ВЕТКА ОЛИВЫ

Росла оливковая роща
в песках на выездном кольце.
Из рощи террористам проще
брать человека на прицел.

Враги вели свою охоту
попеременке, без затей.
И был аукционным лотом
отстрел израильских детей.

Куда, оливковые ветви,
вознёс вас гений Пикассо!
И голубь с веточкой приветлив
к головорезам медресе.

Скорбь о погибших не угасла.
Восстанем от смертельных ран,
добавим и очистим масло
и озарим наш Третий Храм.


СУВЕНИР ИЗ ИЕРУСАЛИМА




СКРИЖАЛИ (библейское)

К ночи скверы пусты и тихи.
Темнота не легла ещё,
а во мгле засветились стихи –
ярко в небе мерцающем.

Стих, написанный белым огнём *
по аспидному чёрному.
А слова были строгими в нём,
интервалы просторными;

Стих, написанный чёрным огнём
по немыслимо белому.
От него воссияло, как днём,
били молнии стрелами.

Сам стихов не учу наизусть.
Эти – в память мне вложены.
Декламировать их не берусь:
повторить невозможно.

В строчках выжженный мир уцелел:
въелось близкое в дальнее.
Буквы чётко врубал Бецалель **
в эти плиты скрижальные.

–—
*Священное писание утверждает, что текст Скрижалей с десятью библейскими заповедями написан был белым огнём по чёрному огню (и – наоборот).
**Бецалель – каменотёс и племянник Моисея. Скрижали с заповедным текстом высечены на каменных плитах.



Красивая, богато оформленная книга издана в Иерусалиме и разошлась как памятный подарок выпускникам одной из ешив в начале 1970-х годов. В еврейской истории под ешивой понимается институт, являющийся высшим религиозным учебным заведением в системе народного образования.
Такую роскошную обложку можно назвать и окладом – металлическим покрытием, украшающим ценную книгу (а в христианстве также – икону). Под этим «окладом» переплетён том с молитвами, религиозными комментариями и притчами.

Подробней рассмотрим украшения обложечного оклада. Он состоит из трёх частей: лицевой, тыльной и соединительного «корешка» с двумя сквозными шарнирами по бокам. Металл оклада довольно мягкий, как, например, медь, но внешне похож на серебро, подёрнутое патиной. Он хорошо поддаётся чекану, золочению, а при создании впечатления чернённого серебра, выглядит убедительно. Лицевая часть металлической обложки рельефно орнаментирована и украшена разноцветными эмалями и вставками полированной бирюзы. На иврите этот камень зовётся «туркиз», а по-арабски – «фирузадж». Полагают, что он приносит в мирной жизни удачу, а в войнах – победу. Такой сувенир – это подлинный талисмана.



Титульный лист книги отпечатан в манере старой местечковой друкарни времён XIX века. Ивритский текст оттиснут на прочной, но очень тонкой белой бумаге, что позволило современной типографии компактно и красиво отпечатать и скомплектовать аккуратный томик не толще двух сантиметров при размере страниц – 7,8 на 11 см ).



На тыльной пластине оклада сверху и снизу от изображения семисвечной меноры отчеканена надпись: «Мазкерет Йерушалаим» (מדכרת ירושלים), что означает «Сувенир из Иерусалима».



СЕМИСВЕЧНИК

В своей трёхпудовой красе
был слиток слегка тускловат.
И всё же велел Моисей
из слитка подсвечник сковать.

В скитаньях родни уцелел,
талантлив, умён и упрям, –
племянник его Бецалель,
кровинка сестры Мариам.

Не стар, но уже и не юн.
Надёжен, и хватка крепка.
Когда-то в нагорном краю
умел подковать ишака.

Приятель его Агалав
ходил, как и он – в мастерах.
Сноровист, испытан в делах.
Насовесть ковал, не за страх.

Сказал мастерам Моисей:
– Работать начнём поутру.
Создайте из глыбины сей
в семь ярких свечей менору.

Но чтоб в золотой меноре
развития мнился исток.
Три стадии в каждой поре
суть чашечка, завязь, цветок.

В затылке поскрёб Бецалель,
задумчиво бровь приподняв.
– Понятна конечная цель, –
сказал за него Агалав.

Уголья за ветром разжёг
и слиток нагрел на жару.
А чашечку, завязь, цветок
вплетал Бецалель в менору.

Менял благородный металл
обличье под звон молотков.
Над жаром углей вырастал
побег золотистых цветков.

И чашечка, завязь, цветок
втекли в семиструйный ручей.
Светлел и лучился Восток
от света еврейских свечей.

Тот свет золотой меноры
хранил иудеев от бед.
И был негасим с той поры
Свет Торы, как Мудрости свет.




Металлическая обложка Молитвенника выглядит привлекательно, словно дорогой подарок.
На лицевой стороне (сверху) надпись: «Господь отверз уста мои...» (ה' שפתי תפתח), а внизу с такой же аккуратностью отчеканено продолжение фразы: «...и мои уста вещают»ׂ(ופי יגיד תהלתך).

Обе стороны оклада орнаментально обрамлены пояском символов, составленных как бы из древних прапоров двенадцати колен Израиля. Так, прапор колена «Иуда» имел изображение льва.

Л Е В

На знамени у племени Йегуды
был золочёной нитью вышит лев.
В годину войн, лишения и смуты
враг цепенел, смирясь и оробев.

А с прапора Давида зверь гривастый
бросал на мир живой и грозный зрак,
когда Давид с голов царей грабастал
короны после яростных атак.

И во дворце монарха Соломона
в высоком зале у кедровых стен
двенадцать львов, как стражники у трона
хранили мощь двенадцати колен.

Наш подлый враг с повадкою змеиной
грозит нам смертью лютой сгоряча.
Он позабыл про наш характер львиный, –
иначе бы совсем не докучал.

На орнаментированном корешке видны четыре чеканные клейма: сверху и снизу – изображение звезды Давида на фоне цветов и трав ; ниже помещено овальное клеймо с надписью «Сидур» (סדור), то есть заведённый порядок, а в данном случае – порядок чтения молитв, рассчитанный на весь календарный год. Ниже этого клейма изображён традиционный семисвечник с надписью «Иерусалим» (ישראל).

Эта книга сегодня находится в личной библиотеке Евгения Девикова, жителя Бат-Яма (Израиль), бывшего екатеринбургского краеведа. На досуге он посещает литературное объединение «Порыв», и стихотворения, размещённые здесь, написаны им в разные годы.

При лунном свете чёрная волна
накатывала тусклым серебром,
но поступь моря не была слышна,
а это не окончится добром.

В такую ночь из призрачных теснин,
где в слабых бликах отсветы ползут,
наверх всплывал Пучины Господин
морской паук – неодолимый Спрут.

Немало потопил он кораблей,
спустил матросов с палубы на дно.
Морской циклоп – губитель и злодей:
и жалости не ведал заодно.

Над морем, тая, расступалась хмарь.
Прибрежных скал явился силуэт,
но многорукий одноглазый Царь
не обращал вниманья на рассвет.

Ещё вчера охрана донесла,
что на подходе тучный караван.
Конвой и пьян, и слаб, к тому ж, весьма,
а Царь Морской наживой обуян.



Вёл корабли блажной гусляр Садко –
три дюжины больших и резвых шхун.
Ушли купцы от дому далеко:
как возвращаться – знает ли вещун?..



На палубах – и пир, и балаган.
Кто потрезвей, забрасывает сеть.
Подняли бриллиантов полный жбан, –
и приходили просто поглазеть.

Что началось! Ныряльщиков толпа
с разбегу счастье бросилась пытать:
обиды, зависть, драки и гульба, –
со стороны – такая срамота!

Случайности не ходят чередой.
На каждый факт найдётся тьма причин.
В подлунном мире, как и под водой,
«шерше ля фам!» – в какой же из пучин?

Садко-гусляр царевне Волхове
понравился влекущим зовом струн
на игрище у речки на холме –
он весельчак и свадебный певун.

На тех тусовках недорослей тьма
заигрывала с девками вовсю.
Одни держались дерзостно весьма,
протаптывая в новый быт стезю.

Паук любимой дочери не стал
отказывать в приятных пустяках :
безумца возведу на пьедестал,
а завтра брошу подыхать в камнях.

Он и подкинул гордой Волхове
в рыбацкий невод драгоценный клад,
а свежий ветер подсказал молве,
что стал купец немыслимо богат.

Садко сказал друзьям : «Устрою пир!»
Несли уже – и выпить-закусить.
Но тут явился жёлчный рэкетир –
сам Соловей – разбойник на Руси.

Кто спился – то покуда не утоп,
а коль утоп, то пойте «Отче наш!».
Купец – не поп, но хитростей знаток :
ему в залог ты рваного не дашь.

А Соловей прозрачно намекнул:
– Садко играл на свадьбах по пути
и воровское общество надул. –
Умыкнув куш, браткам не заплатил.

Разбойник сунул пальцы в рот кольцом
и воздуха набрал с излишком в грудь.
Гусляр не дрогнул перед стервецом,
и тоже, в общем, был довольно крут.

Кулак попал ему как раз под дых.
Такой урок всегда бывает впрок:
полезен для седых и молодых,
и рэкетир запомнит тот урок.

Он положил разбойника под ель.
Не помня зла, поднёс “на посошок”.
Но рэкетир и сеятель смертей
уже точил дамасский свой клинок.



На свист разбойный вышли из глубин
все «маски шоу» – воровской спецназ.
Под чёрным флагом вышли, как один,
и притащили свой боезапас.

Морским пиратам не в новинку клад.
Кричат взахлёб : «Брильянты! Серебро!»
С таким электоратом – спеть ли в лад?
Как будто им вцепился бес в ребро.

Утопленников сбросили за борт.
А Соловья не стали упрекать.
Разбойник – не конфетка и не торт, –
к братве злодей припаян на века.

Вот – зазвучали переборы струн.
На палубе уж мест свободных нет:
распевный говор древнерусских рун –
людей пленял, как сладостный шербет.



Купец Садко – удачливый гусляр –
бряцал по струнам, зачиная песнь.
В пути торговцев он увеселял:
одним – почёт; другим – убавил спесь.

Гусляр обычно жил без хвастовства,
но в песне-то не грех и прихвастнуть:
лисица не бывает без хвоста –
коль хвост красив, то надо им блеснуть.

Уже померк закатный край небес.
Аккорд последний таял над волной.
А песня о чудовище Лохнесс
рождала страхи пред вечерней мглой.

Лохнесский монстр – безбожник и палач.
Мильоны лет он княжил в Мезозой
Русалки под водой подняли плач, –
шторм закипал горючею слезой...



Когда к утру погода улеглась,
кривой и многорукий Царь морской
задумал показать, что значит власть
и в чём отличье от молвы мирской.



Все тридцать шесть гружённых кораблей –
надёжных, юрких приильменских шхун –
тянулись к югу клином журавлей,
и главный стерх их вёл под звуки рун.



Но вдруг по курсу взволновалась рябь.
Волна росла и ветер завывал.
Нельзя такой погоде доверять:
но берегись – грядёт девятый вал!

Возвысил голос страшный Царь Морской,
и закрутилась в море кутерьма.
Монарх кивнул короной золотой –
быстрее завертелась шестерня:

Тяжёлый вал катил туда-сюда,
ломались мачты и скрипела снасть.
И разметало по морю суда –
беда пришла! Ужасная напасть.

Монарх морской стихии дал свой знак,
и отступила грозная пора.
Исчезла хмарь. В дали – архипелаг,
и можно там восстановить корабль.
















И Царь спросил: «А жив ли сам Садко?»
Гусляр был смел и прятаться не стал.
С царём держался просто и легко.
По этикету, как водилось, встал.

На этот раз Паук сетей не плёл.
Он похвалил за песни гусляра.
За то, что смело корабли повёл,
и подарил большого осетра.

« На струнах ты почти как царь Давид,
а твой соперник – сущий Голиаф.
– Не затаи злопамятных обид:
Ты в песне стань высок, хоть не жираф.

« Я чую твой большой потенциал:
есть слух и голос, храбрость и расчёт. –
Ты сам с усам: никто не повлиял,
а промахи ничтожные – не в счёт.

« И потому решил тебя женить
и выдать дочь: принцессу Волхову.
Не думаю, что ты проявишь прыть,
и мы назавтра побежим к волхву.

«Стрела попала мимо – в молоко.
Точнее был язык, то бишь арго:
Цадок с рожденья – "праведник" – легко
стал отвечать на прозвище «Садко».

Всю подноготную раскрыл Паук.
Гусляр обескураженно молчал.
Ждала команда от Царя порук.
Ушли суда подыскивать причал.

А Царь Морской, сиречь Морской Паук,
велел Садко сойти в подводный мир.
Ремонт судов – докука из докук,
а наш гусляр, конечно, не факир.

Лингвисты – доки нынче в языке.
Избавлюсь от догадки поскорей :
язычники погрязли во грехе –
Садко стал жертвой божествам морей!

Царь дал отсрочку на сезон дождей.
Как только шхуны снова встанут в строй,
то царь-паук, отъявленный злодей,
отправит парня в замок под водой.

На островке, где каждый – корабел,
не сходят мастера со стапелей.
Богатый остров нынче обеднел,
поскольку губернатор дуралей.

Прозвали остров, мудрствуя, Боян :
«Боян бо аще (и) хотяще песнь творить».
Но губернатор жаждой обуян –
содрать три шкуры и щетину сбрить.

Явился тут разбойник Соловей
и губернатору донёс, подлец :
«Садко припрятал от команды всей
несметные сокровища Лох-Несс ».

Взъерошен островной архипелаг.
Полиция идёт на перехват
и хомутает скользких бедолаг,
разыскивая сбыт и адрес хат.

Обысканы – багаж и экипаж.
Прощупаны на мачтах паруса.
Особенно опасен ералаш, –
но «Соловьиный свист» не удался...



Сюжет былинный за душу берёт.
Был князем Рюрик – первый русский царь.
Не самый русский (хроника не врёт):
анализ ДНК не ведан встарь.

Певцы, весельчаки и гусляры –
их в Новгороде знали хорошо.
Талант не прорезался до поры,
а коль возник, то песнь звучит свежо.

Те гусляры – ровесники Садко –
из праведных и правильных людей.
Такой герой не каждому знаком:
средь них никто – шельмец иль лиходей.

А в Любече жил Товий нехитро.
Его – княгиня Ольга нарекла
Добрынею (с еврейского: «Добро»).
И Добрый Товий славно вёл дела.

Добрыня – храбрый ратник в той поре.
Играл на гуслях лучше, чем Садко.
Его сестрёнка Малка – при Дворе,
и корни их проникли глубоко.



А Малкин муж – из русичей (поверь!),
и сын Владимир – знатен на Руси.
Что ни скажи: великий был еврей .
Он Русь крестил – хоть у кого спроси.

Великий князь Владимир был бы рад
Иметь народ покорных нам земель,
Он посадил Добрыню в Новоград.
Там Воеводы не было досель.



В том городе учёным выпал фарт :
в глубинах чернозёма – древний схрон.
Под толстым слоем почвы артефакт –
наместника Добрыни царский трон.



В какой былине я смогу воспеть
трёх иудеев на Святой Руси?
Садко был балагур и бизнесмен.
А по Добрыне – выпей-закуси.

Сестра Добрыни – любечских кровей.
Еврейской мамы он утробный сын.–
Пускай – он князь. Пускай, к тому ж, еврей.
Её любовь не купишь за алтын.



Великий князь Владимир – солнцелик,
сиречь Равноапостольный Святой.
Но наш читатель знает всё из книг.
Иди, дружок, и дверь плотней закрой.


( А.И. Иванов. Крещение Владимира в Корсуни. 1829 г).



Примечания к иллюстрациям:

1.Васнецов. Гусляры. Доска. Масло. 1899.
2.Г.К. Спирин (рожд.1948 г). Гусряр Садко.
3.Шхуна первая из Интернета.
4.Дамасский клинок.- Картинка из Интернета.
5.Древне-новгородские гусли времён Добрыни и князя Владимира.
6.Русалка. Граффити на бетонной стене автопарка. Фото Евгения Девикова, 2010 г.
7.Журавлиный клин. Сайт liveInternet.ru - дневник Сэр Игорь.
8.Шхуна вторая из Интернета.
9.Шхуна третья (у Садко в караване были три дюжины приильменских шхун).
10.Великий князь Рюрик - картинка из Интернета.
11.Рябушкин. Добрыня. 1895. - Товий и Малка брат и сестра из Любеча.
12.Васнецов. Фрагмент картины "Три богатыря". 1898.
13.Деталь спинки трона Добрыни, посаженного князем Владимиром в Новгороде. Фото Евгения Девикова.
14.Князь Владимир - Креститель Святой Руси. R.Van Bergen. Vladimir I of Kiev.
15.А.И. Иванов. Крещение Владимира в Корсуни. 1829.

Сначала сухая справка: Марьев, Борис Михайлович (1934 – 1977). Окончил Свердловский юридический институт. Работая, учился заочно в Литинституте. С 1957 по 1959 служил в уголовном розыске. В 1960 зачислен рабочим геофизической экспедиции на строительстве трассы Абакан-Тайшет. Вернувшись в Свердловск, поступил на телевидение редактором. Затем окончил аспирантуру по кафедре эстетики, преподавал в университете. В 1976-1977 годах руководил литобъединением Уральского госуниверситета. Издал ряд поэтических книг: «Ливень» (1962), «Светофор» (1964), «Костер» (1966), «Высота» (1970), «Утро» (М.: Молодая гвардия, 1972), «Дело о соловьях» (1974) и других. В Екатеринбурге существует литературная мастерская имени Бориса Марьева (ул. Пушкина, 12).

Впервые я увидел Марьева в коридорах юридического института и услышал, что он агитировал двух не знакомых мне студентов выпускать в институте большую стенгазету «Литературные опыты». Я подошёл и принял участие в разговоре. Я сказал, что в школе участвовал в двух стенгазетах – в младших классах делал юмористического «Ежа», а в девятом классе вместе с нашими «интеллектуалами» и стихотворцами выпустил сатирического «Ерша, за что нас на неделю исключили из школы. Меня приняли в компанию.

Учиться Борис Марьев приехал из Кировской области. Он тоже писал стихи в школе и рано прославился как молодой вятский поэт. В музее школы №7 города Слободского хранится его автошарж и фотография, сделанная в 1953 году .

Выпускник средней школы №7 города Слободского Борис Марьев.


В старших классах Борис посещал драматический кружок, писал стихи и читал их перед школьниками.

Школьная и последующая жизнь не обходилась без стенгазеты и общественных нагрузок. Марьев хорошо рисовал, владел бойким языком и, конечно, выступал на страницах стенной печати. Потом, после института, не только Борис стал докой стенгазетного дела.


Пока ещё безусый и безбородый молодой опер Марьев рассматривает свои рисунки на свежем листе стенгазеты Управления милиции. Слева-направо: Борис Марьев, Евгений Девиков и Наталья Кривошап. Екатеринбург, 1958 год.


БОРОДА

Я несу по городу
Яростную бороду,
Рыжую,
Ершистую...
Критикую?
Выстою!
Борода ты, борода,
Колет очи ерунда,
Мол,в двадцатом атомном –
Да атаманом Платовым?
Век на бороды суров,
За день сто редакторов:
Кто подбрить,
А кто подправить,
Согласись – и будь здоров!
А я хожу, весной дышу,
Бородой девчат смешу.
Разговоры умолкают,
Хорошеет борода...
Привыкают?
Привыкают!
Говорят, вот это да!
Мол, вот она, искомая,
Исконная, посконная...
А я под этой бородой,
Словно Кастро молодой,
Да и стих мой
Не про бороду,
коль думать головой...
(Борис Марьев. Сборник «Костёр». 1966, стр 9).




Портрет поэта сделан другом Марьева - екатеринбургским художником Григорием Андреевичем Нечеухиным. В тесном приятельском кругу с лёгкой руки Бориса - вдумчивого художника нарекли Отцом Григорием.


Художник Г. А. Нечеухин, друг Бориса Марьева.

В городе, где мы в юности выходили в люди, получали образование, служили в уголовном розыске, а потом – каждый шёл путём, который сам выбрал. Друзей у Бориса было немало, и с каждым он ладил. Однако нас судьба навсегда разлучила в 1977 году.

После смерти Бориса я в 1978 году в память о нём закончил вырезать из доски настенный медальон в виде резного венка, чтобы в ажурном обрамлении набрать профильный портрет поэта шпоном ценных пород дерева в технике маркетри (1979). Для эскиза взял рисунок – профиль Бориса – нарисованный его женой Антониной Марьевой . Супруги постоянно рисовали у себя дома, а нередко и на пленэре.


Эту свою работу я назвал «Венок сонетов». Находится она в Екатеринбургском объединённом музее писателей Урала имени Д.Н. Мамина-Сибиряка.


На моём рабочем месте за компьютером находится, фигурально выражаясь, «Мемориальный уголок поэта Бориса Марьева». Здесь собраны все прижизненные поэтические сборники поэта. В меру сил я продолжаю собирать доступные мне фотографии, воспоминания и рисунки по этой теме.

Последнее воспоминание поступило от бывшей участницы литературного объединения Уральского государственного университета Татьяны Осинцевой.

Письмо:
Уважаемая страница Бориса Марьева!
О Борисе Марьеве могу сообщить, что в 1974-76 гг он руководил литобъединением УрГУ, а я тогда училась там на истории искусств. И, как мне помнится, читал спецкурс по античной литературе. Может, путаю, но он античную литературу знал превосходно
Кроме меня, помню на литобъединении Володю Блинова, который сейчас проректор архитектурной академии. Его критиковал Марьев. Сильно остро.
И меня "чистил". А когда я ревела, то утешал, говорил, лучше напишешь.
Помню его как яркого и талантливого поэта.
Всего Вам доброго. Здоровья и удачи. Татьяна Осинцева.

Ответ:
Благодарю Вас, Татьяна Осинцева, за письмо о Борисе Марьеве. Вы правы: он хорошо знал не только античную литературу. Меня поражала его феноменальная память на стихи. Прослушает чужой венок сонетов, а при обсуждении безошибочно цитирует места из всех 15-ти сонетов. А как он читал! Актёрски – в самом точном смысле слова. Такая голова рождается редко . – Евгений Девиков.

Сюда посетители заходят редко. Статистика небогатая. На огонёк заглядывает в среднем один читатель в неделю. Думаю, что это нормально. «Мемориальный уголок» стоит не на соседней улице, а за дальней далью – в Израиле, в подбрюшье Тель-Авива. Тем не менее, почти 300 читателей отыскали дорогу. Просматривая свои записи, замечаю, что постепенно и неуклонно интерес к поэту Марьеву возрастает. Например, в текущем месяце прочли этот пост не единицы, а 28 человек. Спасибо, ребята. Он был хорошим парнем.


Почему говорю «в подбрюшье»? Потому что вон те высотки в предзакатном городе – уже Тель-Авив (фото из моего окна в Бат-Яме).


Портрет поэта из книги стихов "Костёр", изданной Свердловским средне-Уральским книжным издательством в 1966 году.


Фото поэта из лирического сборника "Дело о соловьях", изданного средне-Уральским издательством в 1974 году.

Мы были легкомысленными, но Марьев оказался ещё и фаталистом

В молодости мы иногда участвовали в мужских пирушках. Некоторые встречи запоминались надолго. Одну из них я спустя почти полвека вспоминаю со содроганием. Я увлекался гиревым спором и даже жонглировал двухпудовками. У меня был отработан «цирковой» номер на четыре минуты специально для зрителей нашего большого двора: я брал правой рукой двухпудовую гирю поставленную у левой щиколотки, поднимал и выжимал трижды от плеча и, пропустив меж ног, махом поднимал трижды над головой и вращал в темпе по три раза дужкой от себя, потом – дужкой вбок, меняя попеременно руки, и, наконец, заканчивал номер тремя махами вверх, тремя жимами от плеча и ставил гирю левой рукой к внешней щиколотке правой ноги. Получалось красивое и законченное упражнение. Наша студенческая компания, подогретая рюмкой, потребовала показать ещё раз этот «коронный» номер. И Борис, умевший подлить масла, спросил:
– А не слабо тебе повторить, если я лягу лицом под гирю, только сниму очки?
Сегодня я бы отказался. Но безрассудство, по-моему, было нашей чертой характера, к тому же, я ни минуты не сомневался в себе, а Марьев снял очки и сунул в карман.
Вспоминаю этот «смертельный номер», и каждый раз меня теперь колотит нервная дрожь. А Борис однажды признался, что когда в наступившей тишине завращалась в воздухе тяжёлая чугунная гиря, он закрыл глаза..


