Если вы ищете невероятно романтичное место для отпуска, подумайте о пляже. Солнце, песок и полное расслабление — нет лучшего места для того, чтобы провести время вдвоём. Ищете ли вы место для медового месяца, романтичного отпуска или просто место вашей мечты, обратите внимание на эти красивые пляжи.


Бора-Бора (Bora-Bora), Французская Полинезия



Если вы ищете роскошь — забудьте обо всём, кроме Бора-Бора. Большинству из нас туда нелегко добраться, но это место стоит дополнительных часов перелёта. Бора-Бора — прекрасная открытка с нереально яркой бирюзовой водой, великолепными пляжами с мелким песком, пальмами, качающимися на ветру, и вашей собственной пятизвёздочной виллой на берегу. Если вы соберётесь разориться на самую экстравагантную поездку всей вашей жизни, Бора-Бора — то, где вы должны побывать.


Уайтхэвен (Whitehaven), Австралия



Четыре с половиной мили нетронутого белоснежного песка — это и есть пляж Уайтхэвен, добраться до него можно только на лодке. Этот суперчистый пляж (здесь не курят и нет собак) известен своим белым мелкозернистым кварцевым песком: он устойчив к нагреванию, таким образом, ваши ноги не обгорят даже в самый жаркий день — только берегите вашу электронику, поскольку мельчайшие частицы песка могут испортить её. Удалённый и дикий, этот пляж так обширен, что вы и ваш любимый легко почувствуете — он принадлежит только вам.


Нантакет (Nantucket), штат Массачусетс, США



Пляжи Новой Англии обладают собственной породой. Вода не голубая, а тёмно-синяя и океан, определённо не столь тёплый, как в других местах — но есть что-то неотразимое в прибое, напротив дюн, в знойный летний день. Южный берег острова - отличное место для активного отдыха.


Тофино (Tofino), Британская Колумбия, Канада



Если вы желаете чего-то более дикого и сурового, проверьте пляжи Тофино. В этом небольшом городке нет излишеств (вы не найдёте здесь Starbucks), это касается и пляжей. Протестируйте свои навыки в сёрфинге или просто присядьте на кусок коряги и понаблюдайте за другими. Успокоительные серые оттенки Тофино — прекрасное противоядие от стресса, поэтому если вы и ваш партнёр хотите расслабиться, начните планировать свою поездку на Западное побережье Канады.


Сент.— Барт (St. Bart’s), Карибский бассейн



Есть одна причина, почему все самые богатые и знаменитые едут сюда — возможно, это самый элитный остров в Карибском море. Это место больше всего похоже на рай. На 22 различных пляжах вы гарантированно найдёте место, чтобы понежиться в лучах солнца. После того, как вы удовлетворили свою тягу к солнцу, проверьте местные бутики, рассмотрите местную архитектуру или совершите экскурсию на борту частной яхты... решайтесь, решайтесь!


Ла Диг (La Dig), Сейшельские острова

Трудно описать Ла Диг словами. Потрясающий — не вполне описывает безоблачные небеса, совершенно прозрачную воду, пышные леса, и нереально красивые скалы. Ла Диг — третий по величине из Сейшельских островов. Поездка на пляжи Ла Диг непохожа на любые другие: вы, более вероятно, увидите телеги, запряжённые волами, чем автомобили и если вам повезёт, экзотических животных и птиц, например райскую мухоловку, находящуюся под угрозой исчезновения. Для азартной пары, ищущей отпуск, который бывает раз в жизни, вы просто не можете не посетить Ла Диг.



отсюда

Целью моей жизни всегда был танец. И эта цель достигнута.

Я всегда ленилась. Если можно было сделать комбинацию один раз, я делала ее один, а не десять. Не всегда получалось фуэте, иногда выходило, иногда нет. Ну и что! И даже сейчас я думаю, что благодаря своей лености я сохранила ноги.

