Поклонение реликвиям — язычество и дремучесть или символ веры и традиций народа?

Игорь Черняк

Недавно в России, на Украине и в Белоруссии отметили 1025-летие Крещения Руси, и центральным событием торжеств стало принесение Креста Андрея Первозванного. На вопросы «РГ» отвечает председатель попечительского совета Фонда Андрея Первозванного Владимир Якунин.

Крестовый поход

Владимир Иванович, нет покоя в нашем Отечестве. Опять, как и во время принесения Пояса Богородицы, в некоторых СМИ, и особенно в блогосфере, была едва ли не истерика: в ХХI веке, когда прорывы в науке и технике поражают воображение, Церковь поощряет языческое поклонение предметам. У вас есть ответ прогрессивной общественности?

Владимир Якунин: Знаете, когда я приехал работать в Штаты, для меня стало большим откровением, что очень значительное, если не подавляющее, число американских физиков — верующие. Таким же открытием в свое время стало и знакомство с выдающимся академиком-психиатром Бехтеревой, которая в конце жизни пришла к вере.

Так что на подобные высказывания можно отвечать, только если они принадлежат искренне непонимающим людям. Не раздувающим какие-то эмоции, а тем, с кем можно вести диалог.

Допустим, речь о них.

Владимир Якунин: Этим людям я могу сказать следующее: никакого язычества здесь нет. Как нет его и в том, что наши дети читают русские народные сказки про Илью Муромца, Емелю, Марью-Красу. В этом наша история, наши корни.

Ведь Крест апостола Андрея Первозванного — это исторический артефакт, связанный с исторической личностью. И таким он остается и для верующих, и для людей невоцерковленных, неверующих. Вдумайтесь: речь о событиях, отстоящих от нас на прорву времени — почти на 2000 лет. По-моему, к этому историческому факту и к артефакту следует относиться как минимум с почтением. И если верующие воздают хвалу Господу, если они прикладываются к этому кресту, не вижу в этом ничего ни плохого, ни языческого. Это проявление веры.

Ведь православие определило весь курс развития нашей государственности, нашего общества. Потому серьезные люди не могут говорить, что принесение Креста Андрея Первозванного и огромное количество верующих, которые прикладываются к нему, его путешествие по православной территории — это признак язычества, необразованности или дремучести. Напротив, такие высказывания принадлежат дремучим и необразованным личностям.

Похоже, вас эта свистопляска вокруг Креста уже достала.

Владимир Якунин: Расстраивают даже не те оскорбления, которые несутся в наш адрес, а тот высокомерный тон некоторых представителей «просвещенной элиты», с которым они выносят свои оценки и навешивают ярлыки пришедшим поклониться святыне. Можно стерпеть площадную брань в свой адрес, но если оставить без ответа огульные обвинения в мракобесии, идолопоклонстве, то получится, что мы как бы соглашаемся с теми, кто с сожалением говорит о том, что «народ у нас не тот» и «веру выбрали неправильную», и «сказки надо народные запретить», и «территорией можно поделиться с цивилизованными странами».

Наши критики в большинстве своем приверженцы либерально-демократических ценностей. Но почему же вы, господа, не признаете права людей стремиться жить по тем традиционным устоям, которые были свойственны нашему обществу на протяжении веков? Вы считаете, что этим ценностям «место на свалке истории»? Это ваше право так считать. Ровно так же, как наше право с этим не соглашаться и отстаивать свои ценности. Вы считаете, что необходимо вслед за всем «прогрессивным сообществом» легализовать однополые браки? Ради бога, это ваше право добиваться смены идеологических основ жизни нашего общества, коренных представлений о семье и семейных ценностях. Но наше право говорить о том, что вследствие ваших действий и навязываемых вами идеологем мы получим абсолютно другое общество, в котором не всем нам хочется жить.

Мы стремились напомнить о подвиге жертвенности и верности своим идеалам. Ведь десятки тысяч христиан в первые века нашей эры смиренно приняли мученическую смерть за Христа.

Но за веру у нас не распинают. Зачем вы побуждаете людей вспоминать дела давно минувших дней?

