Графические портреты Рубенса гениальны. Рубенс не так уж часто обращался к портрету, но именно его портретные рисунки раскрывают нам душу художника, его самые искренние симпатии. Блестящие зарисовки несут невероятный заряд человеколюбия и психологическую глубину. Проникновенные работы - такие, как портреты камеристки, герцога Бекингема, детские – показывают нам его как незаурядного психолога. Видно, что они сделаны легко, но неторопливо. В его женских и детских головках столько любви, нежности. Особенно, если это были его родные, его дети. В этих портретах он немногословен, но точен, как и в своих письмах. Эти портреты – своеобразная молитва, медитация.

1. "Шалунья"

Великий Рембрандт Харменс ван Рейн (1606 - 1669) был конечно же редкой личностью. Большой оригинал своего времени (и не только). Я хотел бы в этой серии сообщений немного отойти от традиционного набора шедевров, а также описательных штампов, чтобы показать его творения с новой стороны.

Его офорты. Здесь мы видим поиски мастера, персонажи разнообразные. Но не надо думать, что это беспощадный реализм. Вы видите самого Рембрандта (1) в берете, также в берете с пером и шикарном камзоле (2,3). Все это - отнюдь не обычный облик художника. Береты уже не носили в Голландии 1630- гг. Это все бутафория, театр Рембрандта. Ему нравилось примерять на себя одежду прошлого века, так были одеты герои Рафаэля, Тициана. И Рембрандт словно меряется с ними силами. Надо подчеркнуть, что он был не только философом по складу ума, но и весьма образованным человеком. Его учителем в Амстердаме был Питер Ластман, художник, писавший библейские сцены. У него в доме собирались интеллектуалы Амстердама - художники, литераторы. Сам Рембрандт полгода проучился в Лейденском университете, где он изучал литературу. Он собирал книги, гравюры с картин великих итальянцев (тогда они заменяли репродукции), скульптуру, старинное оружие. Он интересовался животными и растениями, театром, историей. Но самым большим его интересом, возможно, был интерес к Библии, ее сюжетам, их истории. Его интересовали так называемые "восточные типы". Он много их мог наблюдать, посещал синагогу. В Амстердаме он жил недалеко от еврейского квартала. Был знаком со знаменитыи еврейским проповедником Менассией бен Израилем. Его интересовали костюмы, которые могли носить Моисей и Павел, ему хотелось проникнуться живым ощущением востока. Все это видно на представленных офортах. Их очень ценили коллекционеры.Какая фантазия! Какая смелая рука!

В конце несколько живописных работ 1620-х гг, времени, когда Рембрандт еще работал дома, в Лейдене. Там есть портрет матери (29). А также портрет старика в виде воина (30-31). Это часто повторяющийся сюжет раннего Рембрандта. Есть такой портрет и в Эрмитаже. Моделью служил неизвестный натурщик, которого ранее считали отцом художника. Этого так называемого "отца" легко узнать и в офортах.

1. 

Rembrandt Harmensz. van Rijn
born Leiden, The Netherlands, 1606; died Amsterdam, The Netherlands, 1669
Portrait of a Lady with a Lap Dog
around 1665
oil on canvas
81.3 x 64.1 cm
Bequest of Frank P. Wood, 1955

К сожалению, волею судеб, Эрмитаж растерял почти все произведения Франса Хальса. Историю, о том, как была украдена картина Франса Хальса (1580/1585 – 1666) «Евангелист Лука» теперь уже знают, наверное, все. Я же хочу сказать, что мне довелось когда-то общаться с его первооткрывательницей – сотрудницей Эрмитажа Ириной Владимировной Линник. Авторство Хальса было, действительно, установлено именно ею, как и еще более 200 работ голландских художников в различных музеях мира. Если бы не ее зоркий глаз, возможно, картина так бы и лежала в запасниках Одесского музея. До этой находки в 1958 году последними сведениями о серии картин с изображениями евангелистов Хальса, к которым относится и св.Лука, было следующее. 20 марта 1812 из картинной галереи Эрмитажа по распоряжению Александра I были выданы «для украшения католических храмов Таврической губернии» четыре произведения, изображающие евангелистов. Св. Лука и св. Матфей были обнаружены в Одессе. Если не ошибаюсь, св. Марк возник в одной из частных коллекций Германии, вероятно еще в 70-гг. Но он был частично записан. Видимо бывшим владельцам церковный сюжет показался «неперспективным» для продажи и они приделали к костюму белый плиссированный воротник. На это обратили внимание, картина была расчищена и атрибутирована как произведение Хальса. Пройдя через несколько частных собраний, картина попала в частное собрание в Англии. О появлении из небытия св. Иоанна я узнал совсем недавно. Картина в 1997 году была продана с аукциона Сотби, приобретена музеем Поля Гетти. Так эта серия, находившаяся когда-то в Эрмитаже, вернулась к людям. Эрмитажу вообще не повезло с Хальсом. Два замечательных портрета, особенно впечатляет портрет офицера, украшают теперь Вашингтонскую Национальную галерею. Это история из той серии продаж из Эрмитажа 1930-х гг., о которой много писали. Осталось две работы, два мужских портрета – и это бесспорно «два очень серьезных хальса» .

