Я-то, грешным делом, думала, это интернет подавляет в авторах тягу к творчеству после общения с некоторыми из читателей. Напишешь одно, а потом с разинутым ртом узнаёшь, что же именно ты своим опусом в действительности хотел сказать. Но прочитала ранний рассказ Искандера «Начало», написанный задолго до наступления компьютерной эры, и поняла, что проблема эта вечна, как и сама литература…
В какой-то момент Искандер начинает описывать свою встречу со случайным читателем, который пересказывает ему с бурным смехом его же собственный рассказ о том, как дети собирали груши и ели их, а у одного мальчика грушу забрала воспитательница, сказав, что та пойдёт в общий компот. А вечером мальчик увидел, что воспитательница тащит в авоське к себе домой груши, и свою собственную тоже там увидел. Когда автор стал пытаться выяснить, что же такого смешного обнаружил читатель в этом грустном рассказе, тот «затрясся, на этот раз от беззвучного смеха, и махнул рукой—дескать, хватит меня разыгрывать.
— Все-таки я не понимаю, — настаивал я.
— Неужели? — спросил он и слегка выпучил свои и без того достаточно выпуклые глаза.
— В самом деле, — говорю я.
— Так если воспитательница берет грушу домой, представляете, что берет директор детского сада?! — почти выкрикнул он и снова расхохотался.
— При чем тут директор? О нем в рассказе ни слова не говорится, — возразил я.
— Потому и смешно, что не говорится, а подразумевается, — сказал он и как-то странно посмотрел на меня своими выпуклыми, недоумевающими глазами.
Он стал объяснять, в каких случаях бывает смешно прямо сказать о чем-то, а в каких случаях прямо говорить не смешно. Здесь именно такой случай, сказал он, потому что читатель по разнице в должности догадывается, сколько берет директор, потому что при этом отталкивается от груши воспитательницы».

В общем-то, описанный пример типичный для ситуации, когда человек, взявший в руки книгу, с полнейшим безразличием относится к тому, что же хотел сказать автор. Он где-то когда-то услышал, что хороший автор никогда не напишет прямым текстом то, что он думает, а обязательно завуалирует эзоповым языком. И в мозгу у него какая-то извилина подизогнулась именно в этом самом направлении, и превратилась в шаблон. В действительности, авторы порой хотят сказать именно то, что говорят. Простые истины не всегда требуют сложного обрамления. И вовсе не обязательно в каждом тексте следовать за своей извилиной, примеряя каждую ситуацию под сложившийся трафарет. Впрочем, подобный способ мышления легко и просто можно списать под формулировку «я имею право иметь своё мнение».