Продолжение рассказа  - удивительная жизнь  музы Г. Маслова Авроры Шернваль - Карамзиной в разделе "Забытые имена"

Тынянов Ю. Н.

ГЕОРГИЙ МАСЛОВ

Имя Георгия Владимировича Маслова (9 03.06.1895 - 15.03.1920) мало кому известно; оно и останется в тени, потому что Георгий Маслов умер в 1920 году на больничной койке, в Красноярске, не достигши и двадцати пяти лет. Умирал он тяжело, сыпным тифом, но перед смертью еще выправлял свою поэму «Аврора».

Я помню Маслова по Пушкинскому семинарию Петербургского университета. Здесь он сразу и безмерно полюбил Пушкина, и хотя занимался по преимуществу изучением пушкинского стиха, но, казалось, и жил только Пушкиным, и недалек был от чувственного обмана: увидеть на площади или у набережной его самого. Дельвиг и Баратынский тоже стали для него ощутимы до физического чувства их стихов. Маслов жил почти реально в Петербурге 20-х годов. Он был провинциалом, но вне Петербурга он немыслим, он настоящий петербургский поэт. Вскоре мы услышали его собственные, не всегда ровные, но уже строгие стихи. Стихи его стали появляться в печати (журнал «Богема», сборник «Арион», хрестоматия З. Гиппиус «88 стихотворений» и др.).

В годы революции Маслов очутился в Сибири. В тяжелые дни походной жизни он, должно быть, утешал себя воспоминанием о житье Дениса Давыдова и славил

«Солдатский отдых краткий,

Солдатскую любовь».

Возврат к Пушкину был в нем и органичен и сознателен. В одном послании он говорит:

«<...> я не верю нашей критике

И модных не терплю стихов,

Люблю старинные пиитики,

Где царство нимф и пастухов».

Этот возврат к стилю Пушкина, Баратынского, Дельвига заметною струею проявился тогда в литературе (Б. Садовской, Ю. Верховский). Он был плодотворен; стилизация была повторением или отблеском старого на новом фоне — пушкинский стих на фоне символистов приобретал новые, неведомые раньше, тона. Словесная ясность пушкинского стиха-плана, стиха-программы на фоне насыщенного, обремененного нового стиха получала значение сложной простоты.

В последний год, однако, и у Маслова послышались другие звуки; уже после его смерти мы прочитали его последние опыты, в которых ломался прежний цельный и стройный стих, которые означали болезненное рождение нового.

Но предлежащая его поэма, написанная весной 1919 года, еще строга и сдержанна, как его более ранние стихи. Отчетливая (до линий историко-литературного реферата) композиция; традиционные, богатые архаическим весом эпитеты; сжатость поэтических формул и переходов; тонкая эротика, воскрешающая полухолодную эротику Баратынского, — черты эти довольно точно возобновляют красивую традицию.

Поэма Маслова не только литературна, она историко-литературна, и потому нуждается в комментарии.

Героиня характерна для холодного и страстного света 20—40-х годов. Аврора Карловна Шернваль — знаменитая красавица той поры. Самое имя ее было благодарным материалом для поэтов. И она, и старшая ее сестра Эмилия Карловна Мусина-Пушкина воспеты неоднократно.

О сестре Авроры писал Лермонтов:

Рядом с «белой лилией» казалась строгой смуглая «северная Аврора».

В 1824 году писал Авроре Баратынский, встретившийся с нею в Финляндии:

Но Аврора не выводила за собой солнца счастья. Рок, который явно для всех тяготел над нею, заставил призадуматься суеверных. Первый ее жених умер. Аврора уехала к сестре Эмилии в Москву. Спустя несколько лет был назначен ее брак с полковником Мухановым, но снова жених умер до свадьбы.

В 1836 году она вышла замуж за богача, мецената и чудака, графа П. Н. Демидова-Сан-Донато. Через четыре года Аврора овдовела. Второй ее брак, с блестящим офицером Андреем Николаевичем Карамзиным, сыном писателя, обещал Авроре счастье, которого она до сих пор тщетно домогалась. Родные с обеих сторон долго противились браку, но «любовь восторжествовала над сопротивною силою», как писал кн. Вяземский. Аврора, однако, была недолго счастлива.

