Ещё один сборник, включающий в себя первые редакции произведений более известных в вариантах сокращенных и даже - в одном случае - под другим названием. А именно - это, конечно, "Гиперболоид" и "Чёрное золото". Позднее утратившее некоторые свои "фракции" и превратившееся из романа в повесть "Эмигранты".

Читать далее...

Ещё одно произведение, посвященное Ипполиту Мышкину.

Читать далее...

Собирался читать про революционеров  - и выполняю. Кстати, чтение этой книги ещё в конце сентября - начале октября я отодвинул "на десерт" - и тоже не ошибся. Очень интересная!

Читать далее...

О существовании книги узнал опять из блога книжника Виктора Алёкина (Алма-Ата). Оказывается, кое-что из книг Ваплерия Язвицкого к тому моменту у меня уже было - ретро-фантастика, в электронном виде. Выяснилось, что он также автор исторического романа о Иване III. Ну и вот этого исторического романа о революционере Ипполите Мышкине.

Читать далее...

Бывали у меня времена, когда тянуло на ретро-фантастику. Или просто ретро. Не раз и разочаровывался. Так что в выходные - простите за каламбур - вышел очередной случай.

На сборник С. Горбатова "Янтарная страна" клюнул и-за россказни о том, что его повесть "Последний рейс «Лунного Колумба»" якобы вдохновила Казанцева на сочинение "Планеты бурь". Полная брехня! Сходство самое общее - точно так же можно притянуть сюда "Первые люди на Луне" Уэллса. Или "Аэлиту" Толстого.

В общем "Янтарная страна" (а это сборник из двух рассказов и повести) не впечатлила совершенно. Идеи не шибко оригинальны, исполнение бредово-беспомощное, слог манерно-напыщенный.

Чуть лучше пошел роман Сергея Алымова "Нанкин-род", на который наткнулся в Библиотеке русской и советской классики. Прежде не слышал ни такого имени, ни, естественно, названия. Автор оказался футуристом, набравшимся интересного опыта на Дальнем Востоке, потом, уже после выхода в свет романа в СССР, попавшим в лагерь. После освобождения же Алымов стал поэтом-песенником, автором нескольких известных советских песен.

"Нанкин-род" отражает дальневосточный период писателя. В романе показан Шанхай, в котором морально разлагаются европейские колонизаторы, а тем временем назревает революционный взрыв угнетённых масс. Написан весьма цветисто. В аннотации хвалят футуристические приёмчики автора. У меня же они ничего кроме отторжения не вызвали.

В общем, если рассуждать по формуле "отрицательный результат - тоже результат", то можно и утешиться. Но лучше бы таких результатов было поменьше.

Эта книга попала в мою библиотеку благодаря чтению русского фантаста Василия Звягинцева. В первом томе его саги "Одиссей покидает Итаку" упоминался "Кубик" в ряду других замечательных произведений прошлого века. Правда, по какой-то иронии, именно этой повести в сборнике, о котором сейчас веду речь, нет. Он включает в себя "Святой колодец", "Алмазный мой венец" и одноименную - "Уже написан Вертер". Что же касается этой книги вообще, то я взялся за неё во многом по недавнему призыву Захара Прилепина: читать Катаева! Ну, вот и начал. 

 

Первая повесть - это просто блеск! Это шикарно. Хотя и очень грустная. Это и "наш ответ Кафке", и "ответ на "Город за рекой" Г.Казака", как мне кажется, и на много чего ещё, наверно, ответ! На прозу Набокова, например, поскольку это и впрямь не менее виртуозно. 

 

Следующую повесть, "Алмазный мой венец", вольные воспоминания автора с зашифрованными именами друзей - великих современников я читал, скажем так, с большим интересом. Некоторые имена разгадал сходу, с другими помог комментарий, который сейчас доступен в сети. Всё же это повествование показалось мне уже не таким виртуозным, как первое. В историю с дракой автора и великого русского поэта я, честно говоря, не поверил. Очень литературно… Хотя портрет так называемого королевича набросан крайне убедительно и оставляет неприятное впечатление - не могу это не признать. 

 

Заглавная же повесть, которая по утверждению Прилепина раскрыла правду о красном терроре задолго до публикации полочной и запрещённой лагерной прозы в конце 80х - начале 90х, и вовсе меня разочаровала. Конечно, появившись в советском журнале во времена Брежнева и Суслова, она должна была произвести впечатление антисоветской бомбы, однозначно! Но вряд ли повесть стала достоянием широких масс. И, конечно же, совсем не поколебала принятые тогда представления о революции. Главное же, главное же, ту страшную правду, которой автор решил поделиться с читателем, он сам же, автор, и облек в такую эстетскую форму, постарался так глубоко погрузить в высокохудожественную муть, что она, эта правда, почти и перестала быть страшной. В конце концов, и Шолохов писал о том, что борьба была жестокой. И не только Шолохов. В известном фильме "Служили два товарища" главных героев тоже чуть не расстреляли - без всякого генеральского издевательства, со всей пролетарской прямотой. Там этот эпизод был разыгран со всеми подобающими "смефуёчками". Словом, не для всякой темы "высокая поэзия" подходит. Иногда лучше прямо и грубо рубить правду-матку.

