БРОКАЖ

Луна взошла монетой надо мной,

брокажем обезумевшей волчицы...

И снег лежит с утра на мостовой,

и молится, кто знает как молиться.

У города, в такие времена,

лицо Иуды, бдящего у храма -

я отдал всё, и ты всё отдала -

но всех даров без поцелуя мало.

Как он целует в губы горячо,

и предаёт распятью без сомненья,

заглядывая мне через плечо

в пристанище, где бродят только тени.

В чистилище грехов моих и бед

/гордыня отзовётся аритмией/.

Я продан тьме за несколько монет,

но выкуплен за первой литургией.

Меня спасёт январская метель,

и Магдалина рыжая у древа,

глухая ночь и пламенный "Cartel",

весь бренный мир, неведомый и белый.

И вот когда, судьбу переборов,

я улыбнусь за томиком Верлена,

забуду я, как ты прощал воров,

как целовал устало и надменно -

мой старый город, может быть тогда

услышишь ты и Слово и Сюиту,

и тридцать отречений серебра

не мной одним окажутся забыты.

Яна Чернявская

***

Когда смотрю на город из окна
В глухую предрождественскую ночь -
Мне кажется, что в мире ты одна,
Аккадских мифов маленькая дочь.
И кланяться тебе обречены
Деревья, люди, кошки всех мастей...
Течёт река, мерцают фонари
И бродят боги тайно меж людей.
И люди ходят тайно меж богов
В глухую предрождественскую ночь.
Я не молюсь тебе - мне мало слов,
Аккадских мифов маленькая дочь.

Явись ко мне. Встань рядом у окна.
И сонно спой на древнем языке
О том, что тихо в мире до утра,
Что мы одни стоим на сквозняке.

Яна Чернявская

***

Я не знаю, что потом, но пока
Мне приятно стоять рядом с Вами,
И касаясь случайно руками,
Невзначай отстраняться слегка.
Не встречая во взгляде укор,
Называть себя скромно поэтом,
Не смущаясь нисколько при этом,
Всю дорогу молоть всякий вздор.
Провожать Вас домой не спеша,
Увлекая забавным сюжетом,
Удивить Вас забытым сонетом,
Удивляться, как Вы хороша!
И ловить свои мысли на том,
Что в глазах Ваших некая сила,
Та, что сразу навеки сроднила
Мону Лизу с обычным холстом.
И невольно прервав разговор,
Заглянуть Вам в глаза как в озера,
И помимо себя – фантазера,
Видеть в них необъятный простор.
Не сочтите все это за лесть,
Просто Ваши глаза очищают,
И наверно весна наступает
От того лишь, что просто Вы есть.

ЮРИЙ ЕГОРОВ

***

Я пью тебя, пленительная жизнь,
Глазами, сердцем, вздохами и кожей.
Казалось бы, что все - одно и то же,
Как совершенно точный механизм.
Но как мы ошибаемся,- о, боже!
На самом деле все разнообразно
И каждый день наполнен новизной.
По-разному горят в ночи алмазы
Бездонных звезд - зимою и весной.
По-разному мы ощущаем лето
И ненасытной осени настой.
Мы знаем все вопросы и ответы,
И все ж кричим мы времени: «Постой!»

Михаил Ковалев

Худ. Irene Sheri

***

Никто не верил
В то, что ей летать
Ночами удавалось
Тёмной птицей,
И наши сны
Задумчиво листать,
Читая их
Страницу за страницей.
Никто не мог
Смотреть в её глаза -
Там жили звёзды,
Прячась от рассвета,
И взгляд её,
Хрустальный как слеза,
Был глубже
Чёрно-бархатного цвета.
Её рука,
Холодная в жару,
Всех удивляла
Мраморностью кожи,
А жгучий волос,
Лёгкий на ветру,
В ладонях был
И тяжелей, и строже.
Она умела
Тихо говорить,
Она могла
Услышать что смолчалось,
Ей, как любой,
Хотелось полюбить,
И, как любой,
Пронзительно мечталось...
Но каждый раз
Стеклянная стена
Как будто
Ниоткуда вырастала,
Когда доверившись
Кому-нибудь она
Вдруг признавалась,
Что всю ночь летала.
Откуда девочке
Волшебной это знать,
Что люди верить
В сказки перестали,
И по ночам
Положено всем спать,
Зашторив ночь,
Чтоб звёзды не мешали?
И вновь она,
Раскрыв своё окно,
Взлетала в небо
Одинокой птицей,
И чёрный мир
Ей, подставляя дно,
Густел и звал,
И не давал разбиться...

Егоров Юрий

Худ. Irene Sheri

***

У этой женщины в глазах осенний блюз -
Немного грусти под насмешливостью взгляда…
В её годах — всё многоцветье листопада,
Пьянящее и терпкое на вкус.

Всё в этой женщине — неповторимый мир,
Задумчивый, глубокий до предела,
В нём по своим законам правит королева,
Но я бы всё на свете ей простил.

Мне с этой женщиной так нравится молчать,
Ей чьи-то мысли по глазам читать не ново,
Чтит по поступкам человека, ценит слово…
Но душу любит молча изучать.

С ней даже влажность проливных дождей
Отнюдь не кажется унылостью безликой,
Иду за нею, как Орфей за Эвридикой
По золоту осенних нот и дней.

Как с этой женщиною тянет говорить!
Нет-нет, не глупости — она их не приемлет…
В её ладонях лучик солнца кошкой дремлет,
И как её за это не любить?

Юрий Егоров

***

Поговори со мной – мне не хватает звука,
Что с губ твоих слетает в тишине.
Пожалуйста, войди в мой дом без стука,
Войди неслышно и прижмись ко мне.
Устройся поудобней на коленях,
В моих руках калачиком свернись,
И в этих окольцованных мгновеньях
Как эхом, тихим словом отзовись.
Какая будет тема разговора
Не важно, лишь бы голос твой звучал,
И пусть весь мир в окне закроет штора,
И чтобы дождь по стеклам не стучал.
Я долго буду занят изученьем,
Как звуки превращаются в тона,
Чтобы с твоих ладоней с наслажденьем
Их выпивать по капельке до дна.

