«Мы так же, как мытарь и фарисей, стоим перед необходимостью изменить себя. И нам так же, как и им, не хватает решимости» — над евангельским чтением размышляет священник Константин Камышанов.

Известно, что есть люди, выбравшие себе разное служение. Есть «рабы Божии», есть «наемники» и есть «сыны Божии». Для сынов Божиих у Бога есть слова любви. Для наемников – предложения о сотрудничестве. Для рабов остаются слова полные грома.

 

Неделя о Закхее мытаре – это напоминание тем, кто любит Бога о том, как горит сердце и как оно ищет жертвы любви. 

Неделя о мытаре и фарисее – это предложение Бога и обозначение условий должной оплаты услуг. 

Неделя о Страшном Суде – угроза и напоминание о минимуме, который обеспечивает вхождение в Царство Небесное – еда и питье для слабых. 

Сегодня – неделя наемников церкви. Фарисей служит Богу без любви. Мытарь пришел в храм по зову любящего сердца, запутавшегося в беззаконии. Мы видим противопоставление бессердечного ума и глупого сердца. Что лучше? Или что хуже?

В «Ревизоре» Гоголя мы видим подобный диалог нераскаянных мытаря и фарисея. Ну, а что из того, что вы берете взятки борзыми щенками? Зато вы в Бога не веруете; вы в церковь никогда не ходите; а я, по крайней мере, в вере тверд и каждое воскресенье бываю в церкви. 

Господь говорит в этой притче, что покаявшееся глупое сердце немного лучше ревностного, но безблагодатного ума фарисея. Тому и другому не достает главного. Им обоим необходимо, кроме намерения, решимость изменения. Фарисею необходима решимость впустить в сердце любовь и превратиться из наемника в сына Божия. А мытарю необходима решимость направить свой поток мутной любви в русло Закона. 

Мы не знаем, как они поступили после этой сцены, и что с ними случилось впоследствии. Неизвестно, были ли эти два персонажа реальными людьми с реальной судьбой или они были только вымышленными героями притчи Христа. Да и не важно, были ли они на самом деле, и что с ними стало. Их уже нет. А мы – вот они. И перед нами стоит те же проблемы. 

У кого-то мертвое сердце. У кого-то мертва любовь. Но все мы пришли на зов Бога в этот храм. Душа услышала этот зов и понудила нас искать Бога. 

И вот подошла наша любимая неделя – мытаря и фарисея. И вот нам читают эту притчу про нас. 

Мы так же, как мытарь и фарисей, стоим перед необходимостью изменить себя. И нам так же, как и им, не хватает решимости. 

Решимость. Все в ней. 

Когда я впервые, в 1977 году, попал в Исаакиевский собор, то поразился глупости коммунистического перформанса и возненавидел этот маятник Фуко, как вещь нарочно абсурдную и налепленную на лоб Церкви ради глумления, как шутовской колпак. Меня еще больше потрясли витрины Музея атеизма в Казанском соборе Ленинграда.

Я ходил по улицам этого великолепного города и думал, что он пленен какими-то варварами, захватившими нашу столицу, изуродовавшим и поглумившимся над ней. Они изуродовали не только храмы, здания, площади и парки. Они изуродовали людей. Они убили лучших. А среди лучших – наших святых. 

 

И мне казалось, что в первую очередь нужно немедленно открыть храмы. Вернуть мощи Серафима Саровского из глумливого позорища. Выбросить эту гадость и радость дикарей – маятник Фуко. И, выбросив мерзость красной пропаганды и очистив храмы, Церковь могла бы подключить страну к аппаратам искусственного дыхания. Дух Святой стал бы изливаться на нашу многострадальную землю, и она смогла бы, пройдя реанимацию, понемногу выздороветь. Тем более, что почти все новомученики, день памяти которых мы отмечаем сегодня, были умучены и казнены за храм и за службу. И мне казалось, что раз так, то с реставрации храмов и службы и должно начаться возрождение России. 

Я ошибался. 

Вот у нас в Рязани открыты почти все отнятые храмы. Вот идет воскресенье. И где народ в храме? 

Кто-то спит. Кто-то ушел на рыбалку. Кто-то отдыхает. Кто-то приводит голову в порядок после отдыха. В храме – стар и мал, как во время войны и беды. 

Могут сказать, что виноваты батюшки, не заманившие народ в храм чаем, песнями, хороводами, общинным кошельком и взаимопомощью, лекциями по богословию или отогнавшие невниманием к личным бесконечным и неизлечимым проблемам прихожан. И это будет правдой, если храм и священник должны выступать как клуб или пункт бесплатной психотерапевтической помощи. 

Но церковь – не собес, не клуб, ни приемная врача и не хлебораздатка. В церкви важен не чай для общины и не детские рождественские маскарады. В церкви только один смысл: Христос. И ходить в нее нужно только ко Христу. Все остальное, без Христа – ролевая игра и занятие для скучающих людей. Социальный, исторически и поэтический клуб на общественных началах. 

