Маргари́та Ио́сифовна Алиге́р (фамилия при рождении — Зейлигер; 24 сентября [7 октября] 1915, Одесса — 1 августа1992, Мичуринец) — советская поэтесса. Лауреат Сталинской премии второй степени (1943).

Почти 60 лет (с выхода ее первых стихов) своей неугомонной жизни отдала Алигер служению литературе. В своей поэзии создавала героико-романтический образ современника — энтузиаста первых пятилеток.

Алигер осуществила переводы с подстрочников около 40 поэтов — с болгарского, грузинского, еврейского (идиш), азербайджанского, украинского, латышского, узбекского, венгерского, литовского, корейского языков.

Да и нет

Если было б мне теперь
восемнадцать лет,
я охотнее всего
отвечала б: нет!

Если было б мне теперь
года двадцать два,
я охотнее всего
отвечала б: да!

Но для прожитых годов,
пережитых лет,
мало этих малых слов,
этих "да" и "нет".

Мою душу рассказать
им не по плечу.
Не расспрашивай меня,
если я молчу.

1959

Слезу из глаз, как искру из кремня,
хорошим словом высечь - что за диво!
Не в этом дело. Слово - не огниво,
и не слезой людское сердце живо.
Совсем не это мучает меня.

Встать на рассвете, на пороге дня,
сказать вперед шагающим:
"Счастливо!"
Отдать им песню, полную порыва,
хранящую, как верная броня,
от слов, звучащих праздно и фальшиво.
Спросить с людей не искры, а огня.

1946
За какие такие грехи
не оставшихся в памяти дней
все трудней мне даются стихи,
что ни старше душа, то трудней.
И становится мне все тесней
на коротком отрезке строки.
Мысль работает ей вопреки,
а расстаться немыслимо с ней.
Отдаю ей все больше труда.
От обиды старею над ней.
Все не то, не к тому, не туда,
приблизительней, глуше, бледней.
Я себе в утешенье не лгу,
задыхаясь в упреке глухом.
Больше знаю и больше могу,
чем сказать удается стихом.
Что случилось? Кого мне спросить?
Строй любимых моих и друзей
поредел... Все трудней полюбить.
Что ни старше душа, то трудней.
Не сдавайся, не смей, не забудь,
как ты был и силен и богат.
Продолжай несговорчивый путь
откровений, открытий, утрат.
И не сдай у последних вершин,
где на стыке событий и лет
человек остается один
и садится за прозу поэт.

1954-1956
В мире, где живёт глухой художник,
дождик не шумит, не лает пёс.
Полон мир внезапностей тревожных,
неожиданных немых угроз.

А вокруг слепого пианиста
в яркий полдень не цветут цветы:
мир звучит встревоженно и чисто
из незримой плотной пустоты.

Лишь во сне глухому вдруг приснится
шум дождя и звонкий лай собак.
А слепому — летняя криница,
полдень, одуванчик или мак.

...Всё мне снится, снится сила духа,
Странный и раскованный талант.
Кто же я, художник ли без слуха
Или же незрячий музыкант?
1967
Двое

Опять они поссорились в трамвае,
не сдерживаясь, не стыдясь чужих...
Но, зависти невольной не скрывая,
взволнованно глядела я на них.

Они не знают, как они счастливы.
И слава богу! Ни к чему им знать.
Подумать только! - рядом, оба живы,
и можно всё исправить и понять...

1956

Светлые, прозрачные глаза
твёрдости остывшего металла...
Не о вас ли много лет назад,
смолоду, я думала, мечтала?
Поздно мне пришлось вас повстречать,
да и посветили вы мне скупо...
Что же, мне об этом закричать?
Зарыдать?
          Не стоит.
                    Поздно.
                            Глупо.
1954
Я хочу быть твоею милой.
Я хочу быть твоею силой,
Свежим ветром,
Насущным хлебом,
Над тобою летящим небом.

Если ты собьешься с дороги,
Брошусь тропкой тебе под ноги
Без оглядки иди по ней.

Если ты устанешь от жажды,
Я ручьем обернусь однажды,—
Подойди, наклонись, испей.

Если ты отдохнуть захочешь
Посредине кромешной ночи,
Все равно —
В горах ли, в лесах ли,—
Встану дымом над кровлей сакли,
Вспыхну теплым цветком огня,
Чтобы ты увидал меня.

Всем, что любо тебе на свете,
Обернуться готова я.
Подойди к окну на рассвете
И во всем угадай меня.

Это я, вступив в поединок
С целым войском сухих травинок,
Встала лютиком у плетня,
Чтобы ты пожалел меня.

Это я обернулась птицей,
Переливчатою синицей,
И пою у истока дня,
Чтобы ты услыхал меня.

Это я в оборотном свисте
Соловья.
Распустились листья,
В лепестках — роса.
Это — я.

Это — я.
Облака над садом...
Хорошо тебе?
Значит, рядом,
Над тобою — любовь моя!

Я узнала тебя из многих,
Нераздельны наши дороги,
Понимаешь, мой человек?
Где б ты ни был, меня ты встретишь
Все равно ты меня заметишь
И полюбишь меня навек.

1939
И все-таки настаиваю я,
и все-таки настаивает разум:
виновна ли змея в том, что она змея,
иль дикобраз, рожденный дикобразом?
Или верблюд двугорбый, наконец?
Иль некий монстр в государстве неком?
Но виноват подлец, что он — подлец.
Он все-таки родился человеком!

1979