Читать далее

Wladyslaw Teodor Benda
1873 – 1948
W. T. Benda was an artist and illustrator who left behind a legacy closely intertwined with the Kosciuszko Foundation’s own. At the end of his illustrious career Benda returned to themes almost exclusively Polish, infused with an active Slavic spirit and a romantic palette. He was, in effect, artist-in-residence for the Foundation creating its Ex-Libris, promotional graphics and, most notably, the cover designs for the Kosciuszko Foundation Ball Journals.

Wladyslaw Theodor Benda was born on January 15, 1873, in Poznan, Poland. He was the son of musician Jan Szymon Benda and a nephew of the actress Helena Modrzejewska (known as Helena Modjeska in the United States). He studied art at the Krakow College of Technology and Art in his native Poland and at the School ofFine Arts in Vienna, Austria. He came to the United States at the very end of the 19th century, to visit his Aunt Helena, who then lived in California. He stayed, and moved to New York City in 1902, where he attended the Art Students League in New York and the William Merritt Chase School. While there, Benda studied under Robert Henri and Edward Penfield. He joined the Society of Illustrators in 1907, the Architectural league in 1916, and became a naturalized American in 1911. He was also a member of the Society of Mural Painters. He remained in NYC for the rest of his life. Benda married Romola Campfield, and they had two daughters, Eleanora and Baria, who were both artists.



Читать далее

Clarence Underwood
(1871 Jamestown, NY - 1929 New York)
Underwood trained at the Art Students League and the Julian Art Academy in Paris. He was an important illustrator of magazine covers for Century, Studio, McClure's Harper's and The Saturday Evening Post, who found himself in great demand during the great postcard era. He is known for his beautiful women, often wearing colorful hats.



Известный американский коммерческий художник Кларенс Андервуд, изобразивший "школьницу с хорошим цветом лица" для знаменитой марки мыла, рассказывает, как сила мысли задала форму лица и тела его маленькой дочери. Он рассказывает: "Много лет назад я внезапно прекратил рисовать блондинку, которая занимала всю мою работу, и начал рисовать девочку. Люди спрашивали меня, кто она, но я по правде не мог им сказать. Она определённо не была ни моделью, которую я тогда использовал, ни какой-либо комбинацией нескольких моделей. Она была собой, и по крайней мере для меня она была идеальным типом. Моей маленькой дочери, Валери, тогда было шесть лет, и она очень любила эту темноволосую девочку. Она могла прийти в студию, стоять за моим стулом и смотреть, как я рисую, пока её не обнаруживали и не выводили, против чего она протестовала. Это лицо, с небольшими вариациями, я рисовал многие годы. Будучи уже пятнадцатилетней девушкой, Валери стала живой копией этого лица, нарисованного мною много лет назад. Я знаю, что причиной этого была её любовь к этим портретам и восхищение ими. Мои старые друзья, увидев мою дочь, удивлённо восклицали, видя это сходство, ведь когда я написал их, она была лишь малышкой, лицо которой походило на лицо на холсте не в большей степени, чем моё собственное. Её внешний вид изменился, чтобы соответствовать нарисованному лицу, которое она любила, и то же самое может случиться с любой девочкой. Сегодняшняя американская девушка приближается к идеалу художника гораздо больше, чем сама может об этом знать."

Читать далее

текст- Рубаи Омар Хайам. Художник Ronald Balfour

"Надо жить, - нам внушают, - в постах и в труде!"
"Как живете вы - так и воскреснете-де!"
Я с подругой и чашей вина неразлучен,
Чтобы так и проснуться на страшном суде.



В жизни сей опьянение лучше всего,
Нежной гурии пение лучше всего,
Вольной мысли кипение лучше всего,
Всех запретов забвение лучше всего.

Читать далее

Все краски лета, буйство зонтиков и солнца

Frederick Carl Frieseke was an American Impressionist painter. He was born in Owosso, Michigan and studied at the Art Institute of Chicago before going East to the Art Students League in New York City in 1897, and then the Académie Julian in Paris.
There he studied for a short period at the Academie Carmen with James Abbott McNeill Whistler. Frieseke's earliest works, images of individual women in interiors painted in fairly close tonalities, reflect Whistler's influence.
Frieseke and his wife settled, in 1906 for fourteen years in the art colony at Giverny, which was also home to Monet. He had a great influence on the Americans at the colony there, many of whom shared his Midwestern American background. Frieseke rapidly developed a very original aesthetic which would have an impact upon almost all the later figural painters among the colonists.