Народ спит в воскресенье не потому, что не дают чаю или не развлекают. Не потому что батюшка не богослов. Да никому не нужно это богословие. Что такое богословие и Закон, когда в семье скандалы, разводы и пьянство? Не идут потому… что не нужен Христос.
Новомученики умирали за Христа. Они отдавали свои жизни ради того, чтобы ополоумевший народ, сделавший материю богом, увидел за их страданием нечто такое, что ценится выше материи. Пренебрежение к жизни мучеников за Христа заставило Рим задуматься о том, что есть нечто более важное, чем жизнь. Более важное, чем Меркурий, Марс, Вакх и Венера. Рим поразился свидетельству, понял, что жизнь люди отдают не напрасно, и решил изменить себя.

И русские новомученики ожидали того же. И что? Кто пришел в храм? Единицы. Как светлого часа ожидали наши новомученики открытия храмов и… Хорошо, что многие не дожили до того момента, когда бы они могли увидеть равнодушие своего народа и к храму, и ко Христу, и к их жертве. Наверное, жестокое гонение обличало в гонителях хоть какую-то духовную ревность. Они видели в новомучениках какую-то сущностную единицу. А безразличие хуже. Оно не видит ничего. Оно бывает только в полностью охладевшем сердце. 

 

Нет, народ у нас в массе верующий. Но равнодушный. Кто-то – как фарисей. Кто-то – как мытарь. Знают, что Бог есть. Знают, что будет Суд. И… ничего не делают. Не меняются. И даже не видят в этом необходимости. 

Это безразличие, сводящее на нет надежду новомучеников на возрождение России, на ее особую миссию, происходит от сна души. От господствующей сласти тела. От черствого сердца. От спящего ума. 

Господь искренне желает нам оправдания, очищения и спасения. Но нельзя спасти того, кто не хочет спастись. Пьяницу не спасти от вина молитвой, если он не хочет бросить пить. Муж не вернется домой от молитвы Уару, если блуд ему в радость. 

Но если в сердце человека есть хоть искра тоски о Боге, о божественной Любви, о чистой жизни, то Господь умножит его силы тысячекратно и оправдает нас самым милостивым судом только за одно желание стать чище. Только за попытку измениться. Все, кто спасся и спасается, знает, что Бог дает крылья тем, кто хочет взлететь. 

Помощь Божия является немедленно, мощно и надолго. 

Кто бы мы ни были: рабы Божии, наемники, мытари, фарисеи или любимые ученики Христа, всех нас Бог любит одинаково. Ведь Он же Отец! Разница воздаяний не в том, что Бог дает всем разной мерой. Вся разница в том, что мы часто сами не в состоянии принять полную меру спасительной благодати. 

В сегодняшнем Евангелии самое главное – умилительные слова Отца, надеющегося на наше обращение к Нему. Это не слова угрозы и не слова сокрушающей благодати, подобной той, которую испытал Закхей мытарь. Это те слова, полные грома, которые прозвучат в следующее воскресение в память о Страшном Суде. В причте слова разумного усовещания недогрешников или недосвятов. 

Это тихое ободряющее слово Отца, держащего за руку младенца, делающего первые шаги: «Дерзай чадо! Ты сделал первый шаг. Один из вас послужил Мне ревностным исполнением Закона. Другой позволил сердцу умыться слезами покаяния и любви к Богу. Все вы будете оправданы, если пойдете вперед и поищете, кто ума, а кто любви. И даже ваше ничтожное усилие Мне приятно и дорого. И я готов вас оправдать только за то, что вы пришли в Мой дом и ищете Меня». 

И пусть кто оправдан более, а кто-то менее. Главное – оправдан. 

Мытарь же, стоя вдали, не смел даже поднять глаз на небо; но, ударяя себя в грудь, говорил: Боже! будь милостив ко мне грешнику! 

Сказываю вам, что сей пошел оправданным в дом свой более, нежели тот. 

Главное в том, что оправданы будут оба, потому что любили Бога, как умели, как хватило сил. Не потому что мечтали или думали, а потому что хоть что-то, да делали. 

Но прекрасна не только середина, но окончание притчи, если процитировать его целиком: 

Сказываю вам, что сей пошел оправданным в дом свой более, нежели тот: ибо всякий, возвышающий сам себя унижен будет, а унижающий себя возвысится. 

В последних словах кроется ключ к полному оправданию, к совершенной радости Бога и человека: 

Возвышающий сам себя унижен будет, а унижающий себя возвысится. 

Возвышающий себя Адам возвысил сам себя до звания Бога и упал к скотам. А уничиживший Себя Христос был поднят Отцом до Неба и посажен по правую руку Бога. 

Возвышает сама и низвергает себя гордость. Уничижает себя и поднимает себя до неба – любовь. И служение фарисея и покаяние мытаря имеет один единственный смысл – любовь. Нет любви – не оправдается никто. Ни сентиментальный мытарь, ни сдержанный трудяга фарисей.

Настоящая любовь к Богу неизбежно обретает рамки закона. Настоящая служба Богу непременно обретает любовь. 

 

Нет Закона в любви – она страшна и разрушительна. 

Нет любви в Законе церковном – он медленная смерть. 

Помолимся и мы Богу, как мытарь, о даровании нам чистой жизни и служения Богу с любовью. О даровании нам в служении людям и Богу понимания Закона и Ума. 

Богу ничего для нас не жалко. Особенно любви, и притом вечной.

 

https://religiya.temaretik.com/2179992834535852673/kogda-hristos-ne-nuzhen/