Я заболел именно перед тем спектаклем, который ждал больше всего. Заболел самым нелепым и подлым образом - простудился летом при сухой и тёплой погоде. Не каждого Бог наградил таким талантом. Избегал сквозняков, не увлекался мороженным, не купался в реке, не переходил ж/д пути в неустановленных местах. Всё, как наш семейный врач тётя Цила Зильберман рекомендовала.
Я хотел вообще не ехать в театр. У меня кашель и я панически боюсь приступа в самый неподходящий момент. Зал, тишина, полумрак, на сцене кульминационная любовная сцена, от исхода которой решится всё. Вдруг сухой удушливый, захлёбывающийся кашель а-ля Эдвард Блэк из фильма "Мираж". Измождённый зритель в седине зала судорожно лезет в карман за таблетками. Все смотрят с уничижительным упрёком, мол, кто его вообще сюда пустил. "Я за вас проливал кровь во Вьетнаме, наглотался там грёбаного диоксина", - взглядом парирует Эдвард Блэк и дрожащими руками кидает таблетку в гортань. Кашель мгновенно стихает, зрители вновь поворачиваются к сцене (только брезгливый шепоток ещё шелестит некоторое время), спектакль продолжается...
По пути в театр "У Никитских ворот" Эдвард Блэк наведался в аптеку "36,6" на Страстном бульваре и купил леденцы от кашля "VitaVerde" (липа с мёдом и витамином С). Забегая вперёд, скажу что леденцы оказались совсем не от кашля, я позже это прочитал на этикетке, но они реально помогают, либо вызывают эффект Плацебо, что, собственно, не важно, потому что кашель прошёл. Более того, вместе с кашлем прошёл и насморк. Приятный и неожиданный бонус. Эффекта одной таблетки хватило как раз на весь спектакль. В электричке симптомы простуды возобновилось с новой силой. Но вагон был пуст, никто не видел исходящего в судорожном кашле "ветерана вьетнамской войны".


Читать далее...

Озвучил и выложил на YouTube один из своих литературных разборов.

Случайно и не без удивления обнаружил на портале "Журнальный мир" ссылку на опубликованную в "Дальнем Востоке" в №1 за 2019 год свою статью "Попытка осмыслить "Воскресение" Льва Толстого". И это стало приятным сюрпризом для меня. Я посылал её года два назад вместе с рассказами. Один рассказ сразу тогда напечатали. Теперь нужно найти хотя бы один бумажный экземпляр, или сходить на почту, может, уже ждёт меня там.
Это первый мой публицистический опыт в литературном журнале. Ранее печатали только художественные произведения. Признаюсь, я пребывал в уверенности, что мои литературные разборы бесполезны и мало кому нужны. Оказывается, нужны. Вот и стал я официально литературным критиком.
Ссылка на статью (почему-то подписана старой и не очень мной любимой фамилией): "Попытка осмыслить "Воскресение" Льва Толстого".
P.S. 11 августа 2019 года добавил фото авторских экземпляров:

продолжение тут + 2 фото

Я сижу сейчас в своей библиотеке; шторы плотно задёрнуты – мои книги не любят солнечного света. Вычурная настольная лампа в китайском кружевном абажуре нехотя и лениво источает оранжевый свет, мягко оттесняя полумрак к углам помещения. Я, достаточно свободно и даже немного вальяжно развалившись в глубоком кресле, размышляю о литературе. Вы можете присесть напротив и составить мне компанию. Можете быть молчаливым гостем, не тревожащим мои глубокомысленные размышления, а можете проявить неподдельный интерес, и я с удовольствием поразмышляю с вами вслух; можете, по ошибке войдя в мою библиотеку, извиниться и поспешно закрыть за собой дверь с той стороны. Мне не важно. Бесполезное и праздное увлечение умствованиями о литературе должно указать вам на мою старомодность и не оригинальность, что, безусловно, является неоспоримым фактом.
На журнальном столике, кроме лампы, – раскрытый ноутбук и книга графа Льва Николаевича Толстого с повестями «Детство», «Отрочество», «Юность», которые я только что закончил читать. Я старомоден и могу себе позволить неспешное вдумчивое чтение Льва Толстого.
Указанные повести прочитаны мной урывками за три дня – в день по повести. К началу чтения я был измотан, нездоров, мысли находились в вялом, ленивом, почти безжизненном состоянии; с такими мыслями я был способен лишь зарабатывать деньги и более-менее регулярно принимать пищу.
Кстати, о приёме пищи. Чтение книг и поглощение еды – процессы очень схожие: еда – насыщает тело, а чтение насыщает мысли. Плохая еда, как мы знаем из личного опыта, может вызвать колики, вздутие кишечника, диарею и даже тяжёлое пищевое отравление с летальным исходом. Но всё это не так страшно, как отравление плохими книгами. Чтение неправильно приготовленных, испорченных книг так же может вызвать несварение мыслей, вспучивание их, наполнение ядовитыми газами, гастрит мыслей, инвазию и даже тяжёлую интоксикацию, несовместимую с жизнью. Поэтому, насколько трепетно я отношусь к выбору блюд, настолько же трепетно и предвзято отбираю книги для чтения.продолжение тут