У этих слов особое звучанье,
Я голос твой по нотам разложу,
И ощущая близкое дыханье,
В ответ я тоже что-то прошепчу...
Пусть твои губы - алые гвоздики
Мне кожу осторожно обожгут,
Почувствую их запах земляники
Когда они легко мои найдут.
Пусть вечер замирает в полудреме,
Пусть облака на темно-синем спят,
Из-под волос, в пронзительном наклоне
В мои глаза опустится твой взгляд.
Я в нем увижу звездное мерцанье,
И стану таять воском на огне,
Когда чуть севший, на одном дыханье,
Коснётся голос твой: Иди ко мне.

Юрий Егоров

***
Смычок касается души,
Едва вы им к виолончели
Иль к скрипке прикоснетесь еле.
Священный миг — не согреши!

По чистоте душа тоскует,
В том звуке — эхо наших мук,
Плотней к губам трубы мундштук,
Искусство — это кто как дует!

Когда такая есть спина,
И руки есть, и вдохновенье...
Есть музыка, и в ней спасенье.
Там истина — оголена.

И не испорчена словами.
И хочется любить и жить,
И все отдать, и все простить...
Бывает и такое с нами.

Валентин Гафт

***

Мамаша, успокойтесь, он не хулиган.
Он не пристанет к вам на полустанке.
В войну (Малахов помните курган?)
С гранатами такие шли под танки.
Такие строили дороги и мосты,
Каналы рыли, шахты и траншеи.
Всегда в грязи, но души их чисты.
Навеки жилы напряглись на шее.
Что за манера — сразу за наган?!
Что за привычка — сразу на колени?!
Ушел из жизни Маяковский-хулиган,
Ушел из жизни хулиган Есенин.
Чтоб мы не унижались за гроши,
Чтоб мы не жили, мать, по-идиотски,
Ушел из жизни хулиган Шукшин,
Ушел из жизни хулиган Высоцкий.
Мы живы, а они ушли Туда,
Взяв на себя все боли наши, раны.
Горит на небе новая звезда —
Ее зажгли, конечно, хулиганы. 

В. Гафт

Валентин Гафт – Юрию Визбору

Попса дробит шрапнелью наши души,
Её за это не привлечь к суду.
Часть поколенья выросла на чуши,
И новое рождается в бреду…

О, Солнышко лесное, чудо-песня!
Как мы в неволе пели, чудаки!
Пришла свобода, стали интересней
Писклявые уродцы-пошляки…

Слова – ничто, есть вопли вырожденья.
Тот знаменит, кто больше нездоров.
Кто выйдет петь без всякого стесненья,
Без совести, без страха, без штанов.

Где песня, чтобы спеть её хотелось?
Слова – где, чтоб вовеки не забыть?
Ну что горланить про кусочек тела,
Который с кем-то очень хочет жить?

С телеэкрана, как из ресторана,
Для пущей важности прибавив хрипотцы,
Они пудами сыплют соль на раны,
Как на капусту или огурцы.

В халатике бесполая фигура
Запела, оголившись без причин…
Противно это. Спой нам, Юра,
О женской теплоте и мужестве мужчин.

***

***

19 июля День Памяти
Фаины Георгиевны Раневской

Голова седая на подушке.
Держит тонкокожая рука
Красный томик "Александр Пушкин".
С ней он и сейчас наверняка.

***

ФАИНА РАНЕВСКАЯ

Голова седая на подушке.
Держит тонкокожая рука
Красный томик «Александр Пушкин».
С ней он и сейчас наверняка.
С ней он никогда не расставался,
Самый лучший — первый кавалер,
В ней он оживал, когда читался.
Вот вам гениальности пример.
Приходил задумчивый и странный,
Шляпу сняв с курчавой головы.
Вас всегда здесь ждали, Александр,
Жили потому, что были Вы.
О, многострадальная Фаина,
Дорогой захлопнутый рояль.
Грустных нот в нем ровно половина,
Столько же несыгранных. А жаль!

***

Залетела в окошко грусть,
И повисла на занавеске,
Не гони ее прочь...пусть
Чуть потешит твое сердце.

За окном коромыслом луна,
Ей сегодня тоже не спится,
Бледно - мраморная тоска,
Отражением в лужу ложится.

Пальцы тронули грусть-струну,
Застонала гитара надрывно,
Ты, плеснув в свой стакан слезу,
Закусил ее горькой рябиной.

Погрустила вдвоем с тобой,
Хоть была она гостьей непрошеной
От шагов моих под луной.
Вдруг рассыпалась мелким крошевом.

Из сети

***

Она умела приходить неслышно. 
Она умела слушать, не дыша. 
Она гоняла воробьев по крышам 
И знала, что у солнца есть душа. 
Она ценила в людях однозначность. 
Она любила жареный миндаль. 
Она любила окна - за прозрачность, 
И небо - за томительную даль. 
Она любила звуки старых вальсов 
И первые весенние лучи. 
И не терпела – лишь холодных пальцев, 
Пустого взгляда и слепой души. 
Она любила прыгать на колени. 
Она боялась потерять ключи. 
Она играла в догонялки с тенью 
От чьей-то непогашенной свечи. 
Она любила греться у окошка 
И наблюдать игру издалека. 
Она навечно оставалась кошкой, 
Боящейся гремящего замка. 
Ценила – плохо запертые двери. 
До дрожи не терпела суеты. 
Она не знала счастья просто верить 
И не спешила перейти на «ты» 
Не потому, что страшно стать домашней 
И провести под пледом краткий век: 
Лишь только перспектива стать «вчерашней» 
Ее пугала в слове «человек». 
Она ходила и искала всюду, 
Не зная где, куда и как идти. 
И только мысль: «Непременно буду!» 
Ее вела по дальнему пути. 
Среди людей, которых не любила, 
И тех, кого не так легко забыть; 
Среди мелькания бесконечных «было» 
Она искала только «счастье быть». 
И чтоб не потеряться в суматохе, 
Не слиться с массой серою в одно, 
Она не тех искала, коим плохо, 
А просто тех, кому не все равно...

Из сети

***

Из сети

***

Подслушанный разговор

Подслушал разговор случайно, 
Гуляя в парке городском, - 
Внук деду объяснял отчаянно,
Что жить легко и "всё пучком". 
Дед отвечал ему размеренно, 
Уткнувшись подбородком в трость.
А я внимал, слегка растерянный,
Ведь был не прошенный я гость...

- Смотри, дедуль, сейчас всё можно:
Свобода, выбор, интернет.
Бери и пользуйся, не сложно!
Жить надо проще! Разве нет?