Фото Марьева с факсимиле из сборника стихов поэта.

Вспоминают друзья Марьева:

Была у него четыреста листовая рукопись философско-литературоведческого характера, непосильная для обычного нашего понимания. Университетские светила высказывали противоречивые суждения, но ни один не взял на себя смелость толково отрецензировать этот серьёзный труд. А вдова ревниво замкнулась и своим бездействием обрекла многолетний труд мужа на забвение. Неужели рукопись Марьева не будет опубликована? А ведь есть и в России, и за рубежом сторонники опубликования полного творческого наследия поэта. Помню, что Беата Дорин из Реховота (Израиль) высказывалась за идею сохранения полного творческого наследия Марьева. Или ещё время не созрело?




О том, как чиновник Ф.Т. Ермаш учил поэта рифмовать

На выставке декоративно-прикладного искусства в Екатеринбурге я приметил фигурку с этикеткой “Каннибал”. Деревянная безделушка изображала чиновника с отрешенным лицом, облокотившегося на стол и сделавшегося продолжением монументальной фигуры. Локоть, опиравшийся о столешницу, подчеркивал пренебрежение к этикету, а жест руки, державшей волосяную кисть для живописи с заострённым, как зубочистка, черенком, придавал ощущение людоедской опасности. Персонаж ковырял в зубах заострённым черенком кисти, словно закусил представителем мира искусств.
Я долго не мог отделаться от мысли, что и в изящном искусстве водятся такие типажи.

По аналогии припомнился эпизод из литературных мытарств поэта Бориса Марьева. Эту историю, в которой партийный чиновник учил поэта рифмовать, мне рассказал сам Марьев в тот же день, когда у него возник конфликт с партбоссом.
В Средне-Уральском издательстве поэт Марьев ждал выхода в свет лирических репортажей “Колумбы”. Всё было решено и подписано: тема в плане издательства, рукопись в наборе, но местный партийный идеолог внезапно потребовал поэта к себе. В те годы молодёжные искусства и жизнь молодёжи края была под колпаком – под неусыпным оком Филиппа Тимофеевича Ермаша – Первого секретаря горкома ВЛКСМ, затем завотделом обкома КПСС, а в будущем – председателя государственного комитета кинематографии СССР. Он тоже не упускал возможности поковырять в зубах такой зубочисткой.
Сборник стихов поэта, зарабатывавшего на жизнь скудными гонорарами, посвящался строительству химкомбината, новому животноводческому комплексу и пуску трубопрокатного стана, – словом, молодым Колумбам социалистической пятилетки. По мнению партийного идеолога молодой автор, принятый недавно в члены Союза писателей, ещё не научился мыслить масштабно.
В кабинете партбосса разговор затягивался, ибо поэт не соглашался с переделкой текста и отказался вычеркнуть строфы, забракованные идеологом. Уже только за это следовало бы дать ему нахлобучку.
Поэт, например, писал: “Ах ты, каменщица Зиночка, зелёные глаза, постоим с тобой в обнимочку хотя бы полчаса”.
Сознательной комсомолке с ударной стройки не пристало “стоять в обнимочку” с кем ни попадя, а потому предлагался целомудренный вариант: “потанцуем, Зиночка, хотя бы полчаса”. А поэт настаивал на своём. Жилую комнату передовика производства стихотворец обозвал иронично палатой: “И всего-то стоят в палате шкаф с посудой да три кровати”. Начальству царская палата не пришлась по вкусу – двусмысленность и перенаселённость советского общежития (три кровати в комнате! Сам поэт жил в общаге на шесть коек). Ещё более противоречила методу социалистического реализма отображённая поэтом скудость обстановки. Консультанты молодёжного вожака предложили сократить число койко-мест и добавить приличной мебели, но поэт согласился только закавычить “палату”, так как слово хорошо вписывалось в размер стихотворения, а от остального отказался. Это был вызов, но Ермаш утёр поэту нос самодельным двустишием, решавшим литературные проблемы: “И всего-то стоят в комнАте шкаф, комод и диван у кровати”.

– “В комнАте” неграмотно, – сказал поэт.
– И в слове “мУзыка” акцент другой, но Пушкин изменил ударение!
– Но я не Пушкин.
– И это видно, – сказал Ермаш сухо, – рифмовать не можешь.
Поэт промолчал. Сгрёб со стола рукопись и пошёл к выходу.
– Назад! – Внятно сказал хозяин. – Разговор не закончен!
Поэт отворил носком башмака дверь и, стоя наполовину в приёмной, отчётливо проговорил:
– Три буквы на стене пишу и посвящаю Ермашу!
Посетители в приёмной оцепенели...
А в местном отделении Союза писателей ждали возвращения Марьева. Раздосадованный председатель отделения Союза писателей Николай Куштум, только что схлопотавший выговор по телефону от разгневанного Филиппа Тимофеевича, намеревался всыпать ослушнику порцию горячих.
– Объясни, Боря, какие три буквы ты обещал написать в приёмной, – спросил Куштум.
– Его рассердило, что я не умею рифмовать, но я предложил ему “МИР“. Тоже 3 буквы.
И пошёл гулять по городу невыдуманный анекдот про чиновника, учившего рифмовать.

Сегодня можно встретить классическую козетку скорей в музее, чем в жилом доме. Но в стародавние времена и в дореволюционной России козетка была привычной мебелью.
Давайте уточним, в чём козетка отличается от похожей мебели – от кушетки и банкетки. Под козеткой – (франц. causette: от «causer» – разговаривать, болтать) – понимается небольшой диванчик для собеседников, имеющий полноценную спинку, тогда как, например, у банкетки спинка напрочь отсутствует. Название «кушетка» происходит от французского «couchette» (coucher – лежать). Именно этим кушетка отличается от козетки, ибо кушетка – диванчик для лежания. В этом очерке, или посте, я говорю о козетке.


Екатеринбургский потомок семьи Баженовых – Лунёв рассказал однажды такое семейное предание. Будто бы его прапрадед занимался старательством. Каждую осень высаживал по яблоне на своей усадьбе в Коковинском переулке (переименован в Мольера), и ко времени описываемых событий вырастил хороший фруктовый сад. Семья не бедствовала, а в трудные годы предприимчивый садовник всегда знал, под каким деревом подкопать корни, чтобы извлечь схороненные там самородки.
Власти дознались и нагрянули с обыском. В одну ночь фруктовый сад превратился в перекопанное поле, а затем участок перепахали ещё раз, чтобы убедить Чрезвычайную Комиссию (ЧК) в отсутствии богатств. Донос не подтвердился, – а то бы Баженовым не избежать расстрела. К счастью, к тому времени всё золотишко было давно потрачено. В доме от прежнего режима оставалась только козетка в классическом стиле из тёмного ореха . Старики рассказывали, что в старое время дом был обставлен столичной мебелью.
– Куда всё подевалось? – Спросил я у Лунёва.
– Пропили, – сказал он.
– А ореховый диванчик?
– Нету. Сломан и догнивает в сарае на потолке.
– Красивый?
– Резьба – не хухры-мухры! Гони бутылку и забирай с потрохами.

Условились встретиться после получки, но когда я пришёл с бутылкой «Столичной», хозяина накануне арестовали за уличное хулиганство. Его родственница указала, где лежали обломки. Я залез на чердак бревенчатого сарая. Когда-то его «потолок», или чердак, был сеновалом, но теперь во дворе не держали ни скота, ни корма, – а деревянные службы с годами сами собой пришли в негодность.
Эти «пережитки прежней роскоши» издавали непереносимый запах падали и кошачьих экскрементов. Вперемешку с ворохами старого тряпья и разложившимися останками мёртвых голубей там и сям валялись деревянные детали некогда престижной мебели. Отдельно были брошены боковинки небольшого диванчика. Поодаль лежала продырявленная уродливыми гвоздями изящная спинка, украшенная лентой резного орнамента, а рядом – перепачканное голубями и кошками рваное сидение. Всё вокруг напоминало помойку и потрясающе дурно пахло. Было ясно, что домой нести находку нельзя. Но и оставлять на верную погибель не следовало. Требовалась немедленная санитарная обработка, но особенно нуждалось в дезодорации сидение на две персоны.

Был декабрь 1987 года. Мороз не давал распространяться смраду. Надо было промыть с мылом «мебельный трофей» где-нибудь при комнатной температуре. Рядом была котельная. Туда я принёс эту брошень. Возиться пришлось три дна. Первый день «санобработки» ушёл на механическую чистку и избавление деревянных деталей от всего, что к ним было прикреплено (воткнутые уродливые гвозди, проволока, тесьма, пучки конского волоса, остатки обивочных материалов и тьма вбитых в дерево обойных гвоздиков). Я выбросил всё, что на боковинах и сидении сильно пахло. Внутри оказались важные находки. Под верхней ситцевой обшивкой я нашёл сломанный металлический значок Осоавиахима, учреждённого в 1927 году. Значит, последний раз козетку обтягивали тканью не поздней 1927 года. Ниже – под остатком гобеленного покрытия обнаружил медную пуговицу от мундира. Проконсультировался – девятнадцатый век! Я чувствовал себя счастливым открывателем: под ржавыми шляпками кованых гвоздиков сохранились фрагменты ещё одной (третьей по счёту) давней обтяжки: зеленоватая прочная материя с цветными нитями шёлковой вышивки. Важный ориентир – время: конец XVIII – начало XIX века. Козетка с вышивкой в годы своей «молодости», по-моему, выглядела бы нарядно. Зеленоватый фон обивки гармонировал с темно-коричневым деревом, а шёлковая вышивка оживляла изящную мебель. Я читал, что талантливый зодчий, создавая новый дом для вельможи, проектировал заодно и мебельные гарнитуры для каждого зала и комнат. Мягкая мебель нередко украшалась вышивкой. К слову сказать, великий русский архитектор А.Н. Воронихин, разрабатывая мебель для своих проектов, наряду с гладкой обивкой широко применял вышивку крестом, причём, сам составлял рисунки.

Старая подгнившая козетка доставляла мне много радости, но всё-таки не обошлось без печальных утрат. Самое печальное было в том, что мне пришлось выбросить весь конский волос, которым были обиты сидение и боковины, ибо грязная волосяная начинка была самой зловонной частью козетки. С волосяным настилом я был вынужден поступить так круто, ибо и после промывки козетка продолжала пахнуть кошками.
Конский волос используют реставраторы, работая с антикварной мягкой мебелью. В современном мебельном производстве он применяется в дорогих элитных моделях диванов и кресел. Из-за высокой цены конского волоса в наше время при обивке мебели его стали заменять синтетикой.

Весь следующий день я дочищал и мыл с мылом дерево. Мне не раз приходилось делать такую работу (в практике моей была дюжина полуистлевших и тоже загаженных кресел, стульев и туалетных столиков). Мытьё деревянных изделий требует быстрых и энергичных действий и немедленного протирания мягкой тряпкой от остающейся влаги. Когда каждая деталь вымыта и протёрта насухо, с той же энергией и в том же темпе я домывал козетку, но уже не мыльной водой, а чистой водкой. Это уменьшило дурные запахи, исходившие от дерева. После водочной процедуры я закончил мытьё и занялся реставрацией козетки. Её осмотр выявил много утрат и несколько поломок.
Подгнившее дерево заменил здоровыми врезками, скрепив части козетки аккуратными шипами и скрытыми нагелями. По уцелевшим родным образцам я заново изготовил более двадцати утраченных деталей художественной резьбы.



Эти «розочки» пришлось изготовить, реставрируя повреждённую резьбу изящной спинки козетки, где я не досчитался подобных розеток.


А на передних стойках – в их нижней трети, где начинается ножка – я повторил резной деревянный венец из выпуклых жёлудей, вырезав по одному жёлудю на каждой из четырёх гранях стоек. Так были восстановлены венцы на обеих передних ножках спасённой козетки.

Краеведческий поиск требует изучения специальной литературы. Читая, мы иногда лишь подтверждаем и добавляем свои знания об изучаемом объекте, а чаще находим сведения, выводящие нас на новый продвинутый уровень. Разыскивая данные о мебельных орнаментах девятнадцатого и восемнадцатого веков, я купил в развале у екатеринбургского букиниста альбом гравюр де Нефоржа, изданный Парижской академией художеств во второй половине восемнадцатого столетия. На страницах альбома меня ожидало потрясение: весь декор козетки в точности повторял образцы Нефоржа. Приглядевшись к «королевскому прототипу» козетки, я заметил, что благородная и ценная древесина употреблена мебельным мастером очень экономно – цельный орех использован лишь на ножки-боковины и на изящный резной орнамент спинки. Сидение же сделано из обычной берёзы, обклеенной пятимиллиметровой ореховой дощечкой, по которой пущен резной орнамент, взятый из того же альбома. Использование местной породы дерева говорит о том, что козетка выполнена очень квалифицированно, но также и намекает на то, что козетка могла быть сделана либо в столичной, либо в хорошо оснащённой провинциальной мастерской.

Розыски аналогичной мебели привели меня к интересному результату, который пока невозможно объяснить однозначно, поскольку для объяснения потребовалось бы глубокое архивно-искусствоведческое исследование, а я, откровенно говоря, на это не способен. Тем не менее, не могу обойти молчанием отдельные совпадения, возможно, случайные.
В книге Двойниковой и Лямина «Художественные работы по дереву», изданной «Высшей школой» (Москва,1972, стр. 103), я встретил иллюстрацию с изображением диванчика начала XIX века, напоминавшего мою козетку. Под репродукцией значилось:


«Рис. 91. Интерьер. Усадьба Братцево. Архитектор А.Н. Воронихин. Начало XIX века».

Не значит ли это, что вся изображённая мебель спроектирована архитектором А.Н. Воронихиным? Неужели мы видим на картинке настоящую воронихинскую козетку!

Удачный подарок судьбы. Внизу слева я вижу диванчик, похожий на знакомую мне козетку. Если, и вправду, действовал в России принцип – проектировать и строить усадьбу заодно с новой мебелью, то я, возможно, на верном пути. Кстати сказать, великий архитектор А.Н. Воронихин провёл свою юность как раз там – в подмосковном имении Братцево в доме у вельможи А.С. Строганова. Считалось, что Воронихин был побочным сыном камергера и генерал-майора барона А.Н. Строганова – двоюродного брата президента Академии Художеств, директора публичной библиотеки и мецената графа А.С. Строганова. Поэтому семья опекала мальчика. Потом воспитанник сделался домашним архитектором графа и перестроил дом и усадьбу. Рассмотрим диванчик внимательно.


Козетка, изображённая на иллюстрации книги Двойниковой и Лямина (рис. 91, стр. 103), хотя и похожа ножками (стойками), но отличается от козетки из Екатеринбурга. В усадьбе Братцево спинка козетки высокая, а в Екатеринбурге она низкая. Выбор конструкции зависел от профессиональных навыков и эстетических воззрений архитектора и заказчика. Высокая спинка козетки не давала собеседникам возможности в разговоре облокачиваться на удобный упор, и поэтому мебельщик изменил конструкцию, создав подлокотник посередине сидения.


А Екатеринбургская козетка построена по иному принципу. Её пользователи не нуждались в центральном подлокотнике, поскольку они, повернувшись вполоборота друг к другу, могли облокотиться на менее высокую спинку козетки.


Восстановленная мной старинная козетка, прожила в моём доме пять лет. И всё это время я не мог нарадоваться тому, что сумел возродить её из небытия. Она стала украшением дома, предметом моей гордости и радости моих домашних. И всегда оставалась полезной мебелью. В 1992 году мне пришлось с ней расстаться. Выехав с Урала навсегда, я оставил её давнему приятелю – большому энтузиасту и любителю старины – художнику бывшей Свердловской картинной галереи. А у меня осталась только память.

20 августа 2013 года
Бат-Ям, Израиль.

В высотном доме, похожем на огромный кубик Рубика, облицованном розовато-дымчатым полированным камнем, живёт высокий седовласый господин в очках с тонкими стёклами. Имя его Йосеф Липкин, но окружающие зовут коротко: Юз.
Творчески активный человек обычно не ограничивается лишь штатной должностью, отдавая всё рабочее время, а иногда и подбирая сверхурочные часы. Но и сильно занятой человек умеет выкроить часок-другой перед сном на какое-то своё увлечение – будь то коллекционирование марок или собирание старых монет.
Такое увлечение называется по-английски – хобби. А в старину греки подобную страсть именовали «любовь к свободе от повинности» (фиолеа=любовь; ателейа=свобода от повинности). Теперь термином «филателия» называют только коллекционирование почтовых марок.

Хобби Юза Липкина было резьбой по дереву. Когда мы – 400 русскоязычных пожилых репатриантов из Бат-Яма и Холона – вселились в новый просторный дом №7 на улице Орт Исраэль, Юз и ещё десяток любителей декоративно-прикладного искусства с помощью администратора Риты Берман организовали в комнате безопасности выставку.



Под лёгким столиком металлический люк, а над ним указатель: «Запасной выход».

У восточной стены бомбоубежища на столике был расставлен с десяток скульптурок, изваянных Липкиным, а выше – под потолком были развешены семь его работ. Другую стену занимали работы другого участника выставки – Лазаря Капустина. Выставка 2003 г.
На фотографии развешенные под потолком экспонаты выглядели слабо освещёнными. Поэтому начнём с этих работ. В центре над указателем была большая маска.


Эта декоративная маска относится к разряду настенных. Обычно мастер, создавая такую маску, не верит сам, что она кому-то поможет от опасностей, напастей или от болезни. В наше время не отгоняют демонов и нечистую силу, хотя маска наделена определённым смыслом и потому имеет значение. Считается, что особенно хороши маски, обладающие изрядной дикостью и древним духом племён.
Человек, вешая маску, якобы создаёт в жилье положительную энергетику или позитивную ауру, а мастер исходит из собственного воображения, придерживаясь определённых исторических или национальных взглядов.
С давних времён остаются и живут среди людей поверья и символы, которых давно никто не придерживается, но ими и не пренебрегают. Украшая стену квартиры, мы делаем жилье оригинальным и, может быть, уютным.
Считается, что маска способна защитить жилище от недобрых демонов и принести радость и благополучие. Конечно, Юз любительски из обычной доски сделал вовсе не оберег или талисман – а занятное декоративное изделие, не несущее какой-либо тайной нагрузки. Однако маски такого рода хорошо смотрятся в современном интерьере.

Прежде чем резчик приступает к выбору эскиза формализованной (условной) маски злобного существа, он выделяет для себя характерные черты свирепого животного (в данном случае тигра).
Характер «страшной морды» он может раскрыть с помощью хотя бы психологического анализа – универсальной семантики или индивидуального знания форм и качеств (клыки, зубы, оскал, хищность, злоба, кошачьи усы и состояние шерсти). Если даже у резчика и не вышла точно злобная морда тигра, то декоративная маска алчного животного всё же получилась. Мой прежний опыт руководителя городского любительского объединения резчиков по дереву подсказывается мне, что маска вполне конкурентоспособна.


А эта корнепластика после небольшой доделки воплотилась в козью морду или а голову чёртика. В обеих ипостасях она представляет интерес для сторонников корнепластики. Часто тот, кто занимается корнепластикой, острей понимает, что проблема состоит не в том, как вырезать по корню, а – как отыскать нужный. На мой взгляд, «Козья морда» – совсем неплохая работа.


Зрителю, не посвящённому в замысел резчика, бросились в глаза фантастические костюмы персонажей, работающих под раскидистым деревом. По ассоциативным представлениям современности я, например, сразу вспомнил известные слова из песни: «и на Марсе будут яблони цвести». А оказалось, что автор называл эту работу «Северные Адам и Ева». Словом,– "А олени лучше!"
Рельеф красивый, картинка гармоничная. Как ни назови – произведение из коллекции «научно-популярной фантастики».
На этот раз резчик по дереву изобразил растущее дерево – объект поклонения самого мастера, отбрасывающий тень в жаркий день, дающий плоды и сырьё (материал) для творческой работы и декоративного искусства.



Следующая скульптурная группа названа без претензий, но по сути: «Адам и Ева». Допотопный супруг – при шляпе, однако с топором. По-моему, первые супруги на планете Земля. Значение их имён: Сын Земли и – Живущая и дающая жизнь. Ещё есть одна библейская характеристика: «И были оба наги, Адам и жена его, и не стыдились». Недавно узнал, что Юз изваял эту парочку, когда жил уже в Израиле. Я всё забывал спросить у него – ходил ли он на пути к морю посмотреть на дом №27 в двух кварталах – на бульваре Независимости, у которого жилой фасад украшен мозаичной вертикалью (снизу доверху) – известным библейским сюжетом «Грехопадение». В нашем городе Бат-Яме (перевод: «Дочь моря», или «Русалка») немало многоэтажных жилых зданий, фасады которых расписаны библейскими или светскими сюжетами. Весьма значительная композиция из Библии имеется на фасаде многоэтажного жилого здания по адресу Бат-Ям, улица Иерусалима, 36. Четырёхъярусное красочное панно, вырезанное по сырой штукатурке (на тему «Исход евреев из Египта в Землю Обетованную»).


А это – резная шкатулочка для хранения женских украшений и безделушек. Она тоже
вырезана из дерева. Дизайн изделия прост и общедоступен. Сделать такой подарок жене несложно. Берём чурбачок для заготовки. Отмечаем среднюю линию для горизонтального распила, оставив в нижней части напуск до 3-х миллиметров на соединительный валек между дном и крышкой. Затем выдалбливаем долотом и выравниваем стамесками лунку (или лоток) для украшений. Соответственно образуем внутренний выем и круговую выемочку на 3 мм со стороны крышки. В ней тоже выдалбливаем такую же лунку. Затем придаём шкатулке внешний вид черепахи, вырезаем «черепаховый узор» на крышке. А доделки – лощение, полировка, тонирование и прочие ухищрения – по вкусу и по усмотрению хозяина.


Когда я впервые увидел эту работу Юза Липкина, не имел никакого представления, как она называется, но для себя называл, ориентируясь по внешнему виду – «Старый еврей».
Облик, надо сказать, слегка карикатурный. На лысой голове плотно сидела кипа. С боков состояние волос асимметричное: они густые, но вразлёт. Лицо в крупных морщинах. На продолговатом горбоносом лице едва держались кривые очки, напоминавшие пенсне, а под ним прятались крупные еврейские глаза. Под оттопыренной нижней губой и с впалых щёк стекала иорданом длинная непричёсанная борода, скрывавшая запястье правой руки, ладонь которой поддерживала корешки книг, тогда как левая ладонь цепко держалась за нижний край книг, поставленных стоймя. Евреев принято в литературе называть народом Книги.
Под длиннополым лапсердаком под поясом проглядывали кисти малого талиса – мужской религиозной одежды. Ношение малого талиса свидетельствовало о том, что человек чтил священные заповеди не только во время молитвы, но и в течение всего дня.
Забавная, по-моему, остроумная и прекрасная работа любителя резьбы по дереву. Рисунок ироничный, выполнен грамотно, линии чёткие и ясные на всём протяжении – от ермолки до штиблет.


Берта, жена Юза Липкина, рассказала мне о том, что происхождение идеи композиции забавных стульев восходит к художнику Сергею Тимофеевичу Конёнкову, который, будучи скульптором и резчиком по дереву, делал причудливые стулья и кресла. Сличение модели стула, выполненного Липкиным, с фрагментом стула Конёнкова убеждает.


Фрагмент стула, сделанного Конёнковым.


На следующем стенде показаны экспонаты, с каких, в принципе, начинались порезки Липкина. Его супруга указывала на две крайние работы справа – парусные кораблики. В центре стенда – три изделия, посвящённые животным : кит, хомячок на листике, а на другом фоне ласка — лесной разбойник. На левом краю декоративная маска в рамке и плакетка с женским лицом.


На другом стенде обращают на себя внимение две верхние фигурки непривычного вида – ближе к центру монгол, а с краю нечто из костюмированного карнавала. Здесь же, но чуть ниже – результат любительского эксперимента: две попытки сделать «нэцке» из дерева с внешними признаками слоновой кости. А в уголке – знакомая нам черепашка.


Слева в экспозиции представлен, на мой взгляд, прекрасный "козлорогий" вожак.
Другой предмет, как мне кажется, из древних божеств.
Третья скульптурка символизирует горестные последствие неразделённой любви.


Эпохи : современность; древний Китай; классика.


Воспроизведение африканской манеры предъявляет резчику серьёзные требования и прежде всего особой наблюдательности и хорошего знания африканской жизни.