Владимир Якунин: А вы посмотрите, как стремительно развивалась ситуация в нашей стране в начале XX века, как яркие, но ничем не подкрепленные лозунги привели к национальной катастрофе. 75 лет назад за свою веру пострадали десятки тысяч наших соотечественников, многие из которых причислены сейчас к лику святых. Мы опять не хотим извлекать уроков? Мы опять хотим поддаться красивым посылам о счастливом будущем, построенном на новых принципах? Мы опять хотим «разрушить до основанья, а затем...»? Мы хотим предать веру и традиции наших отцов, дедов, прадедов?

Принесения Пояса Богородицы и Креста Андрея Первозванного показывают настоящее отношение наших сограждан к православной вере, к традициям нашего многонационального народа. Посмотрите на фотографии, которые в большом количестве опубликованы в Интернете, вглядитесь в лица людей, которые пришли поклониться святыне, почитайте их размышления о том, почему имело смысл потратить несколько часов на пути к святыне, о чем думали они, подходя к Кресту Андрея Первозванного. Как после этого рука поднимается писать об «ущербности» и «недалекости» большинства граждан России? Мне кажется, такие оскорбительные высказывания, как те, что появлялись на страницах газет и в Интернете, могли позволить себе либо прожженные циники, либо искренние адепты теории «либерал-дарвинизма», либо профессионалы, выполняющие свою работу за определенный гонорар.

Те, кто пришел помолиться возле Креста, не несли политических лозунгов, не кричали и никого ни в чем не обвиняли. Они шли со светлыми чувствами, смиренно выстаивали многочасовые очереди, молились, общались между собой, помогали друг другу при необходимости. Зачем же светлые чувства людей использовать для разжигания очередной волны взаимной ненависти и нетерпимости? Пожалуйста, господа критики, уважайте даже те убеждения и ценности, которые вам сейчас кажутся непонятными.

Ну и, конечно, хочу выразить искреннее восхищение теми людьми, которые выбрали время для того, чтобы прийти и поклониться Кресту Андрея Первозванного. Нас с вами большинство — давайте не забывать об этом.

Страницы: 1 2 3 4

Продолжение. Начало Здесь

Хагай Эрлих, Агар Соломон, Стивен Каплан

  Теперь, когда мы уже обозрели более чем 1000 лет церковной истории, остановимся в нашем рассказе, чтобы проанализировать некоторые формы и институты, составляющие суть эфиопского христианства. Они включают в себя чины церковной иерархии, культовые формы, воздействовавшие на жизнь верующих, и обычаи, которые развились, чтобы создать определенные рамки в жизни общины и вложить в них содержание.

1.6.1 Церковная иерархия

1.6.1.1 Абуна

Со времен Фрументия и до середины двадцатого столетия, как уже говорилось, во главе православной эфиопской церкви стоял епископ, носивший титул абуны, и бывший, по сути, египетским монахом – коптом, назначавшимся патриархом коптской церкви в Египте. Этот порядок, связывавший между собой две церкви на протяжении более 1600 лет, был необходим в качестве обоснования претензий эфиопской церкви на то, что она является частью продолжателей деяний первых евангельских апостолов. С другой стороны, этот порядок порождал организационную слабость в самом сердце структур эфиопской церкви.

Иллюстрация 42. 1. Никейский собор, 325 г. н.э., эфиопская рукопись из монастыря Чалакот, Тигре.

Иллюстрация 42. 2.  Абуна Базилиос, глава эфиопской церкви в 1951—1970 гг.

После того, как Фрументий стал абуной Эфиопии в качестве епископа египетской (в дальнейшем – коптской) церкви, сложился обычай, по которому глава эфиопской церкви назначается египетским патриархом. После захвата Египта мусульманами копты поспешили обеспечить продолжение своей власти над эфиопской церковью. По указаниям патриарха Вениамина (623-662 гг.) было сформулировано, а в сущности фальсифицировано, решение, якобы принятое на Никейском соборе (собравшемся за 9 лет до крещения Эзаны). Оно, якобы, гласило: «Что касается эфиопов: никто из них не может отправлять должность патриарха, и они не имеют прав назначать патриарха для себя. Глава их церкви будет одним из людей александрийского патриарха, который назначит им одного из людей своей епархии, находящегося под его властью. Назначенный им глава церкви не будет иметь права назначать себе преемника, как это позволено патриархам. Он будет получать почести, полагающиеся патриарху, но не иметь его прерогатив». Все главы эфиопской церкви были, таким образом, египетскими монахами, вплоть до января 1951 г., когда был назначен Базилиос – первый абуна-эфиоп, при обстоятельствах, о которых мы расскажем в дальнейшем.