Читать далее

Ее глаза на звезды не похожи,
Нельзя уста кораллами назвать,
Не белоснежна плеч открытых кожа,
И черной проволокой вьется прядь.

С дамасской розой, алой или белой,
Нельзя сравнить оттенок этих щек.
А тело пахнет так, как пахнет тело,
Не как фиалки нежный лепесток.

Ты не найдешь в ней совершенных линий,
Особенного света на челе.
Не знаю я, как шествуют богини,
Но милая ступает по земле.

И все ж она уступит тем едва ли,
Кого в сравненьях пышных оболгали.
(В.Шекспир, Сонет 130)

Robert Lewis Reid (July 29, 1862 – December 2, 1929) was an American Impressionist painter and muralist.
Reid was born in Stockbridge, Massachusetts and attended the School of the Museum of Fine Arts, Boston under Otto Grundmann, where he was also later an instructor. In 1884 he moved to New York City, studying at the Art Students League, and in 1885 he went to Paris to study at the Académie Julian.
Upon returning to New York in 1889, he worked as a portraitist and later became an instructor at the Art Students League and Cooper Union. Much of his work centered on the depiction of young women set among flowers. His work tended to be very decorative.
In 1897, Reid was a member of the Ten American Painters, who seceded from the Society of American Artists. Around the turn of the century, Reid worked on several mural projects and when he returned to paintings, around 1905, his work was more naturalistic, even though his palette trended toward soft pastels.
Reid's "The Martyrdom of St. Paul" is located at the southwestern end of the nave of the Church of St. Paul the Apostle on 9th Avenue at 60th Street in New York City.
He died in Clifton Springs, New York.


A Summer Girl


Читать далее

Всегда найдется женская рука,
Чтобы она, прохладна и легка,
Жалея и немножечко любя,
Как брата, успокоила тебя.

Всегда найдется женское плечо,
Чтобы в него дышал ты горячо,
Припав к нему беспутной головой,
Ему доверив сон мятежный свой.

Всегда найдутся женские глаза,
Чтобы они, всю боль твою глуша,
А если и не всю, то часть ее,
Увидели страдание твое.

Но есть такая женская рука,
Которая особенно сладка,
Когда она измученного лба
Касается, как вечность и судьба.

Но есть такое женское плечо,
Которое неведомо за что
Не на ночь, а навек тебе дано,
И это понял ты давным-давно.

Но есть такие женские глаза,
Которые глядят всегда грустя,
И это до последних твоих дней
Глаза любви и совести твоей.

А ты живешь себе же вопреки,
И мало тебе только той руки,
Того плеча и тех печальных глаз...
Ты предавал их в жизни столько раз!

И вот оно - возмездье - настает.
"Предатель!” дождь тебя наотмашь бьет.
"Предатель!"- ветки хлещут по лицу.
"Предатель!"- эхо слышится в лесу.

Ты мечешься, ты мучишься, грустишь.
Ты сам себе все это не простишь.
И только та прозрачная рука
Простит, хотя обида и тяжка,

И только то усталое плечо
Простит сейчас, да и простит еще,
И только те печальные глаза
Простят все то, чего прощать нельзя...

1961 – Евтушенко



Читать далее

Во времена, когда важность и ценность любого явления определялась тем, упоминалось оно в Библии или нет, христианские апологеты моды утверждали, что пристрастие к красивым предметам одеяния пошло от Адама и Евы, обращавших пристальное внимание на форму и размеры фиговых листков, коими они прикрывали свой срам. А от них любовь к привлекательным покровам перешла ко всем их потомкам, то есть к человечеству. Их коллеги, конфессионально чуждые библейским сказаниям, подходили к вопросу куда прагматичнее. Один из самых известных в России специалистов рубежа XIX-XX веков И. Гулишамбаров писал:
"Как, по-видимому, ни бесконечно велика разница между первобытным аборигеном земли в его наготе и беспомощности и современным обитателем культурных стран, весьма сложно и замысловато одетым и обутым, полным умственных сил, дающих ему возможность властвовать над всем живущим на земле, но с помощью умелого подбора звеньев можно установить полную их преемственность... Такая обыденная ныне принадлежность костюма, как носовой платок, вошла в употребление сравнительно недавно; не только библейские, но и римские деятели золотого века их истории обходились без носового платка. Прототипом последнего могут служить римские sudarium и orarium, употреблявшиеся для обтирания пота и особенно рта, который часто ставился в печальную необходимость поглощать носовые выделения. История повествует, что император Аврелий, чтобы приобрести популярность, велел раздать народу небольшие тряпки для вытирания пота и что народ плакал от умиления перед щедростью своего властелина".

