Настроение сейчас - Lonelyness of Unshared Spring

23:26, Воскресенье, 12 апреля 2009.

Утро. Физрук не пришёл, и немногие явившиеся спешно вписывали свои фамилии и группы в самоорганизовавшийся листочек, чтобы потом получить зачёт. Предстояло только оформить лабу по физике - и всё оставшееся до 12:40 время было свободно - впрочем, я уже знал, чем займу его.
Вернее, чем занял.
Без фотоаппарата, этого двойственного орудия запечатления Сущностей, без желания доставать тетрадь заметок и вписывать туда очередные (как, впрочем, и заканчивать старые), я просто закинул сумку через плечо и медленно, наслаждаясь каждой минутой, бродил по МИФИческому угловатому псевдокругу, по которому обычно пускают бегать спецгруппу.
В тот день практически никого не было.
Отдельные индивиды - или парочки, как и я, поддавшиеся магии солнечного тепла, - ещё входили-выходили из корпуса, но шумные толпы определённо не возмущали покой весеннего утра - и автор отправился в Путешествие...

Небольшие снежные кучки, лежавшие в тени, у бордюра, у ели, у скамеек - все на удивление рассыпчатые и чистые внутри: словно последний подарок зимней белизны, решивший остаться нераспакованным. Одно движение сапога - и по маленьким зелёным прутикам травы, раздвигающим прелые листья, разлетаются причудливые крупинки подтаявшего-подмороженного-подтаявшего снега... Время их подходит к концу.
...Тёплые лучи прогревают чёрную куртку, в которую облачён странный наблюдатель: он садится на корточки, наклоняет голову набок - и смотрит, как неслышно расползаются по ледяному плато трещины, и как волны коричневой воды прорываются сквозь них, закручиваясь в маленьких вихрях, захлёбываясь и устремляясь выше и выше по стенкам бывшей темницы.
Он вздыхает, поднимается и подходит к голому кусту с 6-8 мясистыми ветвями.
Куст хвастается ими, подрезанными (или обломанными) чьей-то рукой, но это не важно: подошедший улыбается своим внутренним мыслям о резонансах противофаз и оттягивает парочку. Отпускает. Оттягивает. Отпускает. Оттягивает. Отпускает. Вертикально, горизонтально и диагонально. В последнем случае ветви, возвращающиеся в привычное состояние, колеблясь, выписывают концами наиболее сложные и интересные фигуры. А ведь в этом есть какая-то глубокая мысль... «по крайней мере, она таится».

...а ещё - эти мхи, эти прекрасные мягкие мхи, чей спор с травой за первенство весенней зелени так короток и всегда неудачен... Но сейчас именно они, а не куцые островки возвышаются над старыми листьями - не перегноем, а сухим, шелестящим и пронзительном в своём «печальном очаровании вещей», ваби саби, пост-осеннем ковре. Длинные ладьи каштанов, распутная острота клёна и дуб, дышащий ренессансом - лучшего фона для растущего весеннего ковра сложно придумать. Хочется лечь на асфальт, на грязь - не важно куда! - и смотреть, как они едва-едва колышутся - и поднимаются. Сфокусировать свой взгляд до разрешения «макро-», чтобы различать каждый камешек, каждую песчинку в обрамлении этих стелящихся изумрудов...
В мягком утреннем свете, пока солнце ещё не достигло апогея своего фотонного могущества, косоугольный ракурс, захватывающий раскидистую лапу ели, прошлогодние листья, просветы между редкими деревьями и полянки мхов - волшебен. Кажется, что маленькие духи природы, каким бы обличием их не наделял человек, только секунду назад скрылись с твоих глаз: на мховых коврах в аккуратные кучки собраны жёлуди - как цельные, так и те, от которых осталась лишь шляпка... Шляпка на шляпке, острым хвостиком к небу или друг к другу - такая маленькая, такая быстротечная красота! Высокая летняя трава скроет стоянки вассалов Дуба, отнимет свет у мхов, окончательно раскрошит лоскутное пост-осеннее одеяло и поглотит его остатки как пищу, через корни. Ты знаешь, что так и будет, ты ведь учил биологию (и даже, наглец, думаешь, что помнишь ботанику) - поэтому-то сейчас хочется защитить эту хрупкую красоту... Но от кого или от чего? От себя же, от природы?..
На ветках каштанов набухли почки - такие маслянистые и толстые, словно в их обязанности входит заранее прорекламировать своих зелёных обитателей. На ветвях другого дерева, где пиар-компания проходит скромнее, висят так и не открывшие для себя мир сухие костяные шарики с таким же сухим листочком, трепещущим на ветру у основания черенка.
В ветвистой кроне, кажущейся без листьев слишком колючей, с яруса на ярус прыгают птицы, эти прекрасные дурацкие птицы - с сизыми, отливающими сине-зелёным грудками, тёмно-серым оперением и изумительными голосами. Казалось бы - щебет щебетом, однако насколько он самозабвенен! Самоотдача, самораскрытие - биологическое, неосознанное, но... неподражаемое. Неповторимое в нестройности собственной симфонии.

