Слякоть и дождь, и на остановке -

   Словно клубок оголенного нерва -

   Мёрзнут и топчутся рядом неловко,

   Ждут дилижанса карабинеры.

  

   Только извозчик пошел несговорчив,

   Ветер вращает листья по кругу,

   Солнце упало в объятия ночи,

   Карабинеры жмутся друг к другу.

  

   Чтобы с коллегой теплом поделиться,

   Каждый из них обнимает соседа,

   Светит луна в побледневшие лица,

   Филины сбились с мышиного следа.

 

Читать дальше: http://zhurnal.lib.ru/editors/r/rapnickij_s/karabinerynaostanowke.shtml

 

Месяц глядит в окошко,

   Медленный и красивый,

   Выложен звездной крошкой,

   Кажется апельсином,

  

   Судорогами сводит

   Город пустой, бездонный.

   В пахнущих сном лохмотьях

   Вышел во двор бездомный,

  

   Вышел на холод ранний

   Из бутафорских башен,

   Снами к утру изранен

   И надоевшим кашлем.

 

Читать дальше: http://zhurnal.lib.ru/editors/r/rapnickij_s/bezdomnyj.shtml

Военные марши уже не в моде,

Но все же привычки с годами крепче,

И я буду рад при любой погоде,

Накинув куртку на сутулые плечи,

 

Забыв о привычно-тягостной лени,

Стремительно выйти за двери стальные,

Без веской причины и без сожалений

Печатая шаг как и все остальные.

 

Нырну в метро и проеду столько,

Сколько потребует график, и даже

Уверенно сяду за компьютерный столик,

Чтобы строчить в пустоту что скажут...

Читать дальше: http://zhurnal.lib.ru/editors/r/rapnickij_s/marshsrednego.shtml

 

Когда успокоится вечер,

И стрелки забудут про числа,

Жизнь станет значительно легче,

Жизнь просто наполнится смыслом.

 

Немного вина и укропа,

И сыра, и в окнах заката,

И можно наметить для пробы

Любую открытую дату,

 

И выплеснуть на пол осадок,

И сплюнуть, поскольку культура

Росла из кабацких присядок

И произвела рецептуру,

 

В которой описан порядок

Приготовления средства

Из неуместных повадок

Скоро прошедшего детства…

Читать дальше: http://zhurnal.lib.ru/editors/r/rapnickij_s/beznogiebogiihomoergaster.shtml

 

...

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Подоконник, и чахнет зелень,

И вороны в немытом окне.

Двое в комнате: я и Ленин -

Серой тенью на старой стене,

 

В черно-белом казенном свете -

Та же комната, всё вверх дном,

Твердый Феликс твердит о смерти

Как о чем-то ему родном,

Читать дальше: http://zhurnal.lib.ru/editors/r/rapnickij_s/zastolom.shtml

 

 

Мне вообще давно не больно,

Мне все равно. Скорей, скорей:

Гулкий вагон в соку свекольном

Хлопнул решеткой своих дверей,

 

В рваном салоне застойный запах,

В утренних окнах – белым-бело,

У машиниста в цепких лапах

Судорогой штурвал свело.

 

Нас растянуло над сонной столицей

Пыльной гирляндой усталых лиц,

У пассажира в пустой глазнице -

Тени моих пустых глазниц...

 

Читать дальше: http://zhurnal.lib.ru/editors/r/rapnickij_s/poezdwdepo.shtml

 

Сказочной получилась моя жизнь, хотя ничего волшебного в ней не было, пусть и предполагалось. Полагаю, дело в странном совпадении обстоятельств и субъективной реальности, убедившей окружение в том, что голубые волосы вполне могут существовать. И несущественное заняло место существенного, так что мужчины сходили с ума от этих самых волос, все поголовно, от сопливого подростка с деревянными манерами до импозантного бородача, пригласившего как-то меня отобедать в ресторане, а после и занять соблазнительную вакансию в альтернативном театре, где господин служил директором. Директивы руководства выполняла неукоснительно, конечно, в том, что касается драматургии, но регулярно откашливала шерстью, как кошка, однако не в целях профилактики желудочных заболеваний, а в основном по причине несогласия с позицией вертящихся вокруг граждан. И получила в итоге гражданство какое-никакое. Никак не могла взять в толк, отчего что берется, но вечно что-то бралось откуда-то и само превращалось в городское мое проживание, не поймите превратно. Вращалась в сферах и кругах, кружила и кружилась, оттого голова кружилась тоже, как пластиковый пони на карусели, и, вырастая из карусельных лошадок, доросла до солидного авто, автоматически переключавшего передачи, передаточным механизмом сама являлась, да и ко мне являлись без приглашения и предлагали всякое.