Взявшись за такую тяжкую ношу, резчик помнит, что черное дерево, или «эбен африканский», очень дорогой материал, ибо чёрное дерево со времен Древнего Египта считалось драгоценностью наряду с золотом и слоновой костью. Умелый резчик заметит подмену.


Полезно знать, что верблюды относятся к отряду мозоленогих животных. Они бывают двух видов: двугорбые – бактрианы, и одногорбые – дромадеры. Верблюд Юза Липкина накрыт изящной попонкой, скрывшей от зрителей число горбов. Поэтому нам придётся прервать успешно начатое научно-исследовательское исследование.


Превосходное настенное декоративное украшение.

Улица имени средневекового поэта Иуды Леви насчитывает полтора десятка зданий, из которых одиннадцать жилых, а остальные – школьные корпуса. Жилые дома в этой округе почти на одно лицо, но дом №9 – наособицу. Левое крыло здания украшено панно “Еврейский народ”, а проёмы стены между окнами заняты художественными клеймами: “Молитва у Стены”, “Древние башни”, “Семисвечник” и другими.

Войдя с улицы в прихожую, я увидел на стыке угловых стен вырезанную по штукатурке композицию “Исход из Египта в Ханаан”. Сцена (условно) изображала процессию, шедшую по пустыне. Известно, что на маршруте Исхода одновременно находились в пути все 12 колен израилевых, то есть до полмиллиона человек. Однако художник счёл возможным ограничиться несколькими персонажами.

Рассмотрим панно в прихожей. В сценке фигурируют шесть персонажей. Во главе процессии два патриарха – восьмидесятилетний пророк Моисей, опиравшийся на посох, а второй его родной брат Аарон. За ними шёл мальчик в религиозном головном уборе – кипе. Судя по возрасту, ему к завершению пути должно перевалить за пятьдесят. Был он из колена Иосифа, родившийся в Египте. Звали его от рождения Осия, что означает “спасение”, но сам пророк называл его Йешуа (Иисус – с греческого), что означало «Господь как Спасение». Библия называет его Иисус Навин.

Характерная манера изображения людей и подчёркнутая лапидарность миниатюрных рисунков древних каменных башен выдавали руку Бат-Ямского мастера Рыбака (Rybak, 1978 и 1980).





Панно на улице Иуды Леви, 9 – одна картина на двух угловых стенах вестибюля.

Продолжаю описывать панно “Исход из Египта в Ханаан”. Вторая группа персонажей состояла из трёх человек: женщина несла на голове нечто похожее на мех с водой. За нею следовал иудейский воин, вооружённый копьём и щитом. В завершении шла девочка, тоже несшая, по-моему, небольшой мех с водой. Проблема питьевой воды в пустыне до сих пор актуальна.

Когда были готовы фотографии, предназначавшиеся для поста, я задумался о том, к какому художественному классу можно отнести эти настенные композиции. По технике изготовления это резьба по не просохшей штукатурке с последующим тонированием и подкрашиванием. Ничего другого не придумав, я решил, что здесь мы имеем дело с наивным искусством, сдобренным солидной долей вольной стилизации.

Предлагаю также обратить особое внимание на фасад №36 на улице Ирушалаим. Крупное панно на ту же тему высотой в четыре этажа является существенным дополнением к прежней композиции, но в сравнении с рельефом, найденном на улице Поэта Иуды Леви, 9 – “такая же фабрика, как и у Гаврика, да труба пониже и дым пожиже”.



Здание находится в квартале от перекрёстка с бульваром Независимости. В нём шесть этажей. Он по-царски приподнят над обочиной массивными каменными ступенями. Фасад украшен многоярусным граффити (цветным рисунком), на библейскую тему Исхода евреев из египетского рабства в Землю Обетованную.

Огромная композиция фасада выполнена в технике резьбы по штукатурке и тонирована коричневой, красной, жёлтой и зелёной красками. Четырёхэтажный рисунок начинался сразу от завершения опорных столбов, поддерживавших над землёй эту жилую каменную громаду, и уходил вверх с этажа на этаж на четыре живописных яруса.
Первый ярус содержал символы быта библейских скитальцев пустыни: горсть мана (самородной крупы), шофар (сигнальный рог) и сосуд с водой.
На втором ярусе изображены два патриарха, шагавших по пустыне. Один опирался на дорожный посох – не тот ли деревянный посох, которым библейский Моисей извлёк воду ударом по скале? На местности, где проходили путники, возвышалась легендарная гора Синай. Людей в их пути поддерживал божественный ман и колодезная вода.
Рассмотрев репродукции, я понял, что в основании этих персонажей положен одним и тот же рисунок "Исхода" с незначительными отличиями от оригинала.

На третьем ярусе – иудей-охранник, вооружённый копьём и щитом, ожидал отставших в хвосте колонны: девочку и женщину с грудным ребёнком. Женщина несла на голове сосуд с водой. А в моём архиве есть ещё похожая женщина, и тот – третий вариант – тоже скроен по этой же выкройке.




Заинтересовавшись в своё время сюжетами деталей “Исхода”, я осмотрел в том числе и южный фасад на улице Шапиро, 17 и убедился, что типаж этой женщины заимствован из того же первоисточника. Женщина на рельефе тоже обращена к зрителю левым профилем, как и на всех трёх известных изображениях. Она несла на голове ношу, но очертания этих предметов не совпадали. На фасаде с улицы Шапиро женщина удерживала ящик, а в левой руке у неё была бутыль с водой.

Вернувшись к фасаду Ирушалаим, №36, замечу, что на верхнем ярусе сошлись сразу два сюжета. На первом плане женщина поливала на руки иудею из кувшина перед молитвой. Место действия – вершина горы Нево, не доходя до реки Иордан .



А на втором плане заключительного яруса видна драматичная сцена на горе Нево, откуда евреи впервые увидели Землю, обещанную Всевышним. На фоне холмистой местности назначенный преемник Моисея – Иисус Навин (полководец Израиля Йешуа бен Нун) указывал руками на близкий Ханаан за Иорданом, а пророк благословлял его.

Библия также назвала краткий “послужной список” первого главнокомандующего Израиля:
1.Он командовал отрядом израильтян, разгромивших полчища Амалека у Рефидима на пути к Синаю.
2.Находился в числе 12-ти тайных соглядатаев, избранных Моисеем и отправленных с разведывательной миссией в Ханаан.
3.Присоединился к мнению меньшинства, призвал народ завладеть Обетованной Землёй.
4.Назначен служителем Моисея, а затем и его преемником, в связи с чем ему позволено войти в Ханаан и продолжить дело Моисея.

Библия после смерти Моисея так описывает эту ситуацию: “Господь сказал Иисусу Навину, бывшему служителю Моисееву: Моисей умер. Встань и перейди через Иордан и веди весь этот народ в землю, которую я даю им, сынам Израилевым. Будь твёрд и мужествен... Только будь твёрд и очень мужествен”.

Пока никто не оставил точных сведений, кем выполнены рельефы на этих фасадах. Остаётся полагаться на удачу и на краеведческое везение, тем более, ещё не вечер. Есть, конечно, шанс размотать ниточку, протянувшуюся от фасадов дома Шапиро, 17, построенных братьями Кацав [קצב] в 1980 году. Иногда возникают и другое перспективные направление поисков, связанных с фасадами дома Крияти, 2. Сразу хочу объяснить, почему на художественном панно приколочены к стене гвоздями, эти заплаты- объявления: “Частная территория. Чужие автомобили будут увезены”. Факт наглядно показывает разницу между прежним Израилем и нынешним.



На панно изображена гористо-холмистая местность. На некоторых выпуклостях поверхности угадывались древние каменные постройки, а на крайней левой выпуклости – прочитывалась надпись: שטום – “ненавидь!” (редко употребляемая форма глагола “ненавидеть” – единственное число, мужской род, 2-е лицо, повелительное наклонение).

Сюжет проникнут идеей воспитания молодой израильской поросли, уже получившей от Всевышнего скрижали Завета и уже с Именем Бога продолжавшей ступать по пустыне. Нарисована здесь молодая мать с детьми. Прямо на скале перед молящимися помещена композиция, в виде двух крупных стилизованных литер שם [“Шем”], означающих “Имя”. Это слово в сочетании с определённым артиклем понимается как Имя Единого Бога . Причём, на месте левой литеры [“мэм”] изображены скрижали Завета, полученные на горе Синай. Там, на Синае, царь-кочевник Амалек, люто ненавидевший евреев, устраивал на них охоту и засады, уничтожая тысячами. Возможно, поэтому автор панно Rybak снабдил одну из гор призывом к ответной жесткой бдительности. Художник, участвовавший в строительстве дома, проставил на фасаде авторскую помету : “Rybak 1980”.




Считавшиеся до поры анонимными фасады (Агнон, 11 и Поэта Иуды Леви, 9) всегда имели перспективные подсказки, однако не реализованные до конца.



Не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы понять, кем именно украшены стены и выступы этих фасадов. Я голосую за то, что к работам причастен Rybak.

Есть в Бат-Яме фасады, украшенные сюжетными картинками, а встречаются и не тонированные орнаменты в виде абстрактных узоров. Обычно узоры наносились резцом по не просохшей штукатурке и представляли собой ленту, протянутую по фасаду снизу доверху. Оба вида орнаментальных полос встречались и в творчестве художника-оформителя Рыбака (Rybak). Обычно абстракции лишены глубоких художественных достоинств, но отдельные элементы орнамента несут общедоступный смысл. Например, часто встречается сочетание литер שם [шем] “Имя Бога”, а на данном посту есть два абстрагированных элемента – “всёвидящее око” и видоизменённое написание слова עם [ам] “народ”, в контексте понимаемый как еврейский народ. Имея дело с текстом, рассчитанным на расшифровку написанного, такой приём вполне удачно работает.

На западном фасаде дома Крияти, 2 на клеймах межэтажных оконных проёмов Rybak изобразил схематический рисунок Солнца, под ним поместил не вполне ясные геометрические фигуры, а ещё ниже – врезал в фасад уникальный рисунок с его инструментами, выполненный собственноручно. Этот фасад (как и самый пост) я ценю наравне с лучшими музейными реликвиями.



Клейма мастера Рыбака, вырезанные на фасаде Крияти, 2 (Rybak 1980).

Творцы израильских декорированных фасадов – в том числе и сам Рыбак – активизировались в эпоху большого наплыва из Союза в Землю Обетованную в семидесятых-восьмидесятых годах. Их автографы на фасадах за давностью стёрлись или не поддаются расшифровке. Однако со временем собралась у меня коллекция фасадов, украшенных орнаментами, и я теперь пытаюсь осмыслить это богатство. В то время в обиход входили фасадные панно, вырезанные на штукатурке. Работа сродни резьбе по дереву и даже по результату внешне похожа. Резчик обрабатывал вместо дерева слой не просохшей штукатурки, затем прорезал намеченный контур, углублял фон и окончательно отделывал законченный рельеф. Как раз этим профессионально и занимался мастер Рыбак.




В его левой руке зажаты рабочие инструменты – лезвие стамески и скребок (правая рука, очевидно, свободна для работы с другими инструментами). Интересно, что отсутствует малярная кисть для тонировки готового рельефа. Возможно, краски и кисти входили в круг обязанностей бригады маляров. Как бы то ни было, занятие Рыбака и его коллег было трудоёмким делом, требовавшим навыков и художественного вкуса. В наше время такого рода “граффити” почти не встречаются. Нынешняя молодёжь предпочитает яркие напылённые рисунки и надписи, выполненные спреем из разноцветных баллончиков.

При фараоне казначей
считал, досуга не имея.
Шестьсот саманных кирпичей –
дневная норма для еврея.




И тысячи таких рабов,
чуть отступали мор и голод,
в пустыне возводили кров
и строили саманный город.




Под ливнем рушилась стена,
насмарку шёл весь труд упорный,
но новостройка спасена
удвоенной на душу нормой.




Пятнадцать сотен кирпичей –
лепи, терпи и кровь из носа.
И вновь горбатился еврей,
но не до пота – до износа.




Когда людей повёл Моше
в Кнаан из рабского галута, –
от беспокойства на душе
в народе назревала смута.




В пустыне собирали ман,
жевали яйца перепёлок.
Роптали: "Нафиг нам Кнаан,
коль путь безрадостен и долог!"




И повернуть молили вспять –
очаг там без пригляда брошен,
а скоро будут раздавать
бесплатных рыб в долине Гошен!

–Но снова норма кирпичей?
–Труд подневольный из-под палки?
–Младенцы в лапах палачей
и трупы юношей на свалке?!

Бесплатной рыбе не чета
все эти ужасы галута.
Пускай тщета и нищета
и до поры придётся круто, –




Но не свернул Моше с пути.
Синай маячил, словно веха.
Вопрос "Идти иль не идти" –
как ныне: "Ехать иль не ехать?"

Проработав в России до пенсии, я в жизни имел два-три увлекательных хобби. На них я тратил свои выходные дни и месячные отпуска. Одним из хобби были розыски, выявление и фиксация образцов редкой мебели. При этом, меня прежде всего интересовал сам процесс поисков, фотографирования и описания найденного, нежели приобретение или коллекционирование экспонатов (не было ни денег, ни помещений для домашнего музея в небольшой жилой «хрущёвке»). После достижением пенсионного возраста я отправился жить в другую страну, и моё материальное изменилось, но в худшую сторону. Заработанную пенсию сразу отобрали, и я остался с глазу на глаз со своим хобби.
Жизнь понемногу наладилась, а я снова принялся за старое: разыскивал и описывал редкую мебель, но это занятие не приносило даже карманных денег. Единственным полезным результатом моего странного хобби стала разветвлённая картотека, из которой я подчас черпаю материалы для своего дневника.


На этот раз у нас разговор пойдёт об африканских стульях. Я никогда бы не отважился шутить насчёт африканского стула: дескать, «стул – он и в Африке стул». Право садиться на стул имел только Вождь. Никто другой такого права не имел. Поэтому самозванец, усевшиеся на стул Вождя, наносил тяжкое оскорбление Племени и подлежал смерти.

Писательница Эстер Даган изучила африканский стул как никто другой. В прошлом веке она издала книгу "Стулья как символ и статус" (Галерея африканского искусства, 1985). Эстер за 24 года работы над книгой объехала и опросила почти весь Черный континент и узнала всё о стульях этой земли – от табурета сапожника до трона вождя или императора.




Старый мебельщик в Верхней Вольте говорил, что авторитет африканца зависит от того, каким стулом он пользуется. Сам столяр делал стулья "Лоби" (или "Люба" по названию африканского племени), а в зависимости от географии производства или этнической принадлежности мастеров африканские стулья отличались по стилю, или по типу: "Камба", "Лу", "Муси", "Ашанти" и "Грасленд".
Мне лично довелось работать в Израиле бок-о-бок с представителями эфиопской общины из Африки. Они мне рассказали, что в старой Абиссинии, как и в других государствах Африки, стул всегда был принадлежностью начальника или вожака, а все остальные люди садились, где стоят.




Табуреты Songye. Среди соседних народов Luba такого рода табуреты делали для африканских вождей и местных королей. Такие табуреты вошли в историю как африканские троны. Возможно, что Songye перенял этот тип табурета от Luba.

У табурета Songye сидение было как бы поддерживамо человеческой фигурой, символизирущей племенного вождя. Народами, соседствующими с Luba , подобные табуреты делались для царей как трон – для государственных церемоний.


В музеях мира немало Африканских стульев. Они могут служить наглядными образцами для любителей, интересующихся самобытным искусством Черного континента. Не редкость в таких экспозициях и Камерунские троны. Один из них привезен из Грассленда.




Его сидение напоминает большой ритуальный барабан, вертикальная поверхность которого по всей окружности покрыта рельефной резьбой, изображающей ритуальные маски, окруженные рядами пятнистых пантер. Прямоугольная спинка трона украшена сплошным сетчатым узором из треугольников и шести лепестковых розет. Поддерживают спинку по бокам две мужские фигуры с непокрытыми головами. Обе держат в руках по рогу с вином. Оскаленные пантеры, стоящие перед ними, служат подлокотниками трона. У края задней части сидения возле центра спинки вырезан и как бы посажен на трон более крупный лик с чертами ритуальной маски. Благодаря этой наивной уловке, трон в отсутствие владельца не остается пустым. Характер резьбы, мимика масок, декоративные розетты и сосуды с вином – всё создаёт впечатление праздника, посвященного, возможно, сбору урожая. Присутствие пантер в орнаментальной композиции трона можно объяснить тотемом правящего клана. Тотем, как отвлеченное понятие, означает "родство". На заре человечества полагали, что существует сверхъестественная родственная связь племени с тем или иным животным, видом растений, птицей, рекой, камнем или иным элементом природы, то есть с тотемом, который, не являясь божеством, оставался родней или другом-покровителем клана, племени или рода.




При Дворе царька Камеруна находился расшитый бисером, узорчатый деревянный трон (Баменда, 19-й век, высота 47 см.). Сидение поддерживалось фигурой леопарда, стоявшего на всех четырех лапах. Лапы и голова леопарда расшиты бисером "в шашечку", а туловище вышито таким же бисером "в клеточку". Узор на вертикальных поверхностях сидения и основания трона набран сочетанием черно-белых треугольников в виде свастикоподобных розетт, символизировавших, по преданиям старины, плодородие и достаток. Верхняя и нижняя границы орнаментов по окружности подчеркнуты четырьмя нитями бус. Широкая орнаментальная лента основания трона, уложенная по внешнему краю поверхности, на которой стояла фигура пятнистого хищника, выполнена ломаной линией в виде черно-белой бисерной змейки, извивающейся между красными треугольниками, по оттенкам цвета сочетающимися с поверхностью сидения трона. Тема змеи в царских украшениях Африки со времён египетских фараонов восхваляла мудрость и дальновидность монарха. Изображение леопарда, как властелина зарослей, в прикладном искусстве Африки приравнивалось к понятию "властитель земли". В древнем Беннине только царю разрешалась охота на леопарда, и образ этого животного в преданиях старины существовал как метафора царствования.




Еще один африканский стул из Камеруна, служивший троном местному вождю. Его можно видеть в Монреале – в Галерее африканского искусства. Считают, что он сделан в Бамуне (Bamun), возможно, в XIX столетии. Круглый церемониальный табурет украшен инкрустацией из морской ракушки, расцвечен бисерным шитьём вперемешку с бусами, а четыре черепа гиен на стойках превращали это произведение прикладного искусства в предмет поклонения . Строгий и загадочный табурет африканского вождя, несомненно, вызывал в наивных сердцах туземцев чувство суеверного страха и мистического преклонения.


Трон африканского вождя, выполненный мастером из местности Ашанти. В основании конструкции положен культовый знак (тотем) Муравьеда, покровительствующего этому племени.




Высота стула “Муравьед” – 78 сантиметров.

Не менее интересен стул, сделанный такими же мастерами Ашанти. По композиции он напоминал “Муравьеда”, но тотем вырезан в виде Леопарда.




Метафоричность образа леопарда в этом изделии, как и цена в две с половиной тысячи долларов, указывали на высокое предназначение этого образца прикладного искусства. Мастера Ашанти тоже издавна делали для царского Двора представительские стулья (троны) .




Один из африканских стульев отличался европейским дизайном. По-видимому, он был выполнен в начале 20-го века. Сделал его мастер, слышавший об европейском искусстве и работавший в своеобразной творческой манере, напоминавшей псевдореализм с веяниями кубизма. Он установил на помосте ступенчатый подиум, ведущий к царскому месту. Скульптурная композиция стула представляла собой массивного голубя с четырьмя птенцами – по два спереди и позади птицы. На верхней плоскости куба, поднимавшегося из спины голубя, он укрепил вогнутое сидение, имевшее в проекции прямоугольную форму. Хотя конструкция, на взгляд эстетов, вышла диковатой, а детали угловатыми и гипертрофированными, это не уменьшило достоинств трона вождя Ашанти. Это работа имела безусловное преимущество перед изделиями примитивистов.




Трон вождя племени Йоруба был прост. Настолько прост, что напоминал чурбан рыночного мясника. Тем не менее, это был царский трон. Деревянный престол размерами 37,5 : 36 : 36,5 см. изваян из комля толстого бревна. Нигерийский резчик в примитивной манере старательно вырезал на цилиндрической поверхности бревна обнаженную фигуру, ведущую за собой двух лошадей. Возможно, рисунок аллегорически изображал реальную политическую ситуацию и вызывал у приближённых ассоциации, выгодные для страны и монарха. Композиция могла быть расшифрована, например, как призыв к объединению, к мирному разрешению клановых противоречий, но в любом случае прославляла главенство ведущего за собой – главаря).
Этнические вожди Нигерийского народа Йоруба использовали такую композицию как агитацию к племенному единству, а поздней пользовались троном для проведения важных государственных церемоний.




В наше время это уже не чурбан с вырезанными силуэтами, а современная столярная конструкция, представляющая собой деревянное кресло с резной спинкой, фигурным верхом и "львиными" подлокотниками по бокам полумягкой подушки сидения. В конце прошлого века это произведение столярного творчества (150:58:67 см), выставлялось в экспозиции "Искусство Йоруба" галереи Ральфа Проктора и было оценено в пять тысяч долларов США.

Несколько африканских тронов племенных вождей хранится в пекинском Национальном музее Китая.

Это прекрасно вырезанный из дерева трон народа Оку (Камерун). Его спинка украшена узорами из трав и цветов. Размеры 125х74х75.


Трон народо Ашанти. Местность – Гана. Размеры трона: 148х55х60.


Трон с птицами-дятлами на спинке и с львами на подлокотниках

Я начал этот пост с фотографии, изображавшей собирателей и поставщиков слоновой кости - бивней - ценнейшего поделочного материала. Однако мне не пришлость отыскать африканского трона, изготовленного целиком из слоновой кости.

Продолжая мысль, отсыляю читателя к другому снимку, запечатлевшему едва ли не двадцатиметрового монстра, пожиравшего всё, что было живо и двигалось поблизости, в том числе неудачливых местных жителей. Вызванные солдаты обезвредили чудовище. Хотя для царского трона было бы достаточно крокодиловой кожи менее крупного экземпляра, но мне тоже не довелось видеть тронов, обитых столь дефицитным материалом. Но этому страшному монстру место только в музее раритетов дикой Природы.

ПРЕДИСЛОВИЕ БАЛАГУРА:

Коль размер стиха не бритва,
то и жизнь – не оселок.
Персонаж не держит ритма:
у него немерен слог.
Подобрал я, как умелось,
сказки смысловую нить.
Мне, читатель, эту смелость
будь любезен извинить.
Но замечу, что ремарки,
словно в тесто замесив,
повторяет без помарки
строгий авторский курсив.
Есть теперь у старой сказки
стихотворный вариант.
Я предать его огласке
с нетерпеньем буду рад.
Были сказки, знамо дело.
Снова будут – дайте срок.
Налетай, подешевело:
вот он – новый Колобок!


МНОГО АКТОВ – ВСЕ БЕЗ АНТРАКТОВ



Лес и двор у лукоморья.
Дня погожего разбег.
Старики, не зная горя,
мирно коротали век.

Из окошка птичек стайку
взглядом старче провожал,
сняв со стенки балалайку,
перед бабкой речь держал:

–Ах, ты, бабка моя, бабушка,
нету в доме ни оладушка.
Твой старик (а он и зятю тесть),
отощал и очень хочет есть.

(бренчит): Дома нечего кусать,
остаётся петь-плясать.

Ты пойди, моя бабусенька,
приготовь, чтоб было вкусненько,
или теста замеси клубок,
испеки, родная, колобок.

(бренчит): У меня кишка кишке
кажут кукиши в брюшке.

Колобок из печки свеж-горяч.
Он упругий, как футбольный мяч.
Полотенчиком его накрой,
а бока ему помажь икрой.

(бренчит): Колобка сегодня съем,
да с морковным кофеем!

И Старуха отвечала
Старику на эту прыть.
Пожурив его сначала,
согласилась накормить.

-Ну, когда уж я дождусь такого дня, --
словишь рыбку золотую для меня?
Рыболовную давно не трогал сеть --
на жердях она замаялась висеть.



А покушать ты всегда готов за так.
В чём другом, а в этом деле ты мастак.
Ну да ладно, чтобы гнева не навлечь,
растоплю-ка я, пожалуй, нашу печь.
Знать, муки-то неказисто наскребу –
ты на шаньгу не раскатывай губу.
Может, выйдет из пригоршни колобок,
но, как в сказке, – пресноват и невысок.
Ты сходи покуда в лавку за икрой,
да ворота за собой плотней прикрой.
И на чучеле взъерошил бы рваньё,
чтоб во двор не залетало вороньё.

