Уважаемые гайдпарковцы.
Сердечное спасибо за Ваше согласие вступить в Сообщество "НАЧНЁМ СТРОИТЬ ЕВРАЗИС". Надеюсь, что наша работа принесет пользу России. Одно наблюдение.Опыт предыдущих дискуссий говорит о том, что их эффективность резко снижается, когда участники дискуссий уходят от темы. Другие, в резких формах политизируют свои материалы и вместо дискуссий устраиваются оскорбительные оценки и перебранки. Будем помнить, что в такого рода дискуссиях самый сильный и лучший "ответ" -это молчание, не отвечать обидчику и обратиться к администрации Cообщества или Гайдпарка для принятия мер. Будем помогать друг-другу, и помнить , что Гайдпарк -это трибуна для зрелых людей.
Итак, начнём:
Предложения В.Путина, Н.Назарбаева, А.Лукашенко о строительстве ЕВРАЗИС вызвали большой интерес. Мнения разделились. У одних неприятие, у других радость. И тех и других надо слушать. Каждый может ошибаться. У каждого есть, что- то разумное. Ведь источник чувств один - СССР. И каждый его чувствует по- своему.
Да, СССР уже нет, но опыт его созидания и разрушения жив. Как говорил Нурсултан Назарбаев, «Кто не жалеет по СССР, у того нет сердца, кто хочет его вернуть,- у того нет разума»
Диалектика подсказывает, что социальная жизнь тоже развивается по объективным законам, возвращаясь к «старому» руками и разумом субъективного фактора. Этот возврат происходит, как движение вперед, только в том случае, если он (и оно) будет не слепым повторением старого, а эволюционно, с использованием всего устойчиво положительного из предыдущей жизни.
В определении стратегии и тактики строительства ЕВРАЗИС большую помощь могла бы оказать теория «Конвергенции», труды таких известных ученых как ТинбергенЯ, Джон к.Гэлбрейт, Д.Белл, Василий Леонтьев, Л.В.Канторович и наш современник Владислав Иноземцев и многие другие.
Число публикаций, научных работ, личных наблюдений, относящихся к истории разрушения экономических отношений СССР, их оценки и возникновения "наших" рыночных отношений будет пополнен Вами. Бесспорно, что ошибки тех лет, 20-летней давности, нельзя повторить и сейчас при строительстве нового дома «совместного проживания», но уже не в коммуналке, а в отдельных квартирах или домах. Надеюсь, что гайдпарковцы поддержать меня в этих замыслах.
Виктор Евгеньевич Томашкевич, доктор экономических наук, профессор, деревня Подольниха. ПИшите и напрямую: vetomashkevich@gmail.com
p.s..Еще раз хочу заострить вопрос и предлагаю очертить круг проблем тематикой РЫНКА ТРУДА нынешней РОССИИ и будущего ЕВРАЗИС. Здесь у каждого из нас есть свои наблюдения. Что можем взять из "рынка" труда СССР, что надо отбросить. Весьма поучителен со знако плюс и минус опыт Европы. В этом случае наша дискуссия приобретёт более конструктивный характер. Рынок труда -это несущая конструкция экономики, политики, социальной сферы,общественных отношений нашей жизни. Какова эта конструкция -такова и вся наша жизнь.
Общую картину прошлого, и, к сожалению, невостребованных, но, как мне кажется, по прежнему, конструктивных предложений, может дать следующая статья. Специально обратился к Гэлбрейту. У нас по прежнему бытует вековое правило: В родном Отечестве пророков не бывает. Перетерпим.
..
ПОЧЕМУ ПРАВЫЕ НЕ ПРАВЫ
(газета “Известия” от 31 января 1990 г.)
Под таким заголовком английская газета “Гардиан” 26 января поместила отрывок из лекции почетного профессора экономики Гарвардского университета Дж. К. Гэлбрейта, с которой он выступил в Эдинбурге.
