С годами мы избавились от безрассудства, научились считаться с погодой и относиться к горам с уважением - не как к врагу, которого надо осилить, а как к союзнику, чье расположение нужно заслужить. Нами двигала не тяга к опасности, не потребность расширить список наших побед. Мы ходили в горы потому, что нас обуревало желание завоевать предмет нашей любви.

Видели Вы когда-нибудь пса, нашедшего мозговую кость? Это, как говорил Платон, самое философское в мире животное. А если видели, то могли заметить, с какой любовью он ее разгрызает и как тщательно высасывает. Что заставляет его делать это? Ничего, кроме капельки мозга!

Женщина. Тот, к которому я пришла. Он ужасно беспокойный человек. Он хочет нравиться всем на свете. Он раб моды. Вот, например, когда в моде было загорать, он загорел до того, что стал черен, как негр. А тут загар вдруг вышел из моды. И он решился на операцию. Кожу из-под трусов - это было единственное белое место на его теле - врачи пересадили ему на лицо.

Учёный. Надеюсь, это не повредило ему?

Женщина. Нет. Он только стал чрезвычайно бесстыден, и пощечину он теперь называет просто - шлепок.

К э т н е с
...
Прольём за родину всю нашу кровь.

Л е н о к с
По крайней мере, столько, сколько нужно,
Чтоб цвет венчанный не остался сух
И захлебнулся и погиб лопух.

...никто на свете не может сравниться с поэтами в здравомыслии, как не сравнятся с ними в упорстве самые упорные каменотесы, а в практичности и коварстве - самые ловкие управляющие.

Читающие книгу эту, знайте:
С бесстрастием читая, все поймете;
Себя напрасно в краску не вгоняйте:
Заразы злостной здесь вы не найдете.
И совершенства в ней не ожидайте
Особого - хоть тут не без смешного.
Не подобрать мне довода иного
Среди бессмысленных терзаний века:
Доступней смеху, а не плачу слово,
Затем что смех есть свойство человека!

...дежурная улыбка смотрелась на них как коврик с приветственной надписью у входа в заброшенный дом.

Я не хочу, чтобы ты выходила замуж за принца. Я знаю наперечет всех принцев мира. Все они слишком большие дураки для такой маленькой страны, как наша.

- Значит, не нашла телефон?
- Нет. Наверное, оставила в метро.
- В машине он был при тебе.
- Точно! Но кто запоминает название перевозчика?
"Премьер-такси Нижнего Манхэттена".
- Никто, - киваю я.

- ...сдаётся мне, - говорил Арктор, - что Бог просто умер.
- Я и не знал, что Он болел, - усмехнулся Лакмен.

Наше - только то, с чем мы подлинно связаны своей творческой деятельностью.

...И ученый рассердился не столько потому, что тень ушла от него, сколько потому, что вспомнил известную историю о человеке без тени, которую знали все и каждый на его родине. Вернись он теперь домой и расскажи свою историю, все сказали бы, что он пустился подражать другим...

Ах, будь что будет! Всякий день пройдёт,
Какой бы он ни принял оборот.

Пропп. Совпадение.
Мелутис. Я знаю одну штуку, которая сейчас совпадёт с твоей рожей! Видишь её?
Он подносит к глазам по-прежнему невозмутимого легионера свою здоровенную лопатообразную ладонь.
Пропп. Прекрасная линия жизни!

...человек не рождается раз и навсегда в тот день, когда мать производит его на свет, но что жизнь заставляет его снова и снова - много раз - родиться заново самому.

Твоя природа - восковая кукла,
Когда бесстрашьем не оживлена.

Ты, милая, как и многие, недооцениваешь бессмыслицу. В этом твоя слабость. А ведь она - движущая сила нашей жизни.

Моя любовь без дна, а доброта -
Как ширь морская. Чем я больше трачу,
Тем становлюсь безбрежней и богаче.

Любить атмосферное явление - вот настоящее горе.

Что делают домашние животные, когда хозяина нет дома? Вот кошка снимает наволочку с подушки и начинает набивать её твоим добром - часами, приёмниками, бритвами и всем прочим, - уже совсем другая, чужая, незнакомая кошка, - курит твои косяки, ходит по потолку, звонит по междугородной...

Идея может стать могущественной силой, но лишь тогда, когда она отвечает специфическим потребностям людей данного социального характера.

Надо строить жизнь из того, что есть, а не из того, чего не хватает.

Ты удивишься, до какой степени легко утром вставать с постели, если предстоит делать то, что не вызывает желания выброситься в окно.

Мой бывший шеф Душан рассказывал, что его бабка считала дьявола чёрным псом. Вся земля, говорила она, устроена на ветвях боярышника, к которому привязан большой черный пёс. Пёс постоянно грызёт боярышник, и когда остаётся совсем немного, он начинает рваться изо всех сил, чтобы его сломать.

Человек, рождённый вором, не видит никакой прелести в подарках.

На ком жизнь висит, сковывая телодвижения, тот, несомненно, больной человек.

Тогда он был ещё слишком молод и не знал, что память сердца уничтожает дурные воспоминания и возвеличивает добрые и что именно благодаря этой уловке нам удаётся вынести груз прошлого.