Мой дед был зубной врач, жили мы на Сретенке. Там я родилась.

Из-за того, что родилась на российской земле, я исчисляю свою жизнь эпохами «царствования» наших вождей. Ни одной моей коллеге из Финляндии или Франции не придет в голову соизмерять этапы своей биографии по именам президентов или премьер-министров.

Я с детских лет не в ладах с неправдой. Она меня коробит пуще красной тряпки.

Мама была киноактрисой и снялась по крайней мере в десяти фильмах. Фильмы тогда еще были незвуковые. Она играла узбечек, а всегда в Азии были сплошные трагедии. Она играла прокаженную, где ее топтали лошади. Какой-то другой фильм, где ее сжигали живьем в каком-то доме. Вообще, я просто обрыдалась, хотя она сидела рядом со мной в кинотеатре, держала меня за руку и говорила: «Я здесь, я с тобой», а все равно я сердилась, что она мне мешала плакать.

Мой отец был консулом на Шпицбергене, я там жила два года. Там, знаете, было не до кино, не до чего. Потом наступили страшные годы, когда его арестовали, расстреляли, мать попала в ГУЛАГ. Так что детство было не очень веселое.

Мой отец верил, что система человеческих отношений в новом строящемся обществе будет справедливее, чем в прошлых веках. Но десятилетия идут, а система человеческих отношений к лучшему не меняется.

Нас с Щедриным (Родион Щедрин, композитор, муж Майи Плисецкой. — Esquire) познакомила Лиля Брик, которая обожала знакомить.

Однажды я сказала Славе Ростроповичу, что Родион подарил мне «Даму с собачкой». Он говорит: «Статуэтку?» Я говорю: «Нет, балет!»

Мы снимаем квартиру. Это, как в старину говорили, меблированные комнаты. Я не нахожу радости в том, чтобы шиковать. Я нахожу в этом заботы. Если иметь дом, его же надо убирать, содержать. Караул! А так, как в гостинице, — мне удобно.

Бывает, творческие люди, даже близкие, как-то завидуют друг другу.С Щедриным этого не может быть. Он болеет за меня как никто.

Если бы у нас был даже один ребенок, у нас была бы другая жизнь. Мы бы заботились только о нем, думали только о нем, жили бы только ради него. А я тогда к такой жертвенности не была готова. Рождение ребенка — это минимум один пропущенный год карьеры. Я была не уверена в том, что, испортив фигуру и пропустив год, смогла бы вернуться на сцену. Риск был огромен. И я не рискнула.

Влияние Нуреева на балет огромно. Но сегодня он бы не произвел такого фурора. Сегодня многие так танцуют.

Мне кажется, не зря существует мнение, что если в картинную галерею привести дикаря, он ткнет пальцем в шедевр.

Когда я вижу сейчас голых, таких, сяких на сцене, я радуюсь и потираю руки: вот вам, ешьте! Нам-то ничего не разрешали! Ведь получалось, что коммунисты в шубах делали своих детей.

Идиотизм советской власти границ не знал. Мы даже в балете танцевали только оптимизм. Побеждали злого гения.

Если меня дирижеры спрашивали про темп, я всегда говорила: играйте как написано у композитора в партитуре. «А если кто-то из солистов не успевает?» — «Тогда пусть идет домой».

Колено всегда болит, всю жизнь. Я думаю, что вообще практически никакие травмы не проходят. У спортсменов то же самое, еще хуже. Они хромые, кривые. Потому что насилие над телом.

Я ела всегда много и диет не соблюдала. И вес мой был чуть-чуть больше, чем нужно.

Хлеб с маслом — лучшее, что придумали люди.

Нет человека, который бы мне не сказал, когда меня видит в первый раз: «Ой, а я думал, что вы высокая». У меня 165 см, рост средний, нормальный.

Люди любят понимать, сопереживать. Можно на сцене делать много технически замечательных, совершенных трюков, а зритель пришел домой, поужинал — и забыл.

