Фото: © Оксана Аболина

Последние из тех немногочисленных фоток, которые я сделала в 2020, на границе между тем днём, когда разрешили ходить на улицу просто так, а не с целью обеспечить себя самым необходимым (воздух в самое необходимое почему-то не вошёл), и тем днём, когда я громоподобно сверзлась с велика. Фотик остался жив, а вот правая рука решила поиграть в кота Шрёдингера, так что фотосезон на этом для меня завершился, и все последующие снимки будут ещё более древние, пока не потеплеет настолько, что я начну вылезать на новые съёмки, если, конечно, до этого не сгикнусь с ковидом или ещё какой дрянью, какую судьба держит в рукаве.

Наверное, вы обратили внимание, что моё пребывание в сети очень и очень минимизировалось. Я как бы пока что жива, но соцслужбы отправили меня с той самой шрёдинговской рукой на реабилитацию, а она отнимает те немногие силы, что я успеваю запасти за вечер и ночь, на которые отпускают домой. Обычно там держат месяц, меня же промучили три. Я уже собиралась вздохнуть свободно - всё-таки январь заканчивается, но тут объявили, что мне предстоит ещё и февраль туда проходить. Дело не в том, что моей руке совсем уж плохо, я уже почти приспособилась к её капризам, а им, на реабилитации, некем заполнить пространство - ибо руки-ноги ломают как правило совсем уж древние старики, а по правилам туда теперь будут только тех, кому нет 65. Ну, вот я в эту дырку между 55 и 65 вписалась, и пока ковид длится... Шучу-шучу (выезжая при этом на чужих несчастьях).

На реабилитации я занимаюсь всякой разной ЛФК - общей и для руки, мне там массаж делают, кормят-поят, на растяжки в январе уже забили, они всем надоели, так что я их уже сама дома доделываю. А остальное время меня сперва пытались социализировать, втянуть в коллектив, там у них всякие мероприятия, которые мне неинтересны, так что я отбрыкивалась, как могла, а потом от меня отстали - и теперь я сижу в свободное время в коридоре, в мягком удобном кресле, окружённая пальмами и пишу книгу, которую собиралась ваять уже лет 30 как назад, а тут поняла, что если не сейчас, то уже никогда. Муза прилетела, всё путём. Не так чтобы они роились вокруг, но мне и одной хватает. Когда обо мне вспоминают, я киваю в сторону музы, и говорю, что она дама капризная, я с ней только-только примирилась, и не надо меня с ней снова ссорить. Хочет внимания, я ей его уделю, заодно нетленку свою сваяю. По ходу работы, однако, я поняла, насколько мне тупо не хватает академических знаний, которые были у наших предков до революции, а теперь их, увы, преподают только в вузах. Так что приходится навёрстывать на старости лет упущенное.

Это я объясняю, почему меня здесь теперь мало, но всё-таки я ещё здесь по выходным, вместо того, чтобы прибирать свою комнату, на что совсем нет сил в будни. А она, надо сказать, уже не только пылью поросла, но и мох местами проглядывать начинает. Соцслужбы обещали после реабилитации прислать соцработника, который поможет всё это привести в порядок, но я всё-таки надеюсь к марту слегка очухаться, взять себя в руки и устроить насколько возможно генеральную уборку, даже, возможно, ёлку разобрать и на шкаф закинуть (если, конечно, хватит сил). Покамест всё.