Несмотря на то, что среди эфиопских епископов были и такие, которые смогли внести значительный вклад в развитие христианства в стране, как, например абуна Я‘коб (1337—1344), вложивший много сил в христианизацию народов, покоренных Амда-Цийоном, или знаменитый переводчик абуна Салама (1348—1388), большинство присланных из Египта в Эфиопию епископов были в лучшем случае священниками среднего уровня. В Египте обычно можно было найти лишь немногих коптских монахов, которые согласились бы закончить свою жизнь в столь странной и непохожей чужой стране. Более того, наличие вакансии в Эфиопии частенько помогало коптской церкви избавиться от представителей духовенства, причинявших ей проблемы.

  Иллюстрация 43. 1. Священники, фреска церкви в Годжаме.

  Иллюстрация 43. 2. Дабтара, гордый переписанным им самим ТАНАХом, Анкобар, Шоа.

Ввиду принципиальных различий между коптской и эфиопской церквами, прежде всего по поводу ветхозаветных обычаев, а также распространённой в Эфиопии полигамии, оставшейся как наследие язычества, даже наиболее образованным и гибким в мировоззренческом плане епископам было сложно приспособиться к реалиям эфиопской жизни. Часть из них даже оказалась в положении бунтовщиков. Поддержка абуной Я‘кобом бунтующих монахов области Шоа привела в конце концов к его изгнанию. Абуна Салама играл решающую роль в переводе христианской литературы на язык геэз, но он сыграл также не менее важную роль и в раздувании споров вокруг проблемы субботы, расколовшей церковь.

В большинстве случаев абуна прибывал, не зная местного языка и местных обычаев и не имея опоры на местах. Его изолированность и зависимость еще более ослабляла его в противоборстве с реальным главой эфиопской церкви, императором. Однако, несмотря на ограниченность власти абуны, он все же был незаменим: только епископу принадлежало право рукоположения священников и дьяконов в сан. Таким образом, его присутствие было необходимым для выживания и роста церкви.

Со смертью абуны задача добиться присылки его преемника из Египта превращалась в запутанную проблему. До прибытия нового епископа проходили месяцы, а то и годы. В ситуациях, когда связь с Египтом осложнялась, либо патриарху или мусульманским правителям Египта было выгодно не реагировать на просьбы из Эфиопии, место абуны могло оставаться вакантным на протяжении десятков лет. В такие периоды подвергалось угрозе само существование эфиопской церкви. Мы уже упоминали о такой эпохе в конце десятого века.

Страницы: 1 2 3

Жил-был негр в Африке. Жил он добродетельно, не обижал никого, подавал милостыню, родил сынов и дщерей, призирал сироту и вдовицу, и так состарился. И вдруг к приехали в те края важные люди откуда-то из бывшего Советского Союза — подписывать контракт на поставки оружия для одной из сторон в тамошней бесконечной войне.

Читать далее »

1.4.2 Загве

Завоевание и пропаганда христианства в районе Ласта начались еще во времена правления Калеба, и в 12 в. местные правители – из народа агау, древней этнолингвистической группы – уже длительное время были приверженцами христианства. Теперь, расширив область своего правления, правители Ласта превратились в царей Эфиопии и наследников царства Аксума. Они правили в качестве христианской династии в течение почти 135 лет, в период между 1137 и 1270 гг. Правители Загве распространили свою власть от центра распавшегося Аксума до района Шоа на юге.