Компактный исторический роман с элементами боевика и даже вестерна. Ибо, хотя основное действие происходит в начале прошлого века в России, первый узел интриги завязывается в прологе в Северо-Американских Соединённых Штатах. В России революционная ситуация, низы не просто не хотят жить по-старому, но стремятся утвердить право на новую жизнь в вооруженной борьбе. Неожиданно охотник поучаствовать в этой борьбе выискивается по другую сторону океана.

Роман уже как-то раз сравнили с сочинениями Алексея Толстого. Но у меня он вызвал ассоциации, скорее, с прозой Марка Алданова, в отличие от "красного графа" на позднем этапе творчества не питавшего особого пиетета по отношению к революционерам.

Потому что у Ибатуллина это далеко не те рыцари без страха и упрека, какими их изображали в советский период. Ничто человеческое им не чуждо - наверно, даже слишком человеческое.

Впрочем, даже Америка после тамошней гражданской войны, вроде бы известная из "Унесённых ветром" в цвете и других подобных фильмов и книг, открывается в прологе по-новому. Что уж говорить о России! В России, как всегда, всё непросто. Здесь живут нестандартные борцы за свободу народа и не менее нестандартные их душители - жандармы.

Ведь "Экспроприаторы" - это ещё и психологический роман, уж насколько возможно такое совмещение для остросюжетного произведения. Даже второстепенные персонажи наделены интересными, запоминающимися чертами. Главные же герои, два семинариста и гимназист, "три мушкетера" в каком-то смысле, три "экспроприатора", личности (или, быть может, индивидуальности) пусть до конца и не сформировавшиеся, однако несомненно яркие, резко противостоящие друг друг, вызывают особое сочувствие именно этой своей совместимостью-несовместимостью натур. (Кстати, забегая, конечно, вперёд, могу сказать, что в эпилоге у читателя будет возможность узнать, каким образом их личности сформируются - спустя несколько лет.)

Я уже упомянул Алданова. Однако в построение сюжета, в том, как разные веточки интриги начинают вдруг глумливо сходиться, мне так представляется, есть что-то и от Набокова - утонченного насмешника.

В общем, роман предоставляет нам возможность познакомиться не только с нетипичными "экспроприаторами", но и с нетипичным "эксом".

А в целом это приятное исключение из нынешнего потока исторической, квазиисторической и псевдоисторической литературы.

Скачать же роман или просто прочитать можно здесь.

Фамилия знакома со второй половины 80-х (в какой-то радиопередаче услышал, в ночных бдениях на работе), но в те времена моё внимание сосредоточилось на прозе Булгакова, Платонова и прочих.

Сергей Колбасьев оказался писателем куда более советским, чем два только что упомянутых, но его повести и рассказы читал сейчас с интересом и даже восхищением. Не уверен, что Михаил Афанасьевич и Андрей Платонович захватили бы меня так же сильно.

Морские и по большей части военные сочинения Колбасьева внешне просты. Однако секрет их обаяния не так прост. Ломал над ним голову. Возможно, одна из его составляющих - это сдержанность автора, проявляющаяся буквально во всём. Слог прост, но не банален. Непременная ироничность не перехлёстывает в желание хохмить во что бы то ни стало. Автор коммунист по убеждениям, при этом не из числа оголтелых.

Наверно, потому сочинения его, хоть он и уже был к тому времени официально реабилитирован, не включали в школьную программу. Читать пришлось дидактический и подражающий Толстому "Разгром" Фадеева, пролетарски-суконного "Чапаева", истерично-экзальтированную "Как закалялась сталь". В соответствующий том Библиотеки всемирной литературы произведения Колбасьева тоже не вошли.

Морская команда "поворот все вдруг" по Сергею Колбасьеву - это революция.

Примерно в течение двух недель смотрел "Красные колокола" Бондарчука. Который Сергей Фёдорович. 

Читать далее...

В смысле, настоящий пост.

А начать его надо с того, что сегодня необычный день. 

Читать далее...

Интересно (и печально!), что сборник лежал на полке книжного магазина аж с 2007 года. Сколько новых талантов за это время прогремело, сколько призов было роздано! А ведь писатель-то, Глеб Васильевич Алексеев, на самом деле замечательный.

Из той плеяды 20-х годов, чьи книги мы до сих пор читаем (а будут ли, девяносто лет спустя, так же читать нынешние премированные шедевры?).

У Глебова звонкий, выразительный язык (явно бунинская школа; не та "бунинская школа", к которой Веллер размашисто отнёс Юлиана Семёнова, а настоящая, без дураков). У него необычное воображение и просто фантастическая способность проникнуть под кожу своему герою - причем, неважно, пролетарий он или мужик, из крестьян, или бывший барин.

Потому произведения, вошедшие в сборник, так различны по сюжету, по стилю, по теме.