Всякие бывали дни, и порой постановка театральная походила на жизнь, походя и самую мою судьбу меняя, разменивая мелочно трогательные месяцы, а месяцы по вечерам, по дороге из театра висели желтыми и пожирали звезды вокруг, и я аплодировала лунам, лимонами сладкие грезы заедая. Заеду в банкомат, прокучу кучу глянцевых банкнот, нотами ресторанными расстеленных по снегу. Снежные дома стоят смежно, отрезки дворов между собой перемежая с серой травой и асфальтами. Свалится зима с крыш лавинами чистящих снег поверху, повернется солнце солнцеворотом, ворот меховой заставит поднять, но вот и весна пожалует. Жалко пролетевших дней, вернуться бы и начать сначала, но начало вышло бы таким же, к чему и начинать?..

 

Читать дальше: http://zhurnal.lib.ru/editors/r/rapnickij_s/ispowedxmalxwiny.shtml

 

 

С Новым годом, товарищ, непризнанный, вечный,

Безнадежной истории зритель и брат!

С балалайкой и с писаной торбой заплечной

Коммунист, монархист, демократ, конокрад…

 

Ничего, что зима отморозила души:

В коммунальной баталии ох, духота!

Засучить рукава не по локоть, по уши -

Вечно гонит на подвиг вечная мерзлота…

 

С Новым годом, безликие граждане века!

Принимай поздравленье, налить не забудь!

Здесь всегда всё на благо, всё для человека.

Для какого – неважно, не в этом же суть…

 

Суть – как соль на щеке, на вчерашней щетине,

Как забор, как на вышке заправский стрелок,

Как твое отражение в яркой витрине,

Как бездомная серая кошка у ног.

 

С Новым годом, дружище! С еще одним годом,

С ненадежной надеждой, считающей срок!

Несмотря ни на завтра и ни на погоду,

Ни на кем-то взведенный холодный курок.

 

Повторяя «Вперед!» И еще «Cuba libre!»

Не смущаясь сугробом и плюя на пургу,

В неприглядном раю успокоенный литром

Одинокий мужчина лежит на боку.

 

 

 

 Здравствуй, друг! Я не к слову, а правда хотел бы,

Чтобы ты был здоров, несмотря на запой,

И, хотя ты давно перешел все пределы,

Я хотел бы, чтоб ты оставался собой.

 

Да, такое уж время… Какие тут нормы!

Мы-то знаем колейность проезжих дорог!..

Я пришел доложить лаконично, по форме,

Что совсем уже осень: я жутко промок,

 

Что и листья, и травы пожухли, и даже

Кое-где их заносит снежком по местам,

Что поставки в ларёк безупречно налажены,

Вот, портвейн в доказательство… Что-то устал…

 

Ты давно выходил? Понимаю, бестактно…

Так о чем я?.. О времени… Время идет…

Отчего мне не жалко, что прожили так мы?

Оттого ли, что ясно, что в будущем ждет?

 

У меня этой осенью ломит затылок,

Может, годы, а может, я что-то забыл…

Нет, поверь мне, что дело не в звоне бутылок,

Да, я плыл по теченью, но все-таки плыл…

 

Ты согласен, что в жизни не так уж и много

Безусловно существенных, важных вещей? -

Мы с тобой временами забыты у Бога,

Но, мой друг, - временами, а не вообще.

 

Это важно… Как важно, что осень… И шапку

Не забудь, покидая неприбранный дом,

Там, старик, - тот же мир, только жалкий и шаткий,

Как шаги по асфальту, покрытому льдом.

