Наверное, только в России его до сих пор называют "известным фотографом". На самом деле Леонар Джанадда очень масштабная личность, известен во всём мире как общественный деятель, глава фонда имени своего безвременно ушедшего брата... О нём можно долго рассказывать. А фотографом он перестал быть вскорости после возвращения из Москвы, куда он действительно попал как фотограф, и был откомандирован швейцарским журналом на Фестиваль молодёжи и студентов в 1957 году. Было Леонару всего 22 года...
В СССР молодёжь - это не только и не столько студенты)
Редким проникшим за железный занавес иностранцам не давали ни шагу в сторону ступить. И что Вы думаете? Нам, гостям Всемирного фестиваля молодежи и студентов в 1957 году, было позволено абсолютно все! Мы могли делать все, что угодно, ходить всюду, где хотели. И мне невероятно повезло, потому что я смог сделать фотографии, которые хотел сделать. Я был совершенно свободен в моих решениях и перемещениях.
Я предполагаю, что этот фестиваль был задуман открытым навстречу миру и Западу. Это было намеренное желание советского правительства - не накалять обстановку, а разрядить ее. С одной стороны, происходило это все в эпоху так называемой "оттепели", с другой – имидж СССР на Западе пострадал из-за всем известных событий в Венгрии и Суэцкого кризиса. 
Так что Фестиваль, открытый для молодежи всего мира – приехало более 34 000 гостей из разных стран, – был прекрасной возможностью представить Советский Союз с другой, праздничной, стороны. Я думаю, правительство дало строгую директиву: ни в коем случае не ограничивать свободу приехавших иностранцев и их права. Знаете, у нас даже паспорта кое-как проконтролировали, почти не смотрели. И предоставили полную свободу. 
На самом деле, это был шок для обеих сторон. Русские, например, трогали нас, чтобы убедиться, что мы такие же люди, как они, а не приведения. И мы на них смотрели широко открытыми глазами сначала: все было в диковинку.
Грандиозное открытие: русские – такие же, как мы. Симпатичные, милые люди. Доброжелательные и приветливые. Знаете, меня это поразило. Я думаю, всех это тогда поразило. И я понял, что нам тут морочат голову о страшной пропаганде в Советском Союзе, и мы даже не замечаем, что не менее страшная пропаганда нависла в это самое время над нами. В каких только мрачных красках нам тут не расписывали Советский Союз! А людей в Советском Союзе в это время пугали западными врагами. И когда мы встретились, мы вдруг поняли, что все это не так, что все это - жестокий обман. Что мы все - люди. Нужно было встретиться, переступить границу, чтобы это понять. 
Конечно, была существенная разница между праздником и буднями. И меня интересовала эта скрытая сторона, как она меня всегда интересовала, во всех странах, где бы я ни бывал. То, что меня тогда поразило в жизни Москвы, так это отсутствие баров и кафе, дисциплина граждан, и женщины, выполняющие мужскую работу: строящие железные дороги, трудящиеся на заводах, регулирующие уличное движение. Мне запомнился один разговор, со студенткой физико-технического факультета Университета Ломоносова. На мой вопрос, чем она желает заняться в будущем, девушка, почти не раздумывая, ответила: "Я мечтала бы водить автобус!". 
Представляете, когда мы вернулись сюда, в Швейцарию, нас же считали изменниками и врагами народа. А когда мы начинали рассказывать, как радушно нас приняли в Москве, все в один голос кричали, что это невозможно, что нас одурманили и завербовали. Что на самом деле за нами тщательно следили, просто мы не заметили - настолько развит шпионаж в СССР! Якобы, студенты-переводчики на самом деле были приставленными к нам агентами. Представляете, какая чушь? Среди переводчиков была одна девушка, очаровательная блондинка, в каталоге есть ее фотография, вот, посмотрите на нее. Опаснейшая шпионка-разведчица, это же очевидно с первого взгляда, не правда ли? Понимаете теперь, до какого маразма доходило? 
С нами были очень любезны все. И люди на улицах тоже. Мы возбуждали скорее интерес, чем подозрения или ненависть. А я в моей американской футболке "Пенсильвания" вообще пользовался успехом. Произошло множество комичных эпизодов. Вот например, один раз я вышел на балкон гостиницы "Москва", а внизу стояли люди и вдруг начали мне аплодировать. Ни с того, ни с сего. Наверное, футболка и джинсы понравились, или спутали меня с кем-нибудь, но чем-то я привлек их внимание. 
Когда мы вернулись, нас уже обвинили в предательских связях с коммунистическим режимом, а толпа на вокзале в Цюрихе забросала наш поезд камнями. Фотография Кадара со швейцарским значком на отвороте куртки, которую я сделал во время праздника в Москве, конечно, послужила взрывной смесью. Ну дал кто-то Кадару значок, венгерская делегация стояла совсем рядом с нашей... Когда фотография появилась в печати – мы еще были в Москве – сразу разгорелся скандал. Самое обидное, что под давлением швейцарской немецкоязычной прессы романдские журналы, в том числе Illustré, который меня направил на фестиваль специальным корреспондентом, отреклись от всех своих слов и заявили, что никакого корреспондента не посылали на вышеуказанный фестиваль. У меня до сих пор сохранились два текста: мое удостоверение фотокорреспондента, выданное Illustré, и это их заявление, подлая ложь! А из-за этой истории у меня потом действительно были профессиональные проблемы. Но это далеко не единственная причина, почему я забросил фотографию. Было много других причин. 
Как будто и не было этих 60-ти лет...
