История и литература полны примеров нежных пылких чувств, вспыхивавших во все времена между мужчиной и женщиной. Сегодня наши герои — неисправимые романтики, актер и режиссер Алексей Каплер и его жена, поэт-фронтовик Юлия Друнина.
 

Ты - рядом, и все прекрасно:
И дождь, и холодный ветер.
Спасибо тебе, мой ясный,
За то, что ты есть на свете.
Спасибо за эти губы,
Спасибо за руки эти.
Спасибо тебе, мой любимый,
За то, что ты есть на свете.
Ты — рядом, а ведь могли бы
Друг друга совсем не встретить...
Единственный мой, спасибо
За то, что ты есть на свете!

«Сидел дома, занимался, и вот меня выстрелило срочно бежать на телеграф — сказать, что я тебя люблю, может быть, ты не знаешь или забыла. Один тип.»

Прошу считать эту телеграмму формальным объяснением в любви с просьбой вашей руки, а если возможно, то и сердца. Давай с самого начала. Согласен вздыхать и крутиться вокруг. Один полуинтеллигент”.

                                                                                                  читаль дальше... 

Трудно поверить в то, что автору этих телеграмм — за шестьдесят, а их адресату — за сорок. Столько в них милой непосредственности и поистине юношеской любви! Эту пару часто сравнивали с Ромео и Джульеттой, несмотря на то, что возраст у них для такой параллели был, мягко говоря, неподходящим, зато чувства — поистине шекспировскими. Джульетта — Юлия Друнина, поэт-фронтовик, секретарь Союза писателей, член многих редколлегий, депутат Верховного Совета и просто красивая женщина. Ромео - Алексей Каплер, актер, режиссер, сценарист, бессменный телеведущий “Кинопанорамы” в 1970-е годы и просто обаятельнейший мужчина. Эта любовь пришла к обоим уже в зрелые годы, тем не менее, они прожили вместе почти двадцать лет и любили друг друга так, будто встретились вчера.

Опасный роман

 Алексей Каплер родился в сентябре 1904 года в Киеве на Подоле. Еще мальчишкой из кинофильмов предпочитал не приключенческие фильмы и детективы, которыми и тогда был буквально забит прокат, а печальные и лирические картины с “королевой экрана” Верой Холодной. Спустя пятьдесят лет он писал: «В анкетах, которые мне доводилось заполнять, стояли разные вопросы, но ни в одной из них не было вопроса о первой любви. А если бы он стоял, я должен был бы честно ответить: Вера Холодная. Да что я?! Вся Россия была в нее влюблена!» С шестнадцати лет Алексей Каплер работал в местном театре — актером, помощником режиссера. Потом ему удалось связать свою жизнь с кинематографом. Он написал для Михаила Ромма “Ленина в октябре” и “Ленина в 1918 году”, а после войны прославился “Полосатым рейсом” и “Человеком-амфибией”. Он был создателем и первым ведущим “Кинопанорамы”.
Каплер преподавал во ВГИКе и вообще был человеком уважаемым и знаменитым. Но Друнину в нем наверняка привлекла именно его романтическая натура. Никакие испытания, никакие трагедии, на которые щедра оказалась его судьба, не выжгли из его души тяги к романтике. Но только первой своей любви, Вере Холодной, и последней, Юлии Друниной, он оставался по-настоящему верен. А между Верой и Юлией в его жизни было невероятное количество женщин; Алексей Каплер был очень обаятельным и очень любвеобильным, женщин любил и понимал, и женщины в него влюблялись часто и порой отчаянно... И это притом, что он был очень неказистый на вид мужчина, не бравый, не очень высокого роста. Зато он умел красиво ухаживать даже при самых, казалось бы, не подходящих для этого обстоятельствах. Отчего в свое время и пострадал, загремев за роман с дочерью вождя народов, Светланой Аллилуевой, на десять лет в Воркуту.
И даже в лагере он умудрялся пленить женское сердце и женился на звезде Московского мюзик-холла 1930-х годов, первой красавице столицы, отбывавшей срок за то, что в самом начале войны попала в плен.
Вернувшись из ссылки, Каплер восстановил старые связи и снова включился в творческий процесс. Он относился к тому редкому типу людей, которые вместо того, чтобы все время возвращаться в прошлое и вспоминать старые обиды, просто запрещают себе переживать из-за того, что все равно уже никак не изменишь. Каплеру хватило мудрости и сил идти в будущее, не оглядываясь в прошлое. Там, в будущем, его ждала новая и самая большая любовь в его жизни — пока молоденькая поэтесса, израненная и больная фронтовичка Юлия Друнина, такая же неисправимо романтичная, как и он сам.