 

 

 

 

Цель предлагаемой статьи – поставить вопрос о таком явлении общественной жизни, как патриотизм, тема которого в последнее время стала особенно популярна, скажем, в России, и дать общую характеристику этого явления.

 

Если придерживаться критерия краткости и абстрагироваться от политологических изысканий, то, в конечном итоге, мы получим несколько форм патриотизма, о которых будет сказано ниже.

 

Националистический патриотизм в разных странах имеет разные исходные положения, но, в общем, очевидно, представлен двумя основными формами: чисто националистический (пример – Германия 30-х – начала 40-х годов прошлого столетия; Япония) и религиозно-националистический, связанный с основными положениями в бытующей религии и их отличием от прочих религиозных течений или направлений той же религии, и наблюдаемый преимущественно на Ближнем Востоке. Впрочем, безусловно, обе эти формы так или иначе имеют общую идеологическую подоплеку: главным аспектом является подразумеваемая избранность народа-носителя конкретной идеологии, будь то «божественное происхождение» японской нации, «полубожественное» или «естественно-отборное» германской, следование божественному откровению арабской и т.д. Отголоски такого патриотизма мы видим в волнениях мусульман в современной Европе (и этот патриотизм носит некий «удаленный» характер, поскольку реализуется в стране, удаленной от исторической родины), еще недавно – в Молдавии и Украине и в настоящее время – локально в России, где, независимо от структур организующих и поддерживающих эти движения, рядовыми «бойцами» такой патриотизм воспринимается как способ борьбы за социальные права основного населения, «попираемые» инородцами. Патриотизм этого рода уходит корнями в историко-народный, к которому мы и переходим.

 

Примером историко-народного патриотизма может служить то единение и любовь к месту проживания, которое показал вьетнамский народ в войне с США во второй половине ХХ века. Несмотря на обилие народностей, населяющих Вьетнам, их объединяет обширный пласт культурных и нравственных традиций, сохранению которых отчасти способствует бедность страны и типичная для этих мест речная культура поселений и сельского хозяйства, неразвитость инфраструктуры, способствующие некоторой закрытости населения от влияния западной культуры. Страна воспринимается жителями как «последняя линия обороны», за которой следует только совершенно невозможные условия существования, и, следовательно, любая экспансия воспринимается как попытка вообще лишить эти народы существования.

 

Параллели подобного патриотизма можно наблюдать во многих ближневосточных странах, где основная масса населения живет за чертой бедности. Следует заметить, что патриотизм такого рода культивировался и в СССР, когда знаменитый «железный занавес» создавал искусственную герметичность локальной культуры при относительной бедности населения (в данном случае речь идет не только о бедности домохозяйств в финансовом смысле, но и о глобальном дефиците продуктов пищевой и легкой промышленности, характерном для этого времени, при некотором наличии финансовых возможностей отдельных обширных групп населения). Читать дальше: 

http://zhurnal.lib.ru/editors/r/rapnickij_s/patriotizmwzhizniobshestwa.shtml 

 

 

Настало, наверное, время задуматься

О том, почему переполнены улицы

 

В двух-трех городах необъятного гетто,

А в прочих местах населения нету;

 

Задуматься о бесконечности тюрем,

О том, что, возможно, нас ждет только тюнинг

 

Страны как машины, в которой едва ли

Отыщешь не ржавые нано-детали;

 

О том, почему с языка так беспечно

Слетают плевками блатные словечки;

 

В чем смысл элитарности с люмпенским стержнем,

Которая, грязно ругаясь в коттедже,

 

На люмпена смотрит со страхом и, в целом,

Во всем полагается на огнестрелы;

 

В чем смысл бескультурья, которое вышло

Из подворотен и лезет повыше,

 

Во власть и в бюджет, и понятие чести

Смешит адвоката в присутственном месте;

 

Понять, отчего раствор политуры

В беспечных умах пробуждает культуру,

 

Которая чище и явно богаче,

Чем масс-медийный резиновый мячик.

