В картинах Татьяны Горшуновой стоит тишина. В них нет звука и нет движения, но есть цвет, запах и осязание. И нет сюжета. Все замерли…
Это нежный мир. С ним надобно обращаться с величайшей осторожностью, чтобы неосторожным прикосновением не нарушить его хрупкое равновесие.
Это спящий мир. Здесь всегда царят ранние сумерки, время смутных томлений и неопределенной мечты.
Это мир одиночества и напряженного, но достойного ожидания. Мир иллюзий. Мир светлых фантазий. Ее героиня устроила свой быт, но в нем чего-то (кого-то?) не хватает. Даже коты на картинах - ждущие. Тепло очага для нее очень важно. А женщина - в роли берегини... но как недостаточная часть этого мира. Не случайно на одной из картин у составляющих пару мужчины и женщины по одному глазу. То есть они неполноценны поодиночке - только вместе.

Стиль письма Горшуновой далек от привычного реализма. Но в нем есть "скрытые цитаты" из Модильяни, Шагала, Пикассо - и те, кто смог их распознать и откликнуться, никогда не выкрикнет жлобское "подумаешь, я тоже так могу".
Такие лозунги - удел узколобых "борцов за стандарт". А тут нет стандарта. Кажущаяся простота и небрежность обманчивы - тут все выверено, все точно, уравновешено. Ее картины - не для того, чтобы зритель ознакомился: "а вот такая бывает кошка, а вот такая птичка", они несут другую нагрузку - передать глубокое раздумье о жизни. Натурализм тут неуместен, это теплый и нежный мир.
Это похоже на сон, в котором одинокой женщине снится, что она независима, как кошка, которой снится, что она - птица...
 

1. Мир вещей

Эти предметы живут. Они взаимодействуют, как многоголосная фуга. Женщина - птичка на ветке. Мир в окне - и тишина уютного дома, груши, цветы в горшках, кошки и птицы…
Набор предметов ограничен и повторяется: это груши-яблоки, утюг или чайник, вместилище (ваза, корзинка), сухие цветы или суккулент в горшке, музыкальные инструменты и лампа. Керосиновая лампа, старинный чугунный утюг, кособокий шершавый чайник - признаки не купленного, а вылепленного годами и добрыми руками Уюта и Дома, символы семейного очага, гармонии в доме, в семье, стремления женщины создать и сохранить стабильность мира вокруг себя и своих любимых людей.
Эти предметы ностальгичны, но в них нет ничего «винтажного», открыточного. Они написаны «непричесанно», отрывисто и угловато, но этим-то они и создают уют. Картины Горшуновой написаны так, чтоб радовался глаз и отдыхала душа, нырнув в мир спокойствия и воздушной свободы...

Большое место в ее интерьерах занимает окно. Окно - это то, что отделяет наш маленький внутренний мир от большого внешнего. Окно привносит чувство защищенности, тепла ВНУТРИ, когда снаружи может быть холодно. Окно с кошкой и цветочными горшками на подоконнике - просто классический знак уюта, который некогда был отвергаем, но все равно остался важным и неизменным...

2. Благослови людей и зверей

Из живых персонажей в мире Горшуновой чаще всего встречаются уютные женщины модильяниевского типа, кошки и птицы. Они (и те, и другие, и третьи) сидят в статичных позах, чуть наклонив голову. Их сила - в их слабости. Это самая правильная женская сила: сила воды, принимающей форму сосуда, она обволакивает, но может захватить и унести.
Груши тоже исключительно женственные, с продолговатой узкой частью. Птицы - беззащитные, вытянутые и изящные. И тоже задумчивые...

2.1. Коты и кошки

Котов (а на самом деле кошек) на картинах много, и они разные.
Вот кошка вроде спит, но один глаз открыт - значит она не спит, а чутко наблюдает, неспроста она помещена в контекст утилитарного натюрморта с керосиновой лампой, другая же смотрит в оба глаза, но взгляд абсолютно мечтательно-наивный, и поэтому рядом с ней - совершенно декоративный цветочный горшок с ракушкой. Две ипостаси женщины в современном мире…

А вот черный, яркий и сильный экземпляр - точно кот. И взгляд у него не отрешенно-созерцательный, а напротив - сосредоточенный, чисто мужской. Определенно, он следит за присевшей на окно птичкой или прикидывает, как добыть сметану с буфета. Добытчик…
Иногда кошка и женщина ведут им одним понятный диалог, но чаще и те и другие совершенно погружены в себя...