Я танцевала всегда только для зрителей. После ухода со сцены не танцевала ни разу. Что-что, а танцевать для себя мне в голову не приходило.

Я не вижу в старости, в морщинах красоты. Я вообще старыми людьми не очень-то восторгаюсь. А уж молодящийся старичок или старушка — это вообще смешно.

Зрители всегда воспринимали меня с открытым сердцем. Может быть, поэтому я и живу так долго.

Я не простила своих врагов и не собираюсь этого делать. С какой стати? За что мне их прощать, скажите на милость? Люди не меняются, это мое глубокое убеждение. И пусть знают, я ничего не забыла и ничего не простила.

Измениться труднее, чем за волосы себя поднять.

Я умру, но Кармен — нет.





отсюда

Целью моей жизни всегда был танец. И эта цель достигнута.

Я всегда ленилась. Если можно было сделать комбинацию один раз, я делала ее один, а не десять. Не всегда получалось фуэте, иногда выходило, иногда нет. Ну и что! И даже сейчас я думаю, что благодаря своей лености я сохранила ноги.

Мой дед был зубной врач, жили мы на Сретенке. Там я родилась.

Из-за того, что родилась на российской земле, я исчисляю свою жизнь эпохами «царствования» наших вождей. Ни одной моей коллеге из Финляндии или Франции не придет в голову соизмерять этапы своей биографии по именам президентов или премьер-министров.

Я с детских лет не в ладах с неправдой. Она меня коробит пуще красной тряпки.

Мама была киноактрисой и снялась по крайней мере в десяти фильмах. Фильмы тогда еще были незвуковые. Она играла узбечек, а всегда в Азии были сплошные трагедии. Она играла прокаженную, где ее топтали лошади. Какой-то другой фильм, где ее сжигали живьем в каком-то доме. Вообще, я просто обрыдалась, хотя она сидела рядом со мной в кинотеатре, держала меня за руку и говорила: «Я здесь, я с тобой», а все равно я сердилась, что она мне мешала плакать.

Мой отец был консулом на Шпицбергене, я там жила два года. Там, знаете, было не до кино, не до чего. Потом наступили страшные годы, когда его арестовали, расстреляли, мать попала в ГУЛАГ. Так что детство было не очень веселое.

Мой отец верил, что система человеческих отношений в новом строящемся обществе будет справедливее, чем в прошлых веках. Но десятилетия идут, а система человеческих отношений к лучшему не меняется.

Нас с Щедриным (Родион Щедрин, композитор, муж Майи Плисецкой. — Esquire) познакомила Лиля Брик, которая обожала знакомить.

Однажды я сказала Славе Ростроповичу, что Родион подарил мне «Даму с собачкой». Он говорит: «Статуэтку?» Я говорю: «Нет, балет!»

Мы снимаем квартиру. Это, как в старину говорили, меблированные комнаты. Я не нахожу радости в том, чтобы шиковать. Я нахожу в этом заботы. Если иметь дом, его же надо убирать, содержать. Караул! А так, как в гостинице, — мне удобно.

Бывает, творческие люди, даже близкие, как-то завидуют друг другу.С Щедриным этого не может быть. Он болеет за меня как никто.

Если бы у нас был даже один ребенок, у нас была бы другая жизнь. Мы бы заботились только о нем, думали только о нем, жили бы только ради него. А я тогда к такой жертвенности не была готова. Рождение ребенка — это минимум один пропущенный год карьеры. Я была не уверена в том, что, испортив фигуру и пропустив год, смогла бы вернуться на сцену. Риск был огромен. И я не рискнула.

Влияние Нуреева на балет огромно. Но сегодня он бы не произвел такого фурора. Сегодня многие так танцуют.

Мне кажется, не зря существует мнение, что если в картинную галерею привести дикаря, он ткнет пальцем в шедевр.

