"Для не знающих хорошо сибирского быта замечу, что, может быть, нигде, кроме Северной России, не сохранилась так старая Русь, как в Сибири. Не удивительно: первыми переселенцами в нее были жители северных областей России, куда не достигла ни Татарская плеть, ни Польская спесь, ни Французский век знаменитого Людовика XIV".
(Авдеева Е.А. "Записки и замечания о Сибири". 1837 г.)

"Каждый сибиряк знает, что он сибиряк, а значит, он обладает особенными качествами, и он знает эти качества… Сибиряк знает, что уже по факту места рождения он верный друг и честный товарищ, он открытый и мужественный человек, обязательно щедрый, готовый отдать и снять с себя последнее. Сибиряк — человек с острым чувством справедливости. Он обладает некой широкой душой и ещё всем известным сибирским здоровьем. Если он ест, значит ест, если пьёт, значит пьёт. Он знает, что мелочность это плохо и её в нем нет. Сибиряк на многое закрывает глаза, не суетится, и готов открыть душу при любом удобном случае всякому хорошему человеку. Но он не прощает вероломства, жестоко на всю жизнь обижается на ложь, подлость и двуличие. Не терпит жадности и просто продуманной прагматичности. В любом аккуратном, тихом и не пьющем человеке сибиряк готов увидеть хитрость, жадность и высокомерное презрение к себе".
(Е. Гришковец. "Реки")

Выяснилось, что порядочный мужской костюм найти по нынешним временам не так-то просто. Страна носит то, что массово завозят в магазины, всецело доверяя безошибочному вкусу владельцев китайских мануфактур и российских оптовых закупщиков. В силу этого костюмы во всех магазинах имеют отчётливый блестящий отлив, на радость харыпам и служащим региональных администраций.
Лакированные востроносые туфли и партбилет «Единой России» - в подарок.

В неизреченной своей мудрости господь распределил мудаков по поверхности планеты равномерно. Чтобы, во-первых, никого не обидеть, а, во-вторых, чтобы до каждого донести осознание всей непростоты и диалектичности мироустройства. А среди своих собратьев по мудацкому цеху самой сокрушительной силой обладает идейный активист, действующий по инструкции и потому неуязвимый.

Я это к чему? Один из мудаков, приставленных господом ко мне в качестве коллеги, дочитал Трудовой кодекс РФ до статьи 331. В статье сообщается, что к занятиям педагогической деятельностью допускаются лица, не имеющие действующей судимости по тяжким и особо тяжким составам Уголовного кодекса. Тяжкие и особо тяжкие – это, например, бандитизм, или еще разбой в составе организованной группы, или геноцид. Здравый татарославянский смысл на таком даже не споткнётся, потому что, вообще говоря, образовательное учреждение про своих работников и так всё знает, да и в целом из каторжан в преподаватели приходят нечасто. Не то мудацкая логика. Она с неуклонностью повлекла моего коллегу в ректорат, чтобы донести до руководства новое знание. Более того: перед этим он съездил в областное УВД, выяснил процедуру получения справок об отсутствии судимости, записал часы приема и выдачи справок, и даже нагрёб с собой охапку бланков заявлений на получение справки. Чтоб нам, значит, было удобнее. Ход мысли ректората предсказать несложно: там немедленно пожали мудаку руку и издали по Академии приказ, обязывающий всех сотрудников в месячный срок получить и предоставить справки об отсутствии судимости. Поэтому теперь ни в чем не повинные люди с научными степенями и средним зрением в минус три должны блеющими баранами топтаться в очередях ИЦ УВД, доказывая, что они не склонны проводить досуг за изнасилованиями и торговлей людьми.

«When will you loose you stupidity, Mary Long..?».

Как уже неднократно и многими подмечалось, первейшая польза аудиокниги обнаруживает себя вовсе не в ознакомлении с книжкой, а в деле засыпания.
По итогам многолетних разысканий авторитетно сообщаю, что самым непреоборимым одрыхляющим действием обладают лекции протодиакона Андрея Кураева. Извивы богословской мысли сами по себе приводят в известную прострацию, но дело не в них. Дело в диаконе и его несравненных амплитудно-частотных характеристиках, вот в чём. Служебная кротость доктора богословия и природная вкрадчивость этого его голоска византийского карьериста привели к тому, что ещё ни одной лекции полностью я не прослушал: отрубает как вымбовкой по башке. Дуэт из Кота-баюна с Гаммельнским крысоловом не управился бы лучше.
Ценность этого пользительного и целебного диаконского дара можно понять, только представив попытку убаюкаться под проповедь Иван Иваныча Охлобыстина.