2.2. Птицы

Птиц тоже много, при том, что птица - не самая типичная вещь в интерьерах. В картинах Горшуновой птица символизирует двойственность личности. Птица - это с одной стороны существо, способное летать и жить беззаботно ("птичка Божия"), но с другой стороны это почти всегда заботливый родитель ("Как курица с яйцом").
Может быть, птицы даже в чем-то противопоставлены кошкам: вот строгая кошка, а рядом вытянувшая шею птица - даже не в клетке, а скорее в колбе, кошка смотрит вниз, а птица, конечно же, вверх... А вот тут птица и вовсе уселась на кошкин ус, и она настолько легка, что ус даже не согнулся! И кошка на фоне стены дома, а птица - на фоне синего, синего неба! И женщина в окружении птиц, сама летящая и с перышком на шляпке - она из их стаи...

2.3. Дамы и берегини

Хозяйка всего этого - задумчивая женщина, сидящая у окна. Есть в ней и некоторое одиночество, и "светлая печаль", и нерастраченная мечта о прекрасном принце…
Женская (именно женская!) живопись Горшуновой рисует нам во всех красках внутренний мир женщины как мир, полный красоты, доброты, гармонии. Не случайно названия некоторых работ Горшуновой включают слово "берегиня" - хранительница дома и очага, дохристианских времен домашнее божество.
Теплая, золотистая женщина держит в руке нитку с бантиком - для игры с кошкой, но она неподвижна, да и кошка не обращает внимания на игрушку, она смотрит далеко за спины зрителей. Светлая грусть одинокой женщины с кошкой. Хотя, если у нее есть кошка, то она не так одинока...
Алая фигура держит в руке не то лютню, не то домру - но не играет, занесенная рука так и застыла, а рядом лежат еще скрипка и что-то вроде флейты: похоже, дева так и не решила, на чем бы поиграть... Налила себе молока ("Red Cup"), да и забыла выпить.
Просто играть на музыкальном инструменте, а не играть для того чтобы сочинить красивую мелодию или кому-то понравиться. Но если уж заиграть - то так, чтоб зачаровать даже птиц. Просто налить в красивую красную чашку молока, а не налить чтобы выпить его из-за полезных свойств или чувства голода, просто передвигать красивые лакированные шахматные фигурки, а не стремиться выиграть...


2.4. Арлекины, Арлекины...

Есть в этом мире Яркие Клоуны, Арлекины, которые несут стремление к декоративной красоте - светлой, простой и радостной, лишенной всякой рефлексии, в противовес "по-мужски" нагруженной, аналитичной и глянцевой красоте "парадных" картин. А может быть, в этом есть и какой-то символ неприспособленности к обыденной, жесткой реальности? Желание уйти от нее к Прекрасной Сказке? В руках у Арлекина - птица, хотя не синяя, но и не синица.
Грустный Пьеро - тоже с птицей, определенно синей, она присела на его руку, в любой момент готовая вспорхнуть и умчаться. Есть и Коломбина, она держит клетку, но птица - рядом, она на свободе, и ясно, что это вечно свободная Мечта.

3. Цвета и линии

На первый взгляд картины кажутся неяркими, но именно это дает возможность как следует прочувствовать цвет: палево-розовая кошка особенно хорошо оттеняет миндально-розовые яблоки в корзинке. На лице девушки, написанном в цвете морской волны ("Bird-catcher") - особенно выразительны розовые губы. Картина в оливковой гамме - - тут "играет" синеватый металл корпуса лампы. Сероватые лампа и ваза замечательно подчеркивают теплоту абрикоса и игру солнечных лучей среди полок.
Мастерство художника поразительно - лампа написана буквально в две-три линии, а между тем она совершенно жестяная, она реальная до запаха керосина и копоти. Вот это действительно высокий и непостижимый класс! Я могу еще понять, как, проучившись годы, можно освоить высокую технику Геды и Поттера и рисовать фотографически ярко и точно зайца, лимоны и кубок, но как, скажите, КАК научиться провести кривую, корявую линию, две - и вот она, живая керосинка, шершавая и липкая?

Я бы назвала эти картины - теплоцентричными. Приворотными. Притягивающими и манящие своим покоем, миролюбием и обещанием гармонии и любви.
Есть в ее картинах еще один интересный эффект - с одной стороны задний план максимально придвинут к ближнему, а с другой стороны в пространство картины сильно вовлечен зритель и охватывается им, как омутом.
И все женщины и кошки и птицы на картинах - молчат и смотрят вдаль, сквозь зрителя и за зрителя, и думают, думают. В конце концов рассматривающему картины начинает устойчиво казаться, что он захвачен картиной, втянут в нее, что его самого вообще нету...