Иллюстрация 26. Царь Лалибела

Несмотря на то, что правители Загве были наиболее сильными в их эпоху, они не удостоились всеобщего признания. Местные феодалы в Тигре и районе Аксума, а с ними и многочисленные священники, не желали принять над собою власть агау, выражали сомнение в законности их власти и не признавали их полномочий. Настоятели древних монастырей Аксума, таких как Дабра Дамо, вступили в конфликт с новыми правителями и даже призвали к восстанию против них. Оказавшись в затруднительной ситуации, правители Загве пытались создать внутри церкви альтернативную опору. Те церкви и монастыри, которые продемонстрировали свою верность режиму, удостоились крупных земельных пожалований и иных льгот. Однако, наиболее ярким выражением стремления царей Загве к легитимации была организация мощного и величественного строительства церквей в их столице – Роха. Согласно эфиопскому преданию, эти церкви были построены по божественному указанию. Оно было дано наиболее известному из правителей Загве, Лалибеле. С тех пор город Роха стал носить его имя.Высеченные в скале церкви Лалибелы представляли собою тщательно обдуманную попытку перенести в округ Ласта святой город Иерусалим и другие места Святой Земли. Названия мест в этом комплексе и вокруг него – река Иордан, Оливковая гора, могила Адама и церковь Голгофы – предназначались для того, чтобы создать в Лалибеле Иерусалим и увековечить христианскую легитимацию правителей этой земли. Сам Иисус – по версии написанной на языке геэз книги «Житие Лалибелы» – посетил это место и благословил его, сказав: «Я благословил это место, и отныне оно будет святым, подобно Фаворской горе, на которой свершилось моё преображение, подобно Голгофе, месте моего распятия, и подобно Иерусалиму, стране моей матери и месту, в котором я вышел из её святой плоти. Если здесь проживает человек или свершает сюда паломничество, это будет расцениваться так, будто он пришёл на мою могилу в Иерусалим. Если кто-нибудь причащается моей кровью и плотью в этих церквях, ему будут прощены все грехи».

27... Церковь св. Георгия.

  27.1 Бета Медане Алем («храм Спасителя»)

27.2. Комплекс церквей Лалибелы

Однако стремление скопировать Иерусалим было только одним из аспектов символической деятельности Лалибелы. Разумеется, династия Загве вложила так много сил и средств не только для того, чтобы скопировать далекий святой город. Город Лалибела предназначался также в качестве конкурента аксумским церквям, чтобы отвлечь внимание прихожан от их враждебного священства.

Лалибела, Церковь Ашетана Мариам.  Священник демонстрирует древнее святое писание

Возможно, наиболее ясным выражением этого стала самая крупная церковь в Лалибеле, Церковь Спасителя (Мадхана Алем), представляющая собою копию самой прославленной церкви Аксума, Церкви Марьям Цийон.

Иллюстрация 28. Высеченная в скале церковь Абба Либанос в Лалибела.

Несмотря на то, что эфиопская церковь в дальнейшем увековечила память о правителях Загве, провозгласив их святыми, во время их правления они не пользовались её симпатией.

Эфиопская невеста

Духовенство севера страны не помогало им укреплять их власть. Они также не смогли в достаточной мере закрепить свою власть на юге и поставить под контроль торговые пути в этом направлении. Даже и в их собственном доме, Ласта, эти правители были ослаблены из-за раздоров и борьбы за власть. Всё это привело в конце концов к их свержению в 1270 г.

Продолжение следует

  Источник: Открытая электронная библиотека академической книги

Страницы: 1 2

Комментируя недавние слова мэра Афин Йоргоса Каминиса в поддержку строительства мечетей в столице Греции, митрополит Пирейский Серафим обрушился на градоначальника с резкой критикой.

Так, Владыка Серафим полагает, что строительство мечети (первоначально речь шла о строительстве одной мечети в районе Элеонас в Аттике) за счет государственного бюджета в «исторической столице Европы – Афинах, напоенных кровью мучеников, пролитой ради свержения четырехсотлетнего рабства исламу, является частью прекрасно организованного плана по разрушению греческой самобытной православной культуры нашей страны, что происходит уже много лет».

Читать далее »

Продолжение. Начало Здесь

Введение

Эфиопская спортсменка Месерет Дефар

Эфиопия всегда вызывала любопытство у окружающего мира. «Одной из удивительных странностей истории» назвал эту страну известный британский историк Арнольд Тойнби. Эфиопия возникла на грани контактов с древними культурами Ближнего Востока, находясь в то же время в дремучей Африке.