Вообще, конечно, разница между книгой и аудиокнигой - как между исполнением музыки и прослушиванием музыки.
Ритм, темп, интонация - всё чужое, всё не твое.
Но глазыньки что-то уже совсем не того, кончаются.

"Благослови тебя Боже, бедная моя сестра,
идущая в паутине алкоголя и немоты".

Самые несчастные люди на свете - это умные девушки. Этот мир им не рад и на них не рассчитан.
Женщине проще. Если путь разочарований не приводит её к состоянию бабы, то она выравнивается в полёте. Право первородства не то чтобы отдаётся в обмен на чечевицу, но дозируется привычной рукой и употребляется в неотпугивающих людей формах.
А барышням - совсем худо. В учебной аудитории, где чутких арабских лошадок запрягают иногда даже не с битюгами, а с бобрами или кадками овсяного киселя, это видно особенно болезненно. Безмозглость часто агрессивна, и в такие моменты даже мне, флегме, с большим усилием удаётся справиться с желанием забить ногами пару ядовитых плотоядных дурищ, нечистыми зубами рвущих на части чужую хрупкость. Когда обижают другого, а ты ничего не можешь сделать - вот что по-настоящему паршиво.

И как же я люблю девушек, которые, становясь взрослыми женщинами, не перестают быть людьми.

Дирк Якобс (1497-1567)
Групповой портрет корпорации амстердамских стрелков (1561)
Jacobs, Dirk. Group Portrait Corporation of Amsterdam shooters


можно ткнуть и посмотреть покрупнее


"Да что ты знаешь про сильных мужиков.. бюджетник!"
(т\с "Интерны")

Картины такого рода в Голландии 16-17 веков были отдельным жанром, и по смыслу они наиболее близки нынешним фотографиям школьных классов. Их заказывали в складчину представители разных гильдий, чтобы затем вывесить в парадном месте с целью непритязательного любования. На этом в своё время зашибали на колбасу Ван Дейк, Рембрандт, Хальс, Галле, Баренц и другие. Что характерно, художники устанавливали размер платы в зависимости от места на портрете: тех, кто кто не жалел гульденов на духовность, можно видеть впереди, показистее с виду и с разными опциональными артефактами.

Вообще говоря, корпорация стрелков (schutterstuke) - это в чистом виде милиция, сиречь народное ополчение. Или, если угодно, ДНД, добровольная народная дружина. Времена тогда стояли неприветливые, и строгие нидерландские парни после работы кузнецами, ткачами, поварами и сапожниками брали мушкеты и патрулировали улицы городов, стояли в караулах и контролировали округу на предмет отстрела испанцев. В связи с этим можно было бы вспомнить картину Рембрандта "Ночной дозор", которая также изображает городских стрелков. Однако у мейстера Рембрандта на дворе 1642 год, излёт Возрождения, "вокруг совсем другие лица и другая страна". К рембрандтовской поре, ближе к концу войны с Испанией, в стрелки принялись записываться махровопатриотствующие бюргеры, кружевные мажоры, пивные милитаристы и прочие плюшевые вояки, в основном, чтобы немедленно заказать в гостиную ироический портрет с ружжом, бравым еблетом и животом наперевес.

Дирк Якобс писал свою заказуху на восемьдесят лет раньше: времена были пожёстче и покруче, в Европе во всю ширину баяна разворачивался реформационный холивор, а Испанская империя находилась на пике охреневания от собственного величия и имела простые взгляды по вопросу нидерландского суверенитета. Именно в это время Фернандо Альварес де Толедо, герцог Альба, прививал нидерландцам тонкое понимание оттенков геноцида. Потому люди, нарисованные Якобсом, - не пафосные позёры, а малосентиментальные ребятки со стальными яйцами, и лицами, изготовленными с помощью молотка и зубила. "Душа у ловчих без затей, из жил воловьих свита".

Вдумчиво прибирая испанцев и уголовников, эти баэсы отвечали за качество своей работы, а предупреждение о неполном служебном соответствии получали толедским железом. И по их лицам это видно.