Когда я вижу сейчас голых, таких, сяких на сцене, я радуюсь и потираю руки: вот вам, ешьте! Нам-то ничего не разрешали! Ведь получалось, что коммунисты в шубах делали своих детей.

Идиотизм советской власти границ не знал. Мы даже в балете танцевали только оптимизм. Побеждали злого гения.

Если меня дирижеры спрашивали про темп, я всегда говорила: играйте как написано у композитора в партитуре. «А если кто-то из солистов не успевает?» — «Тогда пусть идет домой».

Колено всегда болит, всю жизнь. Я думаю, что вообще практически никакие травмы не проходят. У спортсменов то же самое, еще хуже. Они хромые, кривые. Потому что насилие над телом.

Я ела всегда много и диет не соблюдала. И вес мой был чуть-чуть больше, чем нужно.

Хлеб с маслом — лучшее, что придумали люди.

Нет человека, который бы мне не сказал, когда меня видит в первый раз: «Ой, а я думал, что вы высокая». У меня 165 см, рост средний, нормальный.

Люди любят понимать, сопереживать. Можно на сцене делать много технически замечательных, совершенных трюков, а зритель пришел домой, поужинал — и забыл.

Я танцевала всегда только для зрителей. После ухода со сцены не танцевала ни разу. Что-что, а танцевать для себя мне в голову не приходило.

Я не вижу в старости, в морщинах красоты. Я вообще старыми людьми не очень-то восторгаюсь. А уж молодящийся старичок или старушка — это вообще смешно.

Зрители всегда воспринимали меня с открытым сердцем. Может быть, поэтому я и живу так долго.

Я не простила своих врагов и не собираюсь этого делать. С какой стати? За что мне их прощать, скажите на милость? Люди не меняются, это мое глубокое убеждение. И пусть знают, я ничего не забыла и ничего не простила.

Измениться труднее, чем за волосы себя поднять.

Я умру, но Кармен — нет.





отсюда

Эннио Морриконе был не просто композитором — он был метакомпозитором, человеком, который символизировал собой профессию как таковую. Мы говорим "музыка в кино" — и мгновенно вспоминаем Морриконе.


РОЖДЁННЫЙ ДЛЯ МУЗЫКИ

Его отец был профессиональным джазовым трубачом, и Морриконе с раннего детства оказался окружен музыкой. В 12 лет поступил в консерваторию в класс самого Гоффредо Петрасси, одного из самых известных итальянских композиторов первой половины ХХ века.
Эннио понимал: чтобы стать хорошим сочинителем, надо освоить многое. Не только погрузиться в тайны гармонии, но и постичь аранжировку, да еще и неплохо играть на каком-нибудь инструменте. Он одновременно окончил консерваторию как аранжировщик, композитор и трубач.


ХОРОШИЙ, НОВЫЙ, НАВСЕГДА!


Итальянские композиторы Эннио Морриконе и Ричард Коччианте

Правда, затем карьера Морриконе складывалась не слишком радужно: трубач в оркестре, позднее — аранжировщик музыки для телевидения… Спасли его спагетти-вестерны — новый и невероятно прибыльный жанр: снятые на итальянских студиях истории о мужественных ковбоях неожиданно стали невероятно популярны. Бывший одноклассник Эннио, режиссер Серджио Леоне предлагает ему написать музыку для новой картины, которая называется "За пригоршню долларов", — и Морриконе с радостью соглашается.





И вот тут срабатывает синтез талантов Морриконе — как композитор он сочиняет мелодии, которые мгновенно, буквально после первого прослушивания накрепко врезаются в память. А как аранжировщик использует весьма нетривиальные средства: колокольчики, флейту Пана, электрогитару. Эти неожиданные для киномузыки инструменты сделали свое дело: музыкальное полотно, созданное Морриконе, оказалось едва ли не интереснее самого вестерна.