В 1854 году Андрей Карамзин был убит в Дунайской армии, сорока лет от роду. Смерть его многих потрясла. Стареющий Тютчев писал с ужасом: «Можно себе представить, что этот несчастный Андрей Карамзин должен был испытать <...> Вероятно, в эту решительную минуту, на незнакомой земле, среди отвратительной толпы, готовой его изрубить, в его памяти пронеслась, как молния, вся та жизнь, которую он терял: жена, сестры, вся эта жизнь, такая приятная, богатая, полная ласки».

Тютчев назвал эту смерть «недостойной жестокостью» и в письмах оставил образ Авроры, спокойной, окаменевшей в виду мертвого мужа13.

Поэма Маслова — опыт стихового портрета Авроры. Сам же Маслов погиб, тоже «на незнакомой земле», и жизнь, которую он терял, была точно так же богата.

Оживят ли его стихи эту старинную жизнь? Дадут ли они его собственный образ, образ поэта, любящего умершие формы? Ведь линия красивой традиции, которую оживляет Маслов, — сама умерла в наши дни.

Во всяком случае, у стихов есть то преимущество перед людьми, что они оживают, — и не однажды.

В продолжение публикации в разделе "Забытые имена" о поэте Георгии Маслове (статья Ю. Тынянова)

Николай Рисак

Женщина, которая подарила Финляндии свободу (памяти Авроры Карамзиной)

Если вклад в независимость Финляндии Владимира Ленина и Карла Маннергейма общеизвестен, то о роли Авроры Демидовой-Карамзиной ( 1 августа 1808 г - 13 мая 1902 г.) вспоминается редко. По обе стороны границы она известна скорее своей благотворительностью. В этом юбилейном году появилось множество публикаций, как в Финляндии, так и в России (особенно на Урале), в которых вспоминается организация этой удивительной женщиной домов призрения для рабочих, медицинских учреждений, широкая филантропия. А между тем, замечательный факт дарования Александром II конституционных прав Финляндскому княжеству не находит своего объяснения без осознания огромного влияния на государя финской аристократии и в первую очередь Авроры Демидовой-Карамзиной. Как достоверно известно, именно она убедила Александра II не превращать Финляндию в одну из губерний Империи, а предоставить ей права автономного княжества. 
 

Интересно и другое — ее влияние на судьбы России. Все помнят роль Ленина в установлении нового порядка, многие знают и о нежелании Маннергейма поддержать наступление Белой армии на Петроград, приведшее в конечном итоге к ее разгрому, но вот Аврора Карамзина, она-то, умершая в 1902 году, какое имеет отношение ко всему этому? Самое непосредственное — ее именем был назван корабль, выстрел которого послужил сигналом к Октябрьскому восстанию. В истории не бывает случайных совпадений. Крейсер «Аврора» получил свое названного в честь другой «Авроры» — корабля, принимавшего участие в Крымской войне 1855 года. Имя «Аврора» было дано судну во время шутливого пари, проигранного командиром корабля своему другу, мужу Авроры Демидовой-Карамзиной, полковнику Андрею Карамзину. Получив новое имя, корабль вскоре был подорван англичанами, но название его сохранилось, и было дано затем легендарному крейсеру.

Поистине Аврора была роковой женщиной. Трое мужчин, любивших ее, погибли вскоре после знакомства с ней; в возрасте 46 лет скоропостижно скончался и ее единственный сын; один из кораблей, названный ее именем, вскоре был потоплен, другой же на века остался символом гибели Российской Империи.

В этом году, 1 августа, исполнилось 200 лет со дня рождения Авроры Карловны Демидовой-Карамзиной, без сомнения — самой знаменитой женщины Финляндии. Жизнь ее была долгой — почти 94 года, и охватила собой царствования всех русских императоров в период вхождения Финляндского княжества в состав Российской Империи. 
 