–Я, бабусенька, уж там одной ногой
и назад уже бегу ногой другой!

Стоит деду отлучиться,
враз на грядку, как всегда,
вороньё – большие птицы –
погулять, летят сюда.

На забор садятся птахи,
видят каждый уголок.
В ожидании атаки
затевают диалог.



–Вы слыхали разговоры,
будто мы, вороны, воры?

–Кто сколачивал забор,
по гвоздям видать, что вор.
За забором надо ль класть,
что и так не станут красть?

–Ах, какой же “бильбульдах”
в человечьих головах!
Путают нас с галками,
прогоняют скалками!..

Тут со скалкою Старуха
появилась на крыльце,
всех ворон ругая глухо
с постной миной на лице:

–Ох, уж это вороньё
растреклятое ворьё!
Как ворота на запор,
так слетаются во двор.
Улетай! Чего сидишь?
Не боится. Кыш ты, кыш!

Птица, не подав и вида
и не вняв хуле пустой,
отвечала без обиды
старой бабушке седой:

–Где гоняют горбоносых,
там нужда и недород:
опирается на посох
обездоленный народ.

Не в твоём, конечно, вкусе
слишком частый наш прилёт,
но мудрейшие, Бабуся,
очень ценят наш п о м ё т.

Догадайся этот гумус
в удобренье положить, –
к грядкам я и не просунусь –
тучным плодом будут жить.

Где тот голод? Где тот посох?
Всё прошло и всё старо.
Нету чучела из досок,
есть Охранное Бюро!

Так что, бабка, не серчай.
Скалкой нас не привечай.
Мы порядочные птички, а тебе сгодимся, чай.

Плюнув, Бабка, скрылась молча,
башмаками шмыг, да шмыг.
Над забором морда волчья
появилась в тот же миг:



–Дед бойко в лавку чешет за икрой.
С каких шишей придёт богатство?
Грешит ли дед азартною игрой –
с хрычом придётся разобраться.

Ждал волчище за забором
возвращенья Старика.
Был он опытнейшим вором
с оком меткого стрелка.

Прибежал из лавки Старый,
в брюхе бродит аппетит.
Не пускаясь в тары-бары,
от ворот Старик кричит:

–А вот и я, бабусенька, с бочковой,
зернистою икрою кабачковой!
Не запылился. Скину лишь опорки, –
отведаем под колобок икорки.

Так расстроил Волка Старый,
что лишившись терпежа,
наш разбойник комментарий
при себе не удержал:

–Ой, мама! Богадельня ещё та:
с богатством пшик, осталась – нищета!

А тем временем бабуся
развернула бел-платок,
а под ним на блюде вкусен
и румянен Колобок.

–Хороши у нас дела.
Погляди, что испекла.
Получился колобок –
хоть царю неси в чертог!

–Бабка, ты специалист
и дизайнер, и стилист.
Тёплый хлебец с кабачком
прихлебнуть бы молочком !
Пусть побудка в животе –
нет аналога мечте.

Осчастливлена стряпуха.
Похвала, видать, ей впрок.
Разрумянилась Старуха,
и сама как колобок.

–Посмотри-ка, посмотри:
чист снаружи, свеж внутри!
Чем помазать – принесёшь,
ну а я достану нож.

Без присмотра на окошке
Колобок не стал лежать.
Рад был бабкиной оплошке,
сразу бросился бежать.

–Только вынули из печи,
о ноже я слышу речи.
Удираю без оглядки.
Помогите, травка, грядки!

Я бегу легко и прытко,
только заперта калитка.
Ой, догонит дед с ножом –
не откупишься грошом!

Тут Ворона подоспела,
сверху стала нависать.
Видит – экстренное дело:
Колобка пора спасать.

– Если хочешь воли вольной,
потерпи: вцепляюсь больно,
но зато потом крутись:
хоть катись, хоть воротись.


Колобок – совсем как смайлик .
У него весёлый нрав.
Никогда не ищет крайних ,
беззащитных, неслучайных
средь лугов, мурав, дубрав.

Любознательная птица
говорила Колобку,
что желает просветиться,
на вороньем на веку:

–У заморской Лахманьи
все черты лица твои.
Ты случайно или тайно,
часом, не из их родни?



–Отродясь не слышал я,
кто такая Лахманья.
Ты, сдаётся мне, Ворона, опустилась до вранья.
Коль о папе с мамой речь –
папа – пламя, мама печь,
а на что похожи дети – не моих проблема плеч.

Бабка скалкой размахнулась,
запустила в беглецов.
Беглым счастье улыбнулось:
повезло, в конце концов.

И, перелетев ограду,
повредив куста красу,
скалка врезалась, как надо,
прямо в спящую лису.



– Что за дурацкие броски?
Так можно ушибить животное.
Кто здесь играет в городки –
для игрищ место непригодное.
Но этот "скалочный симптом" –
намёк ретироваться заживо
и говорит он мне о том,
что пятки мигом надо смазывать.

У калитки Бабка плакала.
Дед поддакивал: – Беда!
И по лицам одинаково
лились слёзы – не вода:

(Старуха): Колобок ты, горе луково моё!
(Старик): И моё!
(Старуха): Укатился или съело вороньё?
(Старик): Ё-моё!
(Старуха): А не съеден, попадёшь к утру под дождь -
(Старик): Да, сезон!
(Старуха): и раскиснешь, и далёко не уйдёшь.
(Старик): Не резон.
Ой, старуха, как права ты, как права!
У него набита тестом голова.
Для побега нету рук и нету ног.
Пусть в беде ему поможет Шаньгин-бог.



...В это время на полянке
Заяц с бабочкой играл.
Тишина. Цвели саранки,
ёжик листья собирал.



Заяц родственным двум душам
излагал свою беду.
Каждый понимал и слушал,
что имеет он в виду:

– Над зайчиком насмешек нет числа:
косой, босой, хвастливый и трусливый,
и уши у него, как у осла,
и нос свисает переспелой сливой.



Зато мы не едим лесной народ –
ежей, ужей, козлят и поросяток.
А если заберёмся в огород,
морковки погрызём с худой десяток.

Ещё капусты парочку вилков...
К курятнику и не подходим близко.
Боюсь в лесу Медведя и волков,
и симулянтку рыженькую Лиску.

Села на сучок Ворона,
поглядела сверху вниз,
каркнула: "Определённо
сохраним зайчишке жизнь".



Ты, вислоухий, правду им сказал.
От зайцев нет ни в чём вреда народу.
Я поняла, что близится гроза,
заметив волчью мезкую природу.

Волчище направляется сюда,
и лучше бы ему не попадаться:
он разорвёт без следствия-суда,
хоть закричись "Спасите Зайку, братцы!"

Ложись под куст, и сильно не дрожи,
Пускай проходит волчья морда мимо.
Пусть даже подойдёт, а ты лежи:
отвагу показать необходимо.

Только Заяц шмыг под кустик,
Волк по тропочке идёт.
Никого он не упустит –
всех в котомку покладёт.



–Мне, Волку, всё до фени.
И врут, что волки злы.
Что я - недобрый гений,
придумали козлы.

Балдеем, колобродим
по нивам и лугам,
а нелюбовь в народе
не справедлива к нам.

Братан в соседней стае
шепнул мне пару слов,
что в злобе-де отстали
мы от легавых псов.

Нужна злодеям злоба.
Добряк – всегда лакей.
Была б сыта утроба,
и будет всё О'Кей!

Запустила в Волка шишкой,
чтоб внимание привлечь,
дескать, эй, почтенный, слышь-ко,
я к тебе имею речь.

–Что ищешь ты в округе?
Что потерял, Волчок?
Скажи своей подруге –
и съем язык: молчок!

А к воронам Волк доверчив:
эту птицу он не ест.
Аж обрадовался встрече:
собеседник, всё же, есть!

–Старуха нынче шаньгу испекла,
а та с окошка прыг - и укатилась.
Пышна, мягка, румяна и кругла.
Где катится? скажи ты мне на милость!

В это самое мгновенье
закачался хвойный лес.
То – Медведь с остервененьем
по дремучей чаще лез.

–Медведь сюда прокладывает путь.
В лесу уже трещат пеньки и сучья.
Куда бы спрятаться, куда нырнуть?
Попалась бы хотя нора барсучья!



Волк, от страха пригибаясь,
слушал приближенья гул
и под куст, где спрятан Заяц,
в жуткой панике нырнул.

–Какой сюрприз! – Сказал ему зайчишка,–
сейчас подвинусь. Места здесь не лишка.

–Не укушу. Не вздумай зареветь,
а то двоих прикончит нас Медведь.

С диким треском на поляну
вывалил себя Медведь.
Весь в репье, от злости пьяный,
начал лозунги реветь:



–Бурый лес – медведям бурым.
Не волкам, не лисам-дурам,
не вороне горбоносой,
не лягушке, вечно босой!
Не ходи в моём лесу –
по суставам разнесу!

От такой речёвки грубой
по спине у Волка зуд.
Пересохли волчьи губы,
не попали зуб на зуб.

И от мелкой этой дрожи
куст зашелся ходуном.
Ой, некстати! Ой, негоже
подыхать в лесу родном!

-А кто там копошился под кустом?
Лесная жизнь в моих медвежьих лапах.
Я чувствую какой-то мерзкий запах.
Иль кто-то мочится в лесу густом?

За минуту до напасти
чем внимание отвлечь?
Кинуть шишку? Крикнуть "Здрасте!"
иль толкнуть о дружбе речь?

–Михайлыч, тут мотался Колобок.
Его пекли сегодня Бабка с Дедом,
но быть не захотел он их обедом
и бросился по лесу наутёк.
Как круглый мячик катит – скок-поскок,
опрудившись, удрал за тот колок!

Указав крылом на рощу,
прокричала: "Там он, там!
Круглый, гладенький на ощупь.
Жми, Михайлыч, попятам!"

–Расплющу, раздавлю его, не целясь.
Он круглый, говоришь? Так будет эллипс!

Он метнулся к роще, рыкнул
в шуме собственных шагов.
Заяц в миг на тропку прыгнул,
два скачка – и был таков.

Из-под веток выползая,
осмелел волчище вдруг.
Повезло, что, как и Заяц,
ходит он в лесу без брюк.

В пять секунд на волчьей морде,
на растерянной слегка,
расцвела гримаса, - вроде
повстречал он Колобка:

–Позвольте Вам представиться. Я – Волк.
А вы как будто Шаньга или Шайба ?
Представьтесь мне, и я у Ваших ног.
Какая Вы румяная, большая!

–Спасибо, сэр. Мне нравится Ваш слог,
Но я не дама. – Бабкин. Из-за леса.
Меня зовите просто: Колобок,
поскольку я из постного замеса.

Знал, что встретит непременно
не в лесу, так во дворе.
И запел самозабвенно
на мотивчик "Кабаре":

Ах, Колобок, Колобок, Колобок!
Вкусен и сдобен, коврижке подобен.
Дай подержаться клыками за бок,
чур, с голодухи, отнюдь не по злобе.

В Англии с горок катают сыры.
В пудинг вгрызаются прямо у трона.
Там сухари от погоды сыры
в лучших домах и кварталах Лондона.

Здесь не растут под осиной блины
и под кустами не зреют оладьи.
Сдобы для волчьей утробы нужны –
пусть по единому пончику на день.

Ах, Колобок, Колобок, Колобок!
Что ж не уважил ты нашего брата?
Думал тебя положить на зубок.
Где ты? Куда ты? Вернёшься когда ты?...

Вновь у Волка неудача,
а по-ихнему "прокол".
И понуро, словно кляча,
по тропинке Волк пошел.

В страшной сказке на приснится
тот лесной печальный факт.
Волк ушел. Теперь Лисица
начинает лисий акт:



–Ласковую кисоньку
любит вся семья.
Полюбите Лисоньку,
детки – это я.

У меня лишь нос собачий,
а в лесу нельзя иначе:
укушу, чтоб не кусал меня.

Рыжая пушистая
шерстка – чудеса!
А в погоне быстрая
хищная лиса.

У меня и нюх собачий,
нам в лесу нельзя иначе:
не поймаешь, будешь пойман сам.

Лапы не по циркулю:
труд увлечь не смог.
Под кустами зыркаю
лакомый кусок.

Я своим дозналась нюхом:
испечён в печи Старухой
сдобный бесподобный колобок.

Да, мы звери хищные:
Волк, Медведь и я.
И враги давнишние
мелкого зверья.

Колобок не зверь, конечно,
но гуляет он беспечно
и клыков узнает острия!

Но как же изловить мне Колобка?
Здесь тактика весьма неординарна.
Фольклор даёт совет нам на века:
"Сядь мне на носик!" - глупо и вульгарно.

Скажу ежам, что катится ядро.
Ощерьте, ёжики, свои колючки,
чтоб защитить нажитое добро
от взрывчатой и очень вредной штучки.

Перед ежами он затормозит,
и тут же лисья пасть его сразит!
Однако, недосуг лелеять планы:
пойду к ежам, расставлю все капканы.



"Ну, Лисица Патрикевна!
Ловко за нос водишь нас!"–
Сказочник воскликнул гневно,
но продолжил свой рассказ.

А взамен Лисы голодной –
смена действий и личин.
След Гадюки Подколодной
был почти неразличим.



– Нету рук и нету ног.
Только кличка есть – "Шнурок".
Обижаюсь я на внешний вид.
Подколодная Змея –
но не виновата я,
что живу почти как инвалид.

Зубы словно два шприца.
Будь ты заяц иль овца –
нанесу всего один укол,
усыплю и проглочу:
очень кушать я хочу –
торопись, дружок, ко мне на стол.

У змеи неслышный танец –
вьётся из кольца в кольцо.
Берегись Гадюки, Заяц:
смерть глядит тебе в лицо.



– Расскажи нам, Заинька,
где спокойна заимка,
гле настала тишь, да благодать.
Не возьму я в голову,
почему так здорово,
от кого ты бросился бежать.

–Ах, Змейка, благодарен за вниманье.
Твоя забота выше пониманья.
С утра в лесу был хлебец на прогулке.
Он с виду покруглее школьной булки.
Ворона называла "Лахманья"...

–Гулял в лесу? И вправду лох-маньяк!

–А час назад видал из-под сосны я –
сговаривались хищники лесные
поймать его и съесть к исходу дня.
Потом, когда с зайчихой мы бежали,
он скатывался с горочки с ежами,
устраивали шум и тарарам.
Но хитрая Лиса и Волк с Медведем
съедят, и больше Колобка не встретим.
И горе нам, а лесу стыд и срам!

–Спасибоньки тебе, мой глупый Зайчик.
Большой тебе морковки и удачи.
А мне, родимый, нынче недосуг.
Кусать тебя сегодня я не стану –
в другое время как-нибудь достану.
За информацию спасибо, друг!

Уползая под колоду,
слышит снова голоса.
Вновь явление народу:
Трое – Волк, Медведь, Лиса.

Словно связаны бечевкой
прут в обнимку – трое в ряд
и скандируют речёвку
боевому шагу в лад:

–Нам троим, идущим вместе,
в одиночку не прожить.
В мире много разных бестий –
будем челюсти крушить.

Эти ёжики-мерзавцы
искололи нам язык.
Петухи, козлы и зайцы
поднимают пыль и крик.

Колобок вкусней немножко –
сдобный, круглый и большой.
Превратим его в лепёшку,
потому что он чужой!

Из своей дыры квартирной
словно вбитый штырь, торча,
поднялась по стойке "смирно"
и застыла, как свеча:



–Всем желаю здравия,
счастья, равноправия,
вертикали, чтоб держала власть.
Вы народ внушительный,
мудрый и решительный,
но без нас вы можете пропасть.

Словно потеряв знамёна,
встали Волк, Медведь, Лиса.
Встали и недоумённо
подавали голоса:

–Вот заявка так заявка!
Что ещё за шмакадявка
из-под травки голос подаёт?
Кто посмел испортить песню,
шаг сорвать Идущим Вместе ?
У Медведя это не пройдёт!

–Мы, волкИ, того же мнения:
снять башку без сожаления!
Мы себе помощников найдём.
Братаны, она, в натуре,
не обучена культуре,
будто мы без гадов пропадём!

–Хватит нам точить балясы.
Уловите голос массы.
На контакт идёт лесной собрат.
Кто ты, божия коровка,
ты шпагат или верёвка,
дефицитный наш электорат!

Но Змея держалась бойко
перед боссами лесов.
Коль допрашивает тройка,
отопри дверной засов:

–Родилась гадюкою,
не мычу, не хрюкаю,
а глотаю полевых мышей.
Нас, единоличников,
примите в клан хищников?
Или же прогоните взашей?

–Ишь, ты, Уж на стекловате!
У кого ты на зарплате,
что за крыша ходит над тобой?
Мне дознаться захотелось,
отчего такая смелость –
не усёк я Волчьей головой.

–Это профанация.
Генная мутация
в Волке выявляет простака.
Только ты, Медведушка,
наш любимый дедушка,
всё достоин знать про Колобка.
Заберусь по ветке я,
дам наводки меткие.
Колобка по ним найдёшь и сам.
А волчищу дерзкому,
подлому и мерзкому
пусть твой пир стекает по усам.

–Я твой дедушка Медведко.
Но встречаемся мы редко.
Не хотел бы видеться совсем.
Подсобила ты народу,
хочешь скрыться под колоду.
Внучка–внучка! я тебя не съем.
Думал я: ты шмакадявка.
Ты – змея. И даже пиавка.
И тебя я просто растопчу
Я решительный мужчина.
Есть ещё одна причина:
знать секрет лишь я один хочу,
С чем, коллеги, схожа мразь?
Вышел яд, осталась грязь.
К построенью выходи,
песню нашу заводи!

– Нам троим, идущим вместе,
в одиночку не прожить.
В мире много подлых бестий –
будем головы крушить!

Волк сказал: "Оставить песни!
Ненадолго, на пока.
Мне, к примеру, интересней
пожевать бы Колобка."

И Лиса: "Тут я согласна
с этим долбаным волком.
Чем стишки орать напрасно,
закусить бы Колобком".

Покряхтел Медведь натужно,
поглядел куда-то в высь
и промолвил: "Значит, нужно
по маршрутам разойтись.

Вы налево, я направо.
Лес обоим вам знаком.
Каждый зверь имеет право
пообедать Колобком.

Тем и кончим совещанье,
раз не можете терпеть,
но дадите обещанье
после трапезы допеть.

Ибо нам, идущим вместе,
друг без друга не прожить.
И в мою вы шкуру влезьте:
как же подданных крушить?

Постарайтесь что есть мочи.
Пусть и вам поможет бог.
Мой приказ: к началу ночи
чтоб был съеден Колобок".

Расстояние огромно.
Нарастает эхом звук.
Всё расслышала Ворона:
у ворон отличный слух.

На часах уже семь сорок –
невезений полоса:
Колобка отыщет ворог –
будет некого спасать.

Погодя ещё немного,
чтобы боссы убрались,
Подняла она тревогу,
зачитала пресс-релиз:

–К ночи злобные лесные боссы,
Колобка решили взять и сожрать, --
Эй вы, пчёлы, муравьи да осы,
соберём лесную рать!

Осы сверху! Муравьи за пятки !
Жальте и кусайте, вам говорят!
Чтобы вражья сила вся без оглядки
убирались в зоосад.

Мы покажем этим супостатам,
что в лесу отважный, дружный народ.
На врага кидаемся, ребята,
и победа к нам придёт!

Громче, громче барабаньте, зайцы,
совы, просыпайтесь, клюйте врага.
Надо, надо, надо огрызаться,
если жизнь нам дорога.

Собралась лесная живность,
вышел даже старый крот.
И поляна оживилась:
мелюзга пошла на фронт.

И родной оставив улей,
приготовились лететь
пчёлы злой жужжащей пулей
вдоль тропы, где шёл Медведь.

А ежи Лису искали.
Отомстить был каждый рад.
Как ракеты запускали
ей под шерсть своих ежат.



Зайцы шли сражаться с Волком,
не боялись ничего,
но никто не ведал толком,
где же логово его.

И пока неразбериха
накаляла угли зря,
нападали пчёлы лихо
на Медведя-главаря.



Он бежал с лесной опушки,
прикрывал от пчёл бока .
Прибежал он к той избушке,
где смесили Колобка.

И не думая особо,
он махнул через забор,
как бывалая особа,
как ночной бродяга-вор.

–Вот тут меня и не найдут пока..
Эй, бабка, испеки мне колобка!
А это что на грядке? Крестовина,
похожая на куклу Арлекино.
И пчёлы испугаются лететь.
Спаситель мой! Тебе я буду петь:
"У Вас на платье белые горошины
от птичьего, простите, экскремэ,
а кителя лохмотья так взъерошены! –
Меня пугает Ваше реноме..."

То ль певец , лишенный слуха,
пел фальшиво, словно поп, –
прибежала вдруг Старуха,
чучелом Медведя хлоп!

И от этого удара
руки чучела сошлись:
Обнят был певец бездарный –
не пролезет вверх и вниз.

–Я всего лишь крестовина,
в избиеньи неповинна...

–Ну, дощатый, расшибу!
Ты не соберёшь щепу.
И молитесь, старики, –
у меня клыки крепки!

С силою лесной хозяин
сбросил Чучу в чернозём.
Только глядь,– перед глазами
Дед с заржавленным ружьём:

–Косолапый, хенде-хох!
Или ты совсем оглох?
Злодеяньям вышел срок.
Не дури: спущу курок.

Что поделать? Лапы в гору –
означает: "Я сдаюсь",
но медвежий взгляд упорный
выдавал: "Медведь, не трусь!"

Бабке хочется порядку.
Бабка Чучело берёт,
и когда втыкает в грядку,
Чуча вновь Медведя бьёт:



–Я всего лишь крестовина,
в оплеухе неповинна...

Но Медведь – не лыком шитый.
Лап движенье изменил,
ствол "берданки" беззащитный
пополам переломил.

– мирный финалНу, попались, старики
ворчуны-лесовики!
Всё не этак, да не так.
Где учтивость? Где ваш такт?
За берданочный разбой
долг, дедуля, за тобой.

Отступают Бабка с Дедом,
мнят за Чучело зайти
Им исход борьбы неведом:
где к спасению пути?

Верный огородный Чуча,
что от птиц берёг покой,
угадав момент покруче,
в морду правой бьёт доской:

–До чего же туп детина!
Говорят же: крестовина.
Что ты ждёшь от Чучела –
до конца прищучило?

Прилетевшая Ворона
оценила сил баланс:



–Не годится оборона,
предлагаю новый шанс.
Дело выдалось крутое.
Пчёлы, будьте наготове !



Живность, вставшая с колен,
взять должна Медведя в плен.
Супостат сейчас подавлен:
послан Чучелом в нокдаун.
Скоро оживёт, бог даст, –
будет злобен и зубаст.
Я верну злодея в шок,
словно в сказке петушок!

И пока Медведь качался
между "встать" и "не упасть",
Дед к берданке подобрался,
об колено выгнул: хрясть!

–Переломочка моя!
Нет надёжнее ружья.
Слушай, Миша, мой приказ.
Ты уже в плену у нас.
Лапы за спиной держать,
и не вздумай убежать.
Я стрелок шустёр и хваток:
засвечу промеж лопаток.
А теперь ступай вперёд,
там тебя зверинец ждёт.
Будешь радовать детей.
Отменён закон когтей.

Выводил Старик с берданкой
Зверя – лапы за спиной.
Над калиткой, крытой дранкой,
нависал пчелиный рой.



В арьергарде шла Старуха
с скалкою наперевес.
И шумел, вздыхая глухо,
бурый неприступный лес.

Чтоб не понести урона
(если помощь не придёт)
в воздух поднята Ворона –
"беспилотный самолёт":

–Как крылатая разведчица,
высоко себя несу.
Вижу хитрую ответчицу –
подконвойную Лису.

Окружили зверя ёжики –
дружная лесная рать.
Их иголки, словно ножики,
не дают Лисе сбежать.



Иглы, верно,– крепче кремня.
Плотною дружной толпой
шли ежи промеж деревьев
и Лису вели с собой:

– Нас не назвать пушистыми
с колючками ежовыми,
не обозвать фашистами
за то, что мы не сжеваны.



Лиса в ручье топила нас,
и развернув, съедала,
Теперь при сильном гневе масс
дошло и до скандала.

Мы не позволим хищникам
считать нас лёгким кормом.
У Леса мы в опричниках,
в отряде мы дозорном.

– Напрасно вы меня схватили, ёжики.
Я никому не причинила зла.
Сбежались отовсюду, как таможенники,
как будто я валюту провезла.