- Всё так, внучок. Совет хорош. 
Пока есть силы, так и надо делать,
Но помнить правило: чем больше ты берёшь,
Тем больше должен от себя отмерить. 

- Отмерить? Как это? Что должен я отдать?
Вот, например, я взял с утра... конфету!

- Сказать "Спасибо" маме и обнять, 
Отдав частичку сердца ей за это. 

- Но сердце не отдашь, оно внутри!

- Вот в этом и секрет! И каждый раз,
Когда кого-то ты благодаришь,
Ему крупицу самого себя отдашь. 
Бывает, ничего взамен не ждёшь,
А просто искренне, любя, творишь добро.
И, вроде бы ты только отдаёшь -
Обратно возвращается оно. 
Так мать любовью балует дитя,
Так друг без задней мысли бескорыстен,
Солдат в бою рискует всем, глядя
В глаза опасности, и думая о близких. 

Малыш задумался, на дедушку смотря,
Потом спросил, боясь ответ узнать:

- А если, вдруг, раздашь себя зазря? 
Вдруг кто-то будет просто молча брать?..

- Такое будет обязательно, поверь,
Но это не должно тебя пугать:
Живи, люби, держи открытой дверь
Для всех, кому себя готов отдать.
А если кто-то позабыл сказать
В ответ спасибо, ты его прости.

- Не честно так. Нельзя так просто брать! -
Сказал малыш и даже загрустил...

- А ничего бесследно не пройдет, 
Всему цена есть: за добро - добро, 
За безразличие - забвение придет,
И зло всегда назад приводит зло.
И даже время чувствует любовь,
При добром слове, будто замирая.

- Спасибо, дедушка, за то, что ты... живешь!
Сказал малец, вдруг слёзы утирая.

- Сейчас ты мне себя чуток отдал...
Я стал моложе на чуть-чуть, на миг.
Ты - повзрослел...

Старик тут замолчал,
А я тихонько отошёл.

Проник
Тот диалог до самого нутра,
Задуматься заставил о былом:
А сколько я за жизнь свою отдал?
И сколько взял? 
Я шёл и думал, даже бормотал:
"Спасибо, дед. Живи...
Сегодня ты мужчину воспитал."

Сергей Кучин

***

Звучала музыка и таяла душа,
А чувства были смазаны, как краски,
Мелодия плыла хрустально, не спеша,
Цветочным вальсом из забытой сказки.

Волшебной музыки чудесный эликсир,
Проник своим звучаньем прямо в сердце,
Прекрасной музыкою сотканный эфир
Душе дал ощущения, как в детстве.

А где берутся звуки, что первично там,
Где музыка повенчана с покоем,
Такая музыка предвестница слезам,
А слёзы – очищение простое.

Пусть слёзы – очищение заплакавшей души,
А чистота, как символ возрожденья,
Мир – суета сует, а мы опять спешим,
Плодя неразрешимые сомненья.

И где-то высоко волшебною струной,
Создатель нам настраивает чувства,
Растаявшей душой, очищенной, нагой,
Мы входим в мир волшебного искусства.

© Copyright: Шаламов Андрей Владимирович, 2010

ИГЛА

Старьёвщик из Праги, который купил Луну
Совсем за бесценок у старой слепой колдуньи,
Сказал мне во вторник, что город пойдёт ко дну
В ближайшую среду, лишь западный ветер дунет.
"Ты знаешь, Луна - это только воздушный шар,
Захочешь - потянешь, захочешь - отпустишь в небо.
Подобную вещь я давно на Земле искал -
Вот так, чтобы взять и в ладонях держать монетой.
Серебряной, круглой, способной менять число
Живущих на суше, где бог - ростовщик из Праги" -
Он мне говорил, сохраняя вполне лицо,
Под цвет папиросной, папирусной ли бумаги?

Я слушал и думал: "Как всё здесь продать легко
И присно и днесь - и ты вовсе о том не знаешь.
Ты в старой мансарде архангелу шьёшь крыло -
Дурак дураком - ну, и с каждым закатом таешь...
Как старые фрески, как ветхий ручной божок,
Что соткан из мифов по лучшим законам жанра:
Все верят и слышат, но в тайне хранят значок
"Не верил. Не слышал. Хватай его, брат, за жабры".

Старьёвщик из Праги, купивший вчера Луну
Совсем за бесценок - ведь дороги лишь дешёвки.
Смотри, мой архангел на небо унёс иглу
И старые ножницы - резать твои верёвки,
И штопать к полуночи этот воздушный шар,
Хранящий не воздух - дыханье Рембо и Гёте.
Здесь всё продаётся, но только не этот дар -
Летать без верёвочки... Петь, попадая в ноты.

Снежный Рыцарь

ЛАРЕЦ

Осень наступит - я выйду в заброшенный сад,
Грешница ночь рассмеётся, присев в реверансе.
Тонкая трещина ляжет на старом фаянсе
Тёмного неба, в скоплении млечных Плеяд.
Духи земли приоткроют священный ларец,
Золото листьев собрав, словно дань для ушедших...
Медь кружевную ненужных страниц обгоревших
Сонно вдохнув, как вдыхает наш пепел Творец.
Я буду чист - fleur de lys вместо линий руки,
Выплачен счёт, и мы с грешницей ночью на равных.
Слышен рояль, но навеки умолкли литавры
Мне не дающей простого покоя строки.

Осень наступит - и прозой войдёт на порог,
Длинными строчками, с бархатной книгой старинной.
Я улыбнусь, и признаю, что полночь невинна,
Так же, как древний, меня испытующий, бог.

Снежный Рыцарь

***

Её голосом тихим Ты говоришь со мной -
Обрубаю канаты и пью адмиральский чай.
Это море пойдёт на всё, чтоб не стать водой -
Только солью и словом, поэтому отвечай:
Сколько душ до меня ты пустила уже ко дну,
Сколько тел поднимала, коснувшись губами, ввысь?
Отчего я не помню других, лишь тебя одну,
Отчего обрубаю канаты, смотрю на пирс?

Её голосом тихим Бог говорит со мной -
И она это знает, и смотрит всегда в глаза.
Это заговор вечный, и вечный горячий бой:
Ты не веришь в догматы, читая любовь с листа -
Безупречным Ars amandi белый исписан лист,
Корабельный журнал мой хранит лишь одно число.
Я не верю в других, выходивших на мой карниз,
Или прячущих в китель заплаканное лицо.