Шляпы 18 века от Розы Бертен (кликабельно большого размера)


Однако до начала массового производства одежды возможностями для подражания в России обладали главным образом имущие сословия. Одежда, в особенности дамская, стоила баснословно дорого, и потому выписывать ее из-за границы могли лишь самые состоятельные дворянские семьи. Жены и дочери, как тогда говорили, "достаточных", но не роскошествующих русских землевладельцев, как правило, пользовались услугами модисток в крупных городах Российской империи, шивших наряды по последней парижской моде, увиденной их клиентками на картинках в модных журналах или на успевших приобрести их сановных дамах. Те же, кому по мелкопоместности и эта возможность была недоступна, довольствовались изделиями крепостных портних, надо признать, иногда неплохо справлявшихся со своим делом.
Еще более консервативной была русская мужская мода. Естественно, состоятельные франты, пытавшиеся угнаться за Европой, бессчетное число раз заказывали новые фраки, чтобы иметь изделия то с укороченными, то с расширенными фалдами. Или блеснуть в обществе остро модным фраком цвета бутылочного стекла или глухой синевы. Но большая часть империи была одета в мундиры и могла позволить себе вольности лишь в легком отступлении от размера форменных шляп или легкой небрежности в ношении форменных шинелей или сюртуков.

Читать далее

Сегодня мне хотелось бы поговорить о дамах,которые задолго до прихода в наш обиход слова кутюрье, назывались модистки. Об этих первых законодательницах моды.И вообще о первых модельерах
Использованы сканы модных журналов разных веков,а так же картины художников :
Франсуа Буше
Эдгар Дега
Тулуз-Лотрек
Эдуард Моне
Эва Гонзалез
Альбер Марке
Жан Беро
Алонсо Перес
Andrea Marchisio
Louis Carrogis
James J.Tissot
Jean Louis Forain


Король-Солнце и последующие за ним финансово выжгли и истощили Францию.
Когда несчастный Людовик 16 принял власть, казна была пуста, королевство отягощено долгом в четыре миллиарда ливров, народ (т.н. – «третье сословие»), в том числе и буржуазия, был раздавлен различными повинностями и налогами.
Я думаю, всем понятно, что даже в настоящее время 4 миллиарда, ну допустим, евро - это большая сумма, а 300 лет назад такая сумма в любой валюте была практически неподъемной для любого государства.
Однако Марии Антуанетте – жене Людовика в принципе было начхать на эти проблемы. Она любила праздники, балы, театр и т.п. увеселительные мероприятия. Французский королевский двор по-прежнему был самым блестящим и расточительным в Европе, поэтому портные процветали.
Конечно же, искусство «де се дэветир» (одеваться) было весьма важной частью жизни королевского двора и светской жизни вообще, которая в то время почти исключительно была связана со двором. Это искусство, как и костюм того времени, было весьма сложным, поэтому портные, обслуживавшие потребности знати, были востребованными и уважаемыми членами общества. Причем, они были вхожи в тот светский круг, в который представители иных слоев буржуазии смогут попасть только через 50 лет.





Надо сказать, что в конце 18 века в Европе преобладал способ шитья, который позже назовут bespoke. А в высшем свете этот способ, который во Франции еще будут называть «от кутюр», будет господствовать вплоть до 80 годов 20 века. Но в те времена даже бродячие портные, которые обслуживали не самые обеспеченные слои общества, шили по меркам конкретного заказчика.
Особенно блистала в этой процветавшей в тяжелое для Франции время корпоративной вселенной Мари Жанна Бертэн, 1744—1813, которую чаще называют просто Роз Бертэн.
Никто из портных до нее не имел столько влияния на титулованных особ и «сильных мира». Фактически ее можно назвать первым дизайнером моды, так как она часто не следовала вкусу или прихотям своих заказчиков, а формировала их, создавая тренды и модели.
Ее влияние не только на Марию-Антуанетту, но и на весь двор в области искусства одеваться было так велико, что Бертен часто называли «министром моды».

