Булат Окуджава      

Памяти Владимира Высоцкого

На цифре 37 с меня в момент слетает хмель.
Вот и теперь, как холодом подуло.
Под эту цифру Пушкин подгадал себе дуэль.
И Маяковский лёг виском на дуло.

Всего пяток прибавил бы к той цифре “37”.
Всего пять лет накинул к жизни плотской.
И в 42 закончил петь и Пресли, и Дассен,
И в 42 закончил петь Высоцкий.

Не нужен нынче револьвер, чтоб замолчал поэт.
Он сердцем пел и сердце разорвалось.
Он знал - ему до смерти петь.
Не знал лишь сколько оставалось.

А оставалось петь такая малость.
Но на дворе 20-й век.
Остался голос жить, записанный на дисках и кассетах.
И плёнок столько по стране, что если разложить,
То можно ими обернуть планету.

И пусть по радио твердят, что умер Джо Дассен,
И пусть молчат, что умер НАШ ВЫСОЦКИЙ.
Что нам Дассен? О чём он пел? Не знаем мы совсем.
Высоцкий пел о нашей жизни скотской.

Он пел о том, о чём молчали, пел
Свою большую совесть в мир обрушив.
По лезвию ножа ходил, кричал, хрипел
И резал в кровь свою и наши души.

И этих ран не залечить, не перевязать.
Вдруг замолчал - и холодом подуло.
Хоть умер от инфаркта, но можем мы сказать
“За всех за нас он лёг виском на дуло”.
В Гафт