Социопату с всклокоченными русыми волосами не сиделось на скамейке рядом с елью - пусть на неё и падало солнце, пусть с неё и открывался хороший вид: желание продолжать движение было куда сильнее. Ручейки, вытекающие из-под уменьшающихся снежных куч, вторили его шагам.
Внезапно за поворотом его глазам открылась толпа, которая всё-таки собралась и которую привёл в движение оклик подоспевшего к 3-ей паре преподавателя «побежали!». Люди... Нет, не надо, остановите их, пожалуйста, хватит, не надо, зачем, зачем Люди, зачем столько людей, почему так много людей, они всё разрушат, они шумные, они не увидят эту хрупкую красоту...
Созерцание было прервано, и созерцатель отправился получать системой форвакуумного и диффузионно-масляного насосов вакуум - с тем, чтобы измерять его образцовым вакуумным, термопарным и ионизационным манометрами.
В голове студента ритмично пульсировала Весна.

...Сегодня в метро шло составление планов.
Какую структуру должен иметь Научный Сектор, как будут расположены входящие в его состав секции, как определять степень доступа к результатам исследований, проводить международные конференции и создавать творческую рабочую атмосферу в принципе - одним словом, судьбы мира (как и всегда) решались на Кольцевой ветке.
Потом была встреча и «переключение режима», и песок времени начал медленно вытекать из песочных часов, влекомый непонятно чем... Пока Весна вновь не ударила в свой звонкий гонг со всей силы.

Предчувствие грядущего грома ощутилось ещё в метро - когда вагон заполонили пара-тройка тусклых не-яойных парней и ватага девушек с ушками, которые скандировали «Ня-Кавай, Ня-Кавай, Ня-Кавай!» - после чего, по счёту 3, проорали на все голоса «НЯ!!».
Подобный акт не должен оставаться незамеченным, и я зааплодировал. Безусловно, будь ситуация иной, я бы и сам присоединился к этой незнакомой мне компашки - у них были ушки, «Ня-Кавай», и этого было более чем достаточно... Но я даже не внёс свою вербальную лепту в их коллективное «НЯ», о чём сожалел весь остаток кольцевого маршрута.


...Возможность исправить содеянное представилась на старом Арбате (великий случай занёс туда персону рассказчика): сегодня, 12 апреля, в воскресенье, там происходило нечто неописуемое.
Улица разбилась человеческим калейдоскопом. Люди в пёстрых одеждах самых разных цветов и фасонов, группами или кучами, хороводами или окружением, по одному или через одного - самыми причудливыми способами они делали ЭТО.

...И кого из нефоров там только не было! Металлисты, фолкеры, толкинисты, хиппиподобные, люди-плакатники, девочки-кавайщицы (итак, господа, мы встретились вновь! *смеётся*)... От одного даже воспоминания рябит в глазах. Наверное, это происки Ктулху - сие зелёное чудовище ТОЖЕ было на Арбате:

Все они бегали друг за другом, водили ручейки, присоединялись группа к группе, знакомились, устраивали шумные обсуждения непонятно чего, доставали гитары из чехлов (Крис, Крис, я был практически уверен, что вы с Ивер можете оказаться там), предлагали «обНЯться», «улыбаться пузырям!», «поднять глаза к небу»...
И там было на что посмотреть.

