БОРИС ЧИЧИБАБИН

Кто - в панике, кто - в ярости,
а главная беда,
что были мы товарищи,
а стали господа.

Ох, господа и дамы!
Рассыпался наш дом -
Бог весть теперь куда мы
несемся и бредем.

Боюсь при свете свечек
смотреть на образа:
на лицах человечьих
звериные глаза.

В сердцах не сохранится
братающая высь,
коль русский с украинцем
спасаться разошлись.

Но злом налиты чаши
и смерть уже в крови,
а все спасенье наше
в согласье и любви,

Не стану бить поклоны
ни трону, ни рублю -
в любимую влюбленный
все сущее люблю.

Подует ветер - и все больше листьев,
Срываясь, улетает от ствола.
Проходят годы - и все меньше близких
Друзей сидит у моего стола.
Как ветры годы... И не жди пощады
От их хлопот: тревожное родство!..
Иные имена остаться б рады,
Да опадают с сердца моего.
Иные - сорок заморозков встретят,
Но, и замерзнув, не слетят с ветвей.

Как ни терзает ветер, как ни треплет -
Они к березе приросли своей...
Чем больше лет, чем больше лет проходит
Тем меньше за столом сидит друзей...
Быть может, солнце места не находит,
Скудея, смотрит в сторону зимы?
Или умнее делаемся мы,
Чем больше лет проходит?

Мустай Карим
Перевод Е. Николаевской

Стинг. Одинокая роза. Desert Rose


 

О дожде мои грёзы
О садах среди знойной пустыни и муки
Просыпаюсь – и слёзы
О прекрасной любви мои сны – да не в руку

Об огне сновиденья
В них без устали лошади скачут лихие
Всё пылает – и тени
Отражением явственным страсти стихийной

Одинокая роза
Её тайны сокрыты в бутоне желанном
О цветок одинокий
Нет других таких запахов благоуханных

Вот она распускает
Лепестки в соответствии полном со снами
И огонь обжигает
Но пустыня скрывается за миражами

О дожде мои грёзы
О садах среди знойной пустыни и муки
Просыпаюсь – и слёзы
О прекрасной любви мои сны – да не в руку

О дожде мои грёзы
Смотришь в небо пустое – безрадостный вид
Закрываешь глаза – этот запах редчайший –
Упоённая сладость познанья любви

О дожде мои грёзы
О садах среди знойной пустыни и муки
Просыпаюсь – и слёзы
О прекрасной любви мои сны – да не в руку

Ароматная роза
Её тайны сокрыты в бутоне желанном
О цветок одинокий
Нет других таких запахов благоуханных

Ароматная роза
Эта память о рае тревожит нас всех
Одинокий цветок – этот запах редчайший –
Упоённая сладость падения в грех

Перевод:Сергей Шестаков
 

Эльпида-Амальди 

Я, наверно, заболела много лет назад,
Встряла в эдакое дело - коллективный сад.
Я полола и рыхлила и дожди, и в зной,
Сама садик я садила ненаглядный мой.
Я про мужа забываю, потеряла сон,
телевизор не включаю, запустила дом,
Подкормить,вскопать, окучить - отдохнеи зимой! -
Лишь бы было тебе лучше, ненаглядный мой!
Цело лето кверху попой, не хватает рук,
То поливка, то прополка, то какой-то жук...
Про курорты и круизы вспомнится порой,
Но зовет меня капризный ненаглядный мой.
Пахнет мятой и укропом, кинзой, чабрецом,
Кабачки цветут и перцы рядом с огурцом,
Помидоры и капусту впрок домой,
Кормит все семейсто вкусно ненаглядный мой.

Неужели всю жизнь надо маяться!
А потом
от тебя
останется -
Не горшок, не гудок, не подкова, -
Может, слово, может, полслова -
Что-то вроде сухого листочка,
Тень взлетевшего с крыши стрижа
И каких-нибудь полглоточка
Эликсира,
который - душа.

Давид Самойлов, 1969

Вино из одуванчиков

Владимир Качан, стихи Леонида Филатова

Как во сне, в тишине раскаленной,
Оглянувшись на землю родную,
Одуванчик из бездны зеленой
Полетел, не дыша, в голубую.

Подхватили его, укачали
Ветры ясные и дождевые.
Было жутко и дико вначале -
Ведь казалось, что это впервые!

Но душа, несомненно, крылата,-
И летел он все выше и выше,
Вспоминая, что где-то когда-то
Это все уже видел и слышал.

Он всегда это знал за собою,
Совершал этот путь многократно:
Из зеленого - в голубое,
И обратно, туда - и обратно!

Все он вспомнил душой окрыленной
И узнал голубую дорогу,-
Одуванчик из бездны зеленой,
Он летит к одуванчику-богу.

Тот спасет его душу отныне,
Воскресит его семя в пустыне,
В путь разбудит, в зеленый, обратный:
- Узнаешь ли,- он спросит,- мой сыне,
Переход этот в зелень из сини?
- Да, отец, да, мой бог благодатный,
Одуванчиков свет необъятный!

Юнна Мориц

Белан Владимир

Бальмонт Константин Дмитриевич