Техника радикально изменила жизнь человека. Она удесятерила его мускульную и умственную силу, открыла новые возможности взаимодействия с миром. И неудивительно, что современный человек так безоговорочно отдает предпочтение техническому аналогу своих собственных органов чувств.

Так часто приходится наблюдать, как при виде чего-нибудь необычного и мало-мальски привлекающего внимание человек в первую очередь достает смартфон и запечатлевает образ заинтересовавшего его предмета с помощью «мертвого» глаза объектива, которому, как можно предположить, он доверяет больше, чем своему собственному живому оку. И для этого предпочтения у него действительно есть основания.

В своем естественном состоянии мы живем в мире, который находится вокруг нас и составляет с нами единое целое. Встречая что-то новое и необычное, мы не столько видим его, сколько именно переживаем событие этой встречи, которое производит в нас сообразное этим переживаниям внутреннее изменение. Да и как могло бы быть иначе? Ведь в естественном состоянии глаз не может выполнять свои функции обособленно от целостного душевно-телесного состава человека, от его внутреннего мира, который у каждого человека свой. Потому так не просто поделиться увиденным с другим человеком, а главное, очень рискованно. Поймет ли он нас и оценит ли пережитое в нашем личном опыте? Ведь у него другой опыт, свой.

Вне всякого сомнения, такое затруднение было серьезным препятствием в деле коммуникации. Круг общения ограничивался немногими лицами, внутренний мир который был более или менее совместим между собой. Исключение из их числа составляют писатели, художники и подобные им лица, которые обладают даром не только художественно изображать внутренний мир своих героев и их переживания, но и смелостью представлять их сокровенные дела на суд других людей.

Однако такой риск оправдан. Нам известно множество художественных произведений, с которыми просто обязан ознакомиться каждый культурный человек. А сколько еще неизвестных нам литературных творений, которые просто стоит прочесть?

Совсем другие возможности отношения к миру и коммуникации с другими людьми открываются с появлением технического зрения. Если человеческий глаз нераздельно связан со всем остальным человеком и в такой же мере доставляет ему данные из внешнего мира, в какой, наоборот, способен обнаружить его собственное внутреннее состояние, то технический глаз объектива – самодостаточный. Взгляд объектива – это объективный взгляд. Здесь нет ничего личного, ничего тайного, ничего сокровенного. Увиденное таким взглядом можно смело демонстрировать неограниченной аудитории, например, в социальной сети. Техническое зрение преобразует мир «вокруг нас» в мир «перед нами». Если мир «вокруг нас» был нашим миром, то мир «перед нами» может быть настолько же нашим, насколько и вашим. И он становится таким потому, что его запечатлевает безразличный к нему «мертвый» взгляд объектива. Как видно, техническое зрение, способствуя облегчению коммуникации, в то же время снижает её качество. И может случиться, что привычка обращаться к посредничеству технического зрения приведет к тому, что человек станет смотреть на мир таким же безразличным взглядом, каким его видит объектив фотокамеры его смартфона.

Но может случиться что-нибудь и того хуже. Об этом мы узнаем из истории создания фотокамеры.

Как известно, прототипом фотокамеры была камера-обскура, представляющая собой светонепроницаемый ящик с отверстием в одной из стенок и экраном (матовым стеклом или тонкой белой бумагой) на противоположной стенке. Лучи света, проходя сквозь отверстие диаметром приблизительно 0,5-5 мм, создают перевёрнутое изображение на экране.

Но первые камеры-обскуры представляли собой затемнённые помещения (темные комнаты) с отверстием в одной из стен. Упоминания о камере-обскуре встречаются ещё в V—IV веке до н. э.

Таким образом, данное физическое явление, то есть сам тот эмпирический факт, что при прохождении света через узкое отверстие на противоположной плоскости возникает инвертированное изображение, был известен более двух тысячелетий. Однако только в Новое время этому физическому явлению стали придавать особое значение, его стали рассматривать как образец для описания возможностей и статуса наблюдателя и тех условий, при которых наблюдение может быть истинным.

Новое время стало эпохой удивительных открытий. Современный этому времени мир оказался в полном смысле бурлящим непредвиденными реальностями. В этих условиях особенную остроту получил вопрос о критериях достоверности познания окружающей действительности. Считалось, что истина в соответствии знания реальности. Но как мы можем говорить о соответствии или подобии реального предмета, существующего в трехмерном пространстве, и знания о нем, существующего в нашем сознании. Ясно, что они несовместимы, так как первое материально, а второе идеально. Соответственно, при отсутствии четкого критерия достоверности было невозможно адекватно оценивать новые явления, открываемые в природе, нельзя было судить об их истине. А без этого не возникла бы и наука Нового времени.

Ответом на данное затруднение и стали оптические принципы камеры обскуры. Прежде всего камера, позволяла определять правила, посредством которых естественный трехмерный образ объекта мог быть преобразован в плоское изображение и могла быть установлена однозначная связь между природным объектом и его проекцией. В этом смысле камера обскура была плоским подобием мира.

Но это ещё не всё! Иоганн Кеплер установил соответствие между оптическими принципами камеры-обскуры и функционированием человеческого глаза. Он показал, что иерархия пространственных конфигураций редуцируется глазом в набор точек на поверхности сетчатки аналогично тому, как это происходит в камере обскуре.