Если прямо по курсу идти от меня к тебе
/слишком много ранений, и рядом свистящих пуль/
Я, наверно, пошёл бы, направив корвет к скале,
Ведь попасть на твой остров можно лишь бросив руль.
Её голосом тихим... Ars amandi... Пой и пей -
Это плаванье вечно, не стоит идти ко дну.
До неё говорили и Навин, и Моисей -
Ты прости, я не слышал - не ставь же теперь в вину.
Эти волны пойдут на всё, чтоб не стать водой -
Обрубаю канаты и пью адмиральский чай...
Я услышал так много, лишь день разделив с тобой.

Это письма из моря - не надо, не отвечай.

Снежный Рыцарь

За спиной

Я сойду к тебе с этих, сгоревших почти, страниц
/моя бабочка любит неяркий, но злой огонь/.
Не коснусь ни запястий, ни губ, ни твоих ресниц
И смеяться я буду на каждый твой крик: "не тронь".
Я умею касаться, когда ты за сотню миль
Наливаешь под вечер некрепкий английский чай.
В твоей чашечке севрской нарушив горячий штиль,
Но едва ли затронув ещё хоть одну деталь.
Месяц тонкой иглою сшивает небесный свод,
Я стою за спиной у тебя, у тебя одной...
Не Адам, не Иаков, не Сим, не Давид, не Лот -
Но считающий райской, конечно, тебя звездой.
Путеводной и вещей, колючей в осенней тьме -
Но наследной и алой, как тайный покров Лилит -
Этой лилии древней, завещанной в тишине,
Тем, который не знает, как сердце в ночи болит.

Я войду осторожно, но вряд ли спросив тебя
/моя бабочка любит бражников, мотыльков/.
Мне не надо касаться, чтоб чувствовать жар огня,
Ну а если коснусь - то мы вместе сгорим вот-вот. 

Снежный Рыцарь

Луидор

Французскому трону хватало и роз, и лилий -
Но ты появилась и села босой на трон
В субботу под вечер, когда все гвардейцы пили
И некому было хранить королевский дом
И сердце моё от вторженья любви и бури -
Распахнуты двери и кружит по залам страсть.
И розы у трона, присев в реверанс, уснули,
И лилии сникли, увидев такую масть.
Распущены волосы, кровь Меровингов бьётся
Упругою лентою в вене её руки...
/На троне моём она в тишине смеётся,
и лишь повторяет: молчи про любовь, молчи/.

Вот ночь луидором закатится прямо под пол,
Пока не достанем - в Париж не придёт рассвет.
В субботу под вечер, на фоне витражных стёкол
Явилась судьба, облачённая в рыжий цвет.
Французскому трону хватало и роз, и лилий,
Но ты появилась и села на трон босой.
Да, бархат идёт тебе - и голубой и синий.
Но дело не в троне, а в том, что я - твой король.

Моя королева... 

Снежный Рыцарь

***

Сядь у прибоя со мной, захвати коньяк.
Камни прогреты солнцем, но скоро снег.
Знаешь, какой выше всех на земле маяк?
Тот, что не виден, хотя на глазах у всех.
Я покажу рукой, улыбнусь во тьме
/нет ни черта, но ты скажешь: "я вижу свет"/.
Боль, как и соль, не приходит, мой друг, извне,
Да и лекарства от них, вероятно, нет.
Можем играть мирами - играем в гольф,
В твист или покер, на крайний - всегда в любовь.
Бой справедлив /век на месте стоять изволь/ -
Целятся в белую /ранен всегда король/-
В белую барышню, ту, что и есть маяк...
Камни прогреты солнцем, но скоро снег.
Сядем у моря в семь, захвати коньяк,
Старые шахматы тоже бы взять не грех.

Снежный рыцарь

***

Я ранить могу только тем, чем я ранен сам,
А значит - любовью, рубиновой как вино.
Молитвы французов стекаются в Нотр-Дам,
Моя же возносится прямо в твоё окно.
Просты твои ризы, мой тонкий неверный бог:
Брабантское кружево, лунная нагота...
Я мог бы смести тебя с неба за пару строк,
Но память ладоней в религии слов сильна.
Я истово верю /особенно по ночам/,
Читаю акафисты так, что не спит Лион.
Мой бог принимает спокойно дары к ногам,
Не зная, что после приносится в жертву он.
Я ранен любовью, рубиновой как заря,
Смотри на меня - в этом мире я редкий гость.
Роскошные ризы на ощупь - тела, тела...
Но время - случайно задетый одеждой гвоздь.
Касанья вот эти не спутаешь ты ни с чем -
Пусть будет потом обращённых безумцев тьма.
Но только лишь после в твой маленький Вифлеем,
Заглянет под вечер упавшей звездой строка...

Я мог бы смести тебя с неба за восемь фраз,
За восемь походов к прекрасным чужим богам.
Но смотрит мой бог на меня - и таких вот глаз
Не помнят религии всех уцелевших стран.
Я ранить могу только тем, чем я сам хочу,
Храни меня бог - я пою про твоё вино...
Молитвы французов стекаются к палачу,
Моя же возносится прямо в твоё окно.

Снежный Рыцарь

***

Время, любовь моя, это всего лишь линия:

тронь её пальчиком - и зазвенит струной.

Под эту музыку призрак седой Вергилия

гостем неназванным встанет на мостовой.

Не отвечай ничего, только слушай издали

эту партиту, в которой есть я и ты.

Кто её пишет? Не знаю... Такими чистыми

падают с неба тающих нот листы.

Тронь же их пальчиком - вызови нас влюблёнными,

полными света, страсти, вина, времён...

Чтобы наутро теплой, изящной, сонною -

я обнимал тебя, пряча в ладонь твой стон.

Лентой серебряной бог мой вплетётся в волосы,

в рыжие кудри твои, как сто книг назад.

Время - лишь поле, сжатой лаванды полосы -

тронь его пальчиком, вызови листопад

белых страниц, неисписанных Бахом, Генделем -

только лиловой вязью моих чернил.

Перебирай эти струны медленно, слышишь, медленно...

Время - лишь линия тонких стальных перил

там, где стоим, наклонившись с другого берега,

прямо над морем бешеной мостовой.

Время - лишь нить, что натянута кем-то бережно,

вечная музыка между тобой и мной.