Эта страна стала частью христианского мира еще при его зарождении, одновременно как бы прячась от него за высокими стенами мира ислама. Она впитала в себя основы библейской цивилизации, но все время, вплоть до наших дней, существовала как богатая и независимая культура. Секрет непрерывности ее существования и загадка ее противостояния различным историческим факторам способствовали созданию вокруг нее мистического ореола. Эфиопия не пала перед исламом, возникшим в непосредственной близости от нее, и не присоединилась к мощным империям, созданным им. Она не покорилась также ни европейской экспансии, включая попытки миссионеров заново сформировать эфиопское христианство, ни ее империалистической агрессии, достигшей своего апогея в Африке. Эфиопия нанесла удар пытавшемуся захватить ее исламу, и отразила также и притязания европейского колониализма. Эфиопия вступила в XX после большой победы в марте 1896 года в битве при Адуа против итальянской армии. В 1923, после создания Лиги Наций, Эфиопия вместе с Японией стала представительницей афро-азиатской независимости в семье суверенных стран. В этом статусе Эфиопия продолжала играть важную роль в мировой истории. Нападение фашистского лидера Муссолини на Эфиопию в 1935 г. было не только местью Италии за ее позорное поражение при Адуа, но и началом всеобщего скатывания ко Второй Мировой войне. Снова удостоившись независимости, Эфиопия стала символом освобождения всей Африки. В 1963 г. была создана Организация Африканского Единства, центр которой разместился в Аддис-Абебе.

Образ Эфиопии в глазах арабов и мусульман, христиан и европейцев, а также жителей Африки, с ее различными географическими районами и культурами, был, соответственно, полон разнообразия и противоречий. Тайна ее существования и выживания продолжала беспокоить ее врагов, и одновременно вызывала удивление у жителей других стран. Мусульмане Ближнего Востока наделяли ее такими свойствами, как злобность, злой умысел и ересь, но вместе с тем и высшим человеческим милосердием, благородством и особым правом на независимое существование. Христиане, из поколения в поколение, видели в ней воплощение дикости, но вместе с тем воспринимали ее как исполненное притягательности христианское царство, которое спасет Европу; как наивную, но сильную культуру, достойную уважения и любви. Африканцы во всем мире видели в ней образец самоуважения и способности черных сохранить свою независимость, хотя и не всегда были в состоянии по достоинству оценить ее внутренний мир.

Очевидные достижения Эфиопии, равно как и бедствия, постигшие эту страну, и ее экономическое отставание, привлекали к ней внимание. В последние годы и израильтяне вступили в круг заинтригованных этой страной. Откуда прибыли члены общины Бета Исраэль (Дома Израилева), новые граждане нашего государства? Что это за африканская страна, служившая им местом проживания? Каковы корни их еврейства, и каков источник древней библейской атмосферы, окутывающей их? В чем секрет тихой гордости на лицах старцев, и отчего молодежь переживает трудности приспособления к новой жизни в Израиле? Какова же Эфиопия, скрывающаяся за эфиопским обликом этих людей – страна с отсталой инфраструктурой, или с богатой духовной традицией? Страна жестких порядков и обычаев, или открытости и терпимости? Культура пассивности и смиренности, или динамичности, активности и инициативы? К какой структуре принадлежали эти люди, в какой среде они жили, что повлияло на их формирование?

