В моём ежедневнике много всего, помеченного ярлыком "не смог".

Такие дела. Всё так заканчивается. Да и вообще этот мир - убог.

Ах, эти самодостаточные  принцесски, ах, эти высокомерные принцы!

Он ни за что не попросит дважды. Она - с первого раза не согласится.

Такой парадокс, повторять всегда только две ошибки:

Они слишком рьяно лгут, потом слишком часто бывают искренними.

Читай сорок восемь заповедей, вспоминай сорок восемь причин

Достиг просветления, осталось в монахи себя подстричь

К высшему знанию, к свободе, но это ещё не факт

Может, это не мир убог, может быть, просто ты мудак?

Не видеть со стороны себя - возможно, лучшая наша награда

Мы стали такими, какими, клялись, никогда не станем.

В итоге изменится всё: количество голосов внутри, их тембр

Все Сорок Восемь смешаются с голосами других людей.

 

 

 

 

В моей жизни не больше смысла, чем в дзеновской коане.

...Я сажусь в её кресло с высокой спинкой. Чтобы понять, что это такое — просидеть сорок пять лет среди банковских бумаг и стирательных резинок, в то время как часть сознания поднимается на духовную высоту, где сияет свет такой силы, которая может заставить её пожимать плечами в ответ на слова о земной любви. Которая для всех нас нечто среднее между домским собором в Нууке и возможностью третьей мировой войны.

Посидев немного, я встаю. Не став умнее.

"Как в басне о кузнечике и осьминоге: «Весь год кузнечик запасал травку на зиму, а осьминог тискал свою подружку и смотрел ящик. Потом пришла зима, и кузнечик умер, а осьминог съел все его запасы и купил спортивный автомобиль». Понимаешь, как устроен мир?"

...Может быть, тот раз и не был первым. Но именно так я это запомнила. Может быть, не правильно, что мы вспоминаем переломные моменты в нашей внутренней жизни как нечто, происходящее в отдельные, исключительные мгновения. Может быть, влюбленность, пронзительное осознание того, что сами мы когда-нибудь умрем, любовь к снегу, на самом деле не неожиданность, может быть, они присутствуют всегда. Может быть, они никогда и не умирают.

Период распада, границы пунктиром
Решётки на окнах, тюрьмы - квартиры 
Мы росли в эпоху железных дверей
От людей скрываясь как от зверей

Отец на сына, брат на брата
За благополучье – кровью расплата
Мать учит дочь греху и блуду
Отчаяние, страх, злоба повсюду

Мёртвого льва лягают ослы
К лже-богу идут с дарами послы
Всё покупается, всё продаётся
Всё меньше света в душе остаётся...

Нет царя в голове, и смешны идеалы
Сколько ты не возьмёшь, всё тебе будет мало
Кто успел, тот и съел, остальных – на свалку
И совсем никого тебе не жалко

Это время такое, умей вертеться
Победи свою совесть, заставь молчать сердце
В посмешище прошлое своё преврати
И иди в никуда по чужому пути

Будь ненасытен, больше желай!
Пожирнее кусок отхватить успевай!
Дают – бери, бьют – убегай
Верь лишь в заморский придуманный рай

Светом с далёких планет
Нам герои посылают привет
Вместе с ними мы
Былью сделаем наши сны

Мы на самом верном пути
И яблони будут цвести
На Марсе, как на Земле
Мы летим в цель подобно стреле

И когда я уйду на покой,
Я глаза закрою с тоской
Никогда не проснуться уж мне
В самой лучшей на свете стране

Всё такое красивое
И все такие красивые,
Что хочется яда крысиного
Или залить керосином всё.

Или, избегая насилия,
Слинять хочется сильно.
Восемь часов по небу синему
В Россию свалить из России.

На солнечном дереве
Света милого птица
Затравленный волк и сотни глаз

Опускаю руки в родник
Уже всё позади, а я
Всё стою и смотрю

Как ветви надо мной
Уходят в темноту
Ветви надо мной

Сквозь тенистый подводный лес
Стаю летучих мышей
Больше не быть
От всего отречься
Побудь со мной
Побудь

Над лесом в пожаре
Летает птица
Жизнь - короткий сон
Я не думаю, я не смею
А просто смотрю

 

Не твое детство было жестоким и жутким – 
Не тебя твоя мать называла ублюдком,
Не тебя бил ногами отец с перепоя,
Ночь на улице... Знаешь, что это такое?

Я ходил в синяках, а вы, будучи рядом,
Лишь смотрели на это невидящим взглядом - 
И теперь я пишу это, дяди и тети,
Хотя знаю, что вы никогда не поймете!

Ненавистен я стал, зародившись едва ли,
И виновен лишь в том, что меня здесь не ждали – 
С самых первых дней было мне больно и душно
В мире вашей жестокости и равнодушья.

Я – «растяпа», «придурок» я – прозвища эти
Дали в школе мне ваши счастливые дети – 
Было весело им, ну а мне было горько - 
Кем у них и у вас, взрослых, не был я только!

Я в 17 влюбился - хотелось мальчишке
Настоящей любви - как в кино и как в книжке,
Только в жизни совсем все не так оказалось:
Я не смог с ней никак, а она - засмеялась.