Снежный Рыцарь

***

Ворожишь в темноте... По снегу я к тебе тороплю коня,
Осыпается белым мехом мне на плечи зима, зима.
Горностаем кружит позёмка, соболями скользит метель -
Сонной девочкой, тонкой-тонкой, расстилаешь ты мне постель.

Белым пальчиком тронешь ставни, осторожно зажжёшь свечу,
Словно сон вспоминая давний, ты подставишь ладонь лучу -
Лунных бликов мерцают сети, ворожишь-ворожишь одна,
Заговоры уносит ветер, полной пригоршней серебра.

И твой голос усталый, нежный, сладко-сладко звучит в ночи,
Обещая в тумане снежном мне от тайны твоей ключи.
Горностаем кружит позёмка, соболями скользит метель.
Околдован... И ночью звонкой я стою у твоих дверей.

Снежный Рыцарь

***
Просыпаешься оттого,
Что Господь говорит: вот снег.
Ты, мне кажется, ждал его -
Надевай самый белый мех.
И никто не поймёт, что ты
Самых чёрных чернее гор,
Что в узоре твоей строки
Тёмных ангелов дремлет хор.
Одевайся. Иди во тьму.
Метерлинка возьми с собой.
Синих птиц приучи к вину,
Вместо них говори и пой.
А когда обожжёт зима
Твои губы дыханьем стуж,
Я поверю в твои слова,
Я проверю сохранность душ.
Ни одной не сгуби вовек,
Ни одну не зови во тьму.
Просыпайся. Вот выпал снег.
Белый-белый. Перо к перу.

Снежный Рыцарь

СТО ДВАДЦАТЬ ПЕРВЫЙ 

Небо лежит у меня в кармане.
Кто самый смелый? Иди, достань!
Звёзды мерцают в открытой ране.
Лают собаки. Молчит звонарь.
В чёрном пальто целый мир упрятан -
Кто самый меткий? Иди, возьми!
Сгинул во тьме и второй, и пятый.
Сто двадцать первый - вперёд смотри.
Братом ли был для тебя Сальери,
Был ли ты братом кому-то сам?
Белую скрипку, под вдох Гварнери,
Жёг ли ты в поле, как старый хлам
Лишь оттого, что не нёс в кармане
Бога и небо, и сотню звёзд,
Не прижимая ладони к ране,
Той, что болит по ночам всерьёз?
Кто самый смелый? Иди, попробуй -
Мир этот лунный заставь молчать!
Так натянул Страдивари струны,
Что этот век обречён звучать.
Только не каждый его услышит,
Только не каждый его поймёт...
Моцарт поёт и Гварнери дышит.
Сто двадцать первый молчит и пьёт.

Небо лежит у меня в кармане.

Снежный Рыцарь

***

Призракам боль неведома,
Призраков память зла.
Где-то, укрывшись пледами,
С чашками молока
Призраки бредят баснями,
Мы же с тобой живём,
Радость моя, под ясенем
Встав в тишине вдвоём.
Листья подобны призракам:
Кружат, уйдут на дно,
В землю без всякой истины,
Также как дым – легко...
Мы же воскреснем семечком,
С ветки сорвавшись вниз.
Радость моя, до времени
Просто держись, держись.

СНЕЖНЫЙ РЫЦАРЬ

***

Родиться где-нибудь на островах -
На Кипре, Крите или на Итаке...
Сменить язык и вновь, в других словах,
Мир рифмовать беспечно на закате.
И девочкой средь лавровых ветвей
Тебя увидеть - кареглазой, тонкой...
Такою смуглой, жаркой, не моей,
В тунике белой с синею каёмкой.
В тени оливы бредить о тебе,
И отрывать от ветви виноградной
По ягоде... И солнечной судьбе
Быть снова бесконечно благодарным.

Снежный Рыцарь

СОГРЕЙ

Когда все обратятся в прах –
Обращайся в слух.
Не ругай меня, мама –
Я буду не позже двух
Полнолуний, столетий...
Ну, в крайнем – три жизни жди:
Я иду до Земли и обратно – считать ножи
Или тонкие стрелы, укусы пустынных змей.
Пока нет меня, мама, прошу: молока согрей.
До Земли и обратно –
Я буду не позже двух.
Когда все обратятся в прах –
Обращайся в Дух.
Ни о чём не жалей –
Я, как прежде, иду один
Среди сотен распятых,
Среди золотых осин,
Что краснеют под взглядом.
Рассыпься. Аминь и ах!
Не ругай меня, мама,
Пиши на двойных листах
Мне короткие письма.
Я буду не позже трёх.
Когда всё обратится в прах,
Помоги нам Бог.

Снежный Рыцарь

***

Как пульсирует венка на шее сегодняшней ночи - 
Притягательно быстро, безумно опасно, легко. 
Я касаюсь рукой - и биенье твоих многоточий 
Не даёт мне уснуть, и укрыться стихами Рембо, 
Словно тёмным плащом, от дождливой арденнской погоды, 
Чтобы просто мечтать о тебе, чтобы просто мечтать... 
Чтобы ставить пластинку, которая вышла из моды, 
Пить по-шварцвальдски кофе, смотреть до рассвета в тетрадь, 
На нетронутый лист, на стальную иглу патефона 
/сонно кружит пластинка, а следом за нею земля/, 
Как же осень пуста, невозможно проста, монотонна, 
Как она одинока была до тебя... до тебя... до тебя. 
Вот вальсирует слово, сорвавшись из тёплого плена 
Моей тёмной души, заключённой в туман октября. 

Как пульсирует венка - опасно, легко, откровенно, 
Сокращая тончайшую нить от тебя до меня.

Снежный Рыцарь

***

~ РОЗА ~

Прости меня, демон, живущий у тёмных скал,
Но даже с тобой не смеялся я так, как с ней...
На синем гербе королевских волков оскал
Сменился на розу всего лишь за пару дней.
Цветут в моем замке шиповник и дикий мак,
Сменяется песней под утро огонь любви...
Прости меня, демон, живущий в чужих горах,
Но лучше тебя она знает мои грехи.
Трава мироточит, и небо течёт рекой,
Когда по земле она тихо идёт ко мне
В оранжевом платье, испуганной и босой
/Такой я и видел когда-то её во сне/.
Прости меня, демон, живущий в моих лесах –
Ни с кем я не плакал от боли, ты знаешь сам...
Но если она улетает, то крыльев взмах
Взрезает мне сердце ко всем остальным чертям!
Осталось их трое – и им не продам души
/Трава мироточит, и небо течёт рекой/...
Я дорого стою – на связке моей ключи
От тысячи тайн, приоткрытых её рукой.

