пресечения открытой спекуляции билетами полицейский поставлен. Да не обычный постовой, а сержант.
      – За просто так звание не присвоят.
     – Вот и старается сержант – стоит на посту. Народ вокруг прилично одет, из очереди не выпадает и громко не выражается. Однако кучкуется. И видно, как в очередной кучке билеты-деньги из рук в руки переходят. Но подойдешь – ухмыляются, мол, все в порядке, начальник. Зло взяло сержанта – утроил бдительность. Раз прошел мимо Петрова, другой. Шаги рядом с ним начал замедлять, прислушиваться. Занервничал Петров, гимн высвистывать принялся. Тут-то из сумочки и грянуло шальным звоном (в общежитии этот будильник на три комнаты старался). Лицо полицейского, минуя стадию удивления, мгновенно окаменело, стремительно приблизившись, он четко вскинул руку к козырьку: «Сержант Сидоров. Ваши документы!» – «Студент Петров, – ответил Петров и, похлопав себя по карманам, добавил, – документов не имею».
      – Что же он, на работу собрался, а паспорт не взял?
      – Природной беспечностью отговорился: с собой, дескать, вообще не ношу.
      – Это создает ненужные трудности работе органов.
    – Вот и сержант решил, что – намеренно. «Пройдемте, – говорит, – вплоть до выяснения». И продержали Петрова всю ночь.
      – Опять клевещите. С современной техникой, выяснение личности – дело пяти минут.
      – Правильно, личность выяснили сразу, а держали уже за оскорбление власти.
      – Зачем же он так замахнулся?
     – Не удержался. Спросил у начальника отделения, выдадут ли сержанту Сидорову за проявленную бдительность хромовые сапоги?
      – Это он зря, полицейский выполнял свой долг бескорыстно.
    – В отделении тоже сообразили, что настроения у Петрова не подходящие для охраны государственной собственности. Дали знать в ВОХР, и оттуда, уже под утро, приказ об увольнении завезли.
      – Очень своевременно и даже предусмотрительно.
    – Вышел Петров из отделения, осмотрел себя: штаны новее не стали. «Что ж теперь, – развел он руками посреди площади, – отхожим промыслом заняться?»
      – Я заранее чувствовал, что у вас припасено ведро помоев.
      – Ох, устал. Рассказывайте-ка вы сами.
     – И расскажу, тряхну стариной. Значит, так. Понадобились Петрову новые брюки, поскольку решил, в рамках улучшения демографической ситуации, создать семью. Пошел, пока каникулы, на чугунолитейный завод. Приобрел нужную стране специальность и заработал разумную сумму денег.
      – Ага, и в Фонд мира сдал, а штаны сам из пододеяльника сшил.
      – Однако и в вас есть искорки. Верно – сдал. В Фонд милосердия, сейчас это патриотичнее. Но брюки все же в магазине купил. Нормальные отечественные брюки фабрики «Просвет», за двести рублей. Сам сшил – это, знаете ли, чревато. Наловчится – начнет из казенного белья на продажу изготовлять. А потом сопьется, если не успеют посадить.
   

     Домашняя страничка автора: http://ivan-loguinov.livejournal.com/