Открытый Университет уже давно работает над преподаванием темы Эфиопии. В 1997 г. в рамках курса «Возникновение новых государств в Африке» вышла книга «Эфиопия – империя и революция на Африканском Роге». Последняя книга является также важным введением к данному учебнику, она содержит краткое описание истории Эфиопии с древнейших времен. Книга «Эфиопия – империя и революция» содержит обзор важнейших политических структур и в первую очередь – института императорской власти, и прослеживает историю этого государства до наших дней. Центральным моментом книги является обсуждение этнического аспекта развития истории. Эфиопия – «музей народов», по определению итальянского историка Конти-Россини – отличается исключительно богатым разнообразием этнических, языковых и религиозных групп. Наличие института императорской власти и государственной политической традиции, поощрявшей построение централизованного государства, с одной стороны, и наличие многочисленных этнических, языковых и религиозных групп, с другой стороны – все это создавало напряженность, которая в значительной степени оказывалась движущей силой в развитии внутренней истории Эфиопии. Книга «Эфиопия – империя и революция» обращает особое внимание на динамику борьбы между основной группой населения, говорящей на амхарском языке и стремящейся к контролю над всеми сферами жизни страны, и группой населения, говорящей на языке тигринья, тяготеющей к децентрализации. Данная книга выдвигает на обсуждение также оценку третьей по важности этнической группы (и первой по численности): оромо, и в этом контексте (а также и в других) обсуждает вопрос напряженности между христианскими и мусульманскими группами населения. Идя по пути обсуждения межэтнических конфликтов и касаясь образа власти в стране, книга поднимает вопрос о древних корнях Эфиопии, но концентрирует внимание главным образом на процессах, происходящих в Новое время. После рассмотрения достижений и неудач амхарских правителей, начиная с периода «начинающего Новое время» императора Теводроса II (1855—1868) и до современного военного диктатора Менгисту Хайле-Мариама (1974—1991), книга описывает победу народа тигринья в наши дни. С 1991 г. и до момента написания этих строк Эфиопия проходит процесс изменений как многонациональное государство, как федерация девяти разных провинций, которая строится в духе идей тигринья, а также и других этнических и языковых групп. Изложение материала затрагивает, естественно, также и другие важные темы. В книге подчеркивается гибкость политической культуры Эфиопии, непрерывная конкуренция между представителями власти в стране, преимущества и недостатки общественного устройства, в рамках которого даже сын простых крестьян мог достичь вершины политической лестницы. Книга «Эфиопия – империя и революция» касается также различных факторов, связанных с победами над внешними врагами, и той тяжелой цены, которую пришлось заплатить за эти победы – утрата гибкости и зацикленность консервативных моделей в обществе, застой, слабость тенденций модернизации почти во всех сферах жизни.

Эфиопская икона. Язычники

Книга, лежащая перед вами, «Эфиопия – христианство, ислам, иудаизм», имеет цель углубить обсуждение истории этой страны и увидеть ее в ином ракурсе, сквозь призму религиозной культуры и межконфессиональной напряженности, существовавшей на протяжении многих поколений, живших в ней. Три великих монотеистических религии соприкоснулись в Эфиопии (книга не касается различных анимистических религий, часть которых сохранилась в Эфиопии среди групп населения, проживающих в удаленных от центра районах). Иудаизм, христианство и ислам прибыли в Эфиопию на заре ее и своей собственной истории и боролись на протяжении сотен лет за души верующих. В качестве арены столь длительного контакта между тремя религиями, Эфиопия является исключительным случаем. Знакомство с этими контактами призвано углубить изучение истории страны, а также обогатить понимание трех великих религий, рассматривая их с новой точки зрения.

Страницы: 1 2 3

Он ездит по стране, чтобы призывать людей любить и беречь русский язык.

В него так много вложено Богом и предками, что только вслушивайся, вдумывайся. Однажды к Ирзабекову подошел священник со словами: «Важно, Василий Давыдович, то, что вы говорите, но важно и то, что именно вы, азербайджанец, говорите это. Слушая вас, мы, русские, испытываем чувство стыда».

Читать далее »

Митрополит Илийский Герман

Беседовала Ксения Кабанова

О здравии душевном и телесном

Сегодня авторитеты не в моде. Все слишком дорожат своей мнимой свободой мысли и действия, чтобы признать чье-то влияние на себя. Ведь это значит объявить кого-то выше, лучше и ценнее себя. Авторитеты сегодня легко низвергаются, а понятие незыблемого авторитета часто дискредитируется. «Ну как можно иметь незыблемым авторитетом того или это, если они такие-разэтакие?!» – громко заявляет общество, похожее на бунтующего подростка. Кого признавать своим авторитетом, как создавать авторитет и чем поддерживать его – об этом мы беседуем с протоиереем Евгением Попиченко.

– Отец Евгений, в последнее время в обществе еще более обострились подростковые настроения по отношению к участию Церкви в общественной жизни. Все чаще звучит возмущение: «Чего вы нам тут указываете что хорошо, а что плохо? Почему это вы претендуете на авторитетность?!»