Прости меня, демон, живущий во мне самом,
Но даже с тобой я не помню себя светлей...
На синем гербе эта девочка босиком –
И солнце в зените, и нет на земле теней.

Снежный Рыцарь

РАЗВЕ ЧТО

Мир изумруден и синь.
Взгляды взахлёб его пьют.
Я б ничего не просил...
разве - корм воробью,
разве что - жизни жуку,
солнца озябшим цветам,
неба - тому, кто не скуп,
щедрости - скаредным нам.

Петелина Мария

***

Я родилась в ином тысячелетии,
В столетии прекрасном, не простом.
В нём все читали. В нём смеялись дети,
А бедность - не вела разруху в дом;
Иные были ценности, чем нынче,
Джокондой любовались все без слов
И не искали , помню, "Код да Винчи",
И не чуждались искренних стихов.
Я родилась в ином тысячелетии...
В нём жили Пушкин, Моцарт, Бёрнс и Бах,
Цветаеву читали даже дети,
Ходил босым Есенин там в лугах,
Там Айседора танцем ворожила,
Плисецкая пленяла красотой,
Раневская безудержно шутила...
Я в прошлое пошла бы на постой...
Феллини, Куросава и Тарковский,
Джульетта Мазина - прекрасна и мила...
А помните, ещё был Паустовский?
Там Белла Ахмадулина жила.
Перечислять бессмысленно и долго:
Толстой и Чехов, Бредбери - чудак,
А как нам пела Зыкина о Волге...
Андрей Рублёв, Высoцкий, Пастернак...
Возможно, здесь несовпаденье вкусов,-
Поймите, я сейчас ведь не о том...
Волнует многих ли сейчас искусство?
Мы с вами в веке рацио живём.
Как много тех, кто нас поил любовью,
Не требуя регалий и наград...
Я помню: прошлый век залит был кровью...
Но всё же - я хочу туда назад...
Я родилась в ином тысячелетии...
А может - в измерении ином?..
И иногда, проснувшись на рассвете,
Я понимаю, что осталась в нём...

Copyright: Светланка Шишкина, 2010

***

Солнце улыбнулось тёплыми лучами…
Кажется, невзгоды исчезают сами…
Тоже улыбаюсь, глядя в поднебесье,
А оттуда птицы отвечают песней…

Небо исцеляет, нет на нём ни тучи…
Я себе сказала: «Будет только лучше»
За спиной оставлю страхи и сомненья…
Помню только счастья сладкие мгновенья…

Никаких упрёков больше ждать не буду…
Кто желал плохого – просто позабуду…
Пожелаю следом – стать душой добрее.
Я прощу обиды, ведь прощать умею…

Солнечное утро, как призыв небесный,
Быть такой как небо – искренней и честной…
Нет, ещё не поздно исправлять ошибки!
Новый день, как в сказке золотая рыбка…

Загадай желанье доброе душою,
Бог его исполнит, он всегда с тобою…
Пусть душа, как солнце, миру улыбнётся…
Пусть с улыбки тёплой новый день начнётся…


© Copyright: Ирина Самарина-Лабиринт, 2012

Фото  Владимир Оленберг

***

Мир слушал… Двое говорили…
Говорили тихо, и слова их растворялись в шелесте замерзшей листвы, в шепоте падающего снега.
Мир слушал, слегка наклонив голову…Двое говорили…
Они были далеко друг от друга, но чувства их были настолько осязаемы и сильны, что могли уплотнить пространство и сделать расстояние чем-то неважным.
Мир слушал… Двое говорили…
Слова, тихие и простые, вливались светлым потоком в прозрачный воздух, делали его густым и пряным.
Мир слушал, затаив дыхание…
Он не хотел, чтобы разговор двоих прервался. Мир не хотел лишаться тепла и нежности, что растворялись в нем вместе со словами двух любящих и любимых.
Замерло пространство, остановилось время, лишь снег падал и хрустел под ногами свежеиспеченным хлебным хрустом.
Двое говорили…


Андрей Мартьянов

***

Птицы тебя принимают за птицу,
Дикие розы - за дикую розу.
Кошки тебя принимают за кошку,
Скрипка считает своею сестрою.

Я ничего в тебе не понимаю -
Дикую розу для кошки срываю,
В скрипке пусть птица гнездо себе вьёт...
Я не уеду на красном трамвае,
Только пусть, вечно меня исцеляя,
Скрипка играет и роза цветёт.

Как в тебе всё это может вместиться:
Кошка играет на скрипке для птицы,
Птица про дикую розу поёт...
Я не пойму и никто не поймёт.

Я ничего в тебе не понимаю -
Дикую розу для кошки срываю,
В скрипке пусть птица гнездо себе вьёт...
Я не уеду на красном трамвае,
Только пусть вечно меня исцеляя,
Скрипка играет и роза цветёт.

Ты мастерица взлетать и кружиться,
Значит, ты птица.
Ты перешла мою жизнь, как дорожку,
Значит, ты кошка.
Коль усмиряешь, спасаешь от крика,
Значит, ты скрипка.
Значит, ты скрипка...

Но я ничего в тебе не понимаю -
Дикую розу для кошки срываю,
В скрипке пусть птица гнездо себе вьёт...
Я не уеду на красном трамвае,
Только пусть вечно меня исцеляя,
Скрипка играет и роза цветёт,
Скрипка играет и роза цветёт.

Пётр Вегин

ДЕТАЛИ

Вы никогда не думали о том,
Как летом воздух пахнет тёплой пылью?
Как кошка, нервно шевеля хвостом,
Следит, как голубь расправляет крылья?

Как в вязком небе делит самолёт
Двойной сплошной воздушное пространство,
Как небо содрогается, ревёт...
Природа замирает, точно в трансе.

Наверняка вы видели не раз,
Как в клумбах по утрам бархотки дремлют
И в полусне от любопытных глаз
Листом лениво прикрывают землю.

Давно ли вы сидели у окна,
За ласковым рассветом наблюдая,
За тем, как беспокойная весна,
Неспешно и печально увядает?

А я люблю за этим наблюдать,
Мельчайшие детали замечать...