События этих последних месяцев в Восточной Европе, ставшие продолжением первоначальных перемен в Польше и Советском Союзе, что неудивительно, дали пищу для серьезной экономической дискуссии. В одних аспектах она носит в высшей степени разумный характер; в других, которых наберется больше, она уводит от истины, приближаясь к легкому умопомешательству. Это отклонение от истины характерно для образа мышления по обеим сторонам бывшего “железного занавеса”, или, если взять символ менее отдаленного прошлого, берлинской стены. Нам нужно дать название этому явлению: лучше всего его можно охарактеризовать как идеологию упрощения.
Бюрократия — явление универсальное
Общество, к которому стремятся страны Восточной Европы, не имеет никакого отношения к модели Маркса. Как и те экономические и политические условия, в которых они жили и, очевидно, страдали. Повзрослев, социализм столкнулся с задачей, которую не предвидели Маркс и Ленин: с производством потребительских товаров во всем современном многообразии стилей, конструкций и сопутствующих услуг. Такую модель создал несоциалистический мир. Централизованное планирование и командно-административная система с этой задачей справиться не смогли. Не смогли они справиться и с конкретными проблемами сельского хозяйства — отрасли, которая успешно функционирует лишь в том случае, когда опирается на заинтересованность и энергию отдельного владельца и собственника.
Еще одна серьезная неудача современного социалистического развития имеет близкий аналог в современном капиталистическом опыте. Это растущая и в конечном итоге всепоглощающая роль организации, бюрократии. Если современные крупные промышленные фирмы — “Дженерал моторс”, “Дженерал электрик” и “Экссон” в Соединенных Штатах, “Шелл” и “Бритиш петролеум” в Великобритании — создают крупные бюрократические аппараты, то то же самое, причем в еще более широких масштабах, происходит при зрелом социалистическом производстве. В еще более широких масштабах, потому что при этой системе производственные предприятия в той или иной степени объединяются с министерствами, выполняющими функции надзирателя и контролера. В результате появляется поистине гигантская организационная структура; по некоторым оценкам, бюрократический аппарат в СССР насчитывает около 30 млн. человек.
Основные черты крупной организации, массивного бюрократического аппарата одинаковы для всех систем и для всех культур. Во-первых, это неотвратимое воздействие возраста. Мы признаем, что с годами энергия и инициатива человека угасают, но то же самое происходит с бюрократическим аппаратом в экономике. Точно так же с течением времени социалистические министерства и предприятия повзрослели и вступили в период бесплодной дряхлости.
В больших организациях также существует тенденция к разрастанию персонала; ничто так не подчеркивает значение и престиж бюрократии, как число подчиненных. Ничто так не облегчает жизнь бюрократов, как угодливые подчиненные, избавляющие их от необходимости думать и действовать.
Но важнее всего то, что бюрократия сама определяет свои собственные истины. В настоящее время мы с необычайной ясностью наблюдаем это в Соединенных Штатах. Наше огромное военное ведомство наряду с государственным департаментом и разведывательными управлениями пытаются сохранить представление о себе как о крайне нужных и полезных организациях, которые так долго и так успешно служили стабильности мышления и увеличению бюджетов. Некоторые открыто выражают сожаление в связи с недавними переменами, которые могут обречь их на сокращение бюджетов и мучительный процесс мышления. Заместитель государственного секретаря Лоуренс Иглбергер, пожалуй, ведущий у нас сейчас глашатай ведомственных истин, недавно пожалел о завершении “холодной войны” — “времени, — как он сказал, — примечательной стабильности в международных отношениях”.
Но и здесь западная приверженность бюрократическим или ведомственным истинам сказывается не так, как в восточно-европейских странах. На Западе неудобные для кого-то мысли и их последствия, какое бы огорчение они ни вызывали, к сожалению, у многих невозможно подавить. Обоснованность сохранения военных расходов Соединенных Штатов на нынешнем уровне сейчас решительно ставится под сомнение. Власти даже официально поставили задачу сокращения бюджетов, правда, к сожалению, эти сокращения пока выливаются в запланированный рост.
Однако в социалистическом мире господство бюрократических истин носило гораздо более непреклонный характер. Там они полностью определяли убеждения всех представителей бюрократических органов; там их власть в широких масштабах распространялась и за пределы этих органов.