Читать далее

В основном гейши, но есть и несколько европеек в подборке. К сожалению биография нашлась только на английском языке

Robert Frederick Blum was a major figure painter and illustrator who emerged from the active artistic milieu of mid-century Cincinnati, where he was born. From his studies in Cincinnati, Blum traveled to Philadelphia and studied art at the Pennsylvania Academy of the Fine Arts (1876-1877). Blum and many of his contemporaries greatly admired the meticulously executed work of the Spanish painter, Mario Fortuny, one of the leading artists of the Romano-Spanish school, whose work was exhibited at the Philadelphia Centennial Exposition (1876).
In 1880, Blum met up with Frank Duveneck and his "Duveneck boys" in Venice, when the group was associated with James Abbot McNeil Whistler. Both Blum and John H. Twachtman, were profoundly influenced by their meeting with Whistler. Unlike Twachtman, however, Blum did not go to Munich. Instead he traveled to Paris to study at the Beaux-Arts Academy (1880). Perhaps the most significant event in the development of Blum's art was the impact his meeting Whistler in Venice had on the growth of Blum's interest in watercolor, etching, and pastel. During this decade, these two artists shared a concern for developing an impressionistic depiction of figures enveloped in light and atmosphere.


Geisha at Her Toilet


Читать далее

Более ранние сарафаны имеют округлый вырез на груди, прямоугольный вырез и пришивные лямки типичны для более поздних сарафанов – конца XVIII начала XIX вв. Сарафаны из шелковых тканей с пышными букетами и гирляндами украшались золотым галуном и кружевом, выплетенным на коклюшках из золотых и серебряных нитей, серебряными и позолоченными, гладкими с вставками пуговицами, которые укреплялись на одежде при помощи узорного шнурка.
Немалую роль сыграл сарафан и в истории свадебной моды. Вплоть до 19 века традиционный свадебный наряд невесты состоял из искусно украшенных сарафана и рубахи. Сарафан шился преимущественно из ткани красного цвета и богато расшивался бисером и вышивкой, речным жемчугом. Хотя на севере свадебные сарафаны были синего цвета, а в некоторых краях даже черного.
Материалом для свадебного сарафана традиционно были тафта, шелк, парча. На традиционной славянской свадьбе праздничное гуляние длилось несколько дней, и зачастую для каждого из дней предназначался отдельный сарафан, разного покроя и отделки.
В древнерусском костюме использовались два, иногда три пояса. Один пояс был крестильным, носился на голое тело, и его никогда не снимали. Ношение остальных поясов определялось полом и социальным положением. И мужчины и женщины подвязывали пояса под левую руку.


Варвара-краса, длинная коса


Пояс крестильный
У прибалтийских народов, у западных и восточных славян изначально языческая символика "пояса силы " постепенно соединилась с обрядом крестин, и пояс на целое тысячелетие стал частью христианской традиции.
У большинства народов именно крестная мать готовила для своего крестника пояс и надевала его во время крестин. Считалось, что если она ребенка не опояшет, то он может умереть.
У латышей нательный поясок надевали младенцу сразу после рождения, а повторно — при крещении уже вместе с крестиком.
У русских, как правило, ребенка первые сорок дней не подпоясывали, и лишь на седьмой неделе крестная приносила ему в подарок поясок, крестик и рубашку.
В Московской губернии крестная подпоясывала уже годовалого малыша. Поставив ребенка к печному столбу и завязывая узел, она приговаривала: «Будь здоров и толстый, как печной столб».
После проведения обряда крещения мать новорожденного в знак благодарности одаривала кума и куму пирогом, завернутым в полотенце и перевязанным шерстяным поясом.

Читать далее

В данный пост мне бы хотелось включить мои любимые детские фильмы- сказки, картины Константина Маковского цикла "Боярышни", и небольшой экскурс в историю русского народного костюма. Поскольку тема эта не просто огромна, она бесконечна, я конечно изложу все в крайне сжатой форме.