Ксения Мурекс

***

Есть люди – «закаты» и люди – «рассветы»…
Одни с негативом, другие с «приветом»…
Но те, что с «приветом» – улыбчивы часто…
А те что – «закаты», обычно несчастны…
С одними общаясь, ты чувствуешь холод…
С другими и в семьдесят, кажется, молод…
И ты от одних заряжаешься светом…
С другими его круглосуточно нету…

Но если отдать человеку – «закату»
Кусочек тепла, что исчезло когда-то,
А не обвинять, что тоскливо на сердце,
Он тоже захочет и греть, и согреться…
Ведь людям – закатам, как людям – рассветам,
Хотелось бы к счастью пойти за билетом,
Но просто любить бескорыстно боялись,
Поэтому злились и больно кусались…

И люди – рассветы становятся тоже
Людьми с негативом на тучу похожих…
Когда благодарность в душе исчезает,
То небо рассветы в закат превращает…
Я тоже порою бываю на взводе…
Но знаю, с рассветом печали уходят…
И пусть кто-то скажет: «Она же с приветом…»
Есть люди – «закаты» и люди – «рассветы»…

© Copyright: Ирина Самарина-Лабиринт, 2014

***

Какое счастье быть с душой живой,
И торопиться вечером домой,
Стихи читать, и пить на кухне чай,
И улыбаться мыслям невзначай...
Какое счастье дружно жить с детьми,
Печь пироги им в праздничные дни,
А по утрам, смахнув с них сон и лень,
Начать свой новый, интересный день.
Какое счастье верить в чудеса,
И звезды разглядеть в твоих глазах,
О светлых днях молиться на закат,
Мечты вдыхая сладкий аромат.
Какое счастье быть самой собой,
Не воевать с капризною судьбой,
Довериться высоким небесам,
Неспешно жить по собственным часам.
Не говорите мне, что счастья нет...
У каждого в него есть свой билет.
Простое счастье - вырастить цветы,
И видеть мир таким, как видишь ты.

© Copyright: Юрий Рубцов, 2014
Свидетельство о публикации №114090907504 

***

Научиться вставать раньше. Зеркалам улыбаться чаще.
И всё то, что сейчас важно, не откладывать в долгий ящик.
И самой принимать решенья, и на завтраки есть каши,
И заматывать в шарф шею, чтоб потом не лечить кашель.

Не растрачивать понапрасну ни усилий, ни слов, ни денег,
И довольствоваться прекрасно парой туфель и парой серег.
Не писать вдохновенных строчек позабывшим и равнодушным.
Наконец-то расставить точки. Навсегда. Не тревожить душу.

Научиться ценить время, не опаздывая на встречи.
Проводить вечера с теми, кто молчанием боль лечит.
Возвращаться не слишком поздно и, волнуясь, слова не комкать,
И, считая ночные звёзды, научиться тебя не помнить…

И, простившись с тоской щемящей, думать только лишь о хорошем.
Жить сегодняшним, настоящим, а не будущим и не прошлым.
О сомненьях забыть вовсе, будто в шоу про "до" / "после",
И с улыбкой встречать осень. И казаться совсем взрослой…

Научиться вставать раньше. Научиться дышать чаще.
И по-новому жить дальше. Понимая, что вот – счастье…

Вера Сухомлин

***

Я запомню тебя, как лучший из всех снов.
Я запомню тебя, как самый большой свет.
Я запомню, что в самом сказочном из миров
Мы умели быть вместе и счастливы
В этом – нет

Ни моей, ни твоей вины,
Что под разными кожами бьётся одна душа.
Но да будут благословенны такие сны.
Обнимать тебя, как спасенье.
Дышать. Дышать.

Вера Сухомлин

***

В лисьих глазах его солнечные лучи
Нежно звенят: "Приручи меня. Приручи".
Сколько надежд в этом взгляде… Пустых надежд.
Ветер с залива прохладен и дико свеж.

Речи лисёнка наивны и горячи.
Не отстаёт: "Приручи меня! Приручи!"
Он не желает слушать моих причин.
Он так боится остаться совсем один…

"Я буду самый добрый и верный лис,
Я для тебя исполню любой каприз,
Я никогда не брошу и не предам,
Буду бежать всегда по твоим следам,

Слушать колосьев шум в волосах твоих,
Впитывать кожей каждый твой новый стих…
Стань же волшебным светом в моей ночи!
Приручи меня! Приручи!"

Голос лисёнка надрывной струной звучит.
Светом тоскливо-пустым фонари горят.
В сердце его неподдельная боль кричит,
И хоть сквозь землю мне – только не этот взгляд!

Глупенький, сколько вас было, таких лисят.
Только теперь портреты других висят
В сейфах сердец, от которых они ключи
Только лишь мне хотели навек вручить.

Им теперь – счастье, сладкие калачи,
Мирный уют, никаких тебе шквальных драм.
Я отказалась однажды их приручить –
Им бы за это спасибо сказать пора.

"Я не хочу других! Все они пусты,
Ты – со звезды. И поэтому – только ты.
Хочешь? – бери навсегда-навсегда ключи!
Только прошу, пожалуйста, приручи!"

Знал бы, о чём ты просишь, мой юный друг!
Думаешь, сказка?! Нет! Это – адов круг,
Тот, из которого выхода не найдёшь ,
И заскулишь, и завоешь... И пропадёшь.

Это – болезнь, что не в силах твои врачи
Ни изучить, ни тем более – излечить,
Это – огонь, разъедающий изнутри.
Да, будет больно. Помнишь Экзюпери?

Принцы всегда уходят – таков закон.
И не со зла ведь, а попросту им плевать.
Нужно принять, если хочешь быть приручён,
Что приручившим свойственно предавать.

У приручивших – в небе живой цветок,
Что им все те, кто от скуки был приручён?
Что им призыв неприкаянно-нежных строк?!
Кто приручён без надежды – тот обречён.

Это – гипноз, это – чистой воды гипноз.
Всюду, куда ни глянешь – его глаза.
Видишь и любишь из тысячи тысяч звёзд
Только одну. Но никто не придёт назад.

Это – на сердце пламенная печать
Имя его – почти как "Иже еси…"

Нет, мой хороший. Не стану тебя приручать.

Не проси меня. Не проси.

