Дописал я свой Алфавит. Корявенько, но от души. Скоро, надеюсь, разберусь с финансами и книжку напечатаю. Гип-гип-ура!!!!!!!

Юность. Осталась в прошлом, сволочь...
Юрко ушла, следы-то запутала...
Юля, Катюша, Светлана - да полночь уж...
Ю, онли ю - что за песня, не сука ли?!..

Юма не надо - я не агностик,
Юнга немного - всегда пожалуйста. 
Юрский период в душе и кости...
С Юга на Север - дорога проста...

Папа

Палата. Все окна -наглухо,
Как-будто бежать есть смысл хоть какой...
Сигарета заткнута за ухо,
Шагами в курилку тревожу покой.

Не спится. Таблетки не действуют.
Часы в полумраке, на стрелках - "два".
Бессонница - сука известная,
К утру засыпаешь едва-едва.

Курю до фильтра, как прежде бы,
В голове - лица, слова своих,
Меж пальцев уходит неспешно дым,
Много мыслей, а вроде и нету их.

Пока не светает - посплю еще,
Попробую утром все с новой строки.
Жизнь вдруг перестала быть стоящей...
Как мерзко себя ощущать таким!..

Настроение сейчас - в порядке

Посмотри... За окном песни мая,
Слишком зыбкие, но проникновенные.
Я с души заскорузлой снимаю
Кожу страхов с пороков венами.

Я дорогу не выбрал - мне выбрали,
Но от этого - Боже, не попусти! -
Невозможными эквилибрами
Я держусь над великой пропастью.

Я весну полюбил до рождения -
Слишком сильно любила она меня.
Полюбил до изнеможения,
До потери почти сознания.

Этот май... Он такой, особенный,
В нем тревоги нет темной пущи,
Есть зато предвкушение глубины,
Смысла жизни уже грядущей.

           Медведково, 22.05.2015 г.

Нелепо
Нелепый день, нелепая зима,
Да все вокруг так глупо и нелепо.
Нелепо в темноте растут дома,
Врезаясь вероломно в бархат неба.

Нелепо я по городу иду,
Без цели, направления и маршрута
В нелепом, пусто прожитом году,
Разбитым на нелепые минуты.

Какие-то нелепые мечты
Туманом сладким отравляли разум.
И было так нелепо, когда ты
Их превратила в пыль одной лишь фразой.

Нелепо было верить в благодать,
Смешно в квадрате и безумно в кубе...
Нелепо и наивно было ждать,
Что ты меня когда-нибудь полюбишь.

Шепчи мне нежно и ласково,
Шею согрей ладонями.
Шорохи утра майского,
Шопена Шестая симфония,

Шторы с рисунком неброским,
Шелест листвы на улице,
Шесть часов по московскому...
Шутка ли - вместе проснуться

Червоточины страха терзают веру,
Через тернии трудно увидеть звезды.
Чувства скальпелем будто бы режут нервы,
Чую близко я вечности злую поступь.

Челобитную смерти писать нет смысла -
"Человечность" для смерти смешное слово.
Черной копотью в памяти жизнь зависла.
Час придет - я в дорогу отправлюсь снова...

Настроение сейчас - умопомрачительное

Циолковский мечтал о космосе -
Цандер на космос спустил собак!
Ценою здоровья и возраста,
Цепь заковали в единый трак.

Целью не было заработать суммы -
Царское дело ли считать монеты!
Цементом крепили степи безумные,
Церковь воздвигнув купол ракеты...

"Поехали!..."

В колонках играет - Мендельсон
Настроение сейчас - Омерзительное

Хороните меня - уверен, рано.
Хотя похоронить давно пора.
Холсты как однотипные экраны,
Художником заделался я зря.

Хотите хохотать? Хотите плакать?
Хорош уже, известны ведь пути.
Хуево лишь, что суждено без драки
Хрестоматийно в мир тот отойти.