Русский костюм… мы так привыкли к этим словам, что забываем, а подчас и не знаем о настоящем назначении вещей, объединенных этим названием. Нам, русским, досталось от предков богатейшее наследство, созданное их талантом, гением и талантом,
Во все времена стремились русские люди к красоте: они украшали резьбой свои жилища и домашнюю тварь, расшивали узорами полотенца и одежду, вкладывая в создание простых предметов не только умения, но и свою душу, свои надежды и мечты, радости и печали. Веками копилось это наследство, многое затерялось по пути к нам, ведь время не щадило ни самих людей, ни их творения. И все же многое из накопленного веками дошло до нас.
Одежда создает обрез не только отдельного человека, она создает образ улицы, города, страны.
Самая характерная черта русского народного искусства во всех его видах- радость, праздничность.
Но даже трудно себе представить, что такое светлое, радостное искусство, как народный костюм, родилось в низкой полутемной избе под руками мастериц, в полном смысле задавленных тяжелой жизнью. И тем не менее наши далекие предки никогда не появлялись в праздник в одинаковой одежде.
Своеобразным парадом моды были праздничные гулянья на пасху, масленицу. А ежегодные ярмарки? К таким "показам" готовились заранее, не одну неделю склонялись над работой мастерицы при свете лучины. Находки археологов, старинные летописи помогают нам восстановить, из каких тканей шились одежды, как и чем они украшались. Посмотрим, что выкладывали на свои прилавки купцы киевские да новгородские, что привозили купцы заморские, а что развозили и разносили по селам и деревням голосистые "коробейники". А вот что - лен и шерсть самого разного качества, грубую холстину, сермягу и армячину, тонкое сукно и тонкое полотно, выбеленное или цветное - крашенину, дорогие привозные ткани: камку и тафту(шелковые узорные ткани), бархат рыжий(с тисненым узором), петельчатый и золотный (шитый золотом), парчу аксамит (расшитую золотыми узорами)- все они носили общее название паволоки. Зато меха, дорогие и дешевые, были свои. Самые дорогие - горностай и бобер, куница и соболь, подешевле - рысь и барс, лиса и белка, самые дешевые - овчина и медведь, волк и заяц. Были припасены у купцов и драгоценные камни:алмазы и смарагды, яхонты и сапфиры, радужные стекла, многоцветный бисер, мелкий речной и крупный гурмыжский (иранский) жемчуг, ожерелья, бусы и пронизки. Из чего же состоял гардероб древних русичей?


Морозко


Прежде всего одежда строго делилась на повседневную и праздничную. Она различалась и качеством материала и цветовой гаммой. Интересно, что мужская и женская одежда по своим конструктивным, и композиционным особенностям имели определенную общность.Основными видами одежды были рубаха и порты, причем у знати это была нижняя одежда, у народа - основная. Чем богаче человек, тем многослойнее был его костюм. Можно сказать, что рубаха - это древнейшая из одежд, ибо ее название восходит к древнему слову "руб" , т.е. "самый грубый". Длина рубахи, материал, из которого она сшита, характер орнаментов определялись социальной принадлежностью и возрастом. Длинные рубахи носили знатные и пожилые люди, более короткие- другие сословия, так как в отличие от размеренной и неторопливой жизни князей и бояр будни трудового народа бели наполнены тяжелой работой и одежда не должна была сковывать движений. Рубаху носили на выпуск и обязательно с поясом (если человек не надел пояс, то говорили, что он распоясался). Полотна ткались узкие (30-40 см), и поэтому рубахи шились с цельнокроенными рукавами или прямоугольной проймой. Для удобства движений вставлялись ластовицы, для прочности ставились на подкладку из другой ткани-подоплеку (вот что значит "знать подоплеку дела"). Праздничные рубахи знати шились из дорогих тонких полотен или шелков ярких цветов и украшались вышивками. Не смотря на условность узора орнамента, многие его элементы имели символический характер, они как бы охраняли человека от другого сглаза и напастей. Украшения были "навесными"- съемными: богато расшитыми золотом, драгоценными камнями и жемчугами воротники- ожерелья и зарукавья - манжеты.