«Наставь юношу при начале пути его: он не уклонится от него, когда и состарится».
«Кто жалеет розги своей, тот ненавидит сына; а кто любит, тот с детства наказывает его».
(Притчи 13:24; 22:6)

«Травить детей — это жестоко. Но ведь что-нибудь надо же с ними делать!»
(Д. Хармс)

С искренним душевным подъёмом встретил новость про хакасского депутата и бывшего кандидата в мэры г. Черногорска Александра Катарева. Депутат Катарев, бывший учитель с двенадцатилетним стажем, после нелегкого дня, исполненного служения человечеству, следовал по автомобильной стоянке. В этот самый момент его распахнутая миру душа и большое гуманистическое сердце были поруганы двумя каинскими снежками, прилетевшими от игравших на гаражах детишек. И тогда Ян Амос Катарев окаменел лицом, принял для себя нелегкое решение, извлек травматический пистолет и смёл малолетних нелюдей кинжальным огнём, for justice.

В связи с чем хочется немедленно пожать твердую педагогическую руку учителя высшей категории. Потому что мечтается многим, а нашел в себе силы и сделал только он один. Ибо двенадцать лет в средней школе – это не просто комок нервов, выраженный тремор конечностей и алкоголизм прочной второй стадии. Нет. Двенадцать лет - это вполне созревшая готовность в ответ на снежок догнать, повалить, сосредоточенно и долго бить ногами, затем облить из канистры бензином и поджечь, утерев пот неприятной, но нужной людям работы. Или в определенный момент урока сделать паузу, проследовать, не спеша, в конец аудитории, взяться за стул и забить пару человек в кровавые брызги, поправив затем галстук и осведомившись: «На чем мы остановились?». Порывы к этим решительным педагогическим новациям присутствуют в сознании учителя дискретно и сдерживаются только титанической волей. И лично я понимаю депутата и стрелка. Про которого сообщают также, что он сначала пытался догнать человеческих детенышей, что не вполне позволяет исключить версию с канистрой. И лишь убедившись, что проклятая школота бегает быстрее его изношенного миссионерским служением организма, хакасский Роланд выхватил стального друга и уверенным выстрелом по ногам (о, мягкосердечие!) принес в мир капельку справедливости.

А если вдобавок выяснится, что над телом поверженного врага Катарев разъяснял юным исчадиям правила написания окончаний «тся» и «ться», то, думаю, и сам Павел Астахов не найдет, в чем укорить ганфайтера.

Сибирские учителя так суровы, что ставят двойку только один раз, на могильной плите.
Законопроект "Об образовании" как раз проходит внесение поправок.

"Внутри стояли какие-то неопределенные сумерки..".
(Стругацкие. Град обреченный)

Февраль, март и половину апреля я сплю. Безбожно пропускаются пары, не пишется ни статьи, везде опоздал, везде прокляли, заставили писать обяснительные, с похмельем не поймешь - ещё оно или уже прошло, монография не доделана, мазня не дорисована, к конференции не готов, к олимпиаде не готов, что-то ещё просрал, доброе имя и премиальные ушли умирать на потаённое слоновье кладбище. Тут пить-то неохота, того и гляди вши все уйдут, а они со своей олимпиадой. Ноги мокрые, глаз мутный, пальцы облезшие, туфли не чищены, надежд и целей как в бумажном пакетике из-под базарного гамбургера.
И постоянно сам себе по уху бьешь с размаху, чтобы не сказать людям, что думаешь. Ходишь и бъёшь непрерывно. Потому что то, что ты в феврале и марте думаешь, людям знать не надо. Особенно барышням.

И спать, спать охота всё время.
На госах прямо же вот ещё чуть-чуть - и уснёшь, об стол рожей упадёшь, да так и останешься до апреля.