Настроение сейчас - охренеть

Фиглеры одни окружают...
Фантастикой стало чувствовать.
Ферменты от края до края,
Фелляция - мегаискусство...

Фаллоиммитатор купили?
Фуникулером воспользовались?
Фенолфтолеин бы разбили,
Фальшь чтоб вдыхали скользко.

Форматом удобней слушать.
Фарисеи - везде фарисеи.
Форматом ломают душу, блять!
Фальшь так выгодно сеять...

Форму непросто выбрать одну.
Форсаж -лишь попытка пустая...
Флагман мой тихо идет ко дну...
Форпосты мои взрывают...

У меня дома (а я считаю домом, не в обиду Бутову, свою "трешку" в Медведкове) два портрета есть, две фотографии - деда Андрея и бабы Кати. Я не знаю и на спрашивал, почему такой же почести не удостоили деда Петра по материнской линии и бабы Клавы, хотя она-то не была мне родной, а была сестрой бабы Ольги, ныне здравствующей.
Кроме бабы Кати (ей тоже досталось не сладко, что вырастить отца продали почти все за продукты, и в доме не осталось ни одной старой вещи из Омска, кроме древнего фонаря, который никому, видимо, не оказался нужен), они все воевали. Я ничего не знаю про Петра, кроме того, что его "залечили" от туберкулеза. Но вот бабушка Клава, к примеру, была радистом и форсировала Днепр. Отдельная история про деда Андрея. Он был среди тех, кто защищал Севастополь.До последнего, до краю. Его, контуженного, привязали к поручню или балки ПОСЛЕДНЕГО корабля, уходившего на большую землю. то его спасло, 70 процентов раненых во время шторма смыло за борт. Дед Андрей не дожил до моего рождения два года. У меня есть так и не записанная песня, посвященная ему и бабушке Кате, но я исключительно по техническим причинам выложу ее слова в бумажном варианте книги, которая будет в руках у всех желающих.
Я просто моргнул глазами и увидел их всех, четверых, на задних сидениях автобуса. Я дернулся, хотел подойти, но Шевчук ухватил меня за рукав.
- Это же мои!- шепотом почти прокричал ему я.
- Твои, твои... Вы еще наговоритесь... Бог не дурак, не сейчас это время. Они до Рузы, а дальше...
- А куда дальше?
- Хе... Это как смотреть. Или последняя станция, или новая жизнь... Но вы точно встретитесь...
Я вспомнил Оргию Праведников и их песню СМС:

Ибо мир мой разбился на части - его не собрать,
Ибо мяч мой уносит рекою - его не догнать.
Перед сном я читаю о том, что у всех нас единый Отец.
Скоро выпадет снег, и кондуктор объявит: "Конечная - Станция мёртвых сердец".

Мы, как дети, пытались понять, почему это так.
Помнишь, в каждом вечернем окне мы искали твой знак.
Наблюдали Начала, надеясь, что сможем с достоинством встретить конец.
Кто мог знать, что началом финала станет вечный ноябрь на Станции...

А в порту - ожиданье прибытья больших кораблей.
И вся в белом с подзорной трубой на балконе застыла жена капитана.
Драит бляхи и ружья, готовясь к торжественной встрече, охрана...
Только им никогда не приплыть. Королева, мне жаль, но есть вещи сильней.

Ибо лодка моя затонула - ее не поднять.
И причал мой разбило волнами - к нему не пристать.
Папиросное облако тихо парит надо мной, как туманный венец.
И, подняв воротник, я устало сажусь на скамейку на Станции мёртвых сердец...

- А ты знаешь это? Что мы встретимся?
Шевчук усмехнулся, махнул рукой и ответил:
- Шебутной ты. Канал. Беги за водкой. И килек возьми. Встретитесь. Точно встретитесь.

59 слушали 0 копий [+ в свой плеер]

Специально повторно для Даночки

 

Украсть тебя - и не бояться стражи,
В засадах затаившейся тенями...
Украсть - и, может, путь тогда укажет
Затихшее когда-то в сердце пламя.