Итак, подведем итог. Капитализм не мог бы выжить в своей изначальной или чистой форме. Но под нажимом он смог приспособиться. Социализм в своей изначальной форме успешно решал свои первоначальные задачи. Но он не смог приспособиться и породил репрессивную политическую систему угнетения. Как же он сейчас приспосабливается, избавившись от нее?
Что передать рынку
Два момента не вызывают сомнений. Во-первых, те, кто говорит — а многие говорят об этом бойко и даже не задумываясь — о возвращении к свободному рынку времен Смита, не правы настолько, что их точка зрения может быть сочтена психическим отклонением клинического характера. Это то явление, которого у нас на Западе нет, которое мы не стали бы терпеть и которое не смогло бы выжить. Наша жизнь смягчается и защищается правительством; для восточноевропейцев капитализм в его чистом виде был бы так же неприемлем, как он был бы неприемлем для нас.
В равной мере не стоит прислушиваться к тем, кто видит в сегодняшних потрясениях и трудностях обещание скорейшего экономического улучшения. С их точки зрения, трудности сами по себе — это уже терапевтическое средство. Любые страдания должны порождать благо. Здесь присутствуют элементы теологии: самоистязание как путь к святости.
Граждан, вытерпевших такие беды, убедить в этом будет не так легко, как тех, кто видит в трудностях добродетель, наблюдая за ними издалека или с высот определенного личного комфорта. А политические последствия этого курса не сулят ничего хорошего. Сейчас в Восточной Европе настал час великой и долгожданной свободы. Было бы поистине трагедией, если бы люди стали отождествлять эту свободу с неприемлемыми экономическими лишениями.
Если бы мне довелось дать консультацию восточно-европейским странам, я бы призвал их передать рынку производство менее важных потребительских товаров и сферу услуг. Я бы также призвал государственные банки давать займы для ускорения этого процесса, а государство — принимать любые необходимые меры с целью приспособления банков для этой цели. Не должно быть никаких колебаний — вроде тех, которые наблюдаются сейчас в Советском Союзе, — относительно допустимости отношений частный предприниматель — наемный рабочий. Это именно такие отношения, пусть даже их отождествляют с капитализмом, в условиях которых живут и преуспевают миллионы людей.
Я действовал бы более осторожно и постепенно, передавая рынку производство основных продовольственных товаров, жилищный сектор и систему здравоохранения. В этой области трудности и страдания достигли бы особой остроты. К тому же следует признать, что для этого потребовались бы такие меры, которые сочли бы неприемлемыми даже капиталистические страны, как их все еще называют. Все ведущие индустриальные страны сейчас выделяют значительные субсидии на свое сельскохозяйственное производство. Как следствие во всех этих странах закупочные цены выше или потребительские цены ниже, чем могло бы быть без вмешательства правительства. Все индустриальные страны также прилагают особые усилия для обеспечения людей дешевым жильем; капитализм же нигде никого не обеспечивает хорошими недорогими квартирами. Здравоохранение находится в удовлетворительном состоянии лишь там, где оно по сути обобществлено.
Что же касается характерных крупных производственных предприятий, то я бы рекомендовал вывести их из-под контроля министерств. Они должны нести ответственность за собственные действия, реагируя на потребности рынка, а их управленческий персонал и рабочие должны получать вознаграждение за успешную деятельность. Это означает, что они должны иметь право самостоятельно устанавливать цены и так же свободно договариваться об условиях контрактов с другими фирмами, которые аналогичным образом станут частью рынка. Кроме того, следует предоставлять займы для финансирования технического прогресса и расширения производства. А наказание за просчеты и неудачи — вот это сложный вопрос — должно нести опростоволосившееся административное руководство.
В конечном итоге не так уж важно, чья это будет собственность. В капиталистическом мире предприятия обычно принадлежат держателям акций, неизвестным администрации предприятия. Ничего существенно не изменится, если их владельцем, как обстоит дело во многих случаях, будет государство. Важно, чтобы производственное предприятие, так же как и человек, получило право на утверждение своей индивидуальности, получая вознаграждение за успех и наказание — за неудачу.