Читать далее

Leonardslee Gardens (Леонардсли – Гарденз)
(Англия, Horsham, West Sussex)
Сад в Леонардсли был заложен в 1889 г известным коллекционером растений сэром Эдмундом Лоудером в облесенной долине речки, на обширной площади около 80 га. Это место по своим экологическим параметрам идеально подходило для осуществления задуманного – выращивания экзотических растений, таких, рододендроны, азалии, камелии и гортензии. Особенной любовью сэра Эдмунда были рододендроны, он вывел несколько популярных культиваров, украшающих сад и сейчас.
Живописные склоны в долине реки заняты декоративными посадками в пейзажном стиле. Преобладают рододендроны, магнолии, встречаются очаровательные японские клены, дубы разных видов, лириодендроны, гикори и амбровые деревья, экзотические кустарники.
Леонардсли-Гарденз особенно очаровательны весной, когда цветут рододендроны. Несмотря на капризную английскую погоду, сюда приходят множество посетителей. Один из самых привлекательных уголков сада - огромный каменистый сад, сооруженный известной фирмой «Пулем энд К» в начале XX века. Весной он пестрит красками цветущих рододендронов и азалий, оттененных низкорослыми хвойными, которые покрывают глыбы скальных пород чешуей из хвои. Каменистый сад считается красивейшим в Англии.
Водная стихия Леонардсли объединяет 7 озер, вырытых когда-то при добыче железной руды. Берега многих водоемов украшают композиции околоводных растений – гигрофитов, а также декоративные влаго- и тенелюбивые растения. В свое время Сэр Лоудер поселил в поместье разных животных; сейчас остались только олени и кенгуру – валлаби. Места проживания кенгуру довольно обширные, они огорожены сеткой, в саду животные чувствуют себя очень комфортно и не замечают посетителей сада. На территории Леонардсли-Гарденз представлена также экспозиция бонсаи, имеется кафе, магазин подарков и садовый центр в оранжерее.

http://www.gardener.ru/page_1124.html

Все кликабельно в очень большом разрешении. Вся соль-тут в деталях конечно


Читать далее

Йозеф Мехоффер
Jozef Mehoffer
19 марта 1869 Ржесцов - 8 июля 1946 Краков

Польский художник-авангардист.
С 1887 он учился в Школе Искусств Кракова у Владислава Лужкиевича (1828-1900) и Яна Матейко. В 1889 Мехоффер и Станислав Выспянский, как два самых талантливых ученика Школы, помогали Матейко разрисовывать декоративные стенные фрески для готической церкви Санта Марии (Мариацкий костел) в Кракове.
Эта работа пробудила интерес Мехоффера к фрескам и витражам.
В 1889-90 он учился в Академии искусств Вены. В 1891 он путешествовал через Зальцбург, Инсбрук и Базель (где его воображение поразили работы художника Арнольда Беклина) и, в конечном счете, приехал в Париж.
В этом году он учился в Академии Коларосси, в национальной Школе искусств Дюссельдорфа, а с 1892 в студии Леона Бонна в Школе изящных искусств в Париже.
В течение его пребывания в Париже (1891-6) Мехоффер посвятил много времени изучению работ мастеров в Лувре, он также изучал архитектуру, сделав тур по средневековым соборам во Франции в 1893.
Он интересовался выставками современного искусства, особенно картинами Пьера Пюви де Шаванна и Джеймса Эбботта Уистлера.
Ранние работы Мехоффера «Материнство» (1894), «Каминная доска» (1895; обе в Познани) и «Наивные танцы» (1898, Краков), вдохновленные поэмой Поля Верлена, показывают влияние на него художников группы «Наби», с которыми он был дружен.
Мехоффер использовал экспрессионистский вариант символизма, чтобы создать атмосферу неловкости и нависшего бедствия, как в картине «Ущелье» (1897, Познань).
В начале XX века входил в состав группы "Молодая Польша".
Мехоффер - автор картин, декоративных панно, эскизов фресок и витражей в стиле модерн. Автор витражей в Фрибурге, в кафедральном соборе на Вавеле и в костеле г. Дрогобыча
Монументальным декоративным работам Мехоффера свойственны типичные черты стиля ар-нуво с его культом линии и растительного орнамента, акцентом на национальном стиле и строгой композицией, имеющей сложную символику.



Śpiewaczka. Portret Wandy Janakowskiej (siostra żony Mehoffera)


Читать далее

Светлой Пасхи вам всем ,друзья. Христос Воскресе !