А вот я еще салаты иногда делаю. Нормальные-то люди их готовят по праздникам, чтоб гости надорого не нажрали, а тут вот сам себе, да. Правда, делаю я их без лишней рецептурной кропотливости, которая сопутствует, как известно, бездарностям, а также без дурацких кривляний типа нарезания картошки геометрическими сантиметровыми кубиками. Как следствие, салаты получаются специфичные, как и вообще всё у меня. Салаты эти - ночные. Как довоенный бомбардировщик "У-2" и "Айнекляйненахтмюзик". Разглядывание моих салатов никого еще не доводило до добра - на свету они стремительно утрачивают слабые запасы привлекательности. Салаты съедобны в основном в условиях слабой видимости: в темноте, в туман, в снегопад, в дымах пожарищ, в пыльной буре и в середине стаи саранчи. Доктринально правильное употребление предполагает подход к холодильнику сильно за полночь, в нижнем белье, с отрешённым лицом и неясносным сознанием. Некоторые, и я в их числе, нависают над кастрюлькой, обнажая упыриные желтые клыки. Достоинствами всей этой продовольственной тактики является то, что дальнейший сон перестаёт беспокоить парадоксами, а утилизация бытовых отходов происходит как бы сама собой.

Если подумать, вся моя кухня будто создана для интерната слабовидящих.

можно ткнуть и посмотреть размером побольше


У нее ни туфель, ни пары белья,
Она даже молитвы не знала,
И серою кошкой, не имевшей жилья,
Занесло ее в город, в гущу гнилья,
Словно между дровами зажало.
Она мыла посуду за малый баш,
Но не мылась сама добела,
И все же, дитя мое, Ханна Каш
Почище других была
(Бертольд Брехт)

Башня Rowan - Ханна Каш

Как известно всем, включая энциклопедию "Британника" и аналитический отдел Моссада, моя Моряковка - место, осенённое божьей благодатью так же густо, как январская помойка - ёлками и как хорошие манты - луком и перцем.

На то, чтобы сделать мою деревню духовным и географическим центром Галактики, господу пришлось потратить лаконичность Толстого, бороду Охлобыстина, яйца императора Николая II, море на месте Чечни, лингвистические таланты министра Мутко, советскую микроволновку и мозги четырёхсот пятидесяти депутатов Государственной Думы Российской Федерации. Именно из моряковского щедрого лона миллионы лет назад вышли прото-Вассерман и прото-Котэ. Именно в Моряковке придумали пельмени, закат над океаном, пятьдесят граммов под щи и Северную Корею для смеху.

К чему я всю эту чушь?

Есть в Моряковке такая барышня юных лет - Светка Миронова.
Светланка, кроме того, что умница и красавица, ездит на лыжах.
И ездит как будущий олимпийский чемпион.
В частности, рвёт на соревнованиях старшие возраста легче, чем я - туалетную бумагу.
И за первыми местами на областные и межрегиональные чемпионаты катается как я - на базар за помидорами.
Например, в девятом классе она уже была дважды чемпионом Томской области по лыжным гонкам. А в 17 лет - КМС по лыжам и КМС по биатлону. И это вам не целиться из окна школы петардой в лысину директора - у нас тут Любовь Егорова, Наталья Баранова, Валентина Болдырева и вообще круглый год снег и сплошные лыжники, прямо Родина и медведи.
Может, и ещё какие подвиги за Светкой - я про всё не знаю, по деревенским слухам сужу.
Каких трудов это стоит - мне и близко никогда не узнать. А девчонка ещё и учится лучше, чем такие засранцы, как я когда-то, не говоря уже про всех этих футбольно-хоккейных тупарей.
"А он всё прёт, он сибиряк, настырные они".

Но я это всё даже не про Светлану Игоревну, хотя она чудо-ребёнок и дай ей бог крепости сердца и всего, чего у него есть для олимпийских чемпионов.

У ребёнка есть проблема - деньги. Семья не из богатых, а Родине нынче не до всяких дурацких спортсменов - у Родины Сочи и чемпионат по футболу. Говорят, только на днях Светкин тренер из нашей спортшколы искал три тысячи на её поездку в Красноярск. Три сраные тысячи, собаки вы трахомные из Министерства спорта, мать вашу ссучью, дышлом крещеную, если б знал - сам бы привёз и спасибо бы ещё сказал, за то, что хорошему человеку помочь позволили.

Ну так вот я даже не про щекотрясов из спортивных департаментов.

