Для достижения победы на скачках, как известно, все способы хороши, кроме незаконных. Использование которых тоже имеет свои пределы, а именно, если поймали за руку, то не жалуйся на превратности судьбы, а с достоинством отговорись, мол бес попутал. Но разве использование азиатского цигуна является чем-то противоправным? На этот счёт мнения в обществе разделились, но точку поставил губернатор, признав безоговорочную победу чубарого Хуандая.

В благодарность за хорошую подготовку коня Збруев снарядил самую лучшую коляску, чтобы доставить под охраной дюжих конюхов Лао Дзы к экспрессу Владивосток – Санкт-Петербург.

В роскошном купе на одного человека стали прощаться. Збруев произнёс краткую речь:

– Слово, есть слово! Сказал, что беспрепятственно отправлю в столицу, пожалуйте, нет преград. Знаю, вы бессеребреник, трудитесь, так сказать, во искупление грехов, но всё же примите в дар от Агафьи бублики и ещё кой чего по мелочи для удобства в пути. Вот-с, можете не беспокоиться.

Конезаводчик поставил на столик плетёную корзину, из которой вкусно пахло свежей выпечкой.

– Дайте я вас обниму по-братски, этакий вы человечище! – с этим напутствием Збруев запечатлел на макушке монаха звонкий поцелуй. На что монах тихо спросил:

– Когда отправление?

– Пыщин?

– Через пять минут.

– В чём дело, уважаемый мастер?

– Я это, секундочку. В туалет очень хочется.

– Ну что ж вы, батенька. Потерпите, скоро отправление.

– Не могу ждать. Сейчас метнусь. Старость, знаете ли.

Конезаводчик с понимающим лицом переглянулся с Пыщиным.

– Бегите. Если что, мы задержим поезд.

– Да я прям рядом. Сей секунд.

Выйдя в коридор, Лао Дзы припустил в голову поезда. Пробежал вагон-ресторан, ещё вагон, наконец нашёл дверь, открытую напротив перрона в лес.

Когда монах исчез, Зыбин рассмеялся:

– Старость! Коню такого пендаля дал, а у самого моча не держится.

– Природа, здесь человек бессилен

– И что полагаете. Его заслуга? – Збруев кивнул в сторону убежавшего монаха.

– Мы сами своими глазами видели, как он уши накручивал. И пожалуйте в баню. На финише Чубарый что колибри жарил. Точно, его рука. Здесь без запинки, всё тютелька в дыньку.

– В дыньку, говоришь? А почто отпускаем?

– Слово?

– Ой, я что не хозяин. Где дал, там и взял!

– Нехорошо. Скрыть не удастся.

– Это верно. И что губернатор? Руку, конечно, пожал, а сам в хмурый. Брови накуксил, что енот без рюмки. Как считаете, обиделся?

– Политес не сработал. Вы ведь такие деньжищи на его Гренадёра поставили. Даже против правил, лишь бы подольстить.

– Ну ничего умнее в голову не пришло. Зато ты теперь без долгов. Списано. Можешь не благодарить.

– Я между прочим, отработал.

– Ладно тебе. Что-то монах задерживается. Как бы и взаправду не пришлось идти к начальнику поезда.

По Сибирскому тракту шагал в сторону Байкала бодрым шагом монах в старом подряснике и рваной мантии, в руках он сжимал толстый свежесрезанный посох из орешника. Ночь он провёл в лесу на охапке веток. И с первыми лучами солнца принялся в дорогу.

«Хорошо хоть нож остался, а то и вовсе беда. Эх, опять бока болят. Много сил выпил этот животина. А здорово я придумал с ушами. Такой замечательный фортель, просто песня. – переменился в мыслях: – Жаль купе, там такие бублики испекла Агафия – страсть! Но поездом никак нельзя. А как поездом? На следующей станции новые охотники обнаружатся. А как не обнаружатся? Конечно, вот и стоят уже рядком. Непременно… – Опять скакнул в мыслях: – Северная Пальмира – это очень даже что и достойная цель. Ведь человеку нужно для чего-то жить? Иначе зачем он нужен? Ну не лошадям же уши крутить? Хотя, как сказать… Этот Збруев тоже ничего себе дело нашёл – лошадей растит. Увлечённый человек завсегда угоден Богу, оттого что не просто червь бытия, а исполняет назначение. Что значит назначение? А это, когда только тем и дышишь, без чего жизнь невозможна. Вот так и он. Убить ведь готов! Вот какая страсть в человеке живёт! Знатный у него конёк, только капризный напрочь. Ну а как без капризов? Без капризов почитай и нет характера, так пыль под ногами. Но каприз капризу рознь – у этого в дело, вон как ушами научился махать», – здесь всемудрый Лао посмотрел назад, чтобы удостовериться, что тракт пустой и за ним никто не подглядывает, перехватил посох обеими руками и начал махать, что веслом, справа, слева, раз-два, раз-два. Поднялась пыль, что от почтовой упряжки. Попадись навстречу прохожий, так он подумал на смерчь. А как не смерч? Обязательно смерч.

На следующий день по Транссибу в сторону станции Дивизионной стучал колёсами проходящий поезд Чита – Улан-Удэ. На верхней полке плацкарта давал сольный концерт мужчина в форме железнодорожника. Бедные пассажиры накрылись подушками, чтобы не слышать мощную трубу соседа.

А снилось Пыщину, как Чубарый проигрывает следующую скачку. А как не проигрывает? Обязательно проигрывает. Ведь он шепнёт ему перед стартом по-японски: Фудзияма. И всё, каюк скорости. Никакие уши не помогут. А почему? Так, всё просто – монах обещал.

– Но ведь это только сон, – воскликнет неравнодушный к судьбе молодого фаворита читатель.

– Конечно, – услышит в мыслях сонный голос Лао Дзы, парящего над охапкой свежесрезанного орешника.

Серия сообщений "Цыгун для Хуандая":

Странная шутка Лао Дзы на ипподроме.

Часть 1 - Глава 2 Искушение цигуном
Часть 2 - Глава 3 Необычный метод
Часть 3 - Глава 4 Полёт чубарого
Часть 4 - Глава 5 Улыбка Лао Дзы

В бане конезаводчик отозвал Пыщина в сторону и приступил с допросом:

– Рассказывайте.

– Помилуйте, да вы и сами с усами. Где я, и где ваши шпионы?

– Кривляться изволите?

– Что вы! Ни в коем разе.Так, для характера. Тут скрывать нечего. Да вы и сами знаете – я в полной вашей власти, но тут весьма необычное явление. Вот-вот, именно, что явление. Я самолично удостоверился. Так-то.