Эти радужные флуктуации тонких плёнок были повсюду - казалось, ими наполнился самый воздух; казалось, где-то на уровне крыш домов цветёт невидимое дерево, роняющее свои лепестки. Пузыри были огромными, в человеческую руку или голову - были и маленькими, обычными, выдуваемыми из стандартных маленьких бутылочек. Пузыри были многосферными и полисферными-гроздьями, в какие-то из них находчивые нефоры даже вдували табачный дым - и, отчётливо выделяющиеся своей молочностью на фоне радужно-прозрачных собратьев, они дрейфовали над головами собравшихся, разбиваясь чьи-то о волосы и выпуская замечательным облачком своё содержимое.

Совершенно безумное, бесшабашное, бессмысленное и самодостаточное счастье, экзистенция Жизни, воплощённое Сейчас, гармония света, радости и человеческой теплоты, наполнившей воздух вместе с мыльными пузырями и солнцем... Ну и что, что завтра для многих будет очередной рабочий день, что прозрачная радуга сменится блёклым и более официальным, что далеко не все перезнакомившиеся сейчас найдут то же счастье в общении в других условиях... Это не имеет никакого значения. Абсолютно.

           Потому что Весна.
           Потому что Счастье.

Потому что, обладая Аналитической Машиной с инструментарием, отточенным острее скальпеля и вскрывающем смыслы направо и налево, ты обретаешь наивысшую возможность конструировать многогранный и удивительный Субъективизм - а, в противном случае, всё остальное и вовсе лишается смысла: расчленённое, пустое и отчуждённое от самого себя.
...поэтому весёлые крики собравшихся и звучат для тебя так призывно, поэтому тебе и хочется закружиться, раствориться в этой пёстром круговороте Жизни, - ведь, настоящая и яркая, она соберёт тебя обратно, соберёт по частям, обновлённым и очищенным... А к небу будут подниматься мыльные пузыри - воплощённые лёгкость и эфемерность, такие же ваби саби, как ковёр опавших листьев в МИФИ, как мховые плато, как постоянно меняющиеся картины облаков...

Только сегодня облаков не было замечено.

Сегодня, как объяснила мне неподражаемая Ивер, действительно был День Мыльных Пузырей, уже как третий год проходящий в Москве и выросший из чего-то вроде флэшмоба... Люди смеялись и танцевали, обнимались и бегали вразнобой. Столь непривычное обилие искренних улыбок превращало Арбат с его старыми домами по бокам, брусчатой мостовой и завитыми фонарями в маленький кусочек Европы - нет, даже больше: эссенции того лёгкого Карнавального духа Европы, сдобренного менталитетом собравшихся.
...но, оглушённый Весенним гонгом и вошедший с ним в резонанс, я так и не смог принять участие в этом изумительном празднестве. Не те обстоятельства, не те возможности, не тот «рабочий режим» (включая объект встречи).
Я шёл в прозрачном коконе, а мир вокруг наполнялся и взрывался Счастьем; люди с разрисованными лицами пели песни и радовались погоде, которое действительно выдалось сегодня на удивление тёплой... Внутриразумье уже успело отозваться и Зиммеровским «Maestro», и Макдоналдсовской «This is the Life», и ещё тысячей оттенков и отголосков - но им не было дано покинуть его пределы. Условия и условности. Биоконструкты. Пакт. Fuck...
Это было чудовищно и несправедливо: бестелесным духом пролетать сквозь бурлящий поток, не задевая ни одной маломальской песчинки... Однако я утешал себя тем, что пусть так будет на этот год, на следующий автор, конечно же, уже будет иметь ввиду такой День - пока не отвлёкся на очаровашку-Сеньку, в рубашке и голубом свитере, чьи хитрая мордашка и вьющиеся волосы попались мне в вестибюле метро - заставив улыбнуться так же, как и наверху Мыльным Пузырям, где праздник всё ещё длился и длился...