Я про тренера, Николая Николаевича Лосева.
В какой-то момент они со Светкой добрались до такого уровня, что без порядочной экипировки стало никуда. А порядочная - она таких денег стоит, что обе почки надо продавать. Плюс ещё разъезды оплачивать и всякое другое по-мелочи, да и диета нужна, свекольную ботву есть не станешь.
Чтобы раздобыть денег, Николай Николаевич сначала потихоньку продавал разное из дома. С благословения жены. Жена у него - та самая Валентина Болдырева, четырёхкратная чемпионка СССР по лыжам.
Ей словами ничего объяснять не надо было.
А потом Николай Николаевич вздохнул, посмотрел жене в глаза, и продал квартиру в городе.
Мог бы сдавать до конца дней и жить безбедно. Квартиры нынче в Томске недёшево сдаются.
А он сказал: "Доведу, - говорит, - до олимпийских игр, а там и помирать не жалко".
Ему семьдесят два года, кстати.
В спортшколе ему даже зарплату платят. Тысяч пять, я так думаю.
А то и все шесть с половиной, чем чёрт не шутит.

Я это всё к тому, что люди - они есть ещё.
Ещё есть.

"Какой стыд! Наши школяры живут в такой мерзости, о которой никто из них в своей стране, среди своих близких, не осмелился бы даже заикнуться. Они проматывают с куртизанками богатства Христа. Их поведение, помимо того что внушает ненависть к Церкви, является позором для магистров и учеников, скандалом для мирян, бесчестьем для их нации и оскорблением самому Создателю".
(канцлер Пётр Пуатевинский, XIII век)

Студенты каждого нового учебного года кажутся глупее и ленивее предыдущих. Вопреки логике и рациональности, потому что если бы это было правдой, то эту сессию должны бы сдавать стаи австралопитеков. Между тем ощущение это приходит ежегодно и является глубоким и искренним. Засомневавшись в себе, прислушался к сетованиям коллег - у них то же самое.

Из чего, видимо, нужно сделать вывод, что мы не любим тех, кого не знаем.

И я не уверен, что хуже - огульно считать людей павианами или генерировать фразы наподобие предыдущей. Уж не сентиментальность ли это шляется под моими окнами, распевая мерзким фальцетом: "Иди, мой друг, всегда иди дорогою добра" и отчётливо пованивая розовым маслом и ванилью?

Жизнь в общаге всегда была связана с некоторой кулинарной спецификой. Например, когда ты направлялся к секционной раковине, чтобы помыть к ужину устриц и спаржу, то выяснял, что в раковине замочены в целях санобработки чьи-то портки пополам с носками, а следом за портомоем переминается очередь из красноармейцев, намеревающихся мыть в раковине свои неблаговонные ноги. В остервенелом ожидании окончания их траурных дел устрицы заветривались, а спаржа теряла прелесть свежести. Наконец, всё отдавалось в лакейскую и закладывались лошади, с тем, чтобы ехать ужинать в "Яр". Теперь, после переезда на съёмный постой, появилась возможность отдаться безудержному пищевому сибаритству.

Аккурат сегодня, в честь нечестивого римско-кафолического рождества, я своими огрубелыми руками сибирского одальмана изготовил пирог. Всамделишный, с начинкой, в чудо-печке. Чудо-печка является продуктом советской авиакосмической промышленности и последние 60 лет сбоев не даёт. Поэтому единственным слабым местом всей затеи был я. Однако вопреки моим обыкновениям в обращении с мучными изделями, ничего страшного не приключилось. Кухню, понятно, пришлось отмывать, но хотя бы соседские дети не бегали по коридору с ног до головы в муке. Сам же пирог не напоминал ни о желудочной секреции головоногих, ни об утраченной ныне профессии углежога, ни об аскетических радениях раннехристианских пустынников. Да что скрывать, пирог не лишён был даже своеобразной угрюмой красоты. К таким пирогам более всего подходят женщины крайнего Севера, тревожно и строго стоящие на скалах фиордов с мокрыми от брызг подолами и высматривающие на линии горизонта драккары мужей. Сам Ваня Золотарёв не погнушался бы отведать моего пирога.