Конечно, я не ангел с голубочками,
о чём осведомлён зелёный бор.



Но как я танцевала с колобочками!
И ни один не съеден до сих пор.

Мы кружились в Белом Танце –
их одиннадцать и я,
а шакалы иностранцы
удивлялись: "Вот семья!"

Не оскорбляйте: "Рыжая бесстыжая!"
Мне каждый ткнуть иголкой норовит.
А я всего лишь девушка престижная
и у меня особенный прикид.

Я была живым примером
обожанья Колобка.
За мою любовь и веру
вы намяли мне бока!

Медведь! Конвой! Как это всё печальненько.
Он самый мирный житель с давних пор.
Освободите моего начальника,
нето займётся вами прокурор!

–Ты за меня, сестра, не парься очень-то.
Не откопытишь – ясно и ежу.
А ты пиши мне письма мелким почерком,
да только я не долго просижу.



Кончай базар. Здесь зона бармалейная.
Вправлять мозги – сплошной бесполезняк.
При них ружьё – дерьмо однолинейное,
а в головах на всех один сквозняк.

–Эй, пленные, отставить разговорчики.
До зоосада нам рукой подать.
Не каторжники вы и не затворщики –
в вольерах вам и время коротать.

БАЛАГУР:

Шла дорога через ельник.
А в лесу не стало драк.
Кто прочёл, тот не бездельник.
Кто прослушал, не дурак.

ВОРОНА:

–Для резюме добавьте краски,
чтоб яркий смысл сиял, как в сказке.



Ты думаешь, читатель, что вороны
умеют только даром хлеб клевать.
А я – Икар. Кар, кар! Лечу под кроны
и мне на мир лесной не наплевать.

Творим Добро мы каждый в одиночку.
У Зла – структура шаек, мафий, банд.
Добро сумеет Злу поставить точку,
коль вдарит в нос, а не подарит бант.

Зло нас гнетёт когтями и клыками,
стараясь отобрать и жизнь, и кров.
“Добро всегда должно быть с кулаками”, –
читаю в словаре крылатых слов.

Я на суку, как на трибуне лектор,
а подо мной лесная суета.
Любое дело требует эффекта,
политики морковки и кнута.

Морковь для коз, для осликов и зайцев –
для скромных обитателей лесных.
А кнут для отщепенцев и мерзавцев,
чтоб отучить их от повадок злых.

А колобкам наивненьким и сдобным,
уверенным, что все кругом свои,
хочу сказать, что хищникам удобно
сойти за часть доверчивой семьи.

Совет от Лахманьи, моей знакомой:
–Черствей, дружок! – и отодвинешь склеп:
в наш сытый век по общему закону
никто не зарится на чёрствый хлеб.

Нас всех пока несчастье не задело,
и Колобок нашёл себе приют.
Я колыбельную ему бы спела,
да баснописцы снова заклюют.


К О Н Е Ц




Примечания:

1.Рисунки "Колобок" и "Колобок в лесу" выполнены Тимом и Алёшей Шуваевыми (одному 8, другому 9 лет).
2.Резьба “Дед, баба и кошка у печки” выполнена Юрием Фирсановым.
3.Лахмания – круглая булочка (пекут в Израиле).
4.Эдуар Манэ: рисунок "Ворона" (к стихотворению Эдгара Аллена По).
5.Авторы других рисунков и фотографий пока мне не известны.

Некоторое время назад, когда я занимался составлением справочника мастеров и любителей резьбы по дереву, у меня скопилась большая переписка. Позднее книга осталась неизданной по экономическим причинам, но иногда я ностальгически возвращаюсь перелистать страницы старой рукописи.

Резчик курительных трубок Альфред Байер (Alfred Baier) – Соединённые Штаты Америки. На снимке он изображён с подарочной трубкой собственного изготовления.


Мастер подчёркнул скульптурную тематику патриотическими мотивами: «Президент Линкольн» и «Игрок в Гольф». С натяжкой можно отнести к ним и трубку с изображением английского сыщика Шерлока Холмса из старой Англии.

Курительная трубка «Президент Линкольн».



Курительная трубка «Игрок в гольф».



Курительная трубка «Шерлок Холмс».



Курительная трубка «Баран»

Продолжая тему, я бы причислил туда же библейский сюжет, настоянный на аромате легенды о «Жертвоприношении Авраамом Исаака», постольку Всевышний не принял такой жертвы, заменив жертвой барашка, запутовшегося в густых зарослях кустов.



Курительная трубка «Лев».



Выставочные образцы подарочных трубок резчика Альфреда Байера.


В Америке немало прекрасных мастеров, изготовляющих курительные трубки, но на моём посту ограничусь лишь коротким сообщением о “мастерице-трубочнице”.

МЭРИ ЛИНКМАН – ТРУБКИ “MLC” (США)

В прошлом веке, как утверждают историки, в практике табакокурения произошло событие, при котором американка Мэри Линкман стала первой женщиной-владелицей фабрики, изготовлявшей курительные трубки классических форм. На её фабрике трубки маркировались “Linkman’s Grsbow”, а также встречалась ещё маркировка “MLC”. Мэри уделяла особое внимание эстетике форм. Каждую она помещала в специальный футляр. Её трубки имели изысканные пропорции, великолепную полировку, серебряные кольца не разъёмах и отменные мундштуки. Трубки Мэри Линкман были популярны в середине 19-го века. Они и сегодня ценятся среди коллекционеров.

Живописная картина Марко Базаити “Христос” не так давно пополнила список раритетов, хранимых в экспозициях Екатеринбургского музея изобразительных искусств.
В эпоху проповедей Спасителя, во времена царя Ирода и Октавия Цезаря проконсулом стран иудейских состоял Публий Лентул, описавший “словесный портрет” Христа в письме к римским сенаторам. Описание принято христианами, но официально не канонизировано. (Можно сравнить живописный образ, запечатлённый художником Базаити, с описанием очевидца Публия Лентула). Проконсул писал:
–Он высокого роста и строен. Лицо строгое, выразительное, приятное в соединёнии с важностью. В нём порой заметно что-то грозное, если делает выговор или упрёки, но обычная кротость и ласковость сопутствуют его наставлениям и поучениям.
Его русые волосы опускаются гладкими до низа ушей и оттуда падают волнистыми локонами на самые плечи. Они надвое причёсаны наверху головы, как у назареев. Чело гладкое и спокойное, кожа лица совершенно чистая. Щёки слегка алые с небольшой темноватостью.
Глаза голубые и чрезвычайно живые. Взгляд приятный, открытый. Нос и губы правильной формы. Борода довольно густая, одинакового цвета с волосами на голове. Она разделяется на две части на подбородке. Его никогда не видели смеющимся, но видели плачущим. Стан его строен, руки длинны, красивы, плечи прекрасны.
Речь его важная и плавная, но говорит он мало. Видевши его говорили, что он вполне красивый мужчина" (Источник: Епархиальные ведомости, 1880-е годы).


Живопись отличается от фотографии несовпадением отдельных субъективных характеристик изображения – таких, как “высокий”, “приятный”, “русый, “прекрасный”. Портрет, набросанный пять веков назад, сегодня воспринимается не так, как смотрелся в эпоху средневековья. И всё-таки Христос под кистью Марко Базаити отличался от описания, сделанного Публием Лентулом, правившим до Понтия Пилата.

Венецианский художник Марко Базаити, создавший эту картину на исходе пятнадцатого – первой трети шестнадцатого веков, пользовался, очевидно, собственными источниками и распространёнными церковью рекомендациями. Некоторые его полотна хранятся в Италии, в галереях Берлина, Стокгольма и Будапешта .
В своё время картину “Христос” передали из Государственного Эрмитажа в Свердловскую художественную галерею (теперь это Екатеринбургский музей изобразительных искусств). Живопись поступила в наш город в 1949 году, когда мне, подростку, не исполнилось и восемнадцати. Я не раз бывал в Картинной галерее, но не подозревал, что шедевр хранился в нижнем этаже за охраняемой дверью чёрного входа. Доступ к этой картине был закрыт. Дело в том, что дощатая основа, на которой нанесена живопись, состояла из хрупкого тополя, но не только истлела, но и была разъедена шашелем. Реставрировали икону московские специалисты во Всероссийском художественном научно-реставрационном центре академика И.Э. Грабаря. Хотя ветхая картина и находилась в стенах реставрационной мастерской, но наивно думать, что все эти 30 лет её непрерывно реставрировали. Вспомним, кстати, полотно Данаи, умышленно облитое фанатиком серной кислотой. На её реставрацию потратили не 30, а только 12 лет. Тополиную доску воссоздали, красочный слой восстановили. Существенные задержки и дополнительные неурядицы сложились в единую “полосу препятствий”, включая пожар в мастерских и даже смерть реставратора. В конце концов работу успешно завершили, и картина Марко Базаити “Христос” вернулась в Екатеринбург в 2007 году.


Чтобы живопись сохранялась веками, изготовили специализированную климатическую витрину, отвечавшую всем необходимым условиям – чтобы температура внутри поддерживалась 18 градусов при влажности 50-60 процентов с тем, чтоб древесина не высыхала, не коробилась и не растрескивалась. Об этом говорила заведующая отделом Музея Ольга Горнунг.










Директор Екатеринбургского музея изобразительных искусств Никита Корытин сказал на презентации: “Появление картины Марко Базаити в постоянной экспозиции музея после столь долгих мытарств — это событие, значение которого сложно переоценить. Специально изготовленная витрина, которую дарит банк, это не только обеспечение сохранности бесценного предмета, но и изысканный подарок всему городу”. А я бы добавил : ”это подарок городу, Уралу с стране”.



Директор музея изобразительных искусств Никита Николаевич Корытин.






Антонио Фаллико – председатель совета директоров банка “Интеза” – отметил в реплике: “Для нас большая честь помочь музею в его благородной миссии бережно сохранять и показывать желающим шедевры изобразительного искусства”.



В просторном зале сделалось тесновато из-за наплыва новых зрителей.



Никто не остался равнодушным к возвращению шедевра в Екатеринбург.



Менеджеры с интересом обсуждали успех екатеринбургской презентации.

Из группы менеджеров фотограф интуитивно выделил троих, увлечённо обсуждавших событие дня. Один из них – Антонио Фаллико, председатель совета директоров банка. Родом из Бронте (Катания) в Италии. Родился он в год окончания мировой войны (1945). Выпускник факультета экономики и коммерции, а затем успешно завершил курс филологии Университета Катании. Специалист по банковскому делу.



По всему видно, что зрители увлечены событиями, связанными с презентацией иконы Спасителя.



На лицах читался восторг и удовлетворение увиденным...



...и неподдельное изумление.





Как уже отмечено, в России есть две работы Марко Базаити. Первая работа представлена на нынешней презентации. А вторая – “Оплакивание Христа”, хранящаяся в Государственном Эрмитаже.





Другие страны были тоже представлены достойными работами художника. Его живопись известна в Италии, в галереях Берлина, Стокгольма и Будапешта.



Тоже работа Марко Базаити.




Марко Базаити. Святая Екатерина Александрийская.

В третьем веке император-язычник Максимиан приказал казнить смертью непокорную христианку. Он избрал для неё самую лютую казнь. По указанию царствующего маньяка женщину привязали к четырём шипованным колёсам, чтоб разорвать её на части. При исполнении приговора с небес низверглось пламя, и разрушило колёса. Живописец изобразил на полотне одно из колёс, отброшенное Божественным провидением к ногам Святой великомученицы. И тогда император велел отсечь ей голову.

История религии полна несправедливостей и злодейств как в прошлом, так и в наши дни. Достаточно взглянуть на список Святых великомучеников и великомучениц.

Интересное предположение выдвинули учёные на заре прошлого века о портрете самого Базаити. В картотеке, составленной Виппером и Блохом, он приписан в 1919-1920 годах Марко Базаити, и под этим именем поступил в Государственный музей изобразительных искусств А.С.Пушкина (ГМИИ).



Лазарев долго разделял эту точку зрения, но затем устно отказался от неё в пользу Антонелло де Салиба. Внимательный анализ произведения не позволяет с уверенностью приписать его ни тому, ни другому. Вместе с тем, Хайнеман (Heinemann 1991), изучивший портрет в подлиннике, вновь отнёс его кисти Марко Базаити и даже датировал 1503-м годом (italian-art.ru).

Прежде чем начать разговор с читателями о посещении певицей Кодряну приморского Бат-Яма, я хочу поведать о полузабытом эпизоде её артистической биографии, упомянутом вскользь самой Марией Петровной на её личном сайте (http://www.codrianu.ru/stories.php) .




Вспоминает актриса, как проходил первый в её жизни конкурс песни в Сочи:
“...Международный конкурс – занятие не для слабонервных. Там столько подковёрной возни, интриг и слёз. Побывав там один раз, обратно не хочется. Я на профессиональную сцену вышла в 15 лет, а в 18 уже меня послали на первый конкурс песни в Сочи. Он был первый в стране, да ещё и международный – для СССР событие "планетарного" масштаба, невиданный идеологический прорыв, хотя иностранцы на этом конкурсе присутствовали только из соцстран, так сказать – все "свои". Ажиотаж вокруг него стоял огромный. Получив там за исполнение песни "Нежность" диплом, и став лауреатом, я была на седьмом небе от счастья”.


Молоденькая певица в Сочи на празднике песни исполнила “Нежность” композитора Пахмутовой на слова Гребенщикова и Добронравова.

“Опустела без тебя земля,
Как мне несколько часов прожить.
Так же падает в садах листва
И куда-то всё спешат такси.
Только пусто на земле
Одной без тебя,
А ты, ты летишь и тебе
Дарят звёзды свою нежность.

Так же пусто было на земле
И когда летал
Экзюпери.
Так же падала в садах листва
И придумать не могла земля,
Как прожить ей без него,
Пока он летал,
Летал и все звёзды ему
Отдавали свою нежность.

Опустела без тебя земля,
Если можешь, прилетай скорей”.


А в последний день конкурса должен по традиции состояться гала-концерт лауреатов.
“В прекрасном настроении я пришла в театр готовиться к выступлению и вдруг новость, как гром среди ясного неба – я узнаю, что "Нежность" в концерте будет петь Майя Кристалинская, а меня выпустят с песней "Вечер вальса". Почему так? Можно лишь догадываться, перед артистами ведь тогда было не принято отчитываться. Знаю, правда, что Кристалинская была дружна с Пахмутовой и наверное, всё случилось не без помощи Александры Николаевны. Но боже, у меня отобрали песню, с которой я стала лауреатом! Кому как не мне и петь её в гала-концерте? Это была жестокая, незаслуженная пощечина. Я разрыдалась и убежала в большую гримёрку, а там сидел... Аркадий Райкин (днём в театре проходили его сольные концерты, и он остался на гала-концерт). Я плакала, сидя за столом, а он подошел, погладил меня по голове и сказал: "Это только первая большая несправедливость в твоей жизни, а сколько их ещё будет. Но ты должна быть стойкой".
Это решение возмутило многих, да и зрители ждали меня, победительницу, а не Кристалинскую, хотя она и была первой исполнительницей этой песни. Зрители ждали меня и после "Вечера вальса" был шквал аплодисментов. Пришлось спеть "Вечер вальса" на бис. И опять зал не унимается – они же ждут "Нежность"! Но снова, уже в третий раз, дирижёр Ю. Силантьев заводит "Вечер вальса". Зал недоумевает, неистовствует, раздаются крики "Нежность!". Шум, гам, непорядок и всё это – прямая трансляция на весь СССР. Ведущий А. Масляков кричит Ю. Силантьеву: "Играйте "Нежность"! А тот в ответ: "Да мы ж её ноты не взяли, у нас в тональности Кристалинской!". Масляков кричит мне: "Будешь петь в тональности Кристалинской?". Я, помню, ответила: "Мне всё равно". Весь разговор попал во включённые микрофоны и звучал на весь СССР.
А в зале разгорелись страсти. С первого ряда лицом к залу поднялся любимый всеми актёр и певец Марк Бернес. Он стал дирижировать залом, который сотнями голосов стал повторять за ним "Неж-ность, неж-ность, неж-ность!". Делать нечего и пунцовый Ю. Силантьев взмахнул палкой. Оркестр, естественно, заиграл в тональности ниже моей на кварту и пришлось мне петь "Нежность" почти басом, но я справилась. Овации зрителей, их улыбки и добрые глаза в зале осушили мои слёзы и я снова была счастлива...”
Сегодня, перечитывая эту историю, я понимаю, что это был неприкрытый протест коллег-артистов против бесправия и беспредела в актёрской среде. Переживая заново давнее событие, я проникаюсь сочувствием к бедной девочке, и невольно навёртывается на глаза непрошеная слеза.
Друзья и поклонники Кодряну, конечно, слышали эту историю, но далеко не всем зрителям она известна. Её песни давно любимы слушателями. Она заслуженная артистка России и народная артистка Молдовы. Мария Петровна выступила в Израиле не впервые.


Ашдод.

В крупном портовом городе Ашдоде много поклонников певицы. Несмотря на недалёкое расстояние от Ашдода до логова террористов (30 км) – криминальной Газы – культурная жизнь еврейского города не прекращается и даже не затихает. Я попадал в момент обстрела Ашдода исламскими ракетами, и могу засвидетельствовать, что ни паники, ни суматохи в городе нет. Звучит сирена, призывающая жителей в укрытие, а полицейских – к бдительной осторожности. В течение десяти минут после сигнала не разрешается выходить из укрытий, а дальше всё идёт, как в обычное мирное время. Армия быстро вычисляет исполнителей теракта и ликвидирует занятые ими позиции. В печати и на радио появился новый боевой термин: “защитный противоракетный зонтик”. Эффективность такого “зонтика” по данным армейской службы тыла – высока.


Цветочная композиция – Лягушка под безопасным зонтиком.

Результаты борьбы с терроризмом в Израиле часто складываются благоприятно. Остряки из отдела благоустройства полагают, что Ашдодская газонная скульптура из цветов и зелени “Лягушка с зонтиком” заслужила приз по номинации “самый безопасный зонтик”.


На фотографии изображены земляки – Самсон Кемельмахер и Мария Кодряну. Снимок сделан 14 февраля прошлого года, вероятно на репетиции телевизионной программы “Семь сорок”. Оба певца сняты на фоне стены коридора у лестничного марша, о чём говорит казённый красный огнетушитель и указатель направления выхода на лестничную клетку.


Самсон Кемельмахер родился в 1953 году в молдавском городке Калараш (Молдова). Окончил среднюю школу и музыкальное училище в Кишинёве. Играл в ансамбле молдавских цыган (1980-1993). Был барабанщиком кишинёвской группы “Ecou” (Эхо), сотрудничал с молдавским композитором Петре Теодоровичем и выступал самостоятельно в составе группы “Реал” и оркестра “Сонор”.
В 1987 году создал ансамбль еврейской песни “Идише Лид” (еврейская песня) под управлением Ильи Бершадского, был вокалистом и гастролировал по городам Советского Союза. В 1990 году на московской фирме грамзаписи “Мелодия” вышел первый его альбом “Майн Лид – Майн Лэбм” (моя песня – моя жизнь), составленный целиком из песен самого Кемельмахера.


Две подружки из одного молдавского двора – Мария Кодряну и Жанна Карлинская. Одна теперь живёт в Москве, а другая в Израиле.



В центре группы друзей видим пару супругов – Марию Кодряну и Александра Бирюкова.

Супруги женились в 1977 году. Он был московским джазовым музыкантом, композитором и аранжировщиком. Через год молодые переехали в Москву и работали в московской концертной организации "Москонцерт".
Спустя десятилетие Мария окончила Академию театрального искусства по классу режиссуры. Гастролировала в Германии, Чехословакии, Румынии, Венгрии, Австрии, Японии, Сирии, Ираке, Ливане и Израиле. В начале века побывала с концертами в Нью-Йорке. Живя в Москве, выступает с ансамблем под управлением своего мужа – композитора Александра Бирюкова.



Мария Кодряну на репетиции телепередачи “Семь сорок” израильского телевидения.

В пятницу 20.04.12 вышла в эфир очередная популярная развлекательная телепередача “Семь-сорок”, в которой приняла участие певица Кодряну. Ровно в 7-40 вечера в концертном павильоне отзвучала лирическая песня телеведущих Наташи Манор и Яна Левинзона.

Экранные титры высветили перевод текста с русского на иврит: “и решение этих проблем, находится к счастью, в нашей таверне”.

Мария Петровна рассказала забавную историю из своей насыщенной артистической жизни.


Приезд певицы в Израиль состоялся в первых месяцах 2012 года. Обитатели нашего высотного дома, в котором живут четыреста русскоязычных пожилых израильтян, вынашивали надежду уговорить актрису сделать творческий вечер в Бат-Яме.
Всех претендентов опередил мэр города Ашдода, который до конца визита актрисы не терял инициативы. Под занавес нам повезло: Кодряну дала и в нашем доме благотворительный концерт для земляков, друзей и почитателей таланта певицы.

Наш дом находится на краю старой промышленной зоны курортного Бат-Яма. Его крупное каменное здание внешне напоминает большой кубик Рубика. Массивные фасады облицованы тёмнорозовым полированным камнем. На фоне рядовой городской застройки дом выделяется из массы жилых зданий на углу улиц Орт Исраэль и Мецудат Бейтар. Вход в зрительный зал – через охраняемое фойе. Помнится, мы здесь уже встречали нынешнюю гостью – в прошлом году.


Нетерпеливые любители искусства и земляки певицы, живущие и работающие в нашем доме, заранее начали собираться в зрительный зал.



Пришли пораньше и устроители вечера: администратор здания Маргарита Безман (в центре), активистки – Жанна подруга певицы (справа) и Валентина – старшая верхнего этажа .



Звукооператор перед выступлением настраивал аппаратуру под наблюдением певицы.



Тем временем почти все зрители уселись на места.



Первая песня прозвучала по-молдавски в честь её подруг и земляков.



Певица, получила прекрасное образование: музыкальная школа при кишиневской консерватории по классу скрипки; музыкальное училище при ленинградской консерватории по классу эстрадного и классического вокала; кишиневское музыкальное училище по классу дирижирования и хорового пения; гос академия театрального искусства (режиссёрский факультет).
У Кодряну богатый певческий опыт в работе с различными ансамблями и оркестрами, великолепная вокальная техника. Она хорошо знакома с пением в различных стилях и направлениях. Поэтому она лёгко исполняет народные песни, романсы и песни в современных ритмах. Её репертуар широк. В нём популярные песни на языках – русском, английском, немецком, итальянском, молдавском, японском, идиш, а на нынешнем концерте Кодряну исполнила зажигательную песню “Хава нагила” (давайте веселиться) – на иврите.



Зал был полон.



Слова каждой песни заставляли задуматься, а обворожительные мелодии открывали простор для полёта чувств, фантазии и надежду на исполнение желаний.



Каким бы ни было трогательным и насыщенным зрелище, слушателям всегда не хватает одной-двух заключительных песен, чтобы получить полное удовольствия от концерта.



Народная артистка Мария Кодряну – обладательница шикарного бархатного сопрано, поющая всем сердцем и с открытой душой, выкладывается на своих концертах полностью, никогда не оставляя ничего про запас.

Мой мемориальный уголок поэта Бориса Марьева находится в Израиле на побережье Средиземного моря, где я живу уже 20 лет. Из окна верхнего этажа нашего дома я оглядываю с высоты орлиного полёта уютный курортный городок в подбрюшье Тель-Авива (Бат-Ям. Вид из моего окна: предзакатный час. Небоскрёбы – уже Тель-Авив).


Известный уральский поэт никогда не бывал в этих краях. Однако здесь у меня собраны все книжки стихов, изданные поэтом при жизни, причём, многие с дарственным автографом. Прежде, пока ещё я был сравнительно молодым и пышущим здоровьем, каждый год 11 мая в день рождения умершего старинного друга раскрывал эти книжки и читал на выбор лучшие стихотворения. Впрочем, в его сборниках все стихи отменные.
На прошлогодней фотографии запечатлены выложенные на стол марьевские сборники в Мемориальном уголке поэта у меня дома. Теперь из-за перенесённого инсульта и утраты беглой речи я вслух читать затрудняюсь. Зато “подранку”, слава Богу, оставлена речь письменная. А какого ещё рожна надо заслуженному старпёру уходящего поколения, перешагнувшему рубеж восьмидесятилетия?