 

Возможно, пора отделить слово «вера»

От политических акций у сквера,

 

Всяких господ, друг на друга похожих,

В церкви мечтающих о новом «Порше»,

 

И благородных любителей свечек,

Явно напрасно теряющих вечер,

 

Любящих службы в храмах огромных,

От христиан, незаметных и скромных,

 

И не судить о церкви по разным

Людям, к ней попросту непричастным.

 

Время такое… бездарное время,

Парус – как грязная тряпка на рее,

 

И офицеры на карту компас

Ставят, и рынду, и камбуз, и нас…

 

Боцман лютует, матрос недоволен,

Кто-то в открытое море уволен,

 

Море штормит, но без этого тошно…

Что впереди? То же, что в прошлом…

 

Время мне ставит задачу простую:

Кем на загадочный берег сойду я?

 

 

 

Победа должна быть легкой.

 

То, что достается с большим трудом, похоже на тяжелый крестьянский труд. Это не победа, а набор периодических действий с целью выжить. Такому труду нет конца. Существует некоторое количество стратегий, основанных на тяжелых периодических действиях, но ни одна из них не является универсальной.

 

То, что достается взамен чего-то, похоже на торговлю. Если необходимо пожертвовать чем-то ради успеха – это торговля. Подобная тактика является уязвимой и зависимой, особенно когда другие участники процесса в чем-то значительнее. Такой успех едва ли можно назвать победой, скорее – удачей и случайностью или некомпетентностью противника. Существует некоторое количество стратегий, основанных на том, чтобы пожертвовать одним и приобрести другое, но ни одна из этих стратегий не является универсальной.

 

Поэтому настоящая победа – результат тактики легкости, бескомпромиссной по отношению к любым проявлениям сложности и тяжести. Такая тактика строится на наблюдательности, стремлении сочетать поражающую мощь с легкостью ее достижения, навыке извлекать безопасность из действий противной стороны. Но в первую очередь – из внутренней уверенности в том, что правильное осуществляется легко, а трудное и сложное приводят к сомнениям и неточностям и в результате граничат с поражением.

 

Читать дальше: http://www.baihe.ru/2010/09/adaptaciya-knigi-pyati-kolec/#more-1016

 

 

 

Когда-то давно мой приятель носился

С проектами, планами, с помощью людям,

Но был на войне, и поэтому спился,

А всё говорил, что хорошее – будет…

 

Супруга приятеля тоже твердила,

Когда неуклюже ходила беременной,

Что после, когда-нибудь будет квартира,

И будет, конечно, хорошее время…

 

(Она после родов погибла некстати

В банальной аварии на переходе,

На разлинованном мокром асфальте.

И следствие, в общем, замяли там, вроде…)

 

Вот время прошло, но лучше не стало,

Сын подрастает, приятель стареет,

Мебель ветшает, жизнь непростая…

Ах, время! Давай, наступай поскорее!

 

Приятель терпел и надеждами мерил

Провалы и бедность, и прочие бедствия.

Когда-нибудь будет хорошее время…

Но не при жизни, и это естественно.  

 

 

 

Мастерская. Из окон - свет.

Тишина. В паутине – муха.

В старой раме – луна в листве.

Бюст вождя в стороне, без уха.

 

На верстак положил очки

И прищуриваясь комично,

Лысый дед потрошит стручки

И в горошины тычет спичкой:

 

Из зеленых бобовых голов

И из спичечных крепких брусьев

Без разбора рас и полов

Создает целый город трусов.

 

Есть теперь чем заполнить день,

Есть простор для пытливой воли:

Можно строем водить людей,

Примечая, кто недоволен,

 

И под праздник назначить казнь

И окончить таким салютом!

И придумать такой указ,

Чтобы быть справедливо-лютым!

 

Научить бюрократа брать,

Чтобы кто-то у бюрократа

Тоже брал, но (едрена мать!)

Чтобы брал только сколько надо.

 

И, конечно, нужна война:

Патриотам присуща стойкость!

Ведь должна же расти цена

На отчаянную жестокость!

 

…А когда надоест играть,

И пожалует Мастер цеха,

Надо будет верстак прибрать

И сказать, что «я так, для смеха»…