Как назло, за весь день не случилось ни одного гостя. Оттого ли, что половина друзей и знакомых должна мне денег, или из-за того, что я всякий раз встречаю их с лицом похмельного подагрика, - точно не скажу. Как бы то ни было, пирогом пришлось давиться в горлумском одиночестве. Интереснее всего было бы опробовать его на Димке. Не то чтобы мой друг Димка был большим гурмэ и эдаким ходячим вкусовым пупырышком. Но зато он полон самых причудливых и иррациональных пищевых предрассудков. Выражаясь яснее, это такая падла, которая способна воротить рожу от лангета во фрегезском соусе, если увидит там морковную молекулу, или если подгорел краешек, или если для второй перемены блюд не выдали новый прибор, или, наконец, если ему почудится, что в процессе приготовления лангета повар дышал на сковороду майонезным духом. Пресыщенные патриции с их тушёными в меду соловьиными язычками предстают рядом с Димкой всеядными ганзейскими боровами. Как юность в городе Ташкенте и двенадцать лет жизни в Сибири сумели породить подобного гастрономического фармазона - необъяснимо.

По правилам интернет-дам здесь надлежало бы опубликовать фотографию пирога, а в следовании высокому канону - привести рецепт. Хорошим тоном были бы также шутейные авторские примечания к процессу готовки и сетования на тяжеловатое тесто. Однако этот, казалось бы, безобидный поступок, при мало-мальски пристальном рассмотрении является первым шагом по скользкому пути, оканчивающемуся нигде иначе, как в пасти Диавола. Единственным приемлемым вариантом мог бы стать фотокадр, запечатлевающий меня в запылённой форме ланс-капрала британского экспедиционного корпуса в Южной Африке, с усталым лицом и с ногой, попирающей пирог в знак своей победы над ним. Но для этого необходима винтовка Ли-Энфилд образца 1896 года, а её я временно одолжил соседской бабушке Варваре Егоровне для борьбы с активистами всероссийской переписи.

Одним словом, всё бы в жизни хорошо, если б ещё Новый год не нависал зловещей тенью.
Надо бы у бабушки Варвары Егоровны винтовку обратно забрать.
А то, может, волчью яму в коридоре выкопать.
Глядишь, и пронесёт.

"А мы, холо[пи] твои, на твоей государеве службе в но[вом] в Енисейском остроге помираем с женами и детишками своими голодною смертью и великими долгами одолжали. А твоим государевым жалованьем денежным и хлебным в год пронятца нечем, что, государь, твоего государева жалованья менши всех сиберских городов. ... И ходя по новым землицам великую нужу и бедность и скорбь и голод терпим и великое [убой]ство от ыноземцов и души свои скверным и всякою нечистое для голоду едим не хотя твоей государевы службы отстати".
(1625 г., август. Челобитная енисейских служилых людей об условиях своей службы с 1623 г.)

"Необходимость при чтении находиться в определенном малоподвижном положении и отсутствие физических упражнений в сочетании с резко негативным воздействием частой смены образов и впечатлений порождают ослабление организма, расстройство нервной системы, вздутие живота, непроходимость кишечника. Одним словом - ипохондрию, которой подвержены, как известно, представители обоих полов, но особенно женщины. А это, в свою очередь, порождает коагуляцию и заболевание крови, возбужденное состояние и состояние апатии, как и слабость во всем теле".
(K.G. Baur. Uber der Mittel, dem Geschlechtstrieb eine unschadliche Richtung zu geben. Leipzig, 1791).

Тут, говорят, в Новосибирске учительницу побили. Отчим ребенка пришёл в школу, проследовал в класс и серией метких ударов по лицу выразил неодобрение практике проставления двоек. Чтоб не куражилась, значит, падла, над ребёнком.
Думаю вот сейчас: это ж девочка двацатичетырёхлетняя, считай, два с половиной года как из Педа. А меня-то в Томском гуманитарном лицее совсем бы заживо закопали, за двойки-то. Чудом ведь выжил, чудом.

Это не считая учительницы, зарезанной учениками десять дней назад в Кировской области.
И еще питерской училки начальных классов, в октябре перед детишками отрихтованной.
И еще иркутской бабульки-физрука, избитой и затравленной восемью девятиклассниками.
И объявивших голодовку учителей в Астрахани.
И эпически слитого директора московского лицея Завальского.
И забитого монтировкой учителя в Брянске.
И забитого ногами в Благовещенске.
И я не говорю про Кауказ, где распотрошить русского учителя - утренняя зарядка.
"Виноваты в этом, конечно, учителя" (с) Павел Астахов.

Год Учителя.
Когда он окончится, учителей, видимо, целыми обозами станут топить в прорубях.