Нет, я ещё не окончательно перешла на твиттер и фейсбук.

У меня сегодняшняя ночь была ночью после драм. То есть я читала Миллера и Уильямса. И не могла уснуть. Не знаю, из-за драм ли.
Просто такое неотпускающее впечатление.
Как когда читаешь Миллера. Когда они кричат, надрываются, беспомощно падают на колени, плача кому-то в ладони. Орут как бешенные, чтобы доказать свою любовь (сына к отцу). И результатом сцены становится совершенный тупик. Действие: ни перпендикулярное, ни параллельное. Кособокое. Полное непонимание. Ужасно грустно.
А Бланш Дюбуа в шаре. Тоже очень грустно.
Оттого что в этой литературе все сошли с ума, мне кажется, что я тоже сошла с ума. По крайней мере, у меня какие-то сумасшедшие отношения с литературой. Как будто она живая. И на неё можно обидеться за то, что в этом семестре она слишком социологична.
И ещё когда я читаю, меня пробивают насквозь параллельные мысли, от которых я перестаю читать. Хожу выпить воды.

Ещё мне жалко, что в университете заканчивается курс зарубежной литературы. Она была стержнем. Или стимулом. Оправданием жф.
И ещё я подумала, что электрокнига так несовершенна именно потому, что она всё равно получается линейной. Потому что написанное какбудтонелинейно не приспособлено для реальной нелинейности. К тому же многое только какбудто-нелинейно.

Ещё мне по ночам в письмах Ларысе придумываются антиритмические картинкии. От пуха.

 Большое животное Сон
 Шло по-жирафьи заплетаясь ногами.
 Шло по-коровьи загребая шагами.
 Шло из мая в июнь тревожными снами,
 Пылью дорожной, некупированными тополями.
 Пух налипал на влажные веки. И
 Пух залетал в трахеи и лёгкие.
 Пух кружился солнечной системой вокруг Земли.
 Животное Сон заплелось в ногах и упало. Спи.