Вера Сухомлин

***

Люди дешевеют, вещи дорожают…
Просто бездуховность в мире процветает.
Уточкою губы, «селфи» с голым задом…
Были бы финансы… Доброты не надо…

Мимо инвалидов и котов облезлых
Едет модный перец с фейсом бесполезным…
У него стабильность… Папа в депутатах
И диплом не хилый… Он учился в Штатах.

Кто-то за идею и семью воюет…
Кто-то из генштаба званьями торгует…
Звёзды на погонах за продажу пленных,
Но они дешевле слёз обыкновенных…

Горе-командиру вдруг «героя» дали,
Чтоб в котле и дальше те своих бросали…
Чтобы брат на брата за авто и дачу…
Кто в бою бесплатно – жизнь отдал на сдачу…

Продаются кресла, галстуки, портфели,
Новости в газетах и большие цели…
Отыщите совесть за вознагражденье.
Курс души обвален за одно мгновенье…

Ненависть затмила в людях состраданье.
Главная задача – просто выживанье…
То, за что боролись – оказалось бредом…
Как в войне с собою одержать победу?

Только смех детишек возвращает к Богу,
Ведь войною к миру не найти дорогу…
Небо смотрит сверху и от слёз седеет…
Вещи дорожают… Люди дешевеют…

© Copyright: Ирина Самарина-Лабиринт, 2015
Свидетельство о публикации №115022106005

.СЕЙЧАС ЖИВЁМ .......
....................................................................................
Ирина Самарина-Лабиринт.
.....................................................................................
Однажды всё проходит безвозвратно…
И чувства, и надежды, и мечты.
Всё то, что от души – всегда бесплатно,
От нежности до тёплой доброты…

***

Ноктюрн на флейте водосточных труб
Сыграл мне дождь -- он лучший из флейтистов :
Ведёт мелодию и бережно , и чисто,
Задумчив он, и ласков , и негруб...

На скрипке ветер флейте подыграл,
Вначале был он мягок и серьёзен,
Потом увлёкся -- и затанцевал,
Закувыркался -- и умчался в осень

Срывать с дерев листков золотники,
Дарить земле и лужам наудачу,
О чём-то с соснами колючими судача,
Покруче взбил барашки у реки --

Удрал из музыки романтика-дождя...
А что ноктюрн ? Осиротел ?! Не скрою:
Я не позволила! И , к трубам подойдя,
Всё доиграла сердцем и душою...

Мила Мельникова. 
https://my.mail.ru/communit...

***

Время августа - мята и мед 
Спелых яблок в саду аромат. 
В соке плавится колотый лед, 
Прячут сумерки томный закат. 

Виноградной лозы кружева 
Изумрудная тень от листвы. 
Ах, как кругом идет голова! 
Маттиолы проснулись цветы. 

Август звезды роняет в траву, 
Дарит сполохи дальних зарниц. 
Я послушать друзей позову 
Тишину, что не знает границ. 

В ее шорохах песня сверчка 
Танец бабочек в темном окне. 
Желтым воском истает свеча, 
Заворчит пес лохматый во сне. 

Свежесть утра умыта дождем 
Лета баловень месяц-каприз. 
Настоишь как всегда на своем! 
Приготовив погодный сюрприз. 

Ирина Максименкова

Художник - иллюстратор Татьяна Доронина

***

"Август. 
Персики и цукаты 
И в медовой росе покос. 
Входит солнце в янтарь заката, 
Словно косточка в абрикос. 
И смеется тайком початок 
Смехом желтым, как летний зной. 
Снова август. 
И детям сладок 
Смуглый хлеб со спелой луной".

\

***

***

***

***

Мне нравится июньское меню.
Чего в нём только нет! Сто раз на дню
Поёт кукушка, дальний гром грохочет,
День просиявший уходить не хочет,
Дожди из звонких вёдер льют и льют.
И нет в июне нелюбимых блюд.

***

Выпью молока парного,
За околицу иду.

Воздух чист, сияет солнце,
Где-то прокричал петух.
Босиком иду по тропке,
Мне: « Привет!»- кричит пастух.

Вон его пасется стадо,
Из баранов и коров.
Ох, какая же отрада…
В счастье я летать готов.

Опускаюсь с косогора,
К речке быстрой, берегам.
По краям цветут ромашки,
И повсюду птичий гам.

Хорошо в деревне летом,
Счастье ходит по пятам.
Я за красоту такую,
Что хотите вам отдам!

Александр Большедворский

***

Как обещало, не обманывая,
Проникло солнце утром рано
Косою полосой шафрановою
От занавеси до дивана.

Оно покрыло жаркой охрою
Соседний лес, дома поселка,
Мою постель, подушку мокрую,
И край стены за книжной полкой.

Я вспомнил, по какому поводу
Слегка увлажнена подушка.
Мне снилось, что ко мне на проводы
Шли по лесу вы друг за дружкой.

Вы шли толпою, врозь и парами,
Вдруг кто-то вспомнил, что сегодня
Шестое августа по старому,
Преображение Господне.

Обыкновенно свет без пламени
Исходит в этот день с Фавора,
И осень, ясная, как знаменье,
К себе приковывает взоры.

И вы прошли сквозь мелкий, нищенский,
Нагой, трепещущий ольшаник
В имбирно-красный лес кладбищенский,
Горевший, как печатный пряник.

С притихшими его вершинами
Соседствовало небо важно,
И голосами петушиными
Перекликалась даль протяжно.

В лесу казенной землемершею
Стояла смерть среди погоста,
Смотря в лицо мое умершее,
Чтоб вырыть яму мне по росту.

Был всеми ощутим физически
Спокойный голос чей-то рядом.
То прежний голос мой провидческий
Звучал, не тронутый распадом:

«Прощай, лазурь преображенская
И золото второго Спаса
Смягчи последней лаской женскою
Мне горечь рокового часа.

Прощайте, годы безвременщины,
Простимся, бездне унижений
Бросающая вызов женщина!
Я — поле твоего сражения.

Прощай, размах крыла расправленный,
Полета вольное упорство,
И образ мира, в слове явленный,
И творчество, и чудотворство».

Борис Пастернак "Август"
14 августа 1953 г.

***

Осыпаются астры в садах,
стройный клен под окошком желтеет,
и холодный туман на полях
целый день неподвижно белеет.
Ближний лес затихает, и в нем
показались всюду просветы,
и красив он в уборе своем,
золотистой листвою одетый.

Иван Бунин.