– Да в чём дело? Не томите!

– Он и в самом деле цигун! Вы только представьте себе: ночью просыпаюсь, а монах светится, как золотой Будда.

– Чушь!

– Ага, и я так подумал. Дай, думаю, ткну газеткой. И здесь полнейшее чудо – взмыл в воздух и парит. Я даже провёл под ним. И что? Точно! Левитирует, разорви мои глаза! Тут-то я сообразил, зачем его наняли. Он вес убирает из лошади. Поверьте мне на слово. Другого и быть не может!

– Насчёт веры я уже слышал. Но хотелось бы лицезреть чудо самому.

– Да чего проще. Сегодня же ночью и насладитесь. Но без договора мы не товарищи.

– Утром и обсудим. А сейчас – пустое.

После ночных бдений компаньоны собрались на летней веранде. Пахло горелым углём от ведёрного самовара, мёдом, малиновым вареньем, свежеиспечёнными баранками с маком, сметаной и сырниками из домашнего творога. Неожиданно из спальни над верандой раздался крик. Вскоре выскочил завёрнутый в простыню Лао Дзы:

– А где моя одежда?

– Так, на верёвках. Бабы постирали и сушат. Неужто халат не нашли? Я распорядился рядом с изголовьем положить. Самый лучший определил.

– Мне без подрясника никак нельзя. Срам-то какой! Вы ведь и исподнее в бане забрали?

– Бельишко-то у вас шёлковое. Из Японии сразу видно. Тоже в стирке. Не извольте беспокоиться. Утро солнечное с ветерком, час, два, и высохнет. А как иначе? Лучше садитесь чай пить. Да халат наденьте. А то как греческий император стоите.

– У них не было императоров.

– А нам без разницы, кто там в Греции командовал, всё одно, бесстыдники. У нас здесь свои порядки. Давайте скорее. Бублики – просто чудо! Агафья сегодня сама себя превзошла. Такие духовитые – страсть!

В большом для него халате из китайского шёлка Лао Дзы выглядел стеснённым. Он подвернул рукава и подпоясал шёлковым шнуром непривычную для себя одежду. Без строгой чёрной скуфьи монах казался всклокоченным домовёнком, фантастическим образом оказавшийся в центре внимания.

– Так будете издеваться? – он показал на открытую голову с начавшейся лысиной.

– Помилуйте. Я со всей душой. Старался угодить. Ну нельзя же таскать одежду без стирки?

– Там запах особый. На лошадь действует гипнотически. А теперь и не знаю, что делать. Нужно будет изнова вырабатывать.

– Запах?! Вона что. А я и не подумал. И что фатально? – огорчился Збруев.

– Не знаю. Эти американцы такие капризные. Чуть что не по-ихнему, так в бузу идут. То им не так, это не эдак. Я, конечно, приноровился, но скотина с характером. Билли этот Бёрк такой вредный, вы не представляете себе. То спи с ним в вагоне, то не спи. Совсем задёргал.

– Феоктист Савельевич рассказал мне о вашем методе. Чудно, доложу я вам. Конечно, лошадь – особое существо. Но чтобы цигун использовать – впервые слышу.

– Метод новый. Весьма необычный, доложу я вам. Но результаты, каковы результаты! Полнейшая победа. Настоятель так и сказал: иди и действуй.

– В монастыре? – сделал удивлённое лицо Збруев.

– Именно, на вершине Фудзиямы. Там мы и молимся в полнейшем уединении от мира.

– Вы уж извините, но господин Пыщин, рассказал о ваших медитациях. Восхищён, слов нет. Но, помилуйте, какое отношение это имеет к лошадям?

– Особое дело. Здесь разговор только между мной и лошадью.

– Экий вы секретник. Так чем же вам угодить, чтобы поделились?

– У меня послушание. Рот на замок, иначе навык исчезнет.

– Хотите, личный монастырь отстрою?

– Направили в Санкт-Петербург, и значит, там моё место.

– Послушайте, есть у меня отличный чубарый жеребец, Хуандай звать. На него вся надежда. Вот если бы на нём показали своё умение. А за деньгами дело не станет. Можете ничуть не сомневаться.

– Да как же мне нарушить слово? Чудной вы человек!

– А запросто. Это что, столичным господам всё, а нам объедки. Разве это по совести?

– Вы только послушайте, уважаемый мастер Лао Дзы, – вмешался в разговор Пыщин: – Это ведь какое дело! Здесь же и вся правда прячется. Когда там в далёкой Северной Пальмире, где и так все деньги крутятся, из лошадей делают фантастических тварей, то у нас полнейший конфуз может образоваться. Это, что получается: приедут по железной дороге расфуфыренные заводчики, и всё! Они ведь что? Они обдерут нас как липку, да так, что и штанов не оставят. Какой после этого интерес для охотников? А кто будет всему виной? Исключительно, что вы, господин маэстро. Разве это дело? Да ни в коем разе. И ваш настоятель со мной согласится на все сто процентов. А как иначе? Тогда, прости господи, и выпускать вас нельзя с завода. Мы вам здесь создадим полнейшие условия. Вы уж только не подведите. Устройте лошадям такой цигун, чтобы всех зацигунило.

– Я что-то не понял – это угроза?

– Что?! Да ни в коем разе! Да я здесь и не хозяин вовсе! Мне своей станции хватает с гаком. Там делов завались, больше чем нужно, против этих забегов. Если что и сказал, так без злого умысла, по простоте душевной, Уж очень за отечество радею. Ведь так Александр Петрович? – спросил Пыщин своего кредитора.

– Не слушайте его. Сам не знает, что несёт. Мы ведь и так сговоримся. Я прав? – с подчёркнуто серьёзным лицом поспешил успокоить Збруев.

– С вашей правдой трудно спорить. Вон какие у неё помощники! Вмиг из щуки камбалу сделают.

– Что за рыба такая, эта ваша камбала?

– Плоская, как блин, и глаза набок.

– Ох ты, вон вы как о нас. Мы, можно сказать, со всем расположением, а вы нас в камбалы записали!

– Всё перевернули, и к своей выгоде. Одежду верните.

– Значит, договор?

– И ближайшим поездом в Санкт-Петербург. Хватятся, и вам несдобровать. Меня уже полгорода видели в вашей компании. Можете не сомневаться.

– Конечно, конечно. Нешто мы не люди. Коль сговорились, то что теперь бодаться. Вы не притронулись к завтраку. Обижаете.

– Вас обидишь. У вас, у самих гвоздь в руке. От ваших угощений дыру можно сделать в организме.