Родилась она в 1809 в г. Пори и была внучкой последнего шведского губернатора ФинляндииЭрнста Густава фон Виллебранда. Отец ее, Карл Шернваль, также происходил из знатного шведского рода и подобно многим другим финским аристократам после присоединения Финляндии к России перешел на службу к новым властям. В 1812 году, после воссоединения Выборгской губернии с остальной Финляндией он был назначен губернатором Выборгского лена (округа). Правил он хорошо, но недолго, скончавшись от скоропостижной болезни в 1815 году. На его место был назначен Карл Йохан фон Валлен, с раннего детства знавший супругу Шернваля. Как мог, помогал он вдове своего предшественника, оставшейся с четырьмя детьми на руках, а в 1816 году женился на ней. В 1821 г. фон Валлен был избран в Финляндский сенат и назначен прокурором Финляндии. Пришлось переехать жить в Гельсингфорс – новую столицу княжества, в то время еще совершенно необустроенную. Светское общество было очень небольшое, и появление в нем красивых сестер Шернваль фон Валлен Авроры и Эмилии не могло не остаться незамеченным. Ни один бал не проходил без них. Шестнадцатилетняя Аврора, в своей еще только раскрывающейся красоте была подобна утренней заре — чистой, невинной и робкой, в нее нельзя было не влюбиться. Среди ее поклонников были и находившийся тогда в Финляндии поэт Баратынский, и двоюродный брат ее Карл Маннергейм — дед знаменитого маршала, но сердце свое отдала она красавцу-поручику Муханову. Свадьба долго не складывалась — родители и родственники с обеих сторон были против нее. Прошли годы. За это время финская красавица успела покорить обе российские столицы, многие были влюблены в нее, но жениться не очень-то спешили, по русским меркам она была не богата. Друг ПушкинаСоболевский выразил это настроение в четверостишии:

Сияет Аврора,

Свежа и румяна,

В ней много для взора,

Но шиш для кармана. 
 

В 1834 году свадьба должна была, наконец, состояться, и надо же такому было случиться, что незадолго до нее жених схватил тяжелейшее воспаление легких и в самый день свадьбы скоропостижно скончался на руках своей невесты. Аврора была безутешна в своем горе, надела траур и, покинув столицу, уехала в родительское имение Трескенде в Эспоо. Через год она получила письмо от графа Ребиндера, вызывавшего ее в Петербург, так как она назначалась в свиту императрицы Александры Феодоровны. С февраля 1836 г. Аврора стала фрейлиной Императрицы. Ей было 28 лет.

Всегда в черном, невероятно красивая и равнодушная ко всему, Аврора привлекала внимание многих, но предложение отважился сделать только один — Павел Демидов, действительный статский советник, егермейстер Двора, совладелец с братом своим Анатолем множества Уральских заводов, один из богатейших людей России. Императрица, немало способствовала этому браку, с любовью и сочувствием относясь ко своей фрейлине. Свадьба состоялась в Гельсингфорсе 21 ноября 1836 г. Были устроены пышные торжества, иллюминация и фейерверк. Жених, однако, чувствовал себя настолько больным, что во время церковной церемонии его пришлось возить в кресле вокруг амвона. На шее невесты сверкал огромныйбриллиант Санси — свадебный подарок Павла Демидова.

После свадьбы, ненадолго заглянув в столицу, супруги отправились в многолетнее путешествии по Европе. Через три года в Веймаре у них родился сын, а менее чем через год после этого, весной 1840 года, Павел Демидов скоропостижно скончался.

После похорон мужа Аврора с маленьким сыном вернулась в Финляндию. Здесь она выкупила у отчима свое любимое имение Трескенде в Эспоо. А фон Валлен на вырученные деньги купил участок в Хельсинки и построил виллу Хагасунд, которая сохранилась до наших дней.

Аврора жила то в Санкт-Петербурге, то в Эспоо. В 1840-е года Финляндия вошла в моду, и многие аристократы приезжали летом в Хельсинки как на курорт. Большой честью считалось быть приглашенным в поместье Трескенде к Авроре Демидовой. В 1841 г. у нее гостил наследник Престола будущий император Александр II со своей молодой женой. Царственные супруги остались довольны гостеприимством хозяйки, между ними зародилась дружба на долгие годы.

Аврора носила траур, занималась воспитанием сына и управлением финансовыми делами империи Демидовых. Судьбе было угодно, однако, чтобы она вновь вышла замуж. На этот раз по любви. Ее избранником стал Андрей Карамзин, сын знаменитого историка, молодой, блестящий полковник. Как считают некоторые литературоведы, он послужил прообразом Печорина во время написания Лермонтовым «Героя нашего времени». Счастье было взаимным, Андрей даже вышел в отставку, чтобы дела службы не мешали проводить как можно больше времени вместе с женой. Вместе они побывали в Париже во дни революционного восстания 1848 г. А потом предприняли долгое путешествие на Урал, что бы самим проконтролировать, как ведется управление заводами. Впоследствии, через много лет, писатель Мамин-Сибиряк писал о том, с каким теплом вспоминали нижнетагильские рабочие об этом визите.