Настенный медальон “Венок сонетов”, вырезанный из дерева, я посвятил памяти поэта Бориса Михайловича Марьева (1934-1977). Работа выполнена в 1978 году. Материал липовое дерево. В центре медальона – профиль поэта, набранный ценными породами дерева по рисунку вдовы Антонины Марьевой. Подлинник этой работы хранится в Екатеринбургском музее писателей имени Д. Н. Мамина-Сибиряка.

Я познакомился с Борисом на узких лестницах и в коридорах Свердловского юридического института. Рядом с ним чаще других я видел ещё двух студентов нашего института – Женю Щенникова и Мишу Шарова. Говорили о поэзии и о собственными стихах. Помню, Щенников поражал нас лирической самоиронией:

«...Вы идёте, в коридор втыкая
гвозди семенящих каблучков.
Вы – так Вы. Такая – так такая:
я совсем не вижу без очков».

Вчетвером мы выпускали институтскую рукописную поэтическую газету «Литературные опыты» (Марьев, Шаров, Щенников и я). Борис обладал феноменальной памятью. Понравившиеся ему стихи он с первого раза безошибочно цитировал и мог полностью повторить. При этом, читал актёрски, хорошо поставленным баритоном.



Конечно, мы писали стихи, но Борис, к тому же, ещё прекрасно рисовал. Закончив учёбу, мы работали в уголовном розыске : я в городском управлении, а Борис – в районном отделении милиции на Эльмаше. Нас обоих в порядке «почётной нагрузки» избрали в редколлегию управленческой (!) стенгазеты, а по иронии судьбы я отвечал за стихи и поэзию, а Борис – рисовал разящие наповал карикатуры. В свободное от основной работы время (часто – глубокой ночью) мы с Марьевым оформляли нарядную и содержательную стенгазету. Иногда к нам присоединялись заинтригованные болельщики (фото автора).

Борис однажды рассказал, что рабочий посёлок снова потешался над новыми перлами самодурства заместителя начальника милиции. Был такой – завзятый службист капитан Оконь. На этот раз, заметив постороннюю свинушку глубокой ночью на вверенной территории, бдительный страж приказал арестовать свинью, показавшуюся ему чем-то подозрительной.
Не откладывая, редактор майор Вячеслав Каменщик утвердил экстренное задание, и мы с Борисом принялись за работу. Марьев в темпе набрасывал на ватмане едкую карикатуру, а мне предстояло оперативно изложить событие в стихотворной форме (до сих пор помню кое-что из этого стиха):

Брёл поросёнок, всхрюкивая браво,
по левой стороне, а надобно ходить по правой.
Замнач увидел порося.
– Свинья как будто небольшая, –
прикинул, – пуда на три вся,
а так порядок нарушает!
– Арестовать! Оформить штраф,
чтоб не бродила в заказных местах...

Хрюшу изолировали от общества, заперев в кабинете начальника паспортного стола, где хранились чистые бланки паспортов и стоял новый дерматиновый диван для удобства посетителей. А утром...

...Открыли дверь и зрят картину:
свинья, нажравшись дерматину,
лежит и охает.
– Увы! – воскликнул потрясённый Зам,
не веря собственным глазам,
и возопил, судьбу кляня:
– Оконь! Зачем тебе свинья?
Зачем ты, сделавшись Замначем,
связался с делом поросячьим?!


На этом можно было подсчитывать убытки (служебный диван , полтора десятка изжеванных паспортных книжек – бланков строгой отчётности). К тому же, туповатый капитан, пытаясь процессуально соблюсти социалистическую законность, заполнил форму и для районного прокурора. В строке «Ф.И.О. задержанного гражданина» Оконь записал: «имя не известно», а в строке «национальность» признался, как на духу: «национальность – свинья». Событие, начавшееся анекдотом, вылилось в скандал, послуживший причиной к перемене места его службы.


Борис Марьев, серьёзно занимаясь рисунком, впервые на Урале создал служебный перекидной «фоторобот», используемый в розыскной работе. Михаил Шаров после института закончил Щукинское училище и нашёл призвание в качестве одного из ведущих режиссёров Свердловского телевидения. Евгений Щенников женился на очаровательной Камилле Никитенко.



Она была способной журналистской, публиковала рассказы в Средне-уральском издательстве и на радио. Родила двух сыновей, но погибла в транспортном происшествии, успев вытолкнуть из-под трамвая находившегося с ней младшего ребёнка. Судьба!..

ПАМЯТИ КАМИЛЛЫ НИКИТЕНКО

1.
В эфире голос твой – живой,
Улыбчивый, чуть-чуть усталый,
И озорной читатель твой
Не верит, что тебя не стало.
Он к репродуктору приник,
Забыв домашние заданья,
ещё не зная, что проник
В простую тайну мирозданья.
Мир полон смутных голосов:
В стихах, станках, магнитных лентах,
В руинах, мифах и легендах
Я различаю чей-то зов...
Поймите их немую речь –
Века кричат и ждут ответа.
Умейте голоса беречь –
От вас останется лишь это.
Но мальчик прав, не веря в смерть:
Да, этот голос – не с пластинки!
Его улыбки не стереть
Отныне ни долгам, ни стирке...
А книги – делают всерьёз,
Ни в чём себя не предавая,
Мечту из быта вырывая,
Как малыша из-под колёс.
(Б.М. «Вьюга». 1970, стр 19)



2.
Пишу.
Мотаюсь.
Устаю.
То нездоровье, то погода.
Но в месяц раз иль раз в полгода
Я в эту светлую семью
Входил, как в комнату свою.
Раз в месяц. Или раз в полгода.
Тут всё равно, вино иль чай,
А лишь бы – разговор душевный,
И смыты шуткою волшебной
Заботы, словно невзначай.
Я знал,
куда идти с бедой
и где моей удаче рады...
не годы старят,
а утраты:
что делать мне с душой седой!
Зайти бы вновь, поговорить,
На огонёк, за чашей братской,
Заветный сборник подарить,
Что пахнет сажей типографской.
Вот он, надписанный уже.
Он опоздал на трое суток...
Заляпан в траур первопутка.
Такая горечь на душе!
И я случайностям не верю,
Но ничего забыть нельзя:
По крайней мере, раз в неделю
Спешите видеться, друзья!
(Б.М. «Костёр». 1966, с. 13, 14)

3.
Лучшей книги завершить
Ты при жизни не успела.
Но и начатое дело
Остаётся в мире жить.

Облака плывут,оформясь,
Бьёт из камушка родник...
Только поиск,
Только поиск,
Только
вечный
черновик...
(Б.М. Лирика. "Дело о соловьях", с. 52)





БОРОДА

Я несу по городу
Яростную бороду,
Рыжую,
Ершистую...
Критикую?
Выстою!
Борода ты, борода,
Колет очи ерунда,
Мол,в двадцатом атомном –
Да атаманом Платовым?
Век на бороды суров,
За день сто редакторов:
Кто подбрить,
А кто подправить,
Согласись – и будь здоров!
А я хожу, весной дышу,
Бородой девчат смешу.
Разговоры умолкают,
Хорошеет борода...
Привыкают?
Привыкают!
Говорят, вот это да!
Мол, вот она, искомая,
Исконная, посконная...
А я под этой бородой,
Словно Кастро молодой,
Да и стих мой
Не про бороду, коль думать головой...
(Б.М. «Костёр». 1966, стр 9)



СЕРДЦЕ ШОПЕНА
(сердце Шопена похоронено в Варшаве)

Бредовыми парижскими ночами
Он брёл к рояли, тягостно дыша,
И в своды билась гневом и печалью
Певучая славянская душа.

Всплывают годы. Оплывают свечи.
Вся жизнь стоит за нотною строкой.
В горячем кашле вздрагивают плечи,
Мерцает профиль, гордый и сухой.

О, польский край!
В ноябрьской бездне мглистой
Звон кандалов, жандармские штыки...
Но в рудниках читают декабристы
Мицкевича мятежные стихи!

Но – грянет час!
Из подземелий душных,
Из хмурых сёл, согбенных нищетой,
Опять потомки грозного Костюшки
Придут под знамя вольности святой.

И возникают солнечные скерцо,
Надеждою горит в окне рассвет,
И поперёк ноктюрна лёг завет:
“На родину моё верните сердце”.

...Последний поцелуй в немые губы,
Рыданья марша гасит ветер злой,
И над могилой запрокинут кубок
С бесценною варшавскою землёй...

И, попирая естества законы,
Уложенное в траурный возок,
Через леса и сонные кордоны
Везут живое сердце на восток.

Пускай его таможенник не слышит,
Но, в горестной испытано судьбе,
Оно стучит! Оно поёт и дышит,
Оно взывает к жизни и борьбе!
(“Светофор”. Издание 1964, стр 7-8)



БАБОЧКА

Родилась бабочка в шестом часу утра,
Тугие кольца кокона ослабли,
Была трава прекрасна и пестра,
И небеса блистали в каждой капле.

Но солнца луч её страну открыл,
И проступила в шёлке позолота,
И лепестки её несмелых крыл
Узнали сновидение полёта.

Над лугом, над сиренью, над плетнём
Она живым цветком затрепетала,
А день струился голубым огнём,
В котором жизнь ждала и щебетала.

И вот она нашла, нашла его!
О, древний зов игры нетерпеливой,
И утолённой жажды торжество,
Укрытое спасительной крапивой!

Потом был дождь. Он рушился с небес
На гряды, на тропу, на ветви сада, –
Как прогибался и бубнил навес –
Капустный лист – под лапой водопада.

Ах, бабочка! Как щедры для неё
Дары земли! И пар клубится с грядок,
И жаворонки славят бытие,
И мураши приводят дом в порядок.

Когда закат сжигает березняк,
Когда в болотах муторно и мглисто,
А в чащах начинается возня,
Она познала муку материнства.

И слышит, засыпая, тишина,
Как жухлый лист, упав на мох пушистый,
Прошелестел: «Как славно я жила...
Как долго я жила... О, счастье жизни!..»
(Б.М. – «Костёр», 1966, стр 18,19).



Приятель Марьева – Григорий Нечеухин – после постигших нас утрат (смерть Бориса, а вскоре поэтессы Эммы Бояршиновой) начал писать шаржированные наброски и полные портреты своих знакомых и друзей. Никто не был обойдён вниманием.



На мою долю выпал шаржированный групповой портрет моих друзей и близких родных. Эта жанровая картинка относится к событии 1981 года, когда я в тесном кругу обмывал полковничью папаху. Григорий Андреевич, которому с лёгкой руки Бориса приклеилось уважительное прозвище «Отец Григорий», назвал это «полотно» коротко, но исчерпывающе: «На три звёздочки равняйсь!» Там всего девять персонажей. Называю справа-налево, начиная с художника : Григорий Нечеухин, Валентин Степанович Матвеев (коллега Бориса по Университету), Михаил Фёдорович Шаров (режиссёр и старый товарищ по институту), Папаха при трёхзвёздном коньяке, жена М. Шарова артистка ТЮЗа Лариса Грибкова, моя жена Валентина с выводком: Олег (наш сын), Надежда (его жена) и внук Слава. Ракурс съёмки не очень удачный, качество фотографии тоже не блещет, но если найду получше, поменяю. Задолго до того, как я надел каракулевую папаху, мы с Борисом не раз по молодости участвовали в разных пирушках, но Борис умел сделать так, чтобы наши встречи запоминались надолго. Одну из них я спустя почти полвека вспоминаю, затаив дыхание. Оба мы были рисковыми парнями, но Борис, к тому же, был фаталистом. Меня увлекал гиревой спорт и я умел жонглировать двухпудовками. Сам отработал «цирковой» номер на четыре минуты. Не раз выступал на дворовой публике: брал правой рукой духпудовую гирю возле левой щиколотки, выжимал её несколько раз от плеча и затем, качем пропускал меж ног, махом поднимал трижды над головой и в темпе вращал по три раза дужкой от себя, а потом – дужкой вбок, меняя попеременно руки, и заканчивал номер тремя махами вверх, тремя жимами от плеча и ставил гирю уже левой рукой к внешней щиколотке правой ноги. Полезное упражнение и эффектный эстрадный номер. Наша компания, подогретая парой рюмок, потребовала показать ещё раз этот «коронный» номер. И Борис, умевший подливать масла в огонь, спросил:
– А не слабо тебе повторить так: я лягу мордой под гирю, только сниму очки?
Сегодня я бы наотрез отказался. Но безрассудство, по-моему, было общей нашей чертой . К тому же, я не сомневался в себе, а Марьев снял очки и сунул в карман.
Иногда вспоминаю этот эпизод, и каждый раз меня колотит нервная дрожь. Поздней Борис тоже признался, что когда над головой в темпе завращалась чугунная гиря, он зажмурился.



О ТОМ, КАК ЕРМАШ УЧИЛ ПОЭТА РИФМОВАТЬ

Однажды на выставке декоративно-прикладного искусства в Екатеринбурге я приметил забавную сатирическую скульптурку с этикеткой “Каннибал”. Деревянная фигурка изображала ожиревшего чиновника с отрешенным лицом, облокотившегося на стол, ставшего продолжением его монументальной фигуры. Его локоть, опиравшийся о столешницу, подчеркивал пренебрежение к этикету, а жест руки, державшей волосяную кисть для живописи с заострённым, как зубочистка, черенком, придавал ощущение опасности. Персонаж ковырял в зубах заосрённым черенком кисти, словно только что закусил представителем мира искусств.


Я не мог отделаться от мысли, что в нашей глубинке, действительно, водился такой типаж. По аналогии припомнился эпизод из литературных мытарств поэта Бориса Марьева. Эту историю, в которой чиновник учил поэта рифмовать, рассказал мне сам Марьев в тот же день, когда произошёл конфликт с Ермашом.
В Средне-Уральском издательстве поэт Марьев ждал выхода в свет лирических репортажей “Колумбы”. Всё было уже решено и подписано: тема в плане издательства, рукопись в наборе, но местный партийный идеолог внезапно потребовал поэта к себе. В те годы молодёжные искусства и жизнь молодёжи края была, как под колпаком – под неусыпным оком Филиппа Тимофеевича Ермаша, будущего председателя госкомитета кинематографии, а он не упускал возможности поковырять в зубах такой зубочисткой.
Стихотворный сборник поэта, зарабатывавшего на жизнь скудными гонорарами, посвящался строительству химкомбината, новому животноводческому комплексу и пуску трубопрокатного стана, – словом, молодым “колумбам” социалистической пятилетки. По мнению партийного идеолога молодой автор сборника, недавно принятый в члены Союза писателей, ещё не научился мыслить масштабно “в соответствии с означенной темой”.
В кабинете Ермаша крутой разговор с автором затягивался, ибо поэт не соглашался с переделкой текста и отказался вычеркнуть строфы, забракованные Филиппом Тимофеевичем. Уже только за это следовало дать ему заслуженную нахлобучку.
Поэт, например, писал: “Ах ты, каменщица Зиночка, зелёные глаза, постоим с тобой в обнимочку хотя бы полчаса”.
Сознательной комсомолке с ударной стройки не пристало “стоять в обнимочку” с кем ни попадя, и поэтому взамен любовных объятий предлагался целомудренный вариант: “потанцуем, Зиночка, хотя бы полчаса”. А поэт настаивал на своём. Жилую комнату передовика производства стихотворец обозвал иронично палатой: “И всего-то стоят в палате шкаф с посудой да три кровати”. Начальству царская палата пришлась не по вкусу из-за двусмысленности, да перенаселённость общежития (три кровати в комнате) тоже не устраивала. Ещё более противоречила методу социалистического реализма отображенная поэтом скудость обстановки. Консультанты молодёжного вожака предложили уменьшить количество койко-мест и добавить приличной мебели, но поэт был согласен только закавычить “палату”, так как слово хорошо вписывалось в размер стихотворения, а с остальным не согласился. Это был вызов, но Ермаш утёр поэту нос самодельным двустишием, решавшим махом все проблемы: “И всего-то стоят в комнАте шкаф, комод и диван у кровати”.
– “В комнАте” неграмотно, – сказал поэт.
– И в слове “мУзыка” акцент другой, но Пушкин изменил ударение!
– Но я не Пушкин.
– И это видно, – сказал Ермаш сухо, – рифмовать не умеешь.
Поэт не ответил. Сгрёб со стола рукопись и пошёл к выходу.
– Назад! – Внятно сказал хозяин. – Разговор не закончен!
Поэт отворил носком башмака дверь и, стоя наполовину в приёмной, отчётливо проговорил:
– Три буквы на стене пишу и посвящаю Ермашу!
Посетители, ожидавшие приёма, оцепенели. А в местном отделении Союза писателей ждали возвращения Марьева от Ермаша. Раздосадованный Председатель отделения Николай Куштум, уже схлопотавший строгий выговор по телефону от разгневанного Филиппа Тимофеевича, намеревался всыпать ослушнику порцию горячих.
– Объясни, Боря, какие буквы на стене ты обещал написать Филиппу Тимофеевичу, – вкрадчиво спросил он поэта.
– Он сказал, что не умею рифмовать, но я в долгу не остался: –Три буквы в слове “МИР“ пишу и предлагаю Ермашу.
Так пошёл гулять по миру анекдот из серии “нарочно не придумаешь”.





Накануне завершения двадцатого века друзей, как и прежде, волновала судьба творческого наследие поэта. Сохранилась переписка художника Григория Нечеухина и психолога Валентина Степановича Матвеева – приятелей Бориса.

14 марта 1999 года.
”...Ещё один момент не может оставить меня безучастным. Это тема Бориса Марьева. Какова судьба его научных изысканий? Помню, была у него мощная, чуть ли ни четыреста листовая рукопись философско-литературоведческого характера, непосильная для обычного нашего понимания. Университетские светила высказывали противоречивые суждения, но ни один из них не взял на себя смелость добросовестно и толково отрецензировать этот серьёзный труд. А Тоня (вдова – Е.Д.) ревниво замкнулась и, в конечном счёте, своим бездействием обрекла многолетний труд Бориса на забвение. Неужели рукопись Марьева так и не будет опубликована? А ведь есть и в России, и за рубежом сторонники опубликования полного творческого наследия поэта. Знаю, что энтузиасты имеются.
Ты, Валентин Степанович, в письме упомянул имя Беаты Дорин (Малкиной) из Реховота, которая ещё несколько лет назад тоже высказывалась за идею сохранения полного творческого наследия Марьева. Или ещё время не созрело?..”





ДИАЛОГ О СМЫСЛЕ ЖИЗНИ

Нас полюбили вещи, сработанные другими,
Мечта, история, сам я – начаты до меня...
А ты говоришь:
– Зачем я? Откуда? Чего во имя?
К чему нам в пучине космоса мышиная суетня?
Всё верно. Твой век – секунда. И шкура твоя теплична...
А вслед за тобою – пули, инфаркты, параличи...
Но, мальчик, что значит «эго», если оно лишь остров?
Но, Гамлет, что стоит слава, когда уже был Шекспир?
Пойми – все трюмы планеты полны уснувших матросов,
Безвестных, но без которых немыслим твой тёплый мир.
И есть семнадцать миллиардов клеток в галактике мозга,
Четыре миллиарда родичей, и тысячи лет надежд.
И сам ты –
живая клетка, ступенька сквозь невозможное:
Подняться! Врубиться! Выжить! Ещё покорить рубеж!
Куда?.. Этот путь извечен – условен круг горизонта!
И мы остаёмся
Песнями, строительствами, детьми...
И есть короткое счастье: дыша последним озоном,
Понять, что ты что-то сделал,
Чтоб люди были людьми!







Письмо в адрес странички «Мемориальный уголок Бориса Марьева»:
Уважаемый директор странички Бориса Марьева!
К сожалению, я не знаю Вашего имени-отчества. Простите.
О Борисе Марьеве могу сообщить, что в 1974-76 гг он руководил литобъединением УрГУ, а я тогда училась там на истории искусств. И, как мне помнится, читал спецкурс по античной литературе. Может, путаю, но он античную литературу знал превосходно. Кроме меня, помню на литобъединении Володю Блинова, который сейчас проректор архитектурной академии. Его критиковал Марьев. Сильно остро.
И меня "чистил".
А когда я ревела, то утешал, говорил, лучше напишешь.
Помню его как яркого и талантливого поэта.
Всего Вам доброго! Здоровья и удачи!
Татьяна Осинцева

Не затягиваю с ответами на отзывы :
Татьяне Осинцевой (Екатеринбург).
Уважаемая Татьяна Осинцева, сердечно благодарю за письмо о Борисе Марьеве. Вы совершенно правы: он превосходно знал не только античную литературу. Поражала также его феноменальная память на стихи. Послушает, например, на слух чужой венок сонетов и при обсуждении безошибочно цитирует места из этого венка. А как он читал! Убеждён, что такая голова рождается чрезвычайно редко. Помню и Блинова, но в те годы я уже в обсуждениях не участвовал. Спасибо за воcпоминания. Если будут вопросы, пишите. – Евгений Девиков. 22/06/13


В дневнике Grinblat помещён новый вариант моего сообщения, а на сайте litsovet.ru видно, что пост прочитан 184 раза.
© Борис Марьев, 1960-1977

Обращаюсь ко всем друзьям и приятелям Бориса Марьева, а также к его бывшим коллегам и читателям: напишите о запомнившихся фактах общения с поэтом, поделитесь фотографиями и рисунками. Буду признателен, если свяжитесь по адресу: edevek@yandex.ru

Прежде чем рассказать о двух последних ограблениях египетских гробниц напомню читателю свой пост “Грабители пирамид”. Моя ссылка:
http://www.liveinternet.ru/users/grinblat/post201992476/

Больше года назад в очередной раз в Египте были разграблены по меньшей мере ещё две древние гробницы. Мародёры и контрабандисты унесли с собой найденные сокровища. Однако неутолённая жажда наживы заставила их вернуться и забрать с места преступления две деревянных крышки саркофага, украшенные орнаментами и ритуальными иероглифами. Одна крышка датирована девятым веком до новой эры, а другая – двенадцатым. Специалисты считают, что на чёрном рынке раритетов такой товар может быть оценен в миллиарды долларов.
В новостях израильского радио было сказано, что для тайного вывоза крышек из Египта контрабандисты распилили их под габарит чемоданов
Впрочем, обе крышки, изготовленные из пальмового дерева, покрытые штукатуркой и расписанные орнаментом, составляли неоценимую ценность, однако, распиленные на части, они существенно обесценены. Радиокомментатор выяснил, что суммарно куски бывшего саркофага теперь могу быть оценены не более сотни тысяч евро.

В ИЗРАИЛЕ НАШЛИ КРЫШКИ ДРЕВНЕЕГИПЕТСКИХ САРКОФАГОВ
Иерусалим, 4 апреля.
Сотрудники Израильского управления древностей (IAA) изъяли на рынке Старого города Иерусалима две крышки от древнеегипетских саркофагов.
Агентство Lenta.Ru пишет, что каждая из двух деревянных крышек была распилена на две части, в результате чего ценностям был нанесен непоправимый ущерб.
Согласно предварительной информации, одна крышка датируется XVI-XIV веками до новой эры, другая – X-VIII веками той же эры. В управлении древностей предполагают, что части саркофагов присвоены незаконно в результате разграбления древней гробницы.
Израильские власти решают вопрос о передаче крышек Египту (Росбалт).


ИЗЪЯТЫ КРЫШКИ ОТ ДРЕВНИХ САРКОФАГОВ
PingUser146660

На днях израильскими властями были конфискованы две разукрашенные крышки от саркофагов. После проверки на их подлинность учёные заявили, что возраст крышек, насчитывает от тысячи лет (“WordScience”).
Инспекторы обнаружили артефакты при проверке магазинов на рынке в Старом городе Иерусалиме. Древние деревянные крышки украшены “захватывающими украшениями и древними иероглифами”,– сообщил представитель Израильского департамента.
Исследователи изучили радиоактивную формулу углерода, определили возраст захоронения и выяснили, что артефакты несомненно подлинные. Одну из крышек исследователи отнесли к периоду между 10-м и 8-м веками до нашей эры (железный век), а другую между 16-м и 14-м веками до н. э. (поздний бронзовый век).
Следствие проверяет, каким путём деревянные крышки ушли в Израиль. Контрабандисты распилили каждую крышку на две части, чтобы перевезти их в пассажирских чемоданах. Вандалы, ограбившие гробницы в Египте, переправили крышки в Дубай, а затем через Европу уже в Израиль.