– Агафья-то здесь при чём?

– Что за жеребец такой? – перевёл разговор монах.

– Пока не поедите, никуда не пойдём.

– Да вы сатрап.

– Опять Греция?

– Уже Персия, но вам , я полагаю, без разницы.

– Точно. Ну как вам мастерство моей стряпухи? – поинтересовался с улыбкой Збруев, видя, как мастер Лао принялся за сырники со сметаной.

– Когда у вас бега? – хлюпая чаем, перебил всё ещё сердитый Лао.

– В воскресенье после полудня. Вся публика будет. Губернатор обязательно. Так что, нужно вашу методу представить в лучшем виде.

– Кому?

– Вот что, уважаемый тренер, перестаньте меня обижать. Это неприятно в конце концов. Всего неделя, и вы мчитесь в свою ненаглядную столицу. Да что там неделя, уже как три дня долой. Феоктист Савельевич, продемонстрируйте билет, чтобы не думалось. Вдруг вы посчитаете нас на непорядочных людей? А билет вот он родимый. Первым классом отправитесь. Можете взять, я вам полностью доверяю.

– Три?

– День ехали, день здесь, и поезд в Читу на день раньше приходит. Вот вам и три, – объяснил разницу во времени Пыщин.

– Успеете? – озабоченно посмотрел Збруев.

– Идёмте. Что с вами делать.

В деннике томился Чубарый. Сегодня утром его почему-то вместо выгула, отправили на тренировочный круг.

«Ну побегал, и что дальше? Странному человеку в полосатом халате показали. Пахло от него хозяйственным мылом и творогом. Странный запах. От Харитона и то лучше пахнет. Он хоть и конюх, а курит "Графа Когена" и пьёт не абы что, а настоящую Голицынскую мадеру. Откуда только деньги берёт? А как откуда? С тотализатора и берёт. Ему что, он всегда наперёд знает результат. Шепнёт кому надо, и всё, лишний рублик упал в карман. Тут не только мадерой разживёшься, а и чем посущественней можно отовариться. Одни хромовые сапоги на нём чего стоят», – размышлял Чубарый, рассматривая своё великолепное отражение в специальном зеркале, установленным заботливым хозяином напротив денника.

Тем временем на веранде собрался консилиум. Збруев с начальником станции и мастер Лао Дзы.

– Ну, что скажете?

– Экий вы нукальщик! Погодите, мне нужно переговорить с Хуандаем во сне.

Конезаводчик понимающе переглянулся с Пыщиным. Прошлой ночью он сам наблюдал за левитацией монаха. Парил над кроватью маэстро так ничего себе, как будто для него это совсем обычное дело. Взмыл вместе с простынёй. И ткань не помеха. Прямо сквозь неё и светился. Точь-в-точь, как живая радуга. Только огнями играл в разные стороны. Збруеву почему-то вспомнился «Конёк-Горбунок» Ершова. Там тоже светилась конюшня от пера жар-птицы. Волшебство – не иначе! Впрочем, его, как человека практического, совсем не интересовали всякие там сказки – Збруеву требовалась победа на скачках, чтобы показать нового фаворита губернатору.

– Уважаемый мастер, не томите.

– Сделаю я вам победителя, ну и всё на этом.

– А больше ничего и не надо. Это какой ветер для моей конюшни – ураган, можно сказать. Тут такую славу можно обрести, что и никаких денег не надо. Шутка сказать – лучший жеребец Забайкалья. Скачки назначены самые представительные что ни на есть! Дайте я вас расцелую в самую маковку.

Обхватив тщедушного монаха жилистыми руками лошадника за голову, Збруев запечатлел на лысом темечке звонкий поцелуй.

– Вот порадовали, так порадовали! Надобно по такому случаю водки принять. Надеюсь, не откажетесь от рюмки по такому случаю?

– Только от нервов. Уж очень вы энергичный человек. То заточением грозитесь, то в любви клянётесь.

– Мне для моих лошадок ничего не жалко. Нужно будет кого убить для дела – зубами загрызу. А как иначе? Иначе лошадками никак нельзя заниматься! – горячо заявил Збруев, чем вызвал настоящее уважение Лао Дзы.

– А ты, мил человек, на что жисть тратишь? – обратился монах к Пыщину.

– Станцией и только станцией занимаюсь. Железная дорога – это сложнейший механизм. Вот, недавно стены покрасил. Оживил, так сказать, фасад. Да вы и сами видели. Хорошо, не правда ли, получилось. Вся такая зелёненькая стоит, как ёлка. Роднуля! Убивать, конечно, никого не буду, здесь господин Збруев перегнул от полноты чувств-с, но тружусь, тружусь… – с самым серьёзным лицом заявил Пыщин, мгновенно построившись под настроение конезаводчика.

«С его долгами и не такое личико состряпаешь. Ещё и в букву зю извернуться не срам, лишь бы за усы не дергали кредиторы», – подумал Збруев, слушая хриплый голос своего должника.

Тем не менее Пыщину очень стало обидно за свою страсть. Он даже сочинил себе мысленный панегирик:

«Да я, может быть, ещё и похлеще вас, вместе взятых, буду. У вас что? Свечение, левитации всякие, а я, я бессмертной душой жертвую. Вот ежели скачка какая, да верный вариант, то вам далеко до моих страстей. Пигмеи! Коней он растит. А для кого, скажите на милость? А для таких, как я. А как иначе? Равно что и для меня. Сам-то деньги поднимает! А мы, несчастные страдальцы – рабы тотализатора. У нас тоже сердце есть, и душа между прочим. Если бы не мы, то где вы все были со своими лошадками? А нигде. Кому бы вы были нужны? А никому. Так-то. А то тут начали правду выворачивать. Ага, как же! Тут она и заночевала. Только не у вас, в соседнем доме, в номерах! Так-то, господа хорошие!»

Но вслух продолжил:

– Вот-с и вы отправитесь в Санкт-Петербург, в Северную Пальмиру, по чему? А железной дорогой. А я что? Один из множества винтиков огромной машины. Но без моего участия и всё хозяйство встанет. Это тоже надо понимать!

Выслушав оправдательную речь Пыщина, Лао Дзы проникся и к нему расположением:

– И что вы так завелись? Да на вас, почитай, вся империя держится! – поспешил успокоить обидчивого железнодорожника вседобрый монах.

– Точно, – быстро согласился Збруев, не желая обсуждать вздорный характер своего должника. Сейчас его волновали совсем другие горизонты.


Глава 1 Чужой интерес

Глава 3 Необычный метод – скоро...