Для Авроры Карамзиной поездка стала началом ее благотворительной деятельности. В письме сестре она писала «Это мое пребывание на Урале дало жизни содержание и смысл, так как появилась возможность делать добро и утешать несчастных. Я почувствовала пользу от своего существования. Радостно, что я основала там три больницы и дом для престарелых».

Уезжая из Нижнего Тагила она передала значительные суммы денег руководству города для содержания основанных ее больниц и обязалась оплачивать работу медицинского персонала, который состоял из очень квалифицированных и опытных врачей, частью местных, частью же приглашенных ею из Петербурга.

Жизнь текла размеренно и счастливо. Летние месяцы проводили в Финляндии, зимние и весенние в Санкт-Петербурге. На вечера к Карамзиным собиралась много гостей, Аврора обычно пела или играла на фортепьяно, Андрей читал стихи. Приходили художники, писатели, поэты. Один из них — Петр Вяземский — как-то сочинил такой характерный экспромт:

Нам сияет Аврора,

В солнце нужды нам нет:

Для души и для взора

Есть и пламень, и свет. 
 

Счастье, однако, было недолгим. В 1854 г.началась Крымская война. Исполненный патриотических чувств Андрей Карамзин попросился в действующую армию и был убит почти в первой же стычке с турками. Аврора перевезла тело мужа в Санкт-Петербург и похоронила его на кладбище Новодевичьего монастыря. Над могилой Андрея Карамзина по заказу Авроры и на ее средства была возведена церковь «Всех скорбящих радости» в столь любимом Андреем византийском стиле. В народе церковь называли Карамзинской. После революции церковь была разграблена, утварь похищена, а само здание вместе со склепом и прахом захороненных там людей взорвано.

В самый разгар войны от воспаления легких умер Император Николай I, на престол вступил Александр II. По окончании войны он приблизил запомнившуюся ему по поездке в Финляндию фрейлину. Аврора Карловна всю себя посвятила в это время воспитанию сына и усыновленной ею осиротевшей племянницы. Император поручил ей участвовать и в воспитании своих дочерей. Во время частых встреч с императорской четой Аврора Карловна доводила до царственных самодержцев многочисленные устные просьбы финской общественности и жителей Гельсингфорса. Итогом этого стала организация особой Комиссии для подготовки к созыву Финляндского сейма, дарования Финляндии конституционных прав и для разработки законов, обеспечивающих ее финансовую независимость.

31 августа 1863г. представительная российская делегация во главе с Императорской четой на яхте «Штандарт» и пароходах «Александрия» и «Рюрик» отправилась в Гельсингфорс. 4 сентября августейшая чета с сыновьями, свитой и министрами Двора торжественно посетила имение Трескенде Авроры Карловны Карамзиной, где по случаю высокого посещения были устроены праздник и охота. На торжественный ужин были приглашены все члены открывающегося Сейма, сенаторы и генералы. Подготовку обеда осуществляла французская фирма, среди дам был разыгран приз на лучший наряд, а танцы продолжались до утра. Воспоминания об этом «пире на весь мир» у Авроры Карамзиной долго еще будоражили гельсингфорское общество.

6 (по новому стилю 18) сентября 1863 г. Император Александр II произнес программную речь на открытии Сейма, в которой Финляндия окончательно провозглашалась конституционной страной, имеющей выборное правительство и все конституционные права и свободы. Вечером этого дня Гельсингфорс организовал грандиозный праздник с фейерверком и салютом, который закончился общегородским балом.

Для Авроры Карловны Демидовой-Карамзиной, которой было тогда 54 года, это событие стало кульминацией ее светской общественно-политической жизни. С этого времени она посвятила себя исключительно благотворительности. 
 

Вид главного корпуса, построенного Авророй Карамзиной Diakonissalaitos в Хельсинки 
 

Ее захватила идея создания в Финляндии и России домов милосердия, приютов для старых и больных людей, где бы для них было организовано медицинское обслуживание и хороший уход. Она видела такого типа дома во Франции, организованные и поддерживаемые жертвенным трудом католических монахинь ордена Милосердных сестер. В Германии она встречалась с пастором Флиднером, который организовывал там дома призрения для бедных — диаконии. В Петербурге она познакомилась в евангелическом госпитале с вдовой врача Амандой Кайандер, которая оказывала поступавшим туда бедным не только медицинскую помощь, но и материальную поддержку. В лице Аманды она нашла свою единомышленницу, вместе они стали планировать учреждение общин милосердия в Финляндии и Петербурге.