1. Евангелист Лука

Чаще всего мы не знаем их имен... Но... Я думаю, что эти лица покажутся Вам знакомыми. Они существуют вне времени. Этим людям невероятно повезло: их писал Франс Хальс. Вряд ли кто-нибудь из них понимал, что это значит. Ведь только единственный портретист за всю историю обладал этим уникальным даром – он мог показать человека абсолютно без всяких условностей эпохи. Представьте себе чудо – а подлинное искусство всегда чудо – перелететь на 400 лет назад в далекую и непостижимую Республику Соединенных Провинций, словно бы с цифровым фотоаппаратом! Тогда идея фотографии не начинала даже витать, живописцы видели мир сквозь оптику репрезентативного портрета, то есть схемы. Да, конечно, раньше были и Ян ван Эйк, и Антонис Мор, и Лотто, и великий Тициан. Я не говорю уже о Веласкесе, Рубенсе, Рембрандте. Но у всех у них есть доля условности. Иногда намеренная, иногда просто неизбежная. Франс Хальс пишет то, что он видит, а видит он человека почти насквозь. Это человек, это личность, это внутренний мир и это характер. Схвачен остро, точно, с первого взгляда. Он сейчас заговорит. Мы всегда знаем, какое место занимает в обществе этот человек. Для Мастера Хальса это очень важно ( совершенно неважно для Ремрандта, но там вообще все другое). Хальс видит жизнь как борьбу, беспощадную и бесконечную. Вот победители, а вот побежденные. Вот хозяева жизни, «новые голландцы», которые знают силу денег, а больше им ничего и не нужно. Вот те, кто вынужден унижаться. Хальс – великий режиссер и актер. Он становится человеком, которого пишет, влезает в его шкуру. Костюм только дополняет сущность, а не создает ее (как в репрезентативном барочном портрете). Разве трудно представить себе, например, портрет пивовара Форхоута с мобильным телефоном? А Исаака Массу, выходящего из собственного джипа? По отношению к героям Хальса это проще всего сделать. Виллем Хетхейзен показан в жанре репрезентативного портрета, схема с патетической драпировкой, какими-то шикарными атрибутами и т.д. Но мы видим, что он позирует. Это просто игра и Хальс ее принимает. Какая разница, как он встанет, этот Хетхейзен! Разве не видно, что это высокомерный циник? Разве не видно, что пивовар Форхоут – это настоящий мещанин во дворянстве?! Он носит блестящий пышный костюм, он хочет, чтобы его волосы струились блестящей волной, как у французских дворян. Но волосы все равно торчат, как солома, а сам он не «аристократ духа», а пошлый позер. Всмотритесь. Вы встречали этих людей. Вчера, сегодня и завтра их увидите. По праву Гения, художник дарит нам это чудо – соприкосновение с вечностью. А в конце спектакля, когда занавес уже опущен, выходит автор. Не надо аплодисментов. Живопись – это страстное молчание. Старый Мастер, увы, ни во уже не верит. В жизненном соревновании со своими клиентами он не лидер. Он скорее грустный музыкант со скрипкой, который только старается иногда показаться веселым. У него было одиннадцать детей, которых надо кормить, не все они выросли благополучными. У него умерла первая жена, он знал и радость, и отчаяние ( и, говорят, запои). Рука судьбы видна на его лице. Он проиграл в благополучии, и, вероятно, в вере. Надо писать и все. Вот закон его жизни. Простой и ясный. Даже когда не можешь уже видеть этот холст, который всегда кажется неудачным. Когда глаз уже «замылился» и ничего невозможно оценить. Когда каждый может сказать тебе, что «это не так», а «то не этак», а тебе каждое слово – как бритвой по сердцу… Когда вокруг столько «специалистов» , а ты словно школьник перед ними. Когда над наслаждаться работой, а уже не можешь. Когда надо радоваться, а у тебя нет денег ни на что. Не будем его осуждать за мрачность. Ведь это так нелегко – победить Холст. И он победил. Победил в главном - Мастер подарил нам ЧУДО…

1.