#притча #авантюра #рассказ #лао_дзы #алекс_викберг #пять_выше

Серия сообщений "Цыгун для Хуандая":

Странная шутка Лао Дзы на ипподроме.

Часть 1 - Глава 2 Искушение цигуном
Часть 2 - Глава 3 Необычный метод
Часть 3 - Глава 4 Полёт чубарого
Часть 4 - Глава 5 Улыбка Лао Дзы

Что может быть прекрасней испуганной женщины?

Только лошадь на полном скаку.

Утренние лучи светили розовым цветом сквозь листья осенней рябины, склонившейся над вокзальной скамейкой. Лао приоткрыл один глаз и оценил обстановку. Тихо, мягко дует приятный ветерок из степи. Он снова закрыл веко, чтобы спокойно обдумать свой путь в России. Собственно, планов особенных не наблюдалось и не образовывалось. Идея околоточного надзирателя посетить Санкт-Петербург ему нравилась, но уж очень много препятствий образовалось из пространства. Так много, что аж беги не оглядывайся. Тяжело вздохнув, Лао Дзы открыл оба глаза и уставился на крохотный вокзал, обшитый крашеной доской. Ядовито-зелёный цвет, обычный для казённых зданий, ему показался здесь неуместным.

«И-эх, и чё бы не покрасить в жёлтый с пятнами, как африканскую жирафу? Обязательная нужда превратить вполне себе приличное такое помещение в злобную гусеницу? Здеся люди судьбу поджидают, а они такие плюшки строят для пассажиров. Хоть крышу суриком закатали. Всё радость», – вынес вердикт местной архитектуре странствующий монах и начал разглядывать плывущие в недостижимой высоте бесконечно-белые облака. Но мечтательное настроение переменил хриплый голос с небес. Над бродягой склонился начальник станции Феоктист Савельевич Пыщин:

– Отдыхаем?

– От жизни? Ни в коем случае! Она всегда рядом, вот, как вы, – немедленно откликнулся Лао, садясь на скамейке.

– Да ты, братец, философ.

– Ни в коем случае. Я их мудрёность не знаю. Ни одного словечка. У них там целый словарь пруссаков бегает – страсть.

– Тогда какими судьбами здесь?

– Сам удивлён. Где я, и где «Критика чистого разума»?

– Отстали от поезда? – не поняв экивоков монаха, поинтересовался начальник станции.

– Можно и так сказать. Но с жеребцом не поспоришь. Ведь так?

– С каким таким жеребцом? – оживился Феоктист Пыщин, питавший слабость к скачкам.

– Чистокровный американец. С самого Владивостока везут, – соврал Лао, заметив блеск в глазах начальника станции.

– Уж не Билли Берк? В газетах писали, что сто тысяч отвалили за него?

– Точно, он и есть.

– И что же не поделили?

– Вышел проведать и отстал. Так бывает.

– Вы тренер? Не похоже. Одежда затрапезная, уж извините.

– Что поделаешь, капризный жеребец. Порода – что тут скажешь. Привык к подряснику, вот и ношу, чтобы не злить благородную животину.

– Говорят у американцев особая метода тренировок?

– Китайский цигун взяли на вооружение.

– Болтаете, – опять усомнился Пыщин.

– Вот ещё. У меня и бумага есть соответствующая, – с этими словами всемилостивый Лао показал направление в психиатрическую клинику Токио.

– Уж простите, но китайский я не знаю.

– Это японский! Но неважно. Я переведу. Вот, слушайте: достопочтенный мастер Лао Дзы, это я, дипломированный специалист по цигуну направляется в Санкт-Петербург для улучшения племенной работы в «Петербургское беговое общество». Ну, тут дальше перечисляются мои достижения. Из скромности читать не буду. Печать видите? – Лао ткнул пальцем в документ, где посреди квадрата сияла священная гора Японии. – Префектура Фудзиямы. Так-то!

– Послушайте, да вы знаток! – немедленно начал обхаживать заморского специалиста Пыщин. – Следующий поезд на Санкт-Петербург будет только через неделю. Так что, мне вас сам бог послал.

– Это, что это?

– Ну как же. Тут такое дело. Да что я вам говорю. Вы и сами уже всё поняли. Рыбак рыбака видит издалека. Ведь так? Иначе зачем он вас здесь высадил? Судьба! А как иначе? Я вас сейчас чаем напою. Можете совсем не беспокоиться: устрою со всем удовольствием. А о делах мы потом поговорим. Нет, ну в самом деле, вам же нужно где-то переночевать! Да что там переночевать. Впереди целых семь дней. А это самая что ни на есть неделя! И что вам здесь делать, в этакой глуши? А я вас в Читу отправлю. Там и сядете на поезд. В лучший вагон определю. Персональное купе устрою. Вот-с. Ну что скажите?

– Мудрёно. И совсем непонятно. У вас интерес имеется. И весьма значительный. Я правильно говорю?

– Именно-именно, дорогой вы мой человечище! Сразу видно мастера цигун. Вы не подумайте. Здесь, конечно, глубинка, но и мы кое-что разбираем. Газеты читаем, вот-с. Вы ведь в лошадиных головах копаетесь – я угадал?

– Ну не в хвостах же? Странный вы человек? – перенял манеру словоохотливого господина всемилостивый Лао.

– Тогда и сладили? А как же иначе? Вам сплошные привилегии, а нам выгода.

Достав карманные часы, открывшиеся с призывной мелодией к забегу лошадей, Пыщин нахмурился:

– Нужно торопиться. Через десять минут пойдёт скорый на Читу. Вот что. Вставайте, сейчас мигом билет оформлю, и в путь. Чая попьём в поезде. Идёмте уже. Можете ни о чём не беспокоиться. Все расходы беру на себя.

Ошарашенный скоростью событий, Лао Дзы не стал сопротивляться энергичному лошаднику, тем более что провести на местной скамейке целую неделю ему вовсе не хотелось.

Уже в вагоне-ресторане за стаканом горячего чая Лао поинтересовался у неожиданного благотворителя:

– Я так понял, у нас купе на двоих?

– Именно что, люкс!

– Иногда я во сне медитирую. Вы уж не удивляйтесь.

– Хорошо, что не храпите.

– Ну что вы. Как можно. Если и соплю, то чуть-чуть.

– Я а, вы себе не представляете, иногда такую трубу делаю, что окна трясутся. Стерпите?

– Господь милостив на искушения. И рык человеческий – одно из них.

– И что делаете?

– Сплю дальше. А что остаётся?

– Ну вот и сладили.