В то время аналогия между камерой обскурой и глазом была привычной. Изображения на дне глаза сравнивали с образами, появляющимися в камере. Считалось, что камера обозначает глаз, отверстие — зрачок, стекло — хрусталик.

В XVII веке господствовало представление, что глаз функционирует по законам оптики, то есть по законам распространения света в прозрачных средах. В соответствии с таким представлением, глаз считался наиболее прозрачной, «чистой» частью человеческого тела. Это давало повод принимать камеру-обскуру за своего рода идеальный глаз, то есть надындивидуальный «орган» зрения, свободный от случайных возмущений индивидуального эго того или иного лица. В этом случае допускалась возможность рассматривать процесс зрения и его орган отдельно от человеческого тела.

Однако всплеск физиологических исследований, в ходе которых была выявлена телесность глаза, ознаменовал собой крушение таких представлений. Было обнаружено, что в основу функционирования глаза положены не оптические принципы, а физиологические процессы.

Важный вклад в развитие физиологической оптики и формирование нового типа наблюдателя внес Иоганн Петер Мюллер. Он стал автором первого издания «Учебника по физиологии человека», вышедшего в свет в 1833 году. Мюллер всего-навсего утверждал – но в этом и заключатся весь скандал, – что единая причина (например, электричество) способна порождать совершенно различные ощущения в разных типах нервов. Это был анализ тела с врожденной способностью ложного восприятия, анализ глаза, представляющего различия эквивалентными.

На примере зрения Мюллер продемонстрировал это наиболее совершенным образом. В результате своих исследований он пришел к удивительному заключению, что испытываемое наблюдателем ощущение цвета не имеет необходимой связи с каким-либо реальным светом. Посвященная видению глава «Физиологии» имеет подзаголовок «Физические условия, необходимые для создания световых образов» – фраза, совершенно непредставимая до XIX века. В ней он перечисляет силы, способные создать ощущение света:

1. Волны и излучения, которые из-за своего воздействия на глаз называются светом, хотя они могут воздействовать и иначе.
2. Механическое воздействие, например, толчок или удар.
3. Электричество.
4. Химические вещества вроде снотворного, наперстянки и т.д., которые всасываясь в кровь, без каких-либо внешних причин создают перед глазами различные видения вроде светящихся искр и т.д.
5. Воздействие крови в состоянии застоя.

Физиологический процесс зрительного восприятия, как и любой другой процесс, обладает темпоральностью, то есть протекает во времени. Это открытие в области физиологии стало основанием для более впечатляющих изобретений по сравнению с оптическими приборами.

Казалось бы, открытие темпоральности зрительного восприятия не внесло ничего нового в природу, так как независимо от нашего знания, глаз любого живого существа со времени своего возникновения функционировал именно таким образом. Однако поскольку данному открытию предшествовала длительная традиция признания некоторой самостоятельности за органом зрения, то и после приобретения статуса телесного органа, неотъемлемого от телесного состава человека, глаз всё ещё продолжал восприниматься как некоторый отдельный орган, вследствие чего он стал жертвой самых изощренных экспериментов по управлению темпоральностью.

Такие опыты были положены в основу создания тауматропа (демонстрировавшего феномен сохранения зрительного впечатления на сетчатке), фенакистископа (конструкция которого основана на инерции человеческого зрения) и подобных им устройств, в который возможности зрительного восприятия использовались с целью создания зрительного обмана и иллюзий.

Вне всякого сомнения, такое отношение к собственному зрению было унаследовано от предшествующего опыта восприятия глаза не столько как органа зрения, сколько как посредника между человеком и миром, имеющего относительную самостоятельность.

Когда-то отождествление человеческого зрения с оптическими принципами камеры-обскуры, функционирующей исключительно на основании света, возвышало глаз не только над телесным составом человека, но и над всем вещественным миром. Глаз – это подобие и образ Солнца на Земле. В этом качестве он не только мог, но и казалось бы, должен был обладать особенным статусом в составе человеческого тела и окружающего его мира.

Однако после открытия телесности глаза, после обнаружения того, что его природа Земля, а не Солнце, тот особенный статус, которым он обладал, стал причиной глумления над ним, выражающегося в тех извращениях его функций, которые задействованы в упомянутых устройствах по созданию зрительных иллюзий.

Этот исторический урок дает повод для размышлений. Наряду с приведенными представлениями о глазе, существует всем известное высказывание, что глаз – это зеркало души. Развивая содержащуюся здесь мысль, мы придем к представлению о внутреннем человеке, которого обнаруживают его глаза, но который не является самими этими глазами, не сводится к ним. Этот внутренний человек хотя и отличен от своего тела, но нераздельно с ним связан. Помня о том, что он прежде всего есть существо разумное, он не ищет легких путей для осуществления своей разумности в мире. Для того чтобы понять и принять окружающий мир, он не стремиться найти такой орган в своем теле, который сделает это за него и лучше него. Он знает, что нужно только самому вжиться в окружающий мир. И такой опыт хотя и будет всегда оставаться только индивидуальным и частным, но он будет именно опытом настоящей жизни в мире, жизни всего человека, а не только некоторой его части.