Мои прикосновенья к твоей коже,
Твое дыханье, частое от страха,
От неизбежной страсти, что дороже
Мгновений перед неизбежной плахой -

Они укажут путь через преграды,
Открыв замки, разрушив эти стены,
Что столько лет наказывали адом
На свете, где положено быть тленным,

И я сгорал, меня порой сжигали
Не просто до костей, а до остатка, 
Я душу рвал от боли, от печали
Предсмертной, бесконечной, безначальной...

Но после воскресал - и снова муки
В аду земном с его слепым уставом,
Где пристав не заламывает руки,
И суд не руководствуется правом,

И палачи души не рвут грудину,
И пыток плоти нет, но - что с рассудком?.
Вот я опять, как прежде, на Неглинной, 
Один... Один!.. Один!!! И это жутко...

И в этой бесконечной страшной муке,
Как сирота,которого все гонят,
Я представлял себе, как твои руки
Становятся теплей в моих ладонях. 

И пусть твоя охрана безупречна
И соткана кольчугой из сомнений,
Я все же украду тебя. Навечно.  
Я брошу вызов. Я пройду сквозь тени.

 

Мне больно от того, что я живу,
Не будучи лишенным иль ущербным,
Быть пылью,оставаясь на плаву,
Пока не соберут в стаканчик мерный.

Мне больно от того, что этот мир,
Такой, пусть неудобный, но привычный,
Внезапно превратился в злой эфир,
В котором душу превращают в личность...

Мне больно, что я чувствую болезнь,
Что я с ней не справляюсь, как мужчина,
Что я, ссылаясь на простую лень,
Не пробую искать ее причины...

Мне больно, что в свои тридцать пять лет,
Я преданным хочу быть идеалам...
Но хочется приставить пистолет
К виску, за то, что сделано так мало...

Под занавес нелепых, серых суток,
Заполнивших обыденность мою,
Предвосхищая критику рассудка,
Я ныне чувствам волю отдаю.

Не потому, что мысли безрассудны,
Не потому, что думать перестал.
Ничуть. Но... Аксиомами жить трудно,
Да и известный мир уж как-то мал.

Открыть бы на земле еще хоть остров!
Открыть в себе б самом еще чуть-чуть
По-детски неизведанного, острого,
Влекущего пройти опасный путь.

Пройти, чтобы дорогой утолиться,
Устать и спать, заснуть и видеть сны...
Во снах мелькают тени, мысли, лица,
Волненье рук, волнение блесны

На глади темной озера лесного,
А рядом дымом дышит котелок...
В огне скворчат дрова, и кто-то снова
Разжечь костер, потухший было, смог.

Неспешно льется разговор душевный,
Гитару кто-то гладит по ладам.
И мы, как заколдованные, внемлем
Рожденным в этой тишине словам.

Проснуться - и увидеть это явно.
Друзей, костер, уху,глубокий лес,
Почувствовать все это важным, главным,
Проникнуться безбрежием небес...

А впереди - заснеженные горы,
Прекрасный мир свободы и камней...
Возьмите разум, суету и горе - 
Оставьте лишь привиденное мне...
 

Прочитав на неделе созвездья,
Опрокинув в себя коньяка,
Я подумал: нет, видимо вместе
Нам с тобою не быть на века.

Что мне ждать от тебя? Кислой мины?
Рассуждений о смыслах и сути?
Это слишком затянутый, длинный
Фильм о каждой прожитой минуте...

Фильм увиденный ранее кем-то...
А уж мною - увиденный точно!
Я, признаюсь, люблю киноленты,
Но мне нравятся страсть и порочность!...

Чтобы плавились души в сомненьях,
Чтоб касалась бы тела рука...
А тебе - лишь бы смутные тени,
И ни мысли, ни снов об измене!..
Бог, конечно, и это изменит,
Но во мне слишком пусто пока...