Под перестук колёс купе медленно заполнило пульсирующее свечение. Пыщин открыл глаза, думая, что подъезжают к большой станции, но скорый поезд не сбавил ход, к тому же уж очень разноцветные пятна ползли по стенам. Он посмотрел на соседа, расположившегося на другой стороне. Головы не было видно из-за столика, но, но именно там находился особенный источник света. Мягкий муар охватывал всё тело мастера цигун. Пыщин встал и осторожно потыкал муаровый кокон свёрнутой в трубку газетой. Свечение слегка усилилось в месте прикосновения. Лао Дзы медленно приподнялся в воздух и завис в нескольких сантиметрах над кроватью.

Расправив газету, Пыщин присел на корточки и провёл под левитирующим телом, чтобы собственноручно удостовериться в чуде.

«Дела… Да он и впрямь самый что ни на есть настоящий цигун! Я на нём кучу денег заработаю. Долги, какие там к чертям долги, прости господи за сквернословие. Здесь тысячными барышами пахнет. Стоп, от него и впрямь воняет чайным деревом. Святой, как есть святой. Только бы его святость делу не помешала. А я думал – бродяга. Вот тебе и бродяга! Да его надобно губернатору представить в самом лучшем виде, как великого тренера. Шутка сказать, Билли Берка сопровождал! Теперь понятно, почему этот американец с такой скоростью летает по ипподрому», – подумал Пыщин, на цыпочках отправляясь в свою постель.

Начавшаяся осень высвободила массу людей от работы на лоне природы. В центр губернии, Читу, приехали за развлечениями и на зимовку разного сорта граждане. Ярмарки и прочие увеселения проходили почитай во всех уголках большого города, но особенным притяжением обладал ипподром, недавно основанный графом Шереметевым. Здесь крутились и буряты, азартные любители лошадей, и забайкальские казаки, и золотодобытчики, и прочие купцы-помещики, не считая, конечно, обычных для таких мест проходимцев и авантюристов.

Не успел ночной экспресс прибыть на перрон, а слух о необычном монахе со скоростью снайперской пули достиг нужных ушей.

Чтобы конкуренты не перехватили заморскую птицу, на встречу отправился конезаводчик Збруев Александр Петрович. Номер вагона телеграфист принёс самолично, боясь доверить важную информацию посыльному. Увидев кличку Билли Бёрка, конезаводчик аж подпрыгнул от возбуждения.

«Шутка сказать, стотысячный жеребец! Такому в тренеры только самых лучших берут!» – заключил Збруев, садясь в модную бричку на дутых шинах.

Заметив на перроне известную всей Чите персону конезаводчика, Пыщин хотел увернуться, но был остановлен крепкой рукой:

– И какими судьбами?

– Дела, дела востребовали, – забегал глазами Пыщин.

– Уж не долги ли?

– Всё отдам, да ещё и с верхом. Верьте на слово. Богом клянусь. Вы же меня знаете – ни разу не подводил.

– Во именно, что знаю. У вас, сударь, что ни слово, то ветер с листьями. Если бы не должность начальника станции, то и слушать нечего. Петух на заре и тот честнее.

– Оскорбить пытаетесь?

– Я?! Помилуйте. При ваших талантах нам и делать нечего. Сами справляетесь.

– Нам некогда!

– Кстати, что за человек рядом с вами. Товарищ?

– Знакомый. Монах, он до наших дел не имеет никакого отношения. Личность весьма далёкая от азарта.

– И всё же представьте меня.

– Извольте. Уважаемый Лао Дзы, мой знакомец, конезаводчик, Збруев Александр Петрович, весьма уважаемый человек.

– Вот что, без долгих экивоков. Господин Лао Дзы, у нас здесь конкуренция, сами понимаете. Если будем долго стоять на открытом месте, то набегутся всякие проходимцы. Уж извините. Пожалуйте в бричку. Доставлю, куда укажете.

– Да я, собственно, жду поезда на Санкт-Петербург… Отстал, знаете ли.

– Ну вот, гостиница и всё такое. Да что там гостиница! Давайте прямо ко мне. У меня отличная банька есть. С дороги – замечательное дело. А там поезд прибудет. Извольте не отказываться. Домчимся в пять минут. Александр Петрович, тем временем билет оформит. Ему сам бог велел, у него на вокзале все ходы-выходы имеются. Ведь так? – Збруев посмотрел на начальника станции, с недавнего времени ходившего у него в должниках. На что Пыщин с возмущением поднял брови:

– Одного я его не оставлю. Удостоверюсь в приёме, а уж потом билет изготовлю. Тут делов-то на секунду, – и обернулся к монаху:

– Уважаемый Лао Дзы, ведь так?

– Ваша забота не знает границ. Я человек благодарный. Это чтобы вы знали. Как скажете, так и будет.

Победно посмотрев на Збруева, Пыщин помог устроиться монаху в бричке и сел рядом.


Глава 2 Искушение цигуном – скоро...

Заметив в утренней мгле неоновые огни кафе "Причал", отшельник Лао Дзы зашёл вовнутрь погреться. Он сел у окна на зелёный диван с высокой спинкой, обтянутый искусственной кожей. Неприятный крик привлёк его внимание. Высоко под потолком, чтобы нервные посетители не разбили дорогую технику, работал старый телевизор, усиженный мухами, словно чёрными оспинами. Показывали диснеевский мультфильм про дятла Вуди. Зрелище полностью завладело вниманием странствующего философа. В ненастную погоду посетители заглядывали редко, и хозяин не стал выгонять бродягу на улицу. Так прошёл день. Уходя домой, Фёдор Петрович, подошёл к бродяге и спросил:

– Интересно?

На него с недоумением посмотрел Лао Дзы.

– ?

– Я говорю, интересно?

– Не то слово. Думал, сдохну, пока вы подойдёте. Даже не представляете, как трудно сидеть без движений.

– Ого, и зачем столько трудов?

– Обычно выгоняют через пять минут, а здесь дворец! Непонятно.

– А мне непонятно, что может заинтересовать пожилого человека в детском мультике. Ну разве что желание посидеть в тепле? Я угадал?

– Не-а. Мне теперь ночевать будет негде. И есть хочется, аж страсть.

– Вот это-то и удивительно. Могли попросить.

– Дятел помешал.

– Какой? Этот? – хозяин кафе показал на телевизор. – Шутите?

– Ничуть. Так, интересно, что оторваться не могу. Ведь совсем непонятно, для кого это показывают. И так много нашлёпали… Поразительно!

– Малышам. Кому ж ещё? Послушайте, прекратите паясничать! – возмутился хозяин кафе.