Итальянский композитор Эннио Морриконе на 43-м Каннском кинофестивале 16 мая 1990 года.

Хотя тогда он выступил не под своим именем: в титрах его обозначили как Лео Николса, но первый шаг к большому экрану был сделан — начинается сотрудничество Морриконе с ведущими итальянскими кинематографистами. Его приглашают в свои проекты Бернардо Бертолуччи и Дарио Ардженто — и Эннио становится своеобразным соавтором киноработ. Он всегда скрупулезно выслушивал режиссерский замысел, задавал множество вопросов о том, какое настроение нужно передать с помощью музыки, и четко выдавал готовую мелодию, а также детально прописанное переложение.
Неудивительно, что его талант аранжировщика также оказался востребован: знаменитый лейбл RCA взял Морриконе в штат — и он сочинял для всех грандов итальянской эстрады, в том числе для Джанни Моранди и Марио Ланцы.


ПРОФЕССИОНАЛ


Итальянский композитор Эннил Морриконе позирует во время интервью в Риме. 2017 год.

Естественно, на Морриконе обратил внимание Голливуд — за свою гигантскую кинокарьеру он написал музыку к четырем сотням фильмов. Причем композитор умудрялся сочетать самые разные музыкальные жанры — от джаза до рока, ощущая себя абсолютно комфортно в любой звучащей среде. Да и часто откровенно посредственные фильмы играли новыми красками только от того, что в них звучала музыка Эннио Морриконе. Ну, казалось бы, что особенного в боевике "Профессионал", кроме харизматичного Жан-Поля Бельмондо? Но великая "Chi Mai", написанная для этой ленты, стала одной из самых запоминающихся мелодий за всю историю кинематографа.





Морриконе работал и на телевидении: телесериал "Спрут", столь популярный в России, тоже не обошелся без его музыки. Один из создателей сериала Флорестано Ванчини настоял на смене композитора (для первого сезона музыку сочинил Риц Ортолани), и у каждого героя появилась своя музыкальная тема, которую Морриконе идеально вписывал в общую аранжировку.
Ему покорились и все главные музыкальные премии. В 1986-м Морриконе получил "Грэмми" за музыку к "Неприкасаемым" Брайана де Пальмы — яркой криминальной драме с Кевином Костнером, Шоном Коннери и Робертом Де Ниро в роли Аль Капоне. Его шесть раз номинировали на "Оскар" и в 2007-м вручили почетную статуэтку за вклад в кинематограф.


Эннио Морриконе с "Оскаром" за лучшую музыку к фильму "Омерзительная восьмерка".

Когда Квентин Тарантино решил исполнить давнюю мечту и воплотить на экране атмосферу спагетти-вестерна, то для сочинения музыки к "Джанго освобожденному" и "Омерзительной восьмерке" он позвал, естественно, Морриконе. "Восьмерка" принесла Морриконе второй "Оскар" в 2016-м.





Он продолжал гастролировать как дирижер, составляя программы из своих кинохитов, и не раз был гостем и в России, где успел посотрудничать с Владимиром Хотиненко на картине "72 метра". Впрочем, он не забывал и родной Рим, к которому относился с великой нежностью, — вместе с фотографом Аугусто Де Лукой даже создал книгу "Наш Рим".


Композитор Эннио Морриконе, президент Российской академии художеств Зураб Церетели и итальянская художница Франческа Леоне

Таким он останется в памяти: Эннио Морриконе — великий труженик, замечательный мелодист, невероятный аранжировщик. Его мелодии навсегда обеспечили ему место в вечности. Мы произносим "киномузыка", и в голове сразу звучит еще одна мелодия Эннио Морриконе. И разве может быть иначе?

Предлагаю Вам концерт-Микс - ENNIO MORRICONE CONCERT ARENA 2002





Лучший альбом Эннио Морриконе - Большие успехи Эннио Морриконе





отсюда