 
Она была женственной и впечатлительной, до обморока боялась крови, но заставила себя преодолеть этот страх и никогда не жаловалась на фронтовые тяготы. Юлия Друнина родилась 10 мая 1924 года в Москве, в интеллигентной семье: отец — учитель истории Владимир Друнин, мать — Матильда Борисовна — работала в библиотеке и давала уроки музыки. Жили они в коммуналке. Жили бедно. Быть девочкой Юле ужасно не нравилось. Она дружила с мальчишками, играла в войну, ненавидела бантики и всякие украшения настолько, что однажды из чувства протеста отстригла огромный бант вместе с хвостиком, на который его повязали.
Позже она вспоминала: «Никогда я не сомневалась, что буду литератором. Меня не могли поколебать серьезные доводы, ни ядовитые насмешки отца, пытающегося уберечь дочь от жестоких разочарований. Он-то знал, что на Парнас пробиваются единицы, почему я должна быть в их числе?». К сожалению, отец не дожил до настоящего литературного успеха Юлии. И она сокрушалась об этом всю жизнь – она была все-таки папиной дочкой, а не маминой, она боготворила отца...
Друнина была человеком очень отважным: после тяжелого ранения - осколок едва не перерезал сонную артерию, прошел в двух миллиметрах от нее — снова ушла на передовую добровольцем. В 1944 году из-за контузии Юлия не смогла снова пойти на фронт, но о пережитом на войне не забывала никогда.
В госпитале, в 1943 году, она написала свое первое стихотворение о войне, которое вошло во все антологии. военной поэзии:

Я столько раз видала рукопашный,
Раз наяву. И тысячу — во сне.
Кто говорит, что на войне не страшно,
Тот ничего не знает о войне.

Юлия знала о ней все ...

До сих пор не совсем понимаю,
Как же я, и худа, и мала,
Сквозь пожары к победному Маю
В кирзачах стопудовых дошла.

И откуда взялось столько силы
Даже в самых слабейших из нас?..
Что гадать! — Был и есть у России
Вечной прочности вечный запас.

 

После войны Друнина поступила в Литинститут, но сделала это очень “по-военному” просто стала ходить на лекции и семинары в своей армейской одежде, и никто не решился ее выгнать. А потом она успешно сдала сессию...
В Литинституте Юлия познакомилась со своим будущим мужем — Николаем Старшиновым. В 1946 году у них родилась дочь Лена.
С Каплером они познакомились в 1954 году, когда Юля поступила на сценарные курсы при Союзе кинематографистов, где Каплер преподавал. Каплер был женат, Друнина тоже замужем.
Любовь вспыхнула сразу, но, пытаясь сохранить семьи, они еще шесть лет боролись с этим чувством. Тогда Юле казалось, что ее любовь безнадежна, но все равно ничего не могла с собой поделать

Что любят единожды — бредни,
Внимательней в судьбы всмотрись.
От первой любви до последней
У каждого целая жизнь.

Так и было. От своей первой любви (юного комбата на фронте, подорвавшегося на мине) и до последней (Алексея Каплера) прошла целая жизнь: война, лечение в госпиталях, празднование победы, замужество, рождение дочери, выход первого сборника стихов... Это была ее жизнь, но уже та, другая, которая случилась до него:

Все зачеркнуть. И все начать сначала,
Как будто это первая весна.
Весна, когда на гребне нас качала
Хмельная океанская война.