Сегодня он хотел пораньше придти домой, где его ждали горячо любимые дети, Петя и Маша, большие любители мультфильмов Диснея.

– А-и напрасно вы так. Мне ничего не надо. Я уже ухожу.

Отшельник выбрался в проход между столиками и сделал несколько гимнастических движений, чтобы размять затёкшую поясницу. Внезапно за окном, в начавшейся темноте, мелко моросящий дождь превратился в настоящий ливень.

– Так куда же вы пойдёте?

– Уже всё равно. Вы мне без интереса.

– Не понимаю. То сиднем сидите, чтобы к вам подошли, то бежите в дождь? Это что за приём такой? Разжалобить хотите?

Не отвечая, бродяга решительно направился к выходу.

– Ну уж нет! – его остановил хозяин кафе, крупный мужчина средних лет с уже начавшимся брюшком. – Так не пойдёт. Вы сначала ответьте на мой вопрос.

– Мил человек, да что не так-то? Посидел и будя. Спасибо вам, пойдём на там.

Отшельник попробовал обойти сердитого хозяина, но тот свинцом перегородил выход.

– Теперь совсем непонятно. И жалость без нужды! – с красным лицом воскликнул Фёдор Петрович, задетый хамским поведением бродяги.

– Наверное, вы часто смотрите этот мультик? – участливым голосом спросил всемудрый Лао.

– А при чём здесь это?

– Ну как же! Вам ничего не сделали, а вы вон что творите! Мстить надумали. Старого человека свободы лишаете. Так нельзя!

– Здесь моё право. Сидел бесплатно. Изволь отвечать, – перешёл на Ты до этого вполне себе вежливый человек.

– Да за что же, чудак-человек? Вот что, ты эти вредные мультики ни в коем случае детям не показывай. А то вырастут и издеваться начнут, точно как ты. Пропусти бродягу, и до свидания, – не остался в долгу Лао Дзы.

– Да куда ты в дождь? У меня во дворе сарай есть. Переночуешь и иди себе на здоровье.

– А ты меня ночью зарежешь? Ага, ищи дурака.

Старик взял наперевес длинный посох, как пику, и ринулся на хозяина с криком:

– Банзай!

Отскочив в сторону, Фёдор Петрович попробовал схватить бродягу за шерстяной плащ, но ветхая накидка с лёгкостью порвалась, оставив в руке кусок вонючей ткани. От неё пахло дымом, пылью и, как ни странно, чайным деревом. С негодованием бросив ветошь в проход между столиками, Фёдор Петрович уставился в ртутную кисею дождя, весьма неприятную на вид. Догонять бродягу в темноте он не стал. Вместо этого отыскал в подсобке зонт и отправился в посёлок по асфальтированной дороге, где ждали горячо любимые дети Петя и Маша.

Забыв про свои опасения насчёт душегуба из кафе, всемудрый Лао нашёл в темноте сарай и лёгкостью открыл навесной замок завода «Серп и Молот» при помощи отмычки. Тяжёлые холодные капли настырно стучали по шиферной крыше до самого утра. Чувство голода бродячий философ уничтожил дождевой водой из походного котелка. Он был рад, что есть место, где он может спрятаться от непогоды. Засыпая, он поблагодарил диснеевского дятла за отличный ночлег.

Серия сообщений "Беспечный Лао Дзы":

Чудом сохранившиеся заметки неутомимого исследователя чудаковатых людей, живущих всем ветрам назло в куртках из химической кожи.

Часть 1 - Пьяный монах
Часть 2 - Встреча с йети
Часть 3 - Штраф
Часть 4 - Дятел Вуди

Тлен прошлого всегда поджигает рассветы...

Из прямоугольной амбразуры под потолком, по-другому и не назовёшь эту каменную щель, тянуло сквозняком. Сырой ночной воздух неприятно вонял дешёвыми папиросами и бензином. За толстыми ржавыми прутьями поблёскивал в треснувшей деревянной раме кусок разбитого стекла. Над железной дверью, в квадратном углублении, закрытым крашеной сеткой, горела тусклая электрическая лампочка. На стенах висела буграми штукатурка «шуба», специально нанесённая, чтобы постояльцам было что разглядывать в одноместной камере.

Поджав под себя голые пятки, расположился на деревянном подиуме из толстых сосновых досок странствующий монах Лао Дзы. Свет ему вовсе не мешал. Даже, напротив, он радовался, что комары предпочитают его жидкой крови обжигающе-горячую электрическую лампочку. Однако, бестолковое гудение мешало размышлять о любви к человечеству.

«Тупые насекомые, разве не понятно, что жизни там нет, что там самая настоящая смерть в геенне огненной?» – мысленно посетовал монах.

Вы спросите, а что старик делает в тюрьме? Это совсем особый рассказ.

После приключений в горах Лао Дзы наконец-то достиг небольшого городка на берегу Иссык-Куля. Желание поскорее оказаться в бане настолько завладело всем его существом, что бродяга не заметил, как его обогнал молодой человек и внезапно свернул прямо перед носом. Они чуть не столкнулись. В растерянности Лао Дзы посмотрел вокруг. Редкие прохожие брели по своим делам и никому не было дела до одинокого скитальца. Случайность, подумал путник. Хотя такое отношение к пожилому человеку показалось ему странным. Нет, ну действительно, для чего пользоваться чужой вежливостью? Придержи шаг, пропусти незнакомца и поворачивай себе на здоровье.

Вскоре ситуация повторилась, но расторопный Лао оказался на этот раз готов и успел выставить вперёд посох, об который и споткнулся неосторожный юнец. К несчастью, торопыга сильно разбил себе колено об асфальт. Дальше и рассказывать скучно: вздорного бродягу забрали в полицию для выяснения личности.

В околотке солидный такой городовой с нотками участия в голосе спросил:

– И зачем ты сбил мальчишку?

– Он, мальчишка?! Помилуйте, да в этом кабане больше веса чем нужно. Какой он мальчишка? Чистый бугай и есть!

– Ну, хорошо. И зачем? Ты можешь ответить?

– Так прямо перед носом и шмыгнул. И что мне делать, когда такие мальчиши в паровозики играют?

– Паровоз, говоришь? Будет тебе паровоз, когда сядешь на пятнадцать суток!

– А и нормально. Душ у вас есть? Я как раз в баню шёл. Завшивел в дороге – страсть!

– Вот штраф выпишу, и будет тебе душ.

– Это зачем? – нахохлился Лао Дзы, и самом деле не понимавший, почему его задержали, когда виноват вовсе не он.

– Молодой человек упал, разбил коленку, тебе мало? Молись, что не написал жалобу. А то и вовсе в тюрьму пойдёшь.