Лучшее из них сочинение, конечно, заглавное - роман "Подземная Москва". Это классический образец русской романтической прозы начала прошлого века - не то "гофманианы", не то "гоголиады" (к ней ведь и знаменитый роман Булгакова относится - который лично у меня как раз пробудил интерес к отечественной словесности того времени, в том числе). Тут сошлись и азартная, до дрожи, охота за тайнами (в данном случае - поиск научный и, ни больше, ни меньше, пропадающей где-то под землёй, под Кремлём библиотеки Ивана Грозного), и просто происки - буржуазных империалистических сил (которым библиотека Грозного тоже вдруг понадобилась позарез). А на вооружении у буржуинов - лучи смерти (примета времени! многим в те времена казалось, что ничего страшнее таких лучей уже придумать нельзя).

Роман "Тени стоящего впереди" - совсем о другом. Хотя время действия то же самое. Закончилась гражданская война, на дворе уже НЭП, и коммунары строят новую жизнь. И пытаются создать новую мораль. Теория стакана воды ни словом не названа, однако речь идёт именно о том - как радикально пересмотреть отношения мужчины и женщины, освободить их от буржуазных оков и т.п. Ох, и трудно даётся это коммунарам... И ещё, совершенно, должно быть, невольно автор развенчивает один из мифов того времени. Выясняя свои личные отношения, герои то и дело апеллируют к главному - деятельности трудовой. Громко называют её продолжением революции, созиданием нового мира и т.п. Т.е. таким было их собственное видение ситуации. А ведь по сути-то ничего радикально нового они не делают. Как и перебитые ими в ходе войны, изгнанные за кордон буржуи-буржуины ещё лет двадцать назад осуществляли хозяйственную деятельность, так и они этим же самым сейчас заняты. Только в отличие от их достаточно далёкого потомка им в голову не приходит вопрос: а если всё так банально, если в жизнь и впрямь не принесено ничего нового, то нафига столько жизней было отнято, загублено, поломано? Впрочем, героев-то романа можно понять: в царской действительности они на этих стульях бы не сидели, совсем другие индивиды бы на них свои штаны протирали. (Выходит, весь смысл революции был в том, чтоб перетасовать низы и верхи; дороговатую цену за этот эксперимент страна заплатила...)

Повесть "Мёртвый бег" - как раз о тех, кто стал ничем: эмигрантах, влачащих жалкое существование в негостеприимной, обескровленной мировой войной Германии. Название повести весьма красноречиво. Нарисованные автором портреты "бывших" убедительны и вызывают сочувствие.

Повесть "Мария Гамильтон" посвящена эпизоду из царствования Петра I. Император и время показаны здесь жестокими, кровавыми. И всё же повесть - о силе подлинной любви, которая, впрочем, дана не каждому. Даже императорский титул оказывается в этом деле бессильным.

Завершающая книгу подборка рассказов разнообразна по темам, героям, даже слогу. "Иные глаза" - практически экзистенциалистическая история, показывающая мир глазами умирающего крестьянина (французские корифеи жанра на авансцену ещё не поспели, но Алексееву вне всякого сомнения была известна предшественница этих книг об абсурдности бытия - "Смерть Ивана Ильича"). "Дунькино счастье" - стилизованная под говор недавней крестьянки сатира на новый уклад жизни, на новую мораль. "Первоцвет" - перекликается с "Тенями стоящего впереди", речь опять о "новой половой жизни". "Дело о трупе" и "Горькое яблоко" - отклик на "гримасы" нового времени. Революция поманила людей посулами новой, райской жизни, а что смогла дать на деле?

Ну, в общем писатель был довольно "контристый" (если воспользоваться словечком из романа Всеволода Иванова), потому не приходится удивляться, как жизнь закончил...

Сергей Николаевич Толстой принадлежит к той ветви Толстых, представители которой (во всяком случае, некоторые) гордились отсутствием у них графского титула даже поболе некоторых других их родственников (однофамильцев) - гордых как раз этим титулом. 

Крайне одарённый филологически, лингвистически, полиглот, именно он, С.Н. Толстой, перевел роман Курцио Малапарте "Капут"

Тем не менее автобиографическое повествование "Осуждённый жить", будучи пронзительным свидетельством утрат, которые понесла страна в начале века, написан вовсе не в ключе Пруста или кого-либо ещё из западных модернистов. Напротив, роман следует скорее традициям русской прозы девятнадцатого столетия. 

Главным образом это рассказ о детстве автора, о семье его. Вихрь революции подхватил - и уничтожил впоследствие - эту семью, практически полностью. Вместе с тем, пытаясь сохранить хотя бы крупицы той семейной хроники, которую вёл отец автора, Николай Алексеевич Толстой, хроники до нас не дошедшей (по известным причинам), Сергей Толстой включил и пересказ некоторых наиболее памятных эпизодов из жизни его предков, происходивших в эпоху пугачевского бунта и ранее. Предки автора, не будучи графьями, были знакомы и дружны со многими выдающимися и даже великими людьми своего времени...

В общем, книга для всех кто не равнодушен к русской истории, культуре... Читать - здесь.