В 1867 году северные провинции России и Финляндию охватило страшное бедствие — сильный голод, ставший итогом череды неурожайных лет. К голоду присоединилась эпидемии чумы, тифа и оспы. Аврора Карловна организовала доставку продовольствия из Петербурга и Южно-Уральских губерний. День и ночь в ее имение Трескенде приходили изможденные, голодные люди. Неподалеку в избушке жила вдова с ребенком — оказалось, что они заболели оспой. Никто не решался отнести им еду, Аврора Карловна стала сама носить им пищу и ухаживать за ними. Вскоре больные пошли на поправку, но вот беда — она сама заболела оспой. За ней взялась ухаживать Аманда Кайандер, благодаря энергичным мерам которой, Аврора Карловна выздоровела, без единого шрама на лице.

Эта эпидемия сделала совершенно очевидной для всех необходимость постройки Дома милосердия в Гельсингфорсе. На деньги Авроры Карловны было выстроено обширное здание, уход и обслуживание в нем по Петербургскому образцу наладила Аманда Кайандер.

17 декабря 1867 г. Дом Милосердия в Гельсингфорсе был открыт. Это здание, расположенное напротив парка развлечений Линнанмяки, — Diakonissalaitos —известно многим и сегодня как центр организации медицинской помощи и обучения медперсонала. Многие переселенцы из России получили там медицинское образование и работают теперь в больницах и домах престарелых в Финляндии. 
 

Вид лютеранского храма в Diakonissalaitos 
 

Еще в 1860 г. Аврора Карловна основала в Трескенде школу для детей своих крестьян и крестьян из соседних местностей. А затем пожертвовала 4000 марок на первую сельскую народную школу в Финляндии. Эта школа открылась в 1873 г. Благодарные жители Эспоо, обратились к Авроре Карловне с просьбой заказать ее бюст из гипса, чтобы установить его в вестибюле школы. Бюст был изготовлен скульптором Карлом Шестрандом, и, по мнению современников, хорошо удался.

В 1885 г. в Италии неожиданно умер единственный сын Анны Карловны, а в 1888 г. сгорел дотла ее любимый дом в Трескенде, с которым было связано столько воспоминаний. 80-летняя женщина удивительно спокойно перенесла эти потери — «Бог все забрал у меня, и видимо знал почему», — говорила она.

Последние годы своей жизни она провела в усадьбе Хагалунд — небольшой вилле, построенной ее отчимом на берегу залива в Тёёлё. После своей смерти она завещала этот дом городу Хельсинки, и теперь в нем располагается городской музей (ул. Маннергейма, между дворцом Финляндия и железнодорожным вокзалом).

Почти все деньги, которые она получала, как свою долю от демидовских горных заводов, она раздавала бедным. Происходило это так: «Каждый день в определенное время вестибюль виллы в Хагасунде наполнялся народом, и одетый в ливрею слуга торжественно вносил поднос, который заполнялся письмами и просьбами. Аврора Карловна, которой помогали две помощницы, разбирала письма и определяла суммы, которые она может пожертвовать каждому просителю».

Умерла она 13 мая 1902 г. Похоронена на Старом кладбище Хельсинки. Гроб несли потомки старых ее друзей, в том числе будущий маршал Финляндии граф Карл Густав Эмиль Маннергейм. 
 

В честь Авроры Демидовой-Карамзиной названа улица в центре Хельсинки, детские приюты, библиотеки, школы, больница. Многие художники писали ее портреты, поэты посвящали стихи. О ее жизни издано несколько монографий, на русском языке самая полная — Сергея Шульца «Аврора» (СПб. 2004 г.). В 2006 г. в городском музее Эспоо проходила выставка «Аврора Карамзина и подмостки власти». На выставке в числе прочего экспонировался гипсовый бюст авроры Карамзиной из основанной ею школы в Эспоо (в настоящее время бюст находится в коллекции городского музея).

В Эспоо можно посетить парк Трескенде (туда постоянно организуются пешеходные экскурсии), в Хельсинки — виллу Хагасунд, с расположенным там городским музеем и архивом Авроры Карамзиной. 

