«Без Кавказа трудно себе представить русскую поэзию» – говорил поэт Илья Эренбург. Поспорить с этим трудно: даже в буквальном смысле – в голодные годы советской власти литературная богема искала убежища там, где было тепло и сытно, на Кавказе.

Одним из таких путешественников поневоле стал Осип Мандельштам, который добрался до Грузии по счастливой случайности.

В одной из своих программных статей Осип Мандельштам сравнивает культуру с плугом, который вспахивает чернозём времени. Смысл этой статьи, где сам писатель выступает в роли пахаря, так и останется до конца не понятым, если не вспомнить про исторический контекст того времени.

Мандельштам жил и творил во времена «военного коммунизма» в грязной, как выражалась его будущая жена, и голодной Москве. Нехватка продовольствия замучила его настолько, что в июне 1921 года писатель со своей будущей женой Надеждой в поисках лучшей жизни отправились в Ростов-на-Дону.

Там пара по счастливой случайности натолкнулась на знакомого — художника Бориса Лопатинского, который руководил комиссией по эвакуации на Кавказ.

Так Осип Мандельштам с Надеждой отправились в свою первую командировку на Кавказ: вагон служебного поезда, на котором висела табличка «для душевнобольных» вёз их через Кисловодск и Баку, Тифлис и Батуми.

Бегство из Москвы на юг стало настоящим спасением: хоть в поезде у них был крайне высокий шанс заболеть холерой, уже в Кисловодске с едой стало проще — там были оладьи и рис. Когда же пара достигла Грузии, она показалась им совершенно другим миром.

Ещё в поезде в Осипе и Надежде заподозрили шпионов: кто-то считал их лазутчиками белых, кто-то — красных. Уже на Кавказе Мандельштама арестовали, правда, всего на один день.

За поэта вступились коллеги по литературному цеху — отдыхавшие в Батуми Тициан Табидзе и Нико Мицишвили. Литераторы, воспользовавшись своим непререкаемым авторитетом, смогли вызволить узника и устроить ему по-настоящему королевский приём.

Мандельштаму в этих сытых краях нравится, он даже выступает со своими стихотворениями в местном «Обществе деятелей искусств», а затем переезжает вместе с Надеждой в Тифлис.

Новые друзья помогают Мандельштаму во всём. Рассказывают даже о таком случае, что как-то, встретив случайно потерявшихся в незнакомом городе Илью Эренбурга и его жену, Мандельштам тут же им заявил: «Сейчас мы пойдем к Тициану Табидзе, и он нас поведет в замечательный духан».

Люди искусства, все пребывающие из беспокойной России, буквально сразу же — Мандельштам здесь не был исключением — вливались в культурную жизнь Тифлиса.

Вместе с Эренбургом Мандельштам проводит занятия с актёрами «Театральной студии Ходотова», Осип Эмильевич ходит на вечера тифлисского «Цеха поэтов», где его уже ждёт, например, Алексей Кручёных.

Спустя несколько недель Мандельштам с дипломатической миссией от грузинского руководства вернулся на родину. В раскуроченной и буквально опустошенной стране он задержался ненадолго: примерно через полгода он опять-таки вместе с женой держит путь в Грузию, однако уже советскую.

Мандельштамы уже по традиции обращаются к знакомым писателям и селятся в «Доме искусств», как тогда именовалось здание Союза писателей. Осип Эмильевич в Тифлисе получает простейшую работу референта, за которую имеет два обеда в столовой — для тех тяжёлых времён предложение вполне себе выгодное.

Начальник Мандельштама — полпред РСФСР в Грузии Борис Легран — первым и сообщил Осипу Эмильевичу о смерти Николая Гумилёва.

Мандельштама эта новость, касавшаяся его друга и поэта-акмеиста, буквально подкосила: он пишет ключевое для своего творчества стихотворение «Умывался ночью на дворе» и не может больше спокойно оставаться в Грузии, не может больше спокойно относиться к советской власти.

В 1921 году Мандельштам покидает Тифлис и уезжает на берег Чёрного моря, в солнечный Батуми, где занимается переводом грузинских стихов. Спустя несколько месяцев Мандельштам с Надеждой отплыли обратно в Ростов-на-Дону, чтобы вернуться в советскую творческую среду, которая принять их так и не сможет.

Грузинский след в творчестве Мандельштама на этом не кончится: поэт проживёт небольшой отрезок жизни в этой солнечной стране ещё в 1930 году.

Трагическая судьба Мандельштама закольцуется на теме Грузии: его отчаянным шагом в пропасть, его актом самоубийства станет публичное чтение стихотворения «Мы живём, под собою не чуя страны», посвящённом личности «кремлёвского горца» Иосифа Сталина.

Особым совещанием НКВД СССР Осип Мандельштам будет приговорён к пяти годам заключения в исправительно-трудовом лагере, где, так и не отбыв срок до конца, скончается и будет захоронен в братской могиле.

Мы живем, под собою не чуя страны, Наши речи за десять шагов не слышны, А где хватит на полразговорца, Там припомнят кремлёвского горца. Его толстые пальцы, как черви, жирны, А слова, как пудовые гири, верны, Тараканьи смеются усища, И сияют его голенища. А вокруг него сброд тонкошеих вождей, Он играет услугами полулюдей. Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет, Он один лишь бабачит и тычет, Как подкову, кует за указом указ: Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз. Что ни казнь у него — то малина И широкая грудь осетина.