Сейчас много говорят о переходе к конвертируемым валютам. Это пример столь же упрощенной идеологии. Гораздо важнее (или было бы гораздо важнее) связать накопленные излишки денег внутри страны.
Последовательной и пагубной тенденцией в социалистическом обществе прежних времен являлось преобладание денег над товарами. Из-за наличия этих средств рыночная либерализация, как это сейчас происходит в Польше, отождествляется с инфляцией. Всех, кто располагает наличными средствами в размерах, превышающих установленный уровень, следует обязать путем валютной реформы вложить эти деньги под проценты в долгосрочные облигации, чтобы они не выходили на рынок. Такой путь все еще представляется реальным для других социалистических стран, в том числе и для СССР.
Эти рекомендации я выдвигаю с осторожностью: по важным проблемам конверсии и перемен социалистические страны получают больше западных советов, чем они могли бы использовать или даже проанализировать. Я читал о недавней поездке американской делегации в Советский Союз, которая призывала установить золотой стандарт рубля, чтобы сделать его полностью конвертируемым.
Следует признать, что этот шаг придется по душе тем немногим, кто сразу же полностью завладеет всем золотом. И так обстоит дело с большинством советов, проникающих сейчас через бывший “железный занавес”.
Запад должен помочь
Но в отношении одного шага не должно быть никаких колебаний. Я имею в виду, что западные страны и Япония должны безотлагательно оказать щедрую помощь странам, переживающим сейчас процесс либерализации. Сейчас эта помощь действительно нужна; как я подчеркивал, нельзя допустить распространения впечатления, что за свободу нужно платить дорогой экономической ценой. Как мудро рекомендовал мой коллега Джеффри Сакс, с которым мы, наверное, расходимся в вопросе о шоковой терапии, выплату процентов по задолженности следует приостановить.
МВФ сейчас не время читать лекции о жесткой экономии. Действенную помощь в виде займов и ссуд не следует привязывать к капитальным товарам; она должна щедро выделяться на продовольствие и потребительские товары, те области, где социализм в прошлом терпел самые серьезные неудачи и где он сейчас испытывает острую нужду.
На Западе ресурсы есть, ведь одним из последствий этих последних месяцев, которое на Западе столь заметно, что даже самые рьяные глашатаи ведомственных истин не могут его отрицать, является ослабление военной угрозы, что неизбежно сказывается на общественных ресурсах. Это самый очевидный и элементарный шаг — использовать часть высвобожденных таким образом ресурсов для смягчения переходного периода — перехода к миру экономического процветания, политической свободы и военной безопасности.
Восточная Европа и Советский Союз сейчас переживают один из величайших моментов в своей истории. Но это величайший момент и для нас. Я возвращаюсь к идеологии чрезмерного упрощения. Ничто не может привести к более катастрофическим последствиям для Запада, чем возвращение к экономическому порядку, предписанному раннекапиталистической доктриной и до сих пор превозносимому его наиболее истовыми теологами. Эта система выжила лишь из-за своей способности приспосабливаться в либеральном политическом контексте.
Социализм столкнулся с потрясениями потому, что он не смог приспособиться. Поэтому сейчас необходим не резкий поворот к примитивному капитализму, а приспособление. Это не проторенный путь, его нельзя преодолеть, придерживаясь жестких догм. К сожалению, он требует мучительного процесса мышления. А этому во все экономические эпохи сопротивлялись так же, как сопротивляются сейчас. Но, как это ни печально, альтернативы у нас нет.
Правительственный вестник. 1990. № 21. Василий Леонтьев. “Были вы догматиками — пора стать прагматиками”. Моя идея такова: нужно значительно увеличить цены и одновременно сильно повысить оплату труда, особенно малообеспеченным слоям населения и людям с фиксированными доходами. Те, у кого много денег и кто многое закупает с черного рынка, практически не пострадают. Чтобы пояснить свою мысль, задам почти риторический вопрос: почему бы субсидии, которые вы сейчас даете предприятиям, не пустить на оплату труда людей?