О Дмитрии Виноградове я узнала из фильма "Михайло Ломоносов" (1986 год, Ломоносова играет Виктор Степанов. Отличный фильм !) Но в этом фильме рассказано только о годах учёбы вместе с Ломоносовым, дальнейшая судьба Дмитрия в фильме не показана.  И вот нашла ответы на свои вопросы об ещё одном забытом великом учёном земли русской. 

В августовскую петербургскую ночь 1758 года с территории «Порцелиновой мануфактуры» тайком вынесли тело умершего человека. Возможно, смерть для этого человека можно считать освобождением от мук и издевательств: последние дни перед смертью, он был прикован тяжелой цепью к стене, да и относились к нему как к преступнику. Для фабричных «тюремщиков» не было секретом, что стало причиной смерти — крайнее истощение от тяжелого труда. Пожалуй, никто бы не вспомнил об этом трагическом событии, если бы этот несчастный не был создателем русского фарфора – Дмитрий Иванович Виноградов. Как же так получилось, что вместо того, чтобы быть богатым, известным изобретателем, Дмитрий Виноградов умер не только в полной нищете, но и похоронен как преступник или вор. Со смертью этого человека Россия потеряла удивительно талантливого мастера, а с его уходом была утеряна и рукопись, являющаяся делом всей жизни изобретателя — «Обстоятельное описание чистого порцелина».

Сейчас можно с уверенностью сказать, что Дмитрий Виноградов был создателем русского фарфора удивительного качества, а также являлся основателем первого фарфорового завода, считающегося Императорским. Прожив очень короткую жизнь – всего 38 лет, он сумел открыть секрет производства «белого золота», которым владели до того только китайцы. Интересен факт, что подробное описание фарфорового производства, выполненное Виноградовым очень близко к современным разработкам керамической химии. А самое главное, все составляющие русского фарфора были из отечественного сырья. Императрица вместо того, чтобы наградить талантливого изобретателя, приказала приковать его цепью к печи, для того, чтобы никто не мог украсть рецепт «белого золота».

Родиной создателя русского фарфора считается древний город славян – Суздаль. Отец его был протопопом главного суздальского собора – Богородице-Рождественского.

Этот кафедральный собор считается одним из древнейших и величайших творений русской архитектуры и является составной частью Суздальского кремля. У Дмитрия Виноградова был брат Яков и сестра Акилина. Отец любил своих детей и сумел дать им хорошее, по тем временам, образование и оплатил обучение сыновей в московской Славяно-Греко-Латинской Академии. Именно в Академии состоялось знакомство Дмитрия Виноградова с таким же молодым Михайлом Ломоносовым. Два молодых ученых, хоть и отличались характерами: Ломоносов строгий и серьезный, а Виноградов весельчак, шутник, очень подружились, возможно из-за того, что оба имели одну цель: потрудиться во славу России.

Друзья, как самые одаренные, были направлены в 1735 году на продолжение обучения в Санкт-Петербург. Ломоносов вспоминал о тяжелых бытовых условиях, с которыми столкнулись студенты: «почти все, присланные из Москвы в Петербург оказались потеряны навсегда для науки, поскольку опустились в уныние и отчаяние». Но друзья сумели добиться убедительных успехов в учебе и были направлены в Германию к лучшему мастеру горного дела Иоганну Генкелю. Но, перед тем, как прибыть к Генкелю, студенты прошли общетехническую и теоретическую подготовку у профессора Христиана Вольфа, жившего в Марбурге.

Профессор Вольф был не только высококвалифицированным специалистом, но и очень добрым человеком: он закрывал глаза на проказы и шутки молодых ученых. Виноградов считал дни, проведенные в Марбурге, самыми светлыми в своей жизни. Дмитрий Виноградов изучил множество важных для него дисциплин: латинский, немецкий и французский языки, тригонометрию, арифметику, теоретическую химию, механику, гидростатику, физику, аэрометрию, гидравлику, а также логику, метафизику, брал уроки рисования.

В 1739 году русские студенты приступили к изучению горного дела у мастера Генкеля, прибыв в Фрейберг. Профессор Генкель имел очень тяжелый характер, да и практика студентов, проходившая в шахтах и рудниках, была очень сложной и трудной. Ломоносов вскоре покинул Фрейберг, после ссоры с профессором Генкелем, а Виноградов продолжил обучение. Несмотря на сложные моральные и материальные трудности, испытываемые русскими студентами при обучении в Германии, все успешно завершили освоение нелегкой горной науки и в 1744 году вернулись на родину.