– Я? Вот это номер! Да, отчего же?

– Ну ведь он тебе ничего не сделал? А ты палкой начал сувать в ноги. Это разве хорошо?

– Пусть уважает старость. А чё это он под ноги бросается?

– Так, кашу я с тобой варить не буду. И не хочу, – рассердился на несговорчивого старика городовой.

– В камеру его. Пусть подумает о жизни, – приказал охраннику.

– Это чё это сразу в камеру. А поговорить?

– Вот там и будешь разговаривать с клопами.

– Обещали баню, а сами вон чё творите! – закричал всемудрый Лао, но ему не дали развить своё возмущение. Стражник грубо схватил за шиворот и поволок в тёмно-зелёный коридор с мрачной решёткой в конце.

Теперь, сидя на помосте из отполированных до блеска чужими штанами досках, всемудрый Лао рассматривал полёт комаров к тусклой, но горячей лампочке, и злился на их глупость. Наконец, терпение монаха закончилось, он снял с себя рубашку и начал бороться за жизнь безмозглых насекомых.

– Нет, ну а чё, действительно, летят себе на смерть и горя не знают! – горячился Лао, отгоняя глупых комаров от верной смерти.

Услышав топот и бормотание задержанного, охранник заглянул в форточку:

– Ты зачем бузишь?

– Да вот, насекомых жалко. Тварь божья, а умереть хочет.

– А тебе-то чё? Главное, чтобы не кусались. Видишь окно разбито? Это для вентиляции. А ты шум устроил.

– Чтобы меня кусали?

– Лампочку, чудило. Ты спи давай, а то в рёбра получишь.

– А если я тихонечко?

– Ты глухой?

– Злые вы люди. Даже насекомых не любите.

– Поговори у меня, – пригрозил охранник, захлопывая железную форточку.

Под рёбра Лао получать не хотел, оттого что они уже раньше были сломаны. Одно даже срослось неправильно, и бок болел, когда он что-то поднимал. Усевшись на помосте в позе русского лотоса, а именно подложив под себя пятки, он уставился на амбразуру, пытаясь силой мысли остановить отчаянный полёт насекомых.

«А и действительно, и чё это я? Пускай себе летят, если хочется, вот, как эта молодёжь. Может, и зря я совсем? Может, они повернуть не могут, как эти комары. Выбрали цель и всё, жужжат себе. Нет бы остановиться, пропустит прохожего, а не могут – пластичности в мыслях нет. Какая там к чертям, прости господи, воспитанность, когда он летит вперёд, не видя преград? Тут воспитание виновато, и всех не исправишь. А я с палкой против лампочки? Вона как горит. Сетку зачем-то покрасили. Света и так чуть да маленько, а они сетку покрасили?»

Внезапно Лао вскочил и начал бить голой пяткой в дверь.

Со стуком открылась железная форточка:

– Ну всё, довыпендривался! – раздалось из кормушки.

– Не-а, я готов!

– К чему?

– Штраф заплатить.

– Так у тебя ничего нет.

– А-и не твоё дело. Веди к дежурному. У нас уговор был.

Потребовав свои вещи, старик зубами оторвал подкладку скуфьи и обнаружил ассигнацию с изображением царя.

– Вот, как просили, – разгладил бумажку на столе.

– Никто тебя не просил. Штраф есть штраф. Понял? Получи, –

городовой протянул квитанцию.

– Документ с печатью? Это хорошо. Вот, есть же ещё на свете добрые люди, документ дали!

– Скажешь тоже – добрые. Иди уже, и больше не хулигань.

– Ни в жизнь. А жизнь, сами знаете, не исправишь.

– Вот и то-то.

Твёрдо решив больше не попадать в неприятности, оттого что отдал последние деньги. Лао Дзы сделал себе внушение, пропускать молодёжь в любом случае, и поспешил из города, напрочь забыв о бане. На окраине перед ним очень ловко повернул парень в очках, но расторопный Лао на этот раз был готов. Он смиренно остановился, опустив к земле глаза.

«И-эх, жалко только, что не увижу, когда он состарится. Вот будет занятно. Наверное, начальником станет, важным таким, даже пешком не будет ходить. Ну, судя по очкам», – подумал Лао Дзы и бодро застучал деревянным посохом по асфальту к сверкающим вдали снежным вершинам Тянь-Шаня.

< Встреча с Йети https://dzen.ru/a/ZZADqZVQmy2Ei4Ca?share_to=link

Серия сообщений "Беспечный Лао Дзы":

Чудом сохранившиеся заметки неутомимого исследователя чудаковатых людей, живущих всем ветрам назло в куртках из химической кожи.

Часть 1 - Пьяный монах
Часть 2 - Встреча с йети
Часть 3 - Штраф
Часть 4 - Дятел Вуди

У всех своя правда, и все кричат от боли.

Оказавшись на плато Алатау с котелком мочёных яблок в руке, Лао Цзы вдруг сообразил, что оказался вдали от жилья исключительно из-за своего вздорного характера. Но хорошо, что в горах, а не среди людей, как предлагали бродячие циркачи.

Чистый горный воздух приятными молекулами ласкал больные лёгкие старого отшельника. Пронзительное солнце двоилось в небесном ультрамарине, отчего казалось, что беспощадных лучей слишком много для одиноко бредущего путника.

«Может быть, именно здесь я и найду своё счастье?» – мысленно спросил себя странствующий философ, но ответить не успел. Впереди показался серый валун, на котором огромный волосатый человек с задумчивым видом ковырялся в носу.

Подойдя ближе, всемудрый Лао спросил:

– Мил человек, и чё ты здесь делаешь, в пустынных землях?

На что монстр прервал своё занятие и молча повернулся белой волосатой спиной к путнику, показывая своё нежелание разговаривать с чересчур любопытным бродягой.

– Экий ты байбак!

– Я йети, и никакой я не байбак, – сердито буркнул себе под нос монстр.

– Йети, куда вас дети. Кстати, а дети у тебя есть?

– Это зачем? – удивился волосатый человек.

– Ну так, для разговора. Ты, если что, не стесняйся, тута всё одно никого нет. Можешь в открытую ковырять свой нос.

– Подглядывал?

– Да ладно! Вот ещё. Тут и слепой заметит. Вон, у тебя какой мощный кратер торчит.

– А говорить зачем?

– Чудак ты человек, для разговора.

– Я йети, а не человек.

– Да мне всё одно, что человек, что этот твой распрекрасный йети. Какая разница?

– Чё хотел?