   В 1960 году Друнина и Каплер стали наконец мужем и женой. Алексей Каплер развелся, Юля тоже ушла из семьи, забрав дочь. С мужем они расстались друзьями, даже отметили в ресторане развод, вспоминая за столиком знакомство в Литинституте и первые свидания, как Юля угощала жениха “супом” из воды с шелухой, оставшейся после картошки в мундире... Она так и осталась неприспособленной к жизни, непрактичной, словом, настоящей поэтессой — не по профессии, а по признанию. Старшинов видел в ней это и терпел, а Каплер видел — и восхищался, пытаясь оградить ее от всех жизненных трудностей.
   Они жили в большой квартире, каждый работал в своем кабинете. Алексей Яковлевич приучил жену к постоянному литературному труду. Если прежде она писала от случая к случаю по вдохновению, то теперь стала много и упорно работать. Каплер же помогал ей договариваться с издательствами, улаживал ее отношения с некоторыми маститыми редакторами.
    «Я знаю, что Алексей Яковлевич Каплер относился к Юле очень трогательно — заменял ей и мамку, и няньку, и отца, — вспоминал Николай Старшинов. — Все заботы по быту брал на себя».
   Алексей Каллер и Юлия Друнина прожили в своем счастливом супружестве девятнадцать лет. Они жили так счастливо, что это вызывало раздражение у окружающих. Жены обвиняли мужей в невнимании и равнодушии, тыча пальцем в Каплера: вот, Юля возвращается из заграничной командировки, так Люся поехал в Брест, чтобы встретить ее на границе с цветами! Не то, что некоторые... После каждой “Кинопанорамы” Люся сразу звонит жене, интересуется ее мнением — не то, что некоторые!
“Однажды, — вспоминал Марк Соболь, — я сказал Юле: “Он стянул с тебя солдатские сапоги и переобул в хрустальные туфельки”. Она, смеясь, подтвердила”.
   “Пойми, моя дорогая, — писал прошедший войну, тюрьму и лагерь, разменявший восьмой десяток лет человек, — я еще “развивающаяся страна” и буду возле тебя становиться лучше, бережнее к тебе, к нашей любви... Ты мой дом на земле”.
   Те, что знали Каплера с младых ногтей, подсчитывали разбитые им сердца и качали головами: это Бог наказал Люсю, сделав его под конец жизни подкаблучником!.. Кое-кто обижался на Друнину, и не без оснований, за то, что та создала вокруг Капера как бы санитарный кордон, оттеснив старых друзей и приятелей. Но когда Алексей Яковлевич заболел и врачи отпустили ему не больше года жизни, Юля бросила все свои дела и превратилась в заботливую сиделку. Он не догадывался, что обречен, а она знала. И была рядом буквально до последнего вздоха.
   Алексей Яковлевич Каплер умер в сентябре 1979 года. Похоронили его, согласно его просьбе, на кладбище в городке Старый Крым. Юлия Владимировна уже тогда сказала, что хотела бы, чтобы и ее похоронили здесь же, в одной могиле с ним... Она даже побеспокоилась о том, чтобы на его надгробной плите осталось место для ее имени.
   Николай Старшинов писал: “...Поле смерти Каплера, лишившись его опеки, она, по-моему, оказалась в растерянности: у нее было немалое хозяйство: большая квартира, дача, машина, гараж — за всем этим надо было следить, постоянно прилагать усилия, чтобы поддерживать порядок. А этого делать она не умела, не привыкла. Ну а переломить себя в таком возрасте было уже очень трудно, вернее — невозможно. Вообще Друнина не вписывалась в наступающее прагматическое время, она стала старомодной со своим романтическим характером...”
   Она действительно была последним романтиком уходящей эпохи. А потом грянула перестройка, и жизнь Юлии покатилась под откос.