Подходя к дому, я понял, что всё-таки немного поспешил с выводами.
То Состояние Множественности, которым в этом году началась Весна, было лишь развёрнутой прелюдией - потому что полноценным рефреном оказались именно эти выходные.
Так же неожиданно, как и в прошлом году, с небесным дрейфом и раскинувшимися морями луж, с солнечным похмельем, облачными потоками, «Легкомыслием...» Цветаевой - и тем же сводящим с ума, всепоглощающим желанием разделить это.
Даже не свою жизнь - так её! К чёрту мою жизнь, раз уж она никому не интересна! Хотя бы ощущение... Дух Весны. Зов Весны. Если я сумею выразить его так, чтобы его услышал кто-то ещё - значит, должно быть, не так уж всё и плохо...

Такой же чистый, как до знакомства с Обществом во всей полноте последнего, с искренним и безвозмездным желанием раскрыть своё маленькое видение тому, кто будет готов его воспринять, кому это будет важно... или нужно... В такие моменты мой Верхний Город возрождается, как будто не было циклонов и метеоритных дождей в слоях мезосферы - и, кажется, стоит лишь вспомнить пролески, как в воздухе послышиться голубой звон...
Тем не менее, с каким-то болезненным наслаждением арматуры, с которой счищают ржавчину, движимый внутренним чувством обречённости, я сделал пару попыток. Само собой, безуспешных: у кого-то в квартире гости, кто-то занят... А, прикинув немного, понимаешь, что больше у тебя никого, в сущности, и нет.
Ты готов срываться с места, ехать на другой конец города под вечер - почему? Потому что для тебя значимы эти люди - почему? Потому что кроме них тебя практически никто не понимает так близко... А обратно? Реверсивна ли эта система, пойдёт ли она в обратном направлении?..

...даже в собственноручно построенной многомерности ты всё равно какой-то угловатый и несуразный. Неудобный, неправильный, «не по ГОСТу»... Так уж получилось.

Только вот в такие Моменталы, когда в голове бьётся Весна, которую хочется разделить со значимым для Тебя человеком (на Любимого я пока даже не замахиваюсь, ибо только боль таиться в сверхконцентрированно-одиноких мыслях о ласковых прикосновениях, глубоком понимании и человеческой поддержке), но никто из тех, кого ты стремишься включить в число куда как близких, не способен на это...
...наступают действительно тёмные времена. Со вкусом Уединённости, плавно переходящим в Одиночество. А казалось, что всё иначе, всё иначе, иначе...

И совсем не удивительно, что Биоконструкты чувствуют себя как дома в доме, в одном из углов которого скорчился Внутренний Ребёнок, в другом - Внутренний Взрослый, в третьем - Личность с оголёнными, искрящимися контактами, а в четвёртом... в четвёртом, должно быть, тоже кто-то сидит. Может, он даже читает книгу.
Ведь самое интересное, что в моём Внутриразумье нет углов.

Сейчас в нём завершает симфонию Весна, и невысказанные слова медленно сворачиваются в трубочки... Неужели их Modus Operandi настолько чужды моему, что на то, чтобы делиться Состояниями, не приходилось даже рассчитывать?.. Чёрт возьми, а если мне больше нечем делиться...

Ну да ладно. Всякое бывает!.. *взмах руки и наигранно-бодрый, немного дрожащий голос*
Я сам собрал и выбрал свой Modus из множества, поэтому мне и только мне нести все тяготы ответственности за выбор так же, как и за его последствия.


P.S. А причём же здесь кошки, упомянутые в заголовке?..
Да при том лишь, что социопат-автор, не найдя отклика среди людей, вышел под вечер исправить совершённую в метро ошибку, а именно - найти тёплого пушистика о четырёх лапах с хвостом, посадить на колени, сказать «Ня!» - и долго, долго няшить, даря эту прекрасную, очищенную от любых примесей, но никому так и не нужную Нежность...
Впрочем, коты скоро вернуться в посты, ибо у меня есть ещё пара данных им обещаний, можете быть уверены.

In sole ambulare.

Ярко-зимнее солнце бросалось в проёмы окон –

И ложилось на автора, где был он не лежал…

Над трельяжем мираж – разноцветных осколков кокон –

Огибал потолок – переливчато, чуть дрожа.

А река всё текла: под  пером – световым потоком –

Проступала на стенах солнечная скрижаль…

Только жаль – даже солнце порой жестоко

К детям бабочек-Радуг с девятого этажа.