– Снова-здорово, разве так беседуют? Так, ничего хорошего не получиться, так ты ещё и рассердишься. А парень, как я погляжу, ты большой, просто огромный. Куда мне против тебя. Махнёшь рукой и всё, и нет бродяги. Потом мучиться будешь за свой вспыльчивый характер. Живую душу сгубил.

– Мясо будет. Что нервничать-то. Наоборот, счастье, – улыбнулся йети, обнажив здоровенные белые клыки.

– Вот-вот, я и говорю, что всё счастье переведёшь на еду. Вон какой большой сидишь, как овца холмогорская. Разве это жизнь?

– Иди, куда шёл, и не зли меня.

– Точно, всё точь-в-точь, как я сказал – злодей ты, и другого имени тебе нет на свете. И зачем живёшь, тоже непонятно.

– А ты знаешь?

– Я? Окстись! Кабы знал, так непременно бы уже и почил, где-нибудь в посадках у дороги. А так, видишь, по миру шастаюсь, судьбу испытываю. Взял и тебя встретил, а пользы ноль, по-другому и не скажешь. По-о-олнеший ноль! – заклеймил волосатого монстра Лао Дзы.

Подобное заявление чрезвычайно задело горного йети. Вообще-то, его звали Чампо, что на тибетском языке означало дружелюбный. С имечком родители явно погорячились. Особой любезностью житель снежных вершин не обладал, вообще не имел понятия, что это такое. А вот вялой злости могло хватить на всех и даже дальше. Почему вялой? Так, высокогорье, больно не побегаешь – задохнёшься от избытка озона в атмосфере.

Вредный старик появился совсем некстати. Именно сейчас хмурый Чампо решал сложнейшую задачу: ему хотелось есть, а что-то для этого делать совсем не хотелось. Он критически посмотрел на конституцию бродяги и сморщился, как от зубной боли.

«Кожа да кости, а хорохориться», – мысленно констатировал Чампо.

– Не советую, – поспешил предупредить Лао, мгновенно прочитавший по глазам мысли йети.

– Это почему?

– Я костлявый и жилистый.

– Ерунда, зато ехидный. А ехидные очен-но полезны для моего пищеварения.

– Это почему?

– Придают смысл жизни.

– О как! Неожиданно. Значит, борешься с мировым злом?

– Точно. С голодом. А ему, сам понимаешь, без разницы наличие костей.

– Чувствуется, мы о разном говорим.

– Есть предложения? – оживился йети, на самом деле не любивший пахнущих мочой и тленом старых бродяг.

– Тут меня обидели.

– Интересный поворот, но перспективный. Нельзя же, в самом деле, жрать без повода!

– И я о чём говорю. Яблочек мочёных хочешь? – всемудрый Лао протянул котелок.

– Украл? – откусывая сморщенную антоновку, поинтересовался йети.

– Подарок, но странный. Просил воды, а дали яблок. Неужели ради фокуса? Так и нет меня уже. Кого удивит их фокус? А мне без разницы.

– Зубы заговариваешь?

– Ничуть. Давай догоним и спросим. У них огромная такая кибитка. Кони и циркачи ничего себе такие, откормленные, не то что я. Аж целых два. Правда, один латыш. Но ведь тебе без разницы. А?

– Я что за кибиткой должен бегать?

– Ну вот, опять не угодил. Не удивительно, что у тебя детей нет. Кто с таким жить будет. И-эх, пустой ты человек, тьфу ты, йети, куда тебя дети.

– Давно расстались? – поинтересовался Чампо.

– Да вот прям щас. Вот-вот перед тобой.

– И кто злодей после этого? Смотри, какой ты мстительный!

– Помилуй, господи, так интересно до жути, что за фокус такой придумали. Конечно, один латыш, ну и что с того? Может, тебя подкармливают? – блеснул подозрением Лао.

– Здесь форменная неправда. Врёшь, как дышишь. Очень мне нужны старые бродяги. От вас только изжога и ничего приличного.

– А чё козочки там разные, горные козлы? Поймал и кушай на здоровье.

– Переживаю. Такие красивые, а пользы ноль для человечества.

– Мстишь?

Изучающе посмотрев на старого путника, йети произнёс особенно тихим голосом, от которого остатки волос под чёрной монашеской скуфьей взметнулись в испуге вверх:

– Вот что, дед, иди прямо по дороге и никуда не сворачивай, пока тень не станет длиннее в локоть. Направо будет аил. Расскажешь там, что встретил меня. Обязательно спать оставят за сказку. Ночью выпустишь овцу холмогорскую и в расчёте.

– Обмен?

– Он самый.

– А как же кибитка?

– Мне встать? – приподнял белые как снег брови йети.

– Всё-всё, понял. Чё непонятного? Выпустил овцу и гуляй себе, пожалуйста. Котелочек верни.

На следующее утро дружелюбный Чамбо встретил бродягу за околицей аила и рассказал, почему старику не дали воды. Он ведь сам решил уйти, когда его хотели подвезти до города. Только не подумал, что циркачи будут чувствовать, бросив путника на дороге. Вот латыш и отомстил в наказание. Но фокусник постарался извиниться, положив мочёные яблоки в котелок.

Довольно улыбнувшись, если это можно, конечно, назвать улыбкой, йети погладил изрядно располневший живот, но увидев испуг в глазах бродяги, добавил:

– Ты не переживай. Я им рассказал, что нашёл тебе мёртвым. Ну чтоб не горевали…

< Пьяный монах https://dzen.ru/b/ZYmpKtR4rBqpdzQs?share_to=link

Серия сообщений "Беспечный Лао Дзы":

Чудом сохранившиеся заметки неутомимого исследователя чудаковатых людей, живущих всем ветрам назло в куртках из химической кожи.

Часть 1 - Пьяный монах
Часть 2 - Встреча с йети
Часть 3 - Штраф
Часть 4 - Дятел Вуди

Однажды пьяный Лао Дзы зашел в лавку купить вина, но ему отказали, тогда он вышел из лавки и проклял тот день, когда притронулся к вину. День посчитал себя оскорбленным и вызвал Лао Дзы на дуэль. Лао Дзы в назначенное время не явился, потому что был мертвецки пьян.

Дудка Май Ту https://dzen.ru/a/YwR3BIS4EjVkckac?share_to=link

Серия сообщений "Беспечный Лао Дзы":

Чудом сохранившиеся заметки неутомимого исследователя чудаковатых людей, живущих всем ветрам назло в куртках из химической кожи.

Часть 1 - Пьяный монах
Часть 2 - Встреча с йети
Часть 3 - Штраф
Часть 4 - Дятел Вуди