Я рыдал от досады - я не был ей нужен.
Со второй - то же самое, если не хуже.
«Импотент», «никакой» - их насмешки, упреки - 
Оказалось, что женщины слишком жестоки.

Почему я  всю жизнь бессердечие вижу?
Я хотел вас любить, а теперь ненавижу!
Постепенно мне ненависть стала кумиром - 
Я пошел на войну. На войну с вашим миром.

Ты унижен и бит - ты в моей вечной роли:
Как еще я могу рассказать вам о боли?
Что такое боль, страх - объяснить невозможно,
Это только заставить прочувствовать можно.

Вы в меня свою злобу вливали по капле...
Запусти бумеранг - он вернется, не так ли?
Вы меня запустили. Давно и жестоко.
Бумеранг возвращается. Око за око.

В одночасье я проклят стал всеми и каждым,
И сегодня любой из «порядочных граждан»
Кроет матом меня и желает мне смерти,
Но она ничего не изменит, поверьте.

Даже если палач у стены меня грохнет,
С моей гибелью зло в вашем мире не сдохнет:
Оно в каждом из вас живет, дяди и тети,
А в себе вы его никогда не убьете.

  Люди в городе думают, что я призрак, но это не так. Даже когда я кричу: Я НЕ ПРИЗРАК, Я НАСТОЯЩАЯ МАЛЕНЬКАЯ ДЕВОЧКА, КОТОРАЯ НЕ УМИРАЛА, или: Я СПРЫГНУЛА ИЗ ДЫРЫ В НЕБЕ, ГДЕ ЖИВЕТ ФЕВРАЛЬ, горожане не верят, что я настоящая. Они едят яблоки или железными прутьями счищают снег с колес телег. Запах мятной воды, пропитывающий воздух, говорит о том, что я рядом. Призрак Бьянки начал появляться в городе, пишут они. Даже мой отец думает, что я призрак. Ты считаешь, что я призрак. Нет, ты не думаешь, что я призрак. Ты хороший человек. Ты добрый, и жалостливый, и наполнен счастьем. Ты беззаботно идёшь сквозь сезон Февраля, лишь слегка дрожишь и мимолетом жалуешься на серость неба, которое скоро уступит место цветам, посаженным тобой вокруг почтового ящика.

    "Однажды Великий Магистр Ордена Водяной Вороны Лойсо Пондохва вышел на улицу с двумя Младшими Магистрами своего Ордена. Был сильный ветер, и ветви дерева, стоявшего напротив резиденции, шевелились. — Дерево движется, — сказал один из Магистров. — Нет, это движется ветер, — сказал второй. Великий Магистр Лойсо убил обоих, испепелил дерево, усмирил ветер и продолжил путь. Он терпеть не мог пустой болтовни."

"Вместе с ней ушли многие другие вещи. Я уже не чувствую всё так, как раньше. Раньше я знал – где растут лучшие орехи, какая будет погода, где находятся леди, когда время приходит, как сменяются времена года. Теперь я обо всем этом думаю и могу вычислить все это, могу составить план, как их выгодно использовать, – я бы никогда раньше так не сумел. Но я потерял все те маленькие ощущения, сопровождающие такое знание, которое приходит без раздумий. "
 

В человеке, весящем 70 килограммов, содержится, между прочим:
— 45 литров воды,
— достаточно извести, чтобы побелить курятник,
— фосфора, которого хватит на 2200 спичек,
— жиру примерно на 70 кусков мыла,
— железа на двухдюймовый гвоздь,
— углерода на 2200 карандашей,
— одна ложка магния.

    Пустыня — это место озарений, среда генетически и психологически чуждая человеку, скупая на ощущения, абстрактная с эстетической точки зрения, исторически враждебная… Ее чёткие рельефы провоцируют на поиск ассоциаций. Разум оказывается в осаде света и простора, кинестетической новизны ветров, состоящих из сухого и горячего воздуха. Небо пустыни величественно и ужасно, оно окружает тебя со всех сторон. В другой природной среде край неба над горизонтом либо чем-то изломан, либо чем-то перекрыт; здесь же небо, включая находящийся над головой купол, несоизмеримо больше того неба, которое высится над холмами и лесами… В полностью открытом взгляду небе облака кажутся более массивными и иногда отражают своей вогнутой нижней частью выпуклость поверхности земли. Угловатость пустынных пейзажей придает особую архитектурную монументальность не только земле, но и облакам в небе…

   Именно в пустыню уходят пророки и отшельники; через пустыню бредут паломники и изгои. Здесь основатели великих религий познавали целительную и духовную ценность уединения, уединения не для того, чтобы убежать от реальности, а для того, чтобы найти эту реальность. 

"Утром плохо, а вечером хорошо - верный признак дурного человека. Вот уж если наоборот - если по утрам человек бодрится и весь в надеждах, а к вечеру его одолевает изнеможение - это уж точно человек дрянь, деляга и посредственность. Гадок мне этот человек. Не знаю как вам, а мне гадок. Конечно, бывают и такие, кому одинаково любо и утром, и вечером, и восходу они рады, и закату тоже рады, - так это уж просто мерзавцы, о них и говорить-то противно. Ну уж, а если кому одинаково скверно - и утром, и вечером - тут уж я не знаю, что и сказать, это уж конченый подонок и мудозвон. "