– Авторитет – это профессионал в области своей деятельности, это человек, организация или сообщество, которые знают, что говорят и отвечают за свои слова своим опытом. Пожарник, пришедший на урок в школу и рассказывающий детям о правилах пожарной безопасности, говорит не только по инструкции. Школьники слышат какие-то «скучные прописные истины», а пожарник за своим рассказом видит все те трагические случаи, которые были в его личном профессиональном опыте. Только поэтому он авторитетно объясняет, что ради сохранения своей жизни и жизни ближних нужно определенные правила соблюдать. А школьники уже сами решают, прислушаются ли они к этому авторитету или будут проверять сказанное на своем горьком опыте.

В этом смысле Церковь – тоже авторитет, только не в пожарной или дорожной безопасности, а в сфере духовной и нравственной безопасности. Она из личного опыта знает незыблемые духовные законы, впаянные в нашу жизнь. Знает и то, что, если под лозунгом какой-либо идеологии, демагогии, моды человек эти законы нарушает, то неизбежно следует крушение его жизни: нравственные катастрофы, кризисы определенного возраста, разводы, озлобление на все и всех и так далее.

Поэтому, когда возникает угроза государству, семье или личности, Церковь как любящая мать предупреждает своих чад и предлагает им помощь. Но почему-то сегодня стало очень модным кричать на всех углах о вмешательстве Церкви в жизнь государства. В какие сферы государства Церковь может вмешиваться, если у нее нет никаких рычагов влияния: она не пишет законы, не цензурирует СМИ, не распоряжается военными ресурсами? Церковь может только свидетельствовать и предупреждать об опасности, как в фильме «Джентльмены удачи» один из героев предупреждает прохожих: «Ты туда не ходи! Сюда ходи. А то снег башка попадет, совсем мертвый будешь». Нас предупреждают об опасности, а дальше возникает вопрос доверия, поэтому в общественной позиции Церкви не может быть никакого насилия.

– Сегодня духовных авторитетов помимо Церкви создано предостаточно: тут и экстрасенсы, предупреждающие об опасностях, и обучающие народ мудростям жизни юмористы, всевозможные звезды, «духовно прозревшие» на Тибете и точно знающие, под какой снег башку нужно подставлять. Почему православные отрицают этот плюрализм авторитетов?

– О да! Духовных авторитетов предостаточно. Включишь телевизор и видишь: тут артист рассуждает о том, как нужно семью создавать, там популярная дамочка утверждает основы эмансипации, а здесь спортсмен вещает о времени и вечности. Конечно, можно обсуждать с популярными людьми вопросы создания семьи или проблемы добра и зла, но не нужно ждать, что они обязательно изрекут какую-то истину, исходя из личного (далеко не всегда удачного) опыта.

Арнольд Шварценеггер однажды сказал: «Люди, которые говорят, что все на свете знают, очень раздражают нас – тех, которые, действительно, все на свете знают». Речь идет не об отдельно взятых священниках. Церковь обладает тем, чего нет ни у одного другого духовного авторитета – мы обладаем критерием истины, Евангелием, словом Самого Бога. Вот по евангельской шкале и нужно проверять все, что нам предлагается. Например, обсуждается бывшим министром культуры М. Швыдким вопрос «допустимо ли материться в общественных местах» – берем Евангелие и читаем: «за всякое праздное слово, какое скажут люди, дадут они ответ в день суда: ибо от слов своих оправдаешься, и от слов своих осудишься» (Мф.12. 36 – 38). Матерное слово не только праздное, но еще и греховное, поэтому православному человеку уже не нужно выслушивать авторитетные доводы на тему «материться или нет».

И так нужно поступать с любой проблемой. Ведь цена вопроса слишком высока – вечная жизнь человеческой души. «Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? или какой выкуп даст человек за душу свою?» (Мф.16, 26). Вечная жизнь наших душ уже началась, но она принципиально зависит от того, как мы проживем короткий промежуток времени от нашего рождения до смерти. От того, что мы наберем за всю свою жизнь – наберем ли мы всякой мути и гнили или чистоты и святости – зависит наша вечность.