Дмитрий Виноградов с блеском выдержал испытание, устроенное ему в Санкт-Петербурге Берг-коллегией.

В это время фарфоровые изделия приобрели огромную популярность и Россия, как и многие страны Европы, очень хотела заполучить секрет производства «белого золота». Еще при Петре I приглашались многочисленные зарубежные мастера, которые обещали наладить производство фарфора в России, но результата не было.

Считая, что Россия приобрела в лице Дмитрия Виноградова талантливого ученого и производственника, ему и поручили организовать фарфоровое производство.

Дмитрий Виноградов сам разработал технологию производства фарфора, результат был потрясающим — качество намного превосходило знаменитый китайский.


Виноградов проводил множество экспериментов, опытов, тщательно записывая и анализируя результаты. Он изучал глины с многочисленных месторождений, смешивал различные составы, изменял режим обжига. Одновременно он разрабатывал глазурь для росписи изделий из фарфора.

Оказалось, что гжельская белая глина наиболее подходит для производства. Была найдена и оптимальная температура обжига — 600 — 900°C. Конструкцию мельницы, смешивающей состав, и печи Виноградов разработал сам. Технологический процесс был выверен до мельчайших операций – Виноградов получил фарфор высокого качества, изумивший всю Европу. Мастер вел записи, как он говорил, для того, чтобы те, кто будет заниматься производством русского фарфора в будущем «не могли с прямого пути сбиться, а также вновь того в поте лица не искали, что уже прежде с великим трудом искано и опытами засвидетельствовано» и «чтобы обманщики, волочаги и сумасброды впредь нас не могли обмануть».

В первые годы производства фарфора, изготавливались мелкие вещицы, чаще всего, табакерки, которые императрица использовала для подарков приближенным и иноземным послам.

В 1756 году Виноградов создал большой горн и стал делать более крупные изделия. Первым стал великолепный сервиз «Собственный» для императрицы.

Несмотря на то, что работы мастера принесли славу России, жизнь Виноградова была сравнима с каторгой: он не имел права покидать территорию завода, ему не разрешалось видеться с семьей, жившей в Суздале, да и свою собственную семью ему не позволили создать. Он был одиноким человеком, который отдавал каждую секунду своей жизни только работе. За ним наблюдали слишком рьяные государственные чиновники, которые не утруждали себя корректным обращением с талантливым мастером. Здоровье Виноградова очень пошатнулось, но «надсмотрщиков» это не волновало – они требовали все больше и больше выпускать изделий из фарфора. Дошло до того, что мастера вынудили постоянно находится рядом с печью для обжига, якобы «для неустанного смотрения». За малейшую провинность его били плетьми и лишали и так скудного заработка. С выдающимся ученым, добывшим славу Отечеству, обращались как с колодником!

Дмитрий Иванович Виноградов так описал свою жизнь в дневнике: «Ныне меня угнетает тяжесть трудов понесенных, краткая младость прошла, рано я стал стариком». А ведь ему в это время не было и сорока лет!

Вскоре поступил приказ в отношении Дмитрия Виноградова — «сажать на цепь, доколе в исправление придет».

За всю свою жизнь он ни разу не был награжден, даже простой благодарности не был удостоен. Между тем мануфактура, созданная им, представляла собой хорошо налаженное производство, выпускающее фарфоровые изделия различного назначения. Только сей труд стоил своему создателю жизни.

В августе 1758 года мастеру стало плохо. Помочь ему уже не смог даже лекарь, присланный государственными чиновниками. Свое упокоение он нашел на Спасо-Преображенском кладбище в Санкт-Петербурге (иногда это кладбище называют Фарфоровским). Поскольку за его могилой никто не ухаживал, она вскоре затерялась. В настоящее время сохранилось только девять изделий виноградовского фарфора, и они представляют огромную ценность.

И хотя современники Дмитрия Ивановича Виноградова не оценили по достоинству подвиг талантливого мастера, нам, как потомкам, не гоже забывать о человеке, стоявшем у истоков создания русского фарфора и принесшего славу России.

http://tainy.net/52763-russkij-genij-farfora.html