"Так что же, - осмелился я спросить, - вы ещё далеки от решения?"
"Я очень близок к решению, - ответил Вильгельм. - Только не знаю, к которому".
"Значит, при решении вопросов вы не приходите к единственному верному ответу?"
"Адсон, - сказал Вильгельм, - если бы я к нему приходил, я давно бы уже преподавал богословие в Париже".
"В Париже всегда находят правильный ответ?"
"Никогда, - сказал Вильгельм. - Но крепко держатся за свои ошибки".
"А вы, - настаивал я с юношеским упрямством, - разве не совершаете ошибок?"
"Сплошь и рядом, - отвечал он. - Однако стараюсь, чтоб их было сразу несколько, иначе становишься рабом одной-единственной".

В ы ш н е в с к а я. Одно меня беспокоит: ваша нетерпимость. Вы постоянно наживаете себе врагов.
Ж а д о в. Да, мне все говорят, что я нетерпим, что от этого я много теряю. Да разве нетерпимость недостаток? Разве лучше равнодушно смотреть на Юсовых, Белогубовых и на все мерзости, которые постоянно кругом тебя делаются? От равнодушия недалеко до порока. Кому порок не гадок, тот сам понемногу втянется.

Мы не должны доверять писателю свои тайны, это несправедливо по отношению к нему. Ведь его призвание - открывать тайны, а не хранить их, это заложено в нём от рождения, и другим он быть просто не может. Он должен открывать тайны словами так же, как живописец открывает их с помощью цвета. Писатель, если он собой что-то представляет, это катализатор.

Его тело-клетка выглядит абсолютно респектабельно, но сквозь прутья на вас смотрит дикое животное.

Положиться можно лишь на себя, а это довольно хреновый расклад, если ты человек ненадёжный.

Я всё это хорошо изучил, Убертин, ведь и я был среди тех, кто рассчитывает добыть истину каленым железом. Но запомни, что накал истины иной, от иного пламени.

Когда я слышу слово «дискурс», я хватаюсь за свой симулякр.

Его не задевали ни оскорбления, ни физическая боль. Он думал о куске стекла. Слова и удары проходили через него, как свет проходит через стекло. В такие моменты он превращался в призму, разлагавшую спектр собственных реакций, отсекавшую те из них, которые могли бы его ослабить: стыд, боль, страх...

Делать всё чуть-чуть лучше, чем нужно. Чуть больше. Чуть крепче. Чуть красивее.

— Сударь, — сказал он, устремив на него пристальный взгляд, — по-вашему, это кролик?
— Да, милорд, — нагло ответил плут, — это кролик джунглей.
— А этот кролик не мяукал, когда его убивали?
— Мяукал! Что вы, милорд! Кролик! Клянусь вам…
— Не клянитесь, — холодно заметил мистер Фогг, — лучше вспомните о тех временах, когда кошки в Индии считались священными животными. Хорошие тогда были времена!
— Для кошек, милорд?
— Пожалуй, и для путешественников.

...но физиологию знать важно, особенно если собираешься кого-нибудь оскорбить.

Перед ним стояли два Дарта Вейдера из первого отдела — они шумно, с присвистом, дышали и механическими голосами обсуждали какую-то статью — не то «Огонька», не то Уголовного кодекса...

Для паука, в силу его натуры, плетение паутины неизбежно. А для людей неизбежно создание религий. Пауки не могут не плести тенета, а люди не могут не творить символы. На то и дан человеку мозг, чтобы отливать хаотический опыт в поддающиеся управлению знаки. Порой эти символы почти соответствуют сосредоточенной вовне реальности, находящейся за пределами нашего опыта; я имею в виду научное знание и здравый смысл. Порой, наоборот, символы почти не связаны с реальностью - в случае паранойи или бредового состояния. Но чаще всего в символах смешана реальность и фантазия; в этом случае мы получаем религию. И хорошие, и плохие религии - все они основаны на смеси истины и вымысла.

Вы, видно, считаете, что я отстала от времени? Ну и пусть. Меня не прельщает идти в ногу с таким временем.

Худшее из мучений в тюрьме - это невозможность запереть свою дверь.

Тут я на собственном опыте увидел, что смех - самое страшное оружие: смехом можно убить всё - даже убийство.

...нет такого земного несчастья, для которого можно было бы найти целительное средство лучше терпения.

Кто-то однажды спросил меня: "Знаешь, в чём разница между ямой и могилой? В яме места чуть больше".

Дано Сиренам пострашнее песен
Оружие — коварное молчание…
Иной и спасся бы, их голоса
Услышав…
Но от молчания — нет спасения.

Будь счастлива. Я хочу думать, что ты счастлива.

Потому что я понял: между мной и жуком, между жуком и рекой, между рекой и криком, который над ней разносится, нет ни малейшей разницы.

Побои неприятно получать даже и из политических целей.

Ведь многое из самого плохого происходит именно потому, что люди остаются, хорошо зная, что им следует уйти, стоят на своём, когда давно пора повернуться и бежать прочь.