Хотя точные цифры пока не известны, некоторые из учёных выдвинули предположение, что на чёрном рынке стоимость данного «сокровища» достигает миллиардов долларов. На самом деле, контрабанда мумий началась активно ещё в средневековье, когда египетские мумии измельчали в порошок, который, как считалось, обладал лечебными свойствами.
Надо заметить, что 20-го апреля 2012-го года в Израиле вступит в силу новый закон, который положит конец контрабанде древностей и ликвидирует лазейки, позволявшие провозить похищенные культурные ценности.
«Новые законы предотвратят ввоз в страну древностей, которые украдены в других странах. Наконец-то мы сможем помешать международным грабежам и торговле крадеными археологическими ценностями»,– заявил инспектор Шай Бар-Тура.
В этот час конфискованные крышки исследуются лабораторией «IAA» (Иерусалим).
Источник: wordscience.org



ИЗРАИЛЬ КОНФИСКОВАЛ КРЫШКИ САРКОФАГОВ

Сотрудники Израильского управления древностей (Israel Antiquities Authority; IAA) изъяли на рынке Старого города Иерусалима крышки от древнеегипетских саркофагов. Об этом сообщает Associated Press со ссылкой на данные IAA.

На фотографии: Распиленная крышка саркофага (фото Израильского управления древностей).


Когда именно были украдены эти объекты, не сообщается. Нашли их на рынке в январе 2012 года. Сейчас, по данным агентства, израильские власти решают вопрос о передаче крышек Египту. Всё изъятое в настоящий момент находятся в лабораториях IAA.
(Израильское управление древностей) 03.04.2012, 20:00.

На последних снимках отчётливо видны следы сквозных поперечных распилов обеих крышек.





Такие повреждения существенно обесценили достоинство подлинных раритетов – их несомненную музейную редкость.

Брэнд 1950х-1980х годов Новосибирского театра «Красный факел», в труппе которого почти полвека ударно проработал актёр Владимир Леонидович Эйдельман, не заслуживший, однако, признания в советское время.




Владимир Леонидович Эйдельман (01.07.1925-12.07.2014).


Мой сосед Владимир Эйдельман, с которым мы уже второе десятилетие успешно соседствуем на верхнем этаже приморской высотки, не привык подчиняться быстротекущему времени. Живём мы в красивом современном доме, фасады которого облицованы розоватым полированным камнем, а забираться наверх помогают зеркальные просторные лифты.



Сосед отличается неутомимостью рассказчика, живым воображением и острым языком. Собеседнику с ним не скучно, а юмор скрашивает жизнь. В те годы, когда он работал в театре, охотно участвовал в праздничных капустниках, в актёрских состязаниях буриме и в сочинении ядовитых эпиграмм. В наши дни мне случалось слышать сочинённые им остроумные рифмованные миниатюры. При этом он не щадил и себя, переиначивая даже собственную фамилию на скомороший лад. Одну из забавных переделок мне довелось сохранить, помогая ремонтировать стенной карниз в его квартире. В этой эпиграмме я ничего не приукрасил. В этом случае Эдельман проявил способности штукатура, заделывая дыру под карнизом. Когда мы закончили работу, я по примеру Владимира тоже отважился на встречный экспромт.

Эпиграмма Эйдельману

Зияла у карниза
приличная дыра:
от верха и до низа
в ней лютые ветра.

Ты с мельницею дрался,
как храбрый дон Кихот:
ни паники, ни транса
от выпавших хлопот.

Прореха меньше метра!
Ты проявил талант –
борец с окном и ветром
«товарищ Ебельмант».
(20 января 2007)

Напомню читателю значение фамилии Эйдельман. «Эйдель» означает «благородный», «ман» – человек. Открою смысл и моего греческого имени «Евгений» – «благородный». Оба оказались благородными. Один – судя по фамилии, другой – по имени. Не родичи, а родные соседи.
Владимир Леонидович проработал 42 года актёром новосибирского драматического театра «Красный факел» – без малого полвека.


На фоне современного индустриального города отреставрированное старинное здание
театра, построенное в 1914 году, выглядит изящно, но величественно. Инспекция охраны объектов архитектуры и культуры взяла это стильное здание под государственную охрану.
А тем временем актёрская жизнь активно продолжалась.

ТЕАТР

Характеры, гримасы, тени –
мир грима, рампы и кулис.
А зритель жаждет приключений:
характеры, гримасы, тени...
Кого-то вверх влекут ступени,
кого-то сбрасывают вниз.
Характеры, гримасы, тени.
Мир грима, рампы и кулис.




Владимир рано увлёкся литературным словом, декламацией. Восемнадцатилетним юношей в числе сверстников он участвовал в разовом вспомогательном составе Александринского театра при постановке «Суворов». Театр имени Пушкина был в эти годы в эвакуации в Новосибирске, а Владимир поступил во вспомогательный состав труппы. В один из дней молодые артисты массовки сфотографировались на память. На снимке крайний справа – Эйдельман. Этому снимку уже 70 лет.



Журналист Ю.Капралов в “Вечернем Ленинграде” писал 9 декабря 1946 года:
“Студенты актёрского факультета Ленинградского театрального института (мастерская профессора Б.В.Зона) показали спектакль Л.Малюгина “Старые друзья”, явившийся для студентов дипломным.
Трудные творческие задачи стояли перед дипломниками. Каждый молодой актёр решал их по-своему и изобретательно. Например, студент Эйдельман удачно сыграл насмешливого, чудаковатого “философа” Сеню. Спектакль “Старые друзья” стал для педагогического коллектива удачным началом работы над дипломными спектаклями Театрального института в 1946-47 учебном году”.

Выпуск профессора Б.В. Зона (за столом в центре). Эйдельман–вверху крайний справа.

Уже работая в театре, Владимир пробовал себя как радиокомментатор в радиопередачах «С микрофоном по Новосибирску» (1948).


Радиопередачи в городе готовила небольшая группа журналистов: женщина-редактор (на снимке в цветастом платье и белой косынке) и два звукооператора (оба справа). Между ними актёр в чёрном костюме – Эйдельман. Свои тексты он писал и редактировал сам.





Старая афиша объявляла о выступлениях молодых чтецов – артистов разговорного жанра Владимира Эйдельмана и Ревмиры Соколовой в музыкальном сопровождении аккордеона и рояля (Александр Зацепин). Владимира Эйдельмана я знал. А найти Ревмиру Соколову не удалось ни в городе, ни в обширной компьютерной паутине. Зато об аккомпаниаторе имелась исчерпывающая информация.
Александр Сергеевич Зацепин родился в 1926 году в Новосибирске. Отец – хирург, мать преподаватель русского языка и литературы. После школы поступил в местный институт инженеров железнодорожного транспорта. В 1945 отчислен и призван в армию. На военной службе самостоятельно освоил игру на нескольких инструментах и попал в Новосибирский армейский ансамбль песни и пляски. Демобилизовавшись, в 1947 году приглашён на работу в Новосибирскую филармонию. Будучи на гастролях в Алма-Ате, Зацепин подал документы в музыкальное училище, но специалисты рекомендовали сразу поступить в консерваторию. Так Россия обрела талантливейшего композитора-песенника.


Композитор Александр Зацепин, сотрудничавший с Эйдельманом в филармонии.



ЭСТРАДА – “ВЗРОСЛЫЕ, КАК ДЕТИ”



Эстрадные миниатюры, монологи, интермедии, фельетоны.




НАДПИСЬ НА АФИШЕ: "На добрую долгую память хорошему старому другу Володе - вспоминай ДХВД "Красный Факел", филармонию и друзей, скрашивавших твою творческую жизнь - надеюсь, что и я в их числе! Желаю счастья. Твой Ося Хасин".

МИР РАМПЫ, КУЛИС, ЭПИЗОДОВ И РОЛЕЙ

Труппа театра "Красный факел" в январе 1952 года провожала актёра Е.С.Матвеева, уезжавшего в Малый театр. В том же январе отыграли последний спектакль с участием Матвеева - "Свадьба с приданым". На прощальной фотографии Матвеев сидел в центре первого ряда. Молодой артист Эйдельман, игравший роль Мишки Колоскова в этом спектакле, сфотографирован во втором ряду крайним слева.


Фото Принцметал. На сцене перед задником с речным пейзажем.


Роль Мишки Колоскова в спектакле «Свадьба с приданым» Дьяконова (август 1950).


Популярный киноактёр Евгений Матвеев в кинофильме "Чаша терпения" - фото 1989 года.

Театр «Красный факел» в конце 50-х годов поставил на своих подмостках переведённую комедию Гольдони «Венецианские близнецы», и спектакль прошёл с завидным успехом. При подготовке спектакля постановщик Константин Чернядев поручил молодому актёру Эйдельману написать стихотворный пролог и тексты песенок. Сотрудничавший с труппой композитор П. Вальдгардт дал этим песенкам жизнь в мелодиях, свойственных итальянской народной музыке и заодно сочинил ко всему спектаклю музыку, насыщенную выразительными лейтмотивами главных героев и уместно ввёл в состав оркестра характерные для Италии мандолину и гитару.
Сам Эйдельман сыграл в «Венецианских близнецах» роль Бригеллы. Эта роль, как бывало в традиции «комедии масок» возлагала на артиста массу обязанностей и выявляла интересные режиссёрские и актёрские находки.
Спектакль начинался проходом через зал нескольких персонажей, и первым появился Бригелла. Он рассаживал опоздавших зрителей, а затем с авансцены непринуждённо рассказывал о том, что произойдёт, представлял публике появляющихся в зале или в разных местах сцены персонажей, и по ходу пьесы обращался то с осветителям, то к оркестру – словом, выступал комментатором и даже распорядителем действия.
Расскажу только об одной из проделок Бригеллы-Эйдельмана. После реплики прелестной Беатриче «Любовь, если ты жаждешь моей крови, возьми её всю, чтобы мне не видеть измены жениха!» Девушка занесла над собой кинжал, но появившийся Бригелла подбежал с воплем «Остановитесь, синьорина!», выхватил клинок из её рук и крикнул в зал дрожащим от волнения голосом: «Антракт, синьоры!» Эйдельман исполнял роль весело, даже зажигательно. (Из статьи Бориса Рясенцева в газете «Советская Сибирь, 23 июня 1957 г).

Артист Эйдельман в роли Бригеллы.


Писатель Шукшин долго не жаловал театр особой любовью. Потом, признав преимущества драматургии, написал пьесу «Энергичные люди». Он сам определил жанр как сатирическую повесть: пьесу следовало и смотреть, и читать. И другие работы Шукшина в литературе отмечены несомненным даром художественного слова и психологического образа. Его «Энергичные люди» не исключение. Описанные им персонажи не просто компания мелких жуликов, расхитителей, «энтузиастов собственного кармана». Каждый заявляет о праве на исключительность в обществе и мнит себя частью элиты.
Написана пьеса хлёстко, беспощадно – тем сочным, лёгким, ироничным языком, каким отличается проза Шукшина. В повести для театра он оказался больше писателем, чем драматургом. В театре Шукшин не позволял себе «бить наотмашь». Поэтому его сатира чаще переходила в юмор, и пропадала острая злость, ощущавшаяся поначалу.
Театры, ставившие «Энергичных людей», сталкивались с весьма непростым материалом. Сложности постановки испытывал и театр «Красный факел» (режиссёр Д.Шаманиди, художники Е.Гороховский и Р.Акопов). Художники, создавая обстановку подмостков, сочетали реальность и гротеск – своеобразную конкретность, вывернутую наизнанку. В ярких утрированных декорациях было уместно играть сатиру. А зритела сами отмечали, насколько способные комедийные актёры собрались за кулисами.
Если комедийный талант А.Смирновой, В.Эйдельмана, В.Харитонова, А.Левита и В.Бирюкова был уже известен, то в новом качестве открылись Г.Яшунский, А.Дорожко, М.Стрелков, И.Баранов. Причём, роли выполнены актёрами виртуозно (автор сообщения В.Головина. 20 января 1975 года).


Шукшин. "Энергичные люди". Эйдельман в роли Чернявого.


Ещё один эпизод из спектакля "Энергичные люди".

Василий Шукшин поднял в пьесе «Характеры» проблемы от постижения смысла жизни, понятия совести, человеческой любви, доброты, - до нешуточной войны с мещанским невежеством, скаредностью, пьянством, которые ежедневно преодолевают в себе и в односельчанах шукшинские герои.




Шукшин - "Характеры". Тимофей - В.Эйдельман, Николай Угодник - Л.Левин.



Роль Гриши Фабера в спектакле «Два капитана» Каверина. Май 1950.



В спектакле «Третья патетическая» Эдельман сыграл художника Кумакина



В постановке «Улица Трёх Соловьёв, 17» Владимир играл стилягу Пеппе. Его партнёрша по сцене – заслуженная артистка Амата Смирнова.


В 1959 году сценическая судьба свела Владимира Леонидовича Эйдельмана с великим актёром России – Николаем Константиновичем Симоновым. В домашнем архиве Эйдельмана сохранилась старая фотография с автографом знаменитого артиста кино и театра Симонова.


На обороте фотокарточки Николай Константинович оставил памятную запись.


Расшифровка почерка: «Город Новосибирск. Володе на добрую, хорошую, хорошую память. С уважением и большим приветом. – Н. Симонов. 1 августа 1959 года».





Спектакль «Дали дальние неоглядные» Николая Вирты. Роль Утверждателя.

Время на месте не стоит. С ним меняется театр, а актёры мужают и совершенствуются. Это заметно хотя бы по двум разным фотографиям, отснятым в разное время, на которых запечатлён актёр Эдельман в роли Гильденстерна в «Гамлете». Между снимками временной разрыв – два десятилетия.



Снимок 1950-х годов. Театр «Красный факел».


Снимок 1970-х годов в том же театре.





37 лет назад, когда театральный Новосибирск и друзья-актёры отмечали пятидесятилетие Владимира Леонидовича, совпавшее с четвертью века его творческой деятельности, общественность праздновала это событие спектаклем Э.Брагинского и Э.Рязанова «Сослуживцы», где в роли Новосельцева выступал сам юбиляр.
После спектакля актёры обменялись впечатлениями и тостами. К сожалению, старый машинописный документ выцвел и не поддался существенному улучшению, но текст вполне читаем. Мне понравилось стихотворение, написанное артистом музыкальной комедии Иваном Ромашко:

Познакомимся с этим автором – народным артистом Российской Федерации Иваном Ромашко. После окончания Ленинградского музыкального училища он пришёл в 1959 году в Новосибирский театр музыкальной комедии.

В театре наиболее значимые его роли: Василий Теркин в героической комедии, Дед Захар в музыкальной комедии “Бабий бунт”, Ничипор (“Свадьба в Малиновке”), Пеликан в оперетте “Мистер Икс”, Муромский в мюзикле “Свадьба Кречинского, Сеньор Мендосо (“День чудесных обманов”), Арье Лейб в мюзикле “Биндюжник и Король”, Князь Воляпюк в оперетте “Сильва” – их много. Важна и такая деталь: он успешно сочинял и оперетты. Известны его работы – “У моря Обского”, “Рябина красная”, “Ветры весенние”, “Необыкновенный день”, а также он автор книги “Улыбки артиста”. Не удивительно, что именно он написал Эйдельману юбилейный тост. Стихи Ивана Ромашко доходчивы. Их язык ярок и боек.

Отшумели оба юбилея, и моложавый юбиляр находился, как всегда, в хорошей форме и полон сил. Жизнь Владимира Эйдельмана опять понеслась – пятилетка за пятилеткой. А до выхода на пенсию было ещё далеко, как до неба.


Спектакль «Сослуживцы» Э.А.Рязанова. В ролях: Анатолий – В.Эйдельман; Людмила Прокофьевна – А.Покидченко народная артистка СССР, удостоенная высшего актёрского титула «Национальное достояние России» в 2011 году.



Спектакль «Любовь Яровая» Тренёва. Роль Елисатова.


Роль Полыхаева в постановке «12 стульев».



На фотографии – преподаватель актёрского мастерства В.Л.Эйдельман с группой студентов (в верхнем ряду он третий справа).



С творческим юбилеем (20 лет в театре) пришли поздравить актёра друзья: Алексей Малышев – главный режиссёр Ставропольского театра – с женой. В тот день в театре шла пьеса Максима Горького «Враги», где Владимир играл роль исправника Якова Алексеевича.



В сцене из спектакля «Повитель» по роману Анатолия Иванова актёр Эйдельман исполнил роль Ивана Бутылкина (в центре). В роли собеседника (справа) – актёр Алексей Малышев. На предыдущей фотографии – именно Малышев поздравлял Владимира с 20-летием работы в театре.





ПОСВЯЩАЕТСЯ АКТЁРУ ЭЙДЕЛЬМАНУ

Давно ль тебя свет рампы не ласкал, –
а по ночам к тебе приходят снова
Онегина безмерная тоска
и Гамлета откованное слово.

А занавес – меж залом и тобой
ещё колышется тяжёлой складкой,
и персонажи гулкою толпой
уходят все, смахнув слезу украдкой.

Полвека ты на этот эшафот
ступал легко и видел судей в зале.
Но не палач казнил тебя – народ:
на эту казнь билеты продавали.

Загадочен мир грима и афиш.
Сюжет как ни заверчен – разовьётся.
Пока аплодисменты – ты стоишь.
Восторг спадёт – и уходить придётся.

Что на подмостках ты не досказал,
душа домыслила и перепела.
Прощальная печальная слеза
с ресниц сошла, а к сердцу прикипела.

Сквозь этот призматический кристалл
весь человек читается отменно.
Ты отличаешь лживые уста
от честных губ правдивой Мельпомены.

Я никну перед гением твоим.
Суть сущего постичь ты удостоен:
за что мы ратуем? на чём стоим?
На что годимся, многого ли стоим...
(Автор текста Евгений Девиков - сосед В.Эйдельмана).






Роль дяди Феди в спектакле «Персональное дело» А.П.Штейна.




Спектакль «Тайная война» Михайлова и Самойлова. Роль Старика .



“Святой и грешный” – сатирическая комедия по пьесе М.Варфоломеева.
Тяжко жить человеку без Бога. На каждом шагу подстерегают его коварство, искушения и соблазны. Очень трудно в таких условиях остаться человеком. Однако надежда существует...

Постановка «Святой и грешный». В ролях: Кузьма Тудышкин – И.Слепцов, бог – В.Эйдельман.



В спектакле «На всякого мудреца довольно простоты» Эйдельман играл Городулина.

Городулин в исполнении актёра Эйдельмана ярок и деятелен. Он молод и постоянно озабочен: чем бы заняться. Глупость не черта его характера, но как бы необходимое условие его жизни.


В спектакле "Таланты и поклонники" Эйдельман блистательно сыграл роль Нарокова. Кто такой этот Нароков? В прошлом, возможно, антрепренер, неравнодушный к проделкам Мельпомены, не сумевший наладить собственное театральное дело, отчего образ Нарокова становится трогательным, и это чувствует проницательный зритель.

Заканчивая разговор о моем хорошем соседе - весёлом и остроумном человеке - Владимире Леонидовиче Эйдельмане, напомню, что на подмостках он сыграл и выстрадал не менее двухсот драматических ролей, эпизодов и эстрадных номеров. Его труд всегда был ударным. Почти полувековая творческая жизнь актёра неразрывно была связана с Новосибирским театром "Красный Факел".



Покинув Россию, семья Эйдельмана выехала в Израиль. Что касается меня, то мы не были знакомы. Их семья жила в разных городах Израиля, но в 2002 году мы получили благоустроенные двухкомнатные квартиры в Бат-Яме. Это славный курортный город на побережье Средиземного моря. Там мы прожили в соседях двенадцать лет на верхнем этаже жилого "небоскрёба". Последние годы мы с Владимиром, удалившись от назойливых наблюдателей, уходили в бомбоубежище ("хедер атум") и записывали на диктофон мои стихи в его исполнении. В результате накопился аудио-сборничек, который мы переписали на компакт-диск и дважды давали послушать местным любителям поэзии в небольших аудиториях.
Оба мы уже не очень молоды. Актёр старше меня на семь лет. А Главный Диспетчер отправляет наши поезда, не сверяясь с синхронным расписанием. С уходом Актёра наш верхний этаж, да и весь дом на четыреста жильцов, как бы осиротел. Иногда я включаю эту аудио-запись и слушаю. В интонациях знакомого голоса оживает Лицедей. На чёрной полированной плите актёрская маска отделяет смех от скорби. На скорбной стороне изображена слеза - такая же, как в стихотворении "Актёр", посвящённом Владимиру Эйдельману:
"Прощальная печальная слеза
с ресниц сошла, а к сердцу прикипела"...

Ах ты Лада моя, Ладушка,
ты пришла, рассвет даря.
Малахитовая радужка,
кожа цвета янтаря.

Очарован я подружкою:
шаловлива и грешна.
Огневушкой-поскакушкою
по беде моей прошла.

Говорила: "Ты мой суженый,
без тебя и жизни край!"
Влажных глаз твоих жемчужины
обещали вечный рай.

Я встречал тебя букетами,
горьким вздохом провожал.
Под ногами – самоцветами
перед нами путь лежал.

Той улыбкой перламутровой
я напился до пьяна,
и любовью камасутровой
наша ночь была полна.

Лёгким облаком растаяло
этой близости тепло.
Зло нам сети понаставило,
след наш вьюгой замело.

Ты исчезла вместе с клятвами,
а разрыв не залатать.
Как мне с мыслями проклятыми
дни пустые коротать!

Ты живёшь вдовой соломенной,
молода не по годам.
Но теперь и грошик ломаный
за любовь твою не дам.



Пояснение к иллюстрации: автор использовал в качестве иллюстрации искусно выполненную вышивку "Зелёноглазая красавица" – неизвестной вышивальщицы (схема Pulupenko23, сайт xrest.ru).

Среди множества драгоценностей гробницы Тутанхамона найден при мумии изящный амулет. Говорили, будто внутри он железный. В бронзовом веке железо ценилось на вес золота, и было вшестеро дороже серебра. Амулет представлял собой Око Уаджет, отождествляя собой сезонное возрождение природы. Его магическое действие считалось едва ли не самым сильным из древних чар древне-египетской мифологии. Соколиное Око, очертанием слегка напоминавшее рыбку, имело не одну мистическую ипостась и фигурировало на многих символических изображениях. Описать вкратце значение этого образа удаётся не сразу. Безошибочно разгадать символику и точное назначение египетских амулетов непросто, ибо многое зависело от конкретного смысла заклинания, произнесённого в древности над амулетом. Известно лишь, что Око отождествлялось с левым глазом сокола Хора – Луной, рождавшийся вновь на небе каждый месяц, а с правым глазом ( Солнцем ), умиравшим вечером на западе, утром воскрешавшимся на востоке. Этому амулету молва приписала гибель многих участников археологической экспедиции Говарда Картера и лорда Карнарвона в двадцатых годах прошлого века.


Два стражника с секирами стояли,
и каждому – четыре тыщи лет.
Дверь в темноте отыщется едва ли,
где ни порога, ни проёма нет.


Но археолог, посмотрев по карте,
сказал: "Завален здесь подземный ход"!
Вам повезло, почтенный Говард Картер:
Вы ищите гробы не первый год.

Мир фараона в роскоши убранства
открылся за базальтовой стеной.
Большая роскошь! Малое пространство...
Бесценный клад свезён туда горой.

В ничьей гробнице ход упрятан дерзко.
Любая мелочь тут занесена:
дороже трона – скромная железка
и несравненна царская цена.

А в том краю металл отыскан не был,
но каждый фараон о нём мечтал.
Шумеры "каплею, сошедшей с неба"
прозвали этот редкостный металл.


В Египте мастера не лыком шиты,
но там с железом обхожденья нет:
не всяк умел собрать метеориты
и выплавить небесный амулет.

В нём был заряд одушевлённой силы
и тайных чар, присущих богу Ра.
Одно прикосновенье не сулило
лихому посетителю добра.

Пристанище царя Тутанхамона
найти не посчастливилось ворам.
От самой той молитвы похоронной
его тревожить не пришла пора.

Спокойствие царя оберегали
не стражники – их здесь давно уж нет –
а этот, что дороже всех регалий,
железный, павший с неба, амулет.


По форме был Всевидящим он Оком,
напоминавшим рыбку под волной.
А в мире лживом, злобном и жестоком
он восходил, как Солнце, над страной.

Железная диковинная рыбка,
лишённая искристой чешуи.
Под нею воздух колебался зыбко
и мнились волн бегущие струи.

Неудержимо время утекало.
Взгляд Ока равен в тяжести свинцу.
Давно ли Картер праздновал начало,
а уж раскопки подошли к концу.

Ещё не утихал восторг в газете,
Ещё успех им головы кружил,
а Картер неожиданно заметил,
что радоваться больше нету сил.

Церковное прощенье и причастье
не растянуть на долгие года:
блеснуло рыбкой серебристой счастье
и всю команду смыло вникуда .