 

Убивали молодость мою
Из винтовки снайперской,
В бою,
При бомбежке
И при артобстреле...
Возвратилась с фронта я домой
Раненой, но сильной и прямой -
Пусть душа
Едва держалась в теле.

И опять летели пули вслед:
Страшен быт
Послевоенных лет -
Мне передохнуть
Хотя бы малость!..
Не убили
Молодость мою,
Удержалась где-то на краю,
Снова не согнулась,
Не сломалась.

А потом -
Беды безмерной гнет:
Смерть твоя...
А смерть любого гнет.
Только я себя не потеряла.
Сердце не состарилось
Ничуть,
Так же сильно
Ударяет в грудь,
Ну, а душу я
В тиски зажала.

И теперь веду
Последний бой
С годами,
С обидами,
С судьбой -
Не желаю
Ничему сдаваться!
Почему?
Наверно, потому,
Что и ныне
Сердцу моему
Восемнадцать,
Только восемнадцать!

   “Теперь, узнав жестокую правду о второй — трагической, чудовищной, апокалипсической — стороне жизни тридцатых годов, писала Друнина, я (не примите это за красивые слова) порой искренне завидую тем сверстникам, кто не вернулся с войны, погиб за высокие идеалы, которые освещали наше отрочество, нашу юность и молодость...”
От этих слов уже рукой подать до трагического финала.
   Какое-то время она еще боролась. Был период, когда Друнина активно занималась общественной деятельностью, в 1990 году даже была избрана депутатом Верховного Совета России — еще горбачевского созыва.
   Николай Старшинов вспоминает: “Хорошо зная ее нелюбовь и даже отвращение ко всякого рода заседаниям и совещаниям, я был удивлен, что она согласилась с тем, чтобы ее кандидатуру выдвинули на выборы Я даже спросил ее: зачем? — Единственное, что меня побудило это сделать, — желание защитить нашу армию, интересы и права участников Великой Отечественной войны и войны в Афганистане”.
   Ей действительно очень больно было видеть ветеранов, побирающихся в подземных переходах, давящихся в очередях за продуктами по льготным талонам, И искалеченных мальчишек, не имеющих возможности даже получить удобные протезы. Возможно, она надеялась чего-то добиться, если по воюет как следует... Но, отчаявшись, вышла из депутатского корпуса. Говорила: “Мне нечего там делать, там одна говорильня. Я была наивна и думала, что смогу как-то помочь нашей армии, которая сейчас в таком тяжелом положении... Пробовала и поняла: все напрасно! Стена. Не прошибешь!”
   Вскоре ее главное желание — быть похороненной в одной могиле с Алексеем Каплером — исполнилось.

 

Ухожу, нету сил.
Лишь издали
(Все ж крещёная!)
Помолюсь за таких вот, как вы, —
За избранных
Удержать над обрывом Русь.

Но боюсь, что и вы бессильны.
Потому выбираю смерть.
Как летит под откос Россия,
Не могу, не хочу смотреть!

 

Юлия Друнина трагически ушла из жизни, покончив с собой 20 ноября 1991 года.

 

«Пусть страна моя была не права,
Пусть не те принимала решения…
Но без этой, моей страны я – вдова.
Мне осталось – самосожжение»

 

Вспоминает Л. Грач: «Она, как и многие в те дни, не смогла смириться с происходящим. Открыла в своём гараже, где у неё стоял "москвич", выхлопную трубу и задохнулась. Нашли её предсмертную записку, где она просила похоронить её возле мужа, известного драматурга Алексея Каплера, кстати, киевлянина по рождению. В своё время Друнина и Каплер отдыхали в Коктебеле и ходили по 25 километров в Старый Крым. Наверное, поэтому Друнина похоронила его на Старокрымском кладбище»
Крымские астрономы Юлия и Николай Черных назвали одну из далеких планет Галактики именем Юлия Друниной. И это стало ей лучшим памятником: свет далекой звезды, свет, пронзающий время и расстояния, негасимый свет…

Е. Донец, журнал "С тобой"