А наша земная жизнь настолько переполнилась всякого рода «легализованными грехами», что Церковь, зная цену человеческой души, вынуждена постоянно категорично свидетельствовать: «это яд, это помойка, это отрава, будьте осторожны!». Когда человек предстанет пред Богом, то там не за кого будет спрятаться, нельзя будет развести руками и сказать: «Простите, так получилось, мне сказали, что гомосексуализм – это нормально, вот я и…».

Не получится оправдаться, так как есть четкая евангельская шкала: «Или не знаете, что неправедные Царства Божия не наследуют? Не обманывайтесь: ни блудники, ни идолослужители, ни прелюбодеи, ни малакии, ни мужеложники, ни воры, ни лихоимцы, ни пьяницы, ни злоречивые, ни хищники — Царства Божия не наследуют» (1 Кор. 6, 9 – 10).

– Если все духовные авторитеты нужно подвергать проверке, возникает вопрос: священнослужители не исключение?

– Конечно, не исключение. Их нужно проверять в первую очередь. Иногда батюшки произносят фразы типа: «Церковь говорит…» – а на самом деле имеют в виду что-то свое, вовсе не совместимое с церковным преданием. На самом деле эта фраза подразумевает всего несколько случаев: во-первых, «Церковь говорит», когда заявляет что-то от лица Вселенского Собора, во-вторых, от лица Священного Синода и, в-третьих, когда опирается на Священное Писание. Чтобы распознать высказывание от лица Церкви от чьей-то личной «импровизации», мы сами должны хорошо знать Писание и Предание, а также основные факты церковной истории.

– В Римской Католической Церкви есть догмат о непогрешимости Папы в вопросах веры. У православных такого догмата нет. Нужно ли проверять Патриарха, или он является непререкаемым авторитетом?

– Непререкаемых авторитетов всего два – это Священное Писание и Священное Предание, то есть опыт жизни Церкви, выраженный в святоотеческом наследии и постановлениях Вселенских Соборов. Но из той же церковной истории мы видим, что Патриархи были очень разными людьми, которые порой заблуждались даже в некоторых догматических вопросах. И это происходило как в западной церкви, так и в восточной.

Однако у нас есть принципиальное отличие от католиков. Они считают Папу непререкаемым авторитетом, заместителем Христа на земле, управляющим всей церковной жизнью. В Православии нет такого отношения к Патриарху, так как Церковью управляет не Патриарх, а Дух Святой. Христос говорит об этом своим ученикам: «Когда же приидет Он, Дух истины, то наставит вас на всякую истину: ибо не от Себя говорить будет, но будет говорить, что услышит» (Ин.16, 13).

Поэтому когда в управлении Церковью возникают какие-то ошибки (ведь людям свойственно ошибаться), Дух Святой, высшая сила, направляет эти ошибки на благо.

Вспомним пример с Патриархом Никоном (1652 – 1666 годы патриаршества): когда начали приводить в порядок богослужебные книги и богословские тексты, часть православных ушли в старообрядческий раскол. По земным меркам раскол в Церкви – это трагедия. Но, по мысли отца Андрея Кураева, происшедшее предотвратило еще большие нестроения в будущем. Когда Петр I взял курс на европеизацию Русской Православной Церкви, людей, настроенных на непослушание, на бунт, в лоне Церкви уже не было, что и позволило хоть как-то выживать в условиях церковных реформ императора. Также потом Святым Духом были направлены на благо Церкви и петровские реформы. Поэтому мы на Литургии молимся за Патриарха, а также за все священство Богу: «их же даруй Святым Твоим Церквам в мире, целых, честных, здравых, долгоденствующих, право правящих слово Твоея истины».

Вместе с тем, сегодня мы видим лукавые подмены, когда дело начинается с заявлений в стиле: «Но ведь нет непререкаемых авторитетов, Патриарх – не Христос, его-то обсуждать и критиковать можно», – а заканчивается антагонизмом к самой Церкви и Христу. Людям, берущим на себя смелость обсуждать, осуждать и злословить Предстоятеля, отдельных иерархов и священников, надо без всяких иллюзий понимать, что такого рода «критика» – это самое банальное хамство.

Страницы: 1 2