На протяжении XVI столетия светская символика в искусстве постепенно получает все большие права. Ренессанс воскресил наследие античности, и цветы теперь вновь сопровождают изображения Венеры и Флоры, участвуют в картинах с аллегориями месяцев и времен года, чувств и стихий, олицетворяя весну, обоняние или зрение, землю или огонь (Ян Брейгель Старший. “Обоняние”). Эта светская аллегорическая живопись особенное развитие получит в конце столетия, около 1600 г., преимущественно у нидерландских мастеров; они же были и создателями первых станковых натюрмортов.
Рождение цветочного натюрморта в этот период было подготовлено стечением ряда обстоятельств. Во-первых, художники опирались на развитую традицию изображения цветов в нидерландской живописи XV в. и в миниатюрах часословов. Во-вторых, великолепные рисунки — штудии растений, птиц, мелких животных Дюрера, положили начало ренессансной традиции натурных этюдов в Германии и Нидерландах. В-третьих, сам растительный мир, окружавший художников, сильно изменился и был уже не тот, что сто или двести лет тому назад. С середины XVI века в Европе сначала появились восточные луковичные растения и среди них — тюльпан, которые преобразили цветочные сады, а затем к ним прибавились и растения из Нового Света. Ботаника отделилась от медицины, которой подчинялась в течение длительного времени, и стала самостоятельной научной дисциплиной. Появление цветочных натюрмортов совпало с периодом бурного развития садоводства, как научного, так и любительского, и Голландия была его ведущим центром. Здесь работали выдающиеся ботаники своего времени. Некоторых художников именно ботаники и садоводы вовлекли в занятие цветочной живописью, заказывая им рисунки растений для исследовательских целей.
Первые станковые натюрморты появились в 1600-е гг. в творчестве Якоба де Гейна, Руланта Саверея, Яна Брейгеля, Амброзиуса Босхарта (шестая маленькая справа) и представляли собой искусно аранжированные композиции из многих цветов в нарядной вазе. Изображая редкостные растения, художники и вазы для них подбирали непростые. Это могли быть сосуды из венецианского стекла или китайские фарфоровые вазы, драгоценные сами по себе; на одной из картин Балтазара ван дер Аста букет помещен в большую морскую раковину.
На первый взгляд букеты кажутся написанными с натуры, но при внимательном взгляде становится очевидно, что они составлены из растений, цветущих в разное время. Впечатление же естественности и иллюзионистического жизнеподобия возникает благодаря тому, что изображения отдельных цветов основаны на индивидуальных натурных штудиях. Это был обычный метод работы живописцев цветочных натюрмортов. Вместо набросков или этюдов карандашом или пером они выполняли тщательные рисунки акварелью и гуашью, рисуя цветы с натуры, в разных ракурсах и при различном освещении, и эти рисунки затем служили им неоднократно — они повторяли их в картинах. Как рабочий материал использовались также рисунки других художников, в особенности те, что были сделаны в Новом Свете и содержали образцы экзотической флоры, гравюры из печатных сборников и ботанических атласов.
Индивидуальным был способ использования этих рисунков. Так, Амброзиус Боссхарт (шестая маленькая справа) мог повторять из картины в картину одинаковое изображение цветка, например розы, и среди его сохранившихся произведений можно насчитать до пяти-семи таких повторений, тогда как Ян Брейгель Бархатный (1-4 и последняя) почти никогда этого не делал.
“Портреты” цветов, написанные на пергаменте акварелью и гуашью, могли создаваться и с другой целью, помимо подготовительной работы для натюрморта. Они заказывались владельцами садов, чтобы увековечить диковинные и экзотические и просто прекрасные цветы, собранные или выведенные хозяином. Наряду с коллекцией картин, скульптур, монет и разных диковин в кунсткамере, наряду с “музеем” фауны — зверинцем владетельный вельможа мог похвастаться и коллекцией цветов из собственного сада, запечатленной в натюрморте или таком альбоме.
Сохранившиеся до наших дней альбомы содержат от нескольких десятков до двух сотен рисунков. Садоводы, занимавшиеся разведением цветов и выведением редких видов, заказывали рисованные цветочные каталоги, чтобы покупатели могли видеть, что вырастет из оплаченной ими луковицы. Это особенно актуально было в период спекуляции тюльпанами — пресловутой тюльпаномании. Спекуляция луковицами тюльпанов в Голландии во второй половине 30-х годов XVII в. достигла поистине степени безумства, когда за луковицу тюльпана редкой новой окраски закладывали дом. В искусстве же эти обстоятельства отозвались тем, что тюльпаны есть практически в каждом букете, написанном в первые сорок лет XVII столетия, и больше всего сохранилось альбомов именно с этими цветами. Одна из таких книг — “Тюльпановая книга” Якоба Маррела (1642) — содержит лист с ценами на тюльпаны в 1635–1637 гг., в самый разгар тюльпаномании.
Переписка Яна Брейгеля с кардиналом Федерико Борромео содержит интересные подробности о методе работы мастеров цветочной живописи. В письме 1606 г. художник так