13 января 2009

The Weather Tales.

About the Gray: Days of Sun.

            Зима, вопреки моим ожиданиям, оказалась удивительно однообразной – колебания температур у нулевой границы, снег-слякоть, слякоть-снег и серое – даже не унылое или печальное, а просто серое, ничего не выражающее небо.

           Много раз я поднимал глаза, которым открывалась лишь низкая однородная пелена, и думал, что в конце концов это не так уж и плохо. Погода, наверное, устала и «выключилась» на время: облака перекашиваются, солнце перезаряжается, а небосвод покрывается градиентом синего – в который, должно быть, раз…

            …И серый становится привычным. Яркие, осенние и летние воспоминания подёргиваются дымкой, приобретая оттенок фантазии. Существенными переменами кажется смена светло-серого на более тёмный – или наоборот… А о звёздах, которые практически невозможно увидеть в мегаполисе, сокрытом облачным покровом, забываешь ещё быстрее – только луна иногда прорывает серый арьергард, создавая потрясающие иллюзии: странные небесные коридоры с ярким светом в конце, озаряющим их облачные своды, кажущиеся какими-то призрачными на фоне Настоящей Черноты – контраста, который несёт с собой любой свет… Иногда луна «пульсирует»: она становится то ярче, то тусклее в непериодическом чередовании облаков, если они тонки настолько, что не способны скрыть её отражённое солнечное сияние.

            У зимы длинные ночи и короткие дни, поэтому серый, к которому уже привык, и видеть-то приходится не особенно часто, поскольку сумерки скрывают не только цвета, но и отсутствие таковых.

            …Но, как ни странно, именно эта одинаковость и невыразительность позволяет во всей полноте оценить те редкие Дни, Когда Облака Расходятся.

            Неужели Вы никогда не замечали, какими насыщенным, красивым, ярким – Живым! – выглядит небо, когда, после недель без единого просвета, солнечные лучи всё же прорываются к Земле? В таком случае вы не в силах представить, чего лишились.

            Давно прошедшие суббота, среда, кусочек четверга, вторник этой недели, даже частичка Сегодня – они словно несут на себе отпечаток… Чуда? Пожалуй. Как ещё можно назвать Сияние, нежное и ослепительное одновременно, озарявшее облака откуда-то снизу? Или переливы золотого, алого голубого и розового, когда казалось, что Цвета покинули этот мир? А ведь серые облака имеют свои уникальные цвета, которые видны только вне общей пелены: светло-белые, тёмные, смешанные (но не серые, как ни странно )), синие, полупрозрачные – и всё это на фоне волшебной игры Солнца с небесной палитрой.

            Чем же они так удивительно прекрасны? Сложно сказать. Но в такие дни облака словно «пробуждаются»: они двигаются по небу, постоянно изменяясь, и каждое изменение влечёт за собой другое, третье…

            Попробуйте представить: два облака похожего цвета плыли у горизонта, низко над которым висело заходящее Солнце, и одно из них медленно повернуло в сторону, влекомое Верхними Ветрами. Чем ближе оно становилось к источнику золотого света, тем больше темнело, тем более отчётливые границы обретало. На фоне потемневшего облака второе – напротив, светлело, да Солнце, к тому же, подсвечивало его снизу красным, переходящим в кремовый, переходящим в белый. Это облако двигалось перед своим старшим собратом, который успел приобрести серо-синий контрастирующий оттенок и, по каким-то своим причинам, разорвался надвое, подарив облаку меньше подобие крыльев – крыльев, сквозь очерченные перья которых пробивались прямыми линиями светлые снопы…

            А ведь это длилось не более 1-2 минут: тысячи облаков проходят за день миллионы метаморфоз, каждая из которых заслуживает отдельного описания, а, когда разрешения «словесного фотоаппарата» недостаточно, безумно хочется сфотографировать на «цифру» (которой у меня пока так и не появилось), сохранить, запечатлеть увиденное любым путём…

         …Чтобы сделать грядущие серые дни чуточку ярче.
    И, всё же, надо быть наготове, когда Серые разомкнут свой строй в следующий раз.