I.
Мысли Льва Толстого в произведение "Война и мир" настолько глубоки, что люди, наделённые посредственным, закостенелым, сформированным пропагандой и государственной идеологией умом не в силах понять их, и никогда не поймут. Большинство отзывов, статей и рецензий, написанных о романе "Война и мир" - это вопиющая глупость, доводящая меня до отвращения. А между тем надо просто вдумчиво, внимательно, усидчиво, в тишине и уединении прочитать не только саму книгу, но и последние 50 страниц, заключающие в себя вторую часть эпилога. Толстой ведь не зря в ущерб всему ровному и стройному ходу повествования, ввёрстывал философские размышления, а на самый край книги повесил огромную философскую гирю; доказал на пальцах, на простых примерах свою теорию об историческом развитии человечества, написал о законах его развития, о том, что война - это отвратительное и бессмысленное проявление человеческой деятельности, что в ней нет и не может быть геройства и благородства, а только череда случайностей, которые приводят к тому, или иному концу. Но нет же, критики и читатели продолжают восхищаться героизмом русского народа и талантом русских полководцев, о чём в романе нет ни строчки!
продолжение тут

Прошу прощения, что взял для обсуждения "Анны Карениной" в качестве эпиграфа цитату из "Воскресения". Но без "Воскресения" я не смог бы понять "Каренину". И теперь я совершенно не жалею, что начал читать Толстого в обратном порядке - двигаясь от поздних произведений к ранним, а не в хронологической последовательности их появления на свет.
В "Карениной" описаны портреты и поступки людей без упора на оценку их действий, характеры героев романа настолько сложны и неоднозначны, что трудно понять кто из них положительный герой, кто отрицательный. Сложно понять, где заканчивается дурные черты характера и начинаются хорошие.
Давайте попробуем отыскать отрицательных персонажей в романе "Анна Каренина".
Начнём с Анны. Изменила нелюбимому старому мужу, отданному в жёны без любви, и не просто без любви к нему, но и без обоюдной любви вообще, потому что так принято было в дворянской среде - брак должен быть в первую очередь выгодным. Может ли это оправдать её измену? Вернее не столько измену, цель которой - получение плотского удовольствия, а что-то более сложное, чем просто измена - уход от мужа, бегство от него. Есть желающие кинуть камень в Анну Каренину? продолжение тут

Попытку понять и осмыслить роман Льва Толстого "Воскресение" я начну с Катюши Масловой. То, что она невиновна, говорит только автор. Говорит часто и много и со свойственным ему даром убеждения. Но нигде на протяжении романа я не увидел признаков явной невиновности Масловой. Отравляла? Нет, просто добавила в рюмку с коньяком какой-то "усыпительный порошок" и поднесла обманом надоевшему ей, сутки с ней пьянствующему, сутки унижавшему и избивавшему её, купцу. Ладно, пусть это будет "усыпительный порошок". Но ведь и это зелье вперемешку с коньяком да после суток бдения и пьянства может умертвить любого человека, особенно если не рассчитать норму, да при нездоровом сердце. Так в чём невиновна Катюша Маслова? В том, что не знала, что это яд? Но где доказательства, что она не знала этого? Нет таких доказательств. И все - судьи, Нехлюдов, автор и читатели признали её невиновной только на основании её же - Катюши Масловой показаний. Показаний пьяницы и проститутки, привыкшей за годы, проведённые в публичном доме, врать, изворачиваться, опаивать и обирать клиентов.
У Катюши Масловой был реальный прототип - проститутка Розали Они. Анатолий Фёдорович Кони имел неосторожность рассказать Толстому историю, о том, как один из присяжных узнал в Розали женщину, которую однажды соблазнил и бросил. Я не помню (и не хочу уточнять), был ли в случае Розали Они процесс так же "об отравлении". Если дело было "об отравлении", то, может, Розали и вправду была невиновна на основании каких-то реальных существенных доказательств. Алиби, например. Но Толстой ведь этих доказательств не прописал. Доказательства невиновности Масловой невнятны: это во-первых, её словесные показания, а во-вторых, слёзы. Слова и слёзы - что ещё нужно для того, чтобы оправдать опытную клофелинщицу (говоря современным языком) - представительницу самого низшего и самого мерзкого подвида проститутки?
продолжение тут