Израиль госпитализировал уже более 50 сирийских друзов. Они ранены, измучены и рассказывают врачам об издевательствах исламистов. «Детали» выяснили, как лечат этих пациентов в медцентре «Зив» в Цфате.

 

ЦАХАЛ периодически сообщает об очередной группе сирийских друзов, доставленных для лечения в Израиль. Первый раз армейская пресс-служба писала об этом 30 апреля. Последний раз — 6 мая, когда говорилось о 10 новых пациентах.

 

Но военные не раскрывают подробностей медицинской помощи сирийским друзам. Видимо из-за чувствительности темы, пресс-служба ЦАХАЛ объяснила, что не может ответить на вопросы «Деталей». Но и запретить гражданской больнице отвечать на вопросы не может тоже.

 

В медцентре «Зив» согласились рассказать больше. Там «Деталям» удалось пообщаться с доктором Александром Браславским, врачом-репатриантом, который отвечает в больнице за все случаи с тяжелой травмой:

— Мы приняли уже более 50 сирийских друзов. И продолжают поступать новые. Сейчас везут уже не только раненых. Недавно поступили две роженицы. Буквально вчера привезли несколько онкологических больных. Но в основном это мужчины 30-35 лет с огнестрельными или осколочными ранениями.

 

— Были ли пострадавшие женщины и дети?

 

— Травмированных женщин я пока не видел. Поступила одна 5-летняя девочка. Осколок снаряда попал ей в голову. В Сирии ее прооперировали. Потом ею занялись уже наши нейрохирурги. Девочка в сознании, в неплохом состоянии.

 

— Это продолжение давней программы по лечению сирийцев, которая началась во время гражданской войны? Или что-то новое?

 

— Нет, та программа уже закрыта несколько лет назад. За время гражданской войны в Сирии мы приняли на лечение более 1000 человек. Началось с того, что пятерых раненых в прямом смысле слова подбросили на израильскую границу. Их подобрали солдаты и привезли к нам. И после этого мы года четыре лечили сирийцев.

 

— Ортопед из «Зива» доктор Алекс Лернер рассказывал в интервью, что отношение тех сирийцев к израильтянам было весьма настороженное. Сейчас все иначе?

 

— Действительно, тогда отношение тогда было специфическое. Помню, арабский медбрат переводил мне слова одного из пациентов: «вот с Асадом расправимся, и за евреев примемся». Охраняли их очень серьезно. Часто эти люди были пристегнуты к кровати наручниками.

 

— Сейчас охрана скорее формальная. Да, солдаты дежурят. Но какой-нибудь посетитель из числа израильских друзов может, например, посадить пациента на каталку и вывезти во двор покурить. Мы слышим много благодарности, каждое второе слово «спасибо». Хотя, конечно, мы никак не можем проверить, насколько это искренне.

 

— В пресс-службе больницы мне сказали, что друзов навещал шейх. Но что в целом посещения этих больных ограничены. Много ли людей пытается их навестить?

 

— Раньше я не знал, что у сирийских друзов столько родственников в Израиле. Но они постоянно приезжают навестить, привозят передачи. «Много» — понятие относительное, но это не один и не два случая, а гораздо больше.

 

— Каково медицинское состояние людей, которые к вам поступают? Приходится бороться за их жизни?

 

— Когда мы лечили сирийце в годы гражданской войны, ранения были свежие. И мы много оперировали. Часто жизнь людей находилась под угрозой.

 

Сейчас их привозят уже прооперированными из каких-то сирийских больниц, через 7-8 дней после ранения. Единственное, что никаких медицинских записей с ними нет, и мы не знаем, что конкретно там делали.

 

— И какие медицинские манипуляции остаются на долю израильских враче?

 

— Много ортопедических операций. Кому-то надо прооперировать перелом, кому-то поставить аппарат Елизарова. Иногда, увы, нужна ампутация. Буквально сегодня одному мужчине ампутировали палец, который уже никак нельзя было спасти.

 

Много микрохирургии. Например, надо поставить дренаж в грудную полость. Такие операции мы контролируем с помощью КТ или ультразвука.

 

Некоторые пациенты поступают с ранениями позвоночника, частично парализованные. Причем времени прошло много, и тут уже ничего не сделаешь, инвалидность остается на всю жизнь.

 

— Много тяжелых случаев?

 

Примерно 5-10%. Наверное, самый сложный – это пациент чуть старше 30 лет, который перенес уже пять операций. Его оперировали в Сирии, потом пошли осложнения. К сирийским хирургам у меня никаких претензий. Понимаю, что им приходится работать под огнем. Но состояние этого человека тяжелое.

 

Из-за пулевого ранения у него полно спаек в животе. Стоит илеостома – специальное отверстие в животе, через которое выходит не до конца переваренная пища. И у него она очень высоко, поэтому питательные вещества всасываются плохо. Ему приходилось брать эти продукты пищеварения из контейнера и впрыскивать обратно в желудочно-кишечный тракт через другое отверстие, чтобы немного больше всосалось.

 

Мы перевели его на внутривенное питание. Пациент получает специальную смесь, где есть и глюкоза, и жиры, и микроэлементы. Надо, чтобы он набрал вес.

 

Многие раненые поступают худые и измученные. Не знаю, насколько корректно это сравнивать. Но они выглядят прямо как освобожденные узники Бухенвальда на фотографиях.

 

— Над ними издевались?

 

Мы не всегда общаемся с пациентами, но иногда они сами рассказывают, через что прошли. Пара мужчин показывали обожженные ноги. Рассказывали, как их пытали исламисты. И начинали плакать. Их не сигаретами прижигали, а прямо открытым огнем, получились большие ожоги.

 

Другой друз рассказывал, как его оперировал сирийский врач. И как потом того убили за помощь друзам.

 

— Пациенты начали поступать к вам сравнительно недавно. Вы уже успели кого-нибудь из них полностью вылечить?

 

— Да, некоторых уже выписали. Когда человека можно выписать, мы сообщаем военным. Что человек ест, пьет, что с ним все в порядке. Его забирает армия. Наверное, отвозит домой.

 

— А где они проходят дальнейшую реабилитацию? Кому-то ведь нужны протезы.

 

— Протезирования мы пока никому из сирийских друзов не делали. Но это и не может быть так быстро. Это всегда занимает время. Нужно, чтобы раны зажили.

 

— 50 пациентов – это немало. Насколько это увеличивает нагрузку на больницу?

 

— На самом деле, нагрузка действительно выросла. Это связано не столько с количеством пациентов, сколько с тем, что многие сирийцы являются носителями инфекций. Например, ацинетобактера – эта бактерия может стать устойчивой внутрибольничной инфекцией и повредить пациентам.

 

Поэтому сирийских пациентов держат в изолированных частях отделений. И если врач или медсестра отправляется на осмотр, то надо одеться соответствующим образом.

 

— Как во времена коронавируса?

 

— Не так строго, конечно. Но это тоже отнимает время. Могу сказать, что пока мы успеваем лечить всех наших израильских пациентов. Но если поступление раненых друзов продолжится теми же темпами, наши возможности могут пострадать.

 

— А если случится какое-нибудь экстремальное событие: обстрел «Хизбаллы», катастрофическое землетрясение, вам все равно хватит коек, чтобы помочь всем?

 

— Беспокоится не стоит. У нас достаточно мест для таких случаев.

Источник