Небольшая подборка русской живописи на тему Пасхи в подарок

В.Е.Маковский. Молебен на Пасху


Читать далее

Игральные карты "Мертвые души" Гоголевские типы по рисункам художника П. Боклевского

Жил-был художник один, звали его Петр Боклевский. Имя это мало кому что-то говорит (кроме знатоков живописи, разумеется, и, в частности, знатоков русской графики середины XIX века).
Но вот работы этого художника знают все (кто учился в советской школе, разумеется, и, в частности, читал там учебник литературы).
В молодости художник этот был хулиганист, задирист, богемен, нигилистичен и даже сколонен к революционности. В университе учился спустя рукова, юридический факультет кое-как окончил, но юристом не стал – не богемное это дело.
Его увлекало одно лишь рисование. Не живопись с ее холстами и красками, мольбертами и палитрами, а простой бег карандаша по листу бумаги, после чего на девственно чистом поле рождалось изображение, родившееся прежде в воображении – это приводило Боклевского в неописуемый восторг.



Живя то в столице, то в провинции, он учился рисованию у разных преподавателей, в том числе, даже у Карла Брюллова в Академии Художеств (правда, в статусе «стороннего посетителя»), но нигде не удерживался, всюду наживая неприятности своим вызывающим поведением и особенно – злыми карикатурами.
Позже Боклевский оправдывался по поводу гротесковости своих персонажей:
«Да я же помню их, я помню совершенно таких, я их встречал в то время, в массе, кругом. Это не карикатуры, нет, это живые люди. Теперь вы их не встретите, и вам они кажутся искусственными, но я их знал, я их видел, я жил среди них».
Это не совсем так. Не среди всех своих персонажей он жил, ибо был родом из рязанской деревни, был беден, если не сказать нищ, живя в Петербурге вращался в своей среде, «наверх» пробивался долго и с трудом – туда таких, как он, неохотно пускали.
Но он туда таки пробился, хотя на это ушло 47 лет! И произошло это благодаря именно накопленной лютой неприязни к окружавшим его персонажам русской действительности. Известность (и деньги) принесли выпущенные в 1863 году литографии его иллюстраций к «Ревизору» Гоголя. В тех рисунках знаменитая комедия стала поводом для всплеска обличительного творчества. Недаром через пять лет альбом был переиздан под публицистическим названием «Бюрократический катехизис». Ободренный успехом, Боклевский создал серию «типов» и для гоголевских «Мертвых душ».

Читать далее

Картины этого художника уже были подробно представлены в моей ф-ленте у уважаемого Парашутов, я лишь выкладываю к себе то что относится к нарядам и эпохе модерна и концу 19 века

Андерс Леонард Цорн 1860—1920
Шведский живописец и гравер-аквафортист, график и скульптор. Учился ваянию в Художественно-промышленной школе (1875—77), а потом живописи под руководством Боклунда в Академии Художеств (1877—81) в Стокгольме. Затем совершенствовал свои знания в Париже.
Уже первые, школьные произведения его кисти — небольшие сцены из народной жизни и портреты — обратили на него внимание любителей искусства выказанными в них уменьем верно и тонко схватывать характеры. Картины обладали силой и свежестью красок, отличной передачей воздуха и освещения, простотой и, вместе с тем, вкусом исполнения — достоинствами, которые, чем дальше, тем ярче проявлялись в работах художника. Выставленный им в Стокгольме портрет молодой девушки в трауре, с прозрачной вуалью, имел огромный успех у публики, и к Цорну посыпались заказы на дамские и детские портреты. Скопив исполнением этих заказов достаточные деньги, он отправился путешествовать: посетил Испанию и Италию, устроил себе фешенебельную мастерскую в Лондоне, предпринимал оттуда поездки в Северную Америку, Константинополь, Марокко и Среднюю Европу и не раз возвращался в свое отечество. Картины этого художника, по всей справедливости считающегося одним из самых крупных и оригинальных живописцев настоящего времени, очень разнообразны по содержанию. Наиболее замечательные между ними: "Maja" (в берлинской Национальной галерее), "Летний вечер к Швеции" (там же), "Итальянская уличная сцена" (в Люксембургском музее, в Париже), "Молодая мать", "Моя натурщица и лодка", "Зыбь", "Иванова ночь в Швеции" и др. Офорты Цорна, которых насчитывается свыше 50-ти, столь же талантливы, как и произведения его кисти. Все они передают его собственные картины и композиции; лучшие из них — "Фора за фортепьяно", "Ирландская девушка", "Ренан", "Король Густав", "Тост", "Купающаяся женщина с ребенком" и портрет самого Цорна с женой и детьми.

Martha Dana


Читать далее

Четыре женские головки модерна.Автор Жорж де Фер (Feure, Georges de)



Читать далее