Магический браслет фараона Тутанхамона – «Глаз Гора».



Согласно древне-египетской символике, синий цвет означал вечную жизнь.

Рулоны обветшалых манускриптов
вещают нам из пропасти веков:
–Мораль и право Древнего Египта
держались на могуществе богов.

Жестокие, злопамятные боги.
Их духи вездесущи и строги.
Подвластны им гробницы и чертоги
и ведомы им адовы круги.

Монарх полжизни возводил гробницу
и прятал усыпальницу от глаз,
чтоб вор ночной, прокравшийся куницей,
не обнаружил потаённый лаз.

Чтоб мародёр, искатель алчный клада,
не разметал бы мумий прах и пух,
оберегал загробную прохладу
невидимый, но смертоносный дух.

И схвачены над царскими костями
проникшие туда, закон поправ,
Ремесленник, Каменотёс, Крестьянин,
Нубийский Водонос и беглый Раб.



Ремесленник из серебра и кварца
умел создать такие чудеса,
что ловелас и шут мемфисских старцев
его обогатил бы в полчаса.



Каменотёс резцом и колотушкой
способен был ваять любой портрет,
и алебастр смешав с гранитной стружкой,
фиксировал рельеф на сотни лет.



Крестьянин в поле до разлива Нила
пахал и сеял, поднимаясь в рань.
Но с половодьем зимним уходил он
выравнивать у пирамиды грань.



А водонос познал мученье жажды.
Носил меха с водою на плечах,
пока вдруг не почувствовал однажды
наживы жажду и с тех пор зачах.

Лишь подлый раб не знал нужды и горя,
имел он кров, напоен был и сыт.
Дерзил, и с надзирателем повздоря,
покинул дом, боясь, что будет бит.

Снедаемы корыстным интересом,
сошлись в притоне Раб и Водонос.
Их встретили там по указке беса
Ремесленник, феллах, Каменотёс...



Допрашивали их на живодёрне.
Писец чертил рисунки в протокол:
–Расскажешь, дескать, отлежишься в дёрне.
Смолчишь – посадим задницей на кол.



Не запоёт, пожалуй, лишь безмозглый.
Грабители не жертвуют собой.
Заговорили под двойною розгой
и подтвердили на суде гурьбой:

"Царь почивал под золотою маской,
весь тканью, шитой золотом, покрыт.
Мы до него дотронулись с опаской –
боялись, что огнем нас опалит.


"И поняли: охраны нет у гроба,
а духи – только жреческий обман.
Мы вытряхнули царскую особу,
опустошили ложе, как карман.

"Сорвали с царской шеи амулеты,
с одежды – самоцветы, серебро.
Такого больше не найдёшь нигде ты:
без караула брошено добро.

Пробили нишу в камеру другую,
зажгли огонь, а там его жена
в одежду разодета дорогую
и краше, чем сам царь, наряжена.

С царицы тоже всю красу содрали.
Потом уже, не думая, гребли
с одра царицы, с царского одра ли –
да столько, что нести уж не могли.


Мы поделили весь трофей на части,
чтоб каждый, сколько может, вынес сам.
За это рок нас покарал несчастьем,
предел поставил нашим чудесам"...

Ремесленник, Каменотёс, Крестьянин,
нубийский Водонос и беглый вор –
для них на угли ставят египтяне
котёл и масло, пригасив костёр.



Канат висел над этим адом пенным,
а вольный люд, столпившийся вокруг,
кричал, мол, окунай их постепенно! –
и напрочь отказался от порук.



А меж собой шептались горожане –
богатые и те, кто гол и бос,
что в пирамиде – в вечной царской спальне –
лежит неохраняемый Хеопс!

И всё-таки Хеопса пирамиду
не трогали грабители пока.
Египту эту горькую обиду
преподнесла арабская рука.



Халифу Абдалле аль Маамуну
неведом был завет "не укради".
Корысть и жадность – только эти струны
перебирал халиф в своей груди.

Он во главе грабительской команды
пришёл и приказал рубить тоннель.
И в гулком чреве каменной громады
лом и кайло крутили канитель.



Но фараон их обманул жестоко.
Халиф нашёл у взломанных дверей
лишь слой помёта толщиною в локоть,
да тучу блох в гнездовьи упырей.

Прошли над пирамидами эпохи...
Не так уж важно, строго говоря,
кто стережёт их – духи или блохи,
иль хитрость осторожного царя.

2000 г. Израиль.







СТАРЫЕ КОММЕНТАРИИ

Хорхой, Ольга, город Королёв (мнение): Блохи? А, вообще-то, "фараонова болезнь", кладоспориоз, вызывается грибком, поражающим, в основном, легкие, но может "начать" и с любого другого органа. Споры - в пыли, в воздухе, на камнях.
Во всяком случае :
1) сказано в справочниках,
2) материн знакомый, делавший замеры в гробницах, когда плотину строили, умер от генерализованной формы кладоспориоза.

Grinblat: Представьте себе, что я зарифмованным слогом, используя гиперболы и аллитерации, принялся бы объяснять читателю, от каких форм грибковых болезней мог умереть арабский шейх, прорубивший окно в гробницу. Поэма превратилась бы в тяжелый случай кладоописательского рифмоспориоза. А я взял один исторический факт и одно древнеегипетское сыскное дело, заведенное на шайку гробокопателей и закончившееся лютой казнью, и пытался создать поэтическое произведение доступными мне средствами. Но Вы правы. В течение двух лет поумирали все участники экспедиции Говарда Картера, раскопавшей гробницу Тутанхамона и, в основном, от малоизвстной тогда болезни грабителей пирамид.

ДжуLай (мнение): Первое - понравилось, безусловно! Стиль бесподобен. А уж тематика! К произведениям на историческую тему отношусь придирчиво и даже чуть предвзято. А уж Древний Египет... Поэму была рада прочесть.
Только - к какому примерно периоду относится история? "Сажание на кол" - это у меня не ассоциируется с Египтом никак. Могу ошибаться, но по-моему, изобретение арабское, средневековое. Нет? Просветите, плизз. Удач, и мой Вам респект непременный!

Grinblat: Древним Египтом я занялся лет 10-15 назад в связи с моим хобби: коллекционирую изображения царских тронов, а у мебели фараонов длительная и увлекательная история. Не помню уже, в каком именно источнике я встретил упоминание о поимке этой воровской шайки, но меня поразила казнь, которой их подвергли. Я описал её близко к тексту:

"Ремесленник, Каменотес, Крестьянин,
нубийский Водонос и беглый вор –
для них на угли ставят египтяне
котел и масло, пригасив костер.
Канат висел над этим адом пенным,
а вольный люд, столпившийся вокруг,
кричал, мол, окунай их постепенно! –
и напрочь отказался от порук".

Предметного разговора не было про кол – мой прокол (шутка). Однако этот вид мучительной казни известен в этом регионе с древности. Сохранился рельеф той поры о массовых казнях на колу – в древней Ассирии, то есть очень близко к Египту.



ДжуДай: Я, говорила о колах вот откуда:
"Писец чертил рисунки в протокол.
–Расскажешь, дескать, отлежишься в дёрне.
Смолчишь - посадим задницей на кол."
Это резануло глаз.

Grinblat: Сошлюсь на цитату. “Посажение на кол применялось ещё в Древнем Египте и на Ближнем Востоке. Первые упоминания относятся к началу II тысячелетия до н. э. Особое распространение такая казнь получила в древней Ассирии, где сажали на кол обычно жителей взбунтовавшихся городов” (Свободная энциклопедя Википедия. “Сажение на кол”).
А в нашем случае – это не более, чем приём для показа нешуточности допроса, при котором "дознаватель" не стеснялся в выражениях. С незапамятных времён в первобытном быту люди пользовались вертелом, а кол в качестве орудия казни -- лишь продолжение идеи вертела, подобно тому, как в наше просвещённое время раскалённый паяльник сделался "эффективной пролонгацией пыточной мысли в продвинутом бизнесе".
Думаю, что у "сажания на кол" конкретного изобретателя не было. Дикий способ казни, по-моему, существует вечно. Не следует относить его возникновение к определённому этносу или к ограниченному историческому периоду.

Александр Бурш , Канада (мнение): Замечательно – 10. Ваш Саша. 11.06.05
Grinblat: Заглядывайте на мою страничку. Дорожу Вашим мнением. Евгений.13.06.05

Архи Дева (мнение): Восхитительно. Спасибо.
Grinblat: Рад Вашему восхищению публикацией. “Архи Деву” встречал на интернет-перепутьях. Что до моих стихов, то доводилось слышать и другие отзывы: "Длинно словно товарный поезд на железнодорожном переезде". Впрочем, пассажиры поезда вынуждены жать, когда поднимут шлагбаум. 10.03.05

Акиндинов С. А., Рига: Ух,ты! Давненько я такого не читал... Просто – Блеск!!!
Потрясающе, Евгений! Не ошибусь, если скажу, что круче замеса этих Ваших стихов я на сайте не читал! А как проработана историческая тема! Читаю дальше. 17.02.05

Grinblat: Уважаемый Сергей Александрович, тронут высоким отзывом. Исторический аспект проработал добросовестно. У меня хобби – коллекционирую изображения царских тронов. А когда что-нибудь выискиваешь и собираешь, то много читаешь литературы, относящейся к теме. В архиве встретил упоминание о поимке в древнем Египте шайки грабителей пирамид и публичной казни погружением в кипящее масло. Постное масло было дорого (оно и теперь недёшево, если в большом количстве), но эта была казнь царская, а фараон мог позволить себе удовольствие, сколько бы дорого ни стоило. Рад знакомству. 19.02.05

Желая сохранить ритмику стихотворения, я сократил на слог имя героини и разъяснил всё в примечании. На фото: жена Тутанхамона в саду, где росли святые цветы лотоса.

ЦВЕТЫ АНХЕСЕМОН

Дочь несравненной Нефертити –
Анхесемон, вдова царя,
сказала: “Спи в веках, властитель!” –
молитву скорби сотворя.
Венок в гробницу водружён
от преданной Анхесемон.

О, вечность! Тридцать пять столетий
в дремотных сумерках темниц
лежал, сплетённый из соцветий,
венок от юной из цариц.
Заворожил меня шансон
прелестнейшей Анхесемон.

Над саркофагом – археолог,
гранитную взломавший дверь,
отбросил фараона полог,
и вдруг заметил, что теперь
распались в прах, как будто сон,
цветы любви Анхесемон.

...Как дуновеньем унесён
живой привет Анхесемон...


ОТЗЫВЫ:

#1 yuna написала 14 ноября 2010:
интересная тема и форма, мне понравилось.

#2 Theriona написала 17 ноября 2010:
Не могу не согласиться: восхитительная форма и очень оригинальный сюжет. Вы очень разносторонний автор, что очень приятно!

Стихотворение увидело свет на сайте Dream Worlds (данные только за 2008 год):
публикаций: 258 , комментариев 1672.


ПРИМЕЧАНИЯ:

1.Имя Анхесенамон («она живёт благодаря богу Амону) в стихотворении на русском языке во всех вариантах его произношения непросто достичь гармонии из-за перебора в ритме на один-два слога: Анхесенпааатон (два слога), а Анхесенпаатон, Анхесенатон, Анхесенпаамон (по одному избыточному слогу). Подобрав стихотворный размер стиха, я подогнал звучание имени жены Тутанхамона, не ориентируясь на буквальном перевод на древне-египетский язык коптов.



Скульптурный портрет царицы Анхесенамон, восстановленный по черепу её мумии.

2.Венок, сплетённый из цветочных гирлянд, египтяне использовали не только украшая усопших. В быту крупные венки живых цветов выставлялись на подставках, похожих на пюпитр.
На саркофаге в гробнице Тутанхамона под тяжёлой золотой маской был оставлен разомкнутый у шее венок, покрывавший грудь фараона цветами. Фотограф Гарри Бёртон, участвовавший в археологических раскопках, делал тщательные фотосъёмки.


Иллюстрация из книги К.Керам “Боги, гробницы, учёные”.М.,1960. Вклейка: стр 177.



Распались в прах, как будто сон,
цветы любви Анхесемон.

Небольшой венок, был возложен на лоб золотой погребальной маски с изображением урея – символа царского величия, носившегося поверх головного убора.
Есть упоминание, что этот веночек состоял из листьев и полевых цветов: васильков, плодов мака, паслёна чёрного и плодов мандрагоры, способствовавших якобы при жизни фараона половому влечению.


Как дуновеньем унесён
живой привет Анхесемон...

О каком из двух венков, пролежавших в гробнице целую вечность, говорится в стихотворении? Вдова Анхесенамон являлась второй персоной в государстве Египта после фараона, и всё, что она делала от своего имени, принадлежало ей, включая и преподнесённые мужу траурные венки. Судьба обоих загробных венков неразделима.


3.Непродолжительное супружество Тутанхамона и прелестной Анхесенамон было, как могло показаться, удачным и даже счастливым. Анхесенамон была на два года старше супруга. Брак царской четы начинался для них счастливо, но вскоре счастье повернулось теневой стороной из-за слабого здоровья Тутанхамона. Оба супруга были рождены от разных матерей, но их отец был общим.


Их отца звали Аменхотеп Четвёртый. Имел генетические отклонения, но правил страной семнадцать лет – с 1368 до 1351 года до новой эры.



Матерью Анхесенамон была красавица Нефертити. Её скульптурный бюст найден в развалинах древней мастерской ваятеля Тутмоса. Ещё их дед Аменхотеп Третий взял её в жены из процветавшей империи Митанни. Выкуп за пятнадцатилетнюю принцессу Тадучепу, он заплатил её отцу почти тонну драгоценностей: золотом, слоновой костью, дорогими снадобьями и благоуханиями. Сначала фараон держал её в царском гарем, а поздней отдал в жены сыну Аменхотепу IV. В Египте её назвали египетским именем Нефертити (“Красавица грядет”). Сохранилось его письмо, обращённое к ней: “Любовь моя, Царица Юга и Севера, Возлюбленная Нефертити, я хочу, чтобы ты жила вечно...”


4.Жизнь молодой царицы Анхесенамон и её избранника Тутанхамона протекала не хуже чем у предыдущих фараонов. Сценки из личной жизни этой пары встречаются редко и известны наперечёт. Я знаю о существовании двух бытовых сценок, выполненных чеканкой по листовому золоту. Лучшую чеканку оставляю читателю.






Высоко ценю фреску, на которой молодые супруги как бы на ходу разговаривают друг с другом. Их диалог понятен без слов (поворот головы, взаимная встреча взгяда, устремление жеста и позы). Это диалог влюблённых. В руках Анхесенамон два букетика свежих цветов (по два цветка с листочком). Вероятно, цветы только что из царского сада, где росли лотосы. Розовые бутоны – символы недежды. Пара стройна и красива. Правда, мы знаем, что длинная трость под правой его рукой не для шика: она помогала ходить по земле. Такая подробность подкупает зрителя: придаёт эпизоду документальность.

Особенно широко известна и другая бытовая сценка, в которой супруги нежно умащивали друг друга благовонным маслом. Роскошная картина выполнена на спинке царского трона Тутанхамона.

Сюжет выполнен разноцветными стеклянными пастами, бирюзовым фаянсом, одежда – серебром, и повсюду золотой фон. Рассмотрим эту картину подробней.


По-видимому, здесь изображена одна из царских палат дворца в городе Ахетатон, построенного их отцом Аменхотепом IV. Колонны обвиты гирляндами цветов. Цветы повсюду, а в царском кресле непринужденно сидел Тутанхамон. Рядом – Анхесенамон умащивала мужа благовониями из вазочки, находившейся в её свободной руке. За её спиной на высоком пюпитре стоял богатый венок в виде сплошного круга, сплетённого из цветочных гирлянд, увенчанный крупным цветком лотоса. Принципиальное отличие между венками – гирляндой с фотографии Гарри Бёртона и цветочного венка на пюпитре возле Анхесенамон, ухаживающей за мужем, состояло в том, что первый отснят на саркофаге, а второй написан художником о жизни живых людей.


Цветок к модели “Воспоминание о царице Анхесенамон” (с пюпитра на спинке трона).



Ожерелье в стиле второй половины XIII века до нашей эры (период завершения 18-й династии). Модель венка набрана фаянсовыми бусинами – экспонат Музея Искусств Метрополитен, США. Разноцветные ряды по окружности имитируют растения – цветы и плоды: васильки, финики, цветы лотоса. Я назвал бы эту музейную модель “Воспоминание о царице Анхесенамон”.

Выбор фаянсовых бус и музейного венка, заменивших растения и цветы, подсказан находкой, сделанной археологами в гробнице Тутанхамона. Находка представляла собой замкнутый овал, напоминавший ожерелье из четырёх нитей бус веретенообразной формы. Сверху были двадцать ниточек с мелкими бусинками, и каждая пара заканчивалась хвостовиком в виде щёточки, имитировавшей цветочек лотоса. Этот участок овала имел форму трапеции, также украшенную более крупным цветком лотоса. А противоположный (нижний) конец имел прямоугольную форму, декорированную семнадцатью лотосами, из которых четыре изображены как раскрывшиеся цветы, а тринадцать остальных имели только бутоны. Я склоняюсь к тому, что можно понять это сообщение так, что двум родителям и паре молодых супругов Небо желало нарожать тринадцать детей, ибо в древнем Египте число 13 было счастливым, как и в древнем Китае. Внутри “ожерелья” над цветущими лотосами всходил священный солнечный диск Ато́н — единый бог той исторической эпохи. Известнейшее изображение этого бога Атона (солнечного диска) запечатлено на спинке золотого трона Тутанхамона. Его мы видели на этом посту.



5. Результаты исследования ДНК и компьютерной томографии мумии Тутанхамона, опубликованные в научной прессе, помогли установить истинную причину его смерти. Молодой фараон страдал многочисленными заболеваниями, имел волчью пасть (незаросше верхнее нёбо), сильно косолапил, и передвигался, опираясь на трость. Умер от гангрены, возникшей в результате открытого перелома ноги и от приступа малярии, давшей осложнение на мозг.
Как сообщили британские СМИ, генетики составили генеалогическое древо Тутанхамона, помогающее разобраться в его серьёзных генетических болезнях. В частности, подтверждено, что отцом Тутанхамона был Аменхотеп IV, а матерью – не старшая жена Кия (как предполагали, и не Нефертити, а другая из жён. Имя её пока до конца не выяснено, но генетические данные свидетельствуют, что она была одной из родных сестёр мужа. Такие браки обычно ведут к тяжёлым заболеваниям рождающихся от них детей.



Становится понятной причина бесплодия Анхесенамон: ей никак не удавалось сохранить беременность: в двух случаях роды закончились мертворождёнными младенцами. Ни лекари, ни знахари, ни настой мандрагоры не помогли. Одна (девочка) из этих детей показана на фотографии Гарри Бёртона.



Восстановленный по черепу портрет девятнадцатилетнего Тутанхамона. Опубликован в 2005 году в результате реконструкции лица с помощью компьютерного сканирования мумии фараона. Это явилось заслугой совместной работы команды учёных и художников Франции, США и Египта.


Ахенсенамон. С выходом в 2007 году на экраны телевидения ленты, посвящённой легендарной жене фараона Тутанхамона, жизнь этой красавицы обрела вторую жизнь. Отрадно, что авторам фильма удалось достичь портретного сходства с несчастной царицей.

Уже говорилось, что имёна Анхесенамон и Анхесенпаатон отличались не только произношением, но и по существу: первое означало “она живёт благодаря богу Амону”, а другое – “она живёт благодаря солнечному диску Атону”.
Со смертью отца-еретика дочь сменила имя, ибо веровать в солнечный диск Атона стало в Египте опасно: правоверные египтяне вернулись к прежнему божеству – Амону, а Атона ниспровергли. Так же поступила и молодая царская чета.
Взошедшая на трон после смерти Тутанхамона вдова Анхесенамон показала себя за полгода правления хорошим дипломатом, способным плести политические интриги, однако не переиграла хитрого царедворца Эйе, который при жизни Тутанхамона был его советником. Но вскоре в жизнь Анхесенамон вмешался злой и беспощадный слуга – Эйе.


Голова Эйе, музей Каира, инвентарный номер JE37930.

У Эйе было много официальных званий и государственных должностей. Например, высокое звание “любимец совершенного бога”(высшее звание религиозного Египта того времени) и должности царского писца, носителя опахала по правую руку царя, начальника колесничного войска, начальника всех строительных работ Его Величества.
Если тексты в гробнице самого Эйе не лукавили, то он также пользовался доверием всей страны. Поэтому фараон поставил его во главе высших сановников Египта и даже в знак особого доверия усыновил его. Усыновление молодым фараоном уже довольно пожилого государственного чиновника хотя нелепо, но развязала руки Эйе.

Когда Тутанхамон умер, двор и элита решили назвать Хоремхеба Наследным принцем, но Великий визирь Эйе ухитрился ограничить претензии Хоремхеба на трон, оставив ему возможность последовать за Тутанхамом. Только высокий авторитет генерала Хоремхеба в армии сохранил ему жизнь.

Эйе действовал активно и последовательно. Царица, пытаясь выбраться из западни, расставленной визирем, педложила императору Хеттов прислать принца, чтобы выйти за него замуж. Хеттский жених отправился в дорогу, но на пути попал в засаду и погиб. Кем из двух претендетов была устроена засада – неизвестно, но кажому из них такой исход был на руку. Император, узнав о смерти принца, пошёл войной на Египет. Война была затяжная, и этим воспользовался Эйе.
Верховный военачальник Хоремхеб тотчас выехал отражать нанадение хеттов, а Эйе продолжал осуществлять свой замысел.
Ещё при подготовке похорон Тутанхамона Эйе приказал поместить своё изображение в гробнице фараона, что указывало бы на то, что он должен стать следующим фараоном. По мнению профессора Брайера существуют письма, из которых ясно, что Эйе планировал жениться на Анхесенамон.


Фреска из гробницы Тутанхамона “Отверзания уст” (Размыкание рта).

На фреске изображён Эйе, державший специальный инструмент, раскрывающий сомкнутые челюсти Тутанхамона, дающий беспрепятственный выход души в заоблачные сферы. Считалось, что эта церемония превращала визиря в нового фараона.

Запахло переворотом. Согласно верованиям египтян, человек после смерти в первое время считался живым, пока его душа не покинула этот мир (в православии такой период по обычаю отмечался на девятый и на сороовой день – поминки), поэтому была возможность совершить законный обряд бракосочетания даже с мёртвой царицей. В любом случае Эйе становился правителем Египта (исследователь А. Шитяков).
В конце концов, Эйе добился своего – сделался повелителем Древнего Египта. Об этом свидетельствует обручальное кольцо, хранящееся в музее Германии. На нем высечены два орнаментальных завитка и имена Эйе и Анхесенамон (М. Расколов).

Однажды Хоремхеб вернулся из боя в ставку и узнал, что Анхесенамон умерла и уже похоронена. Наслоившиеся недовольства скользким человеком, каким в его глазах был Эйе, заставили генерала принять решительные меры.


Знаменитый генерал Хоремхеб принадлежал к элите крупных государственных деятелей, стремившихся выполнять долг эффективно и с достоинством. Нынешний кинематограф, однако, превратил генерала в неотёсанного солдафона и пьяницу, но всё это – не что иное, как грубое искажение правды. Не напрасно алчущие киношники вьются над остросюжетыми историями как жизнь, любовь, предательства и смерть беззащитной Анхесенамон. Хоремхеб “по своей основной профессии” был прежде всего царским писцом, то есть образованным человеком и знатоком права. А по духу и физческой силе, как и по силе духа – был бойцом. Подозревают, что именно он стал не последней спицей в колеснице при устранении чужеземного претендента на Египетский трон Анхесенамон.
И на этот раз он пресёк многоходовые интриги и изобретательные подлости бывшего Великого визиря.. Верный Тутанхамону и Анхесенамон военачальник Хоремхеб при встрече пригвоздил стрелой визиря к роскошному египетскому трону (А.Шитяков).
Хоремхеб в правоохранительной сфере решительно уничтожал взяточничество и коррупцию среди могучего чиновничечтва, ввёл местные трибуналы и назначил проверенных судей для наказания мздоимцев. Но это уже происходило после смерти Анхесенамон. Меня убедил в справедливости возмездия над Эйе тот факт, что в гробнице самого фараона Эйе не нашлось ни записи, ни изображения, которые бы напомнили окружению об Анхесенамон – царской супруге. Несчастная царица была всё же отомщена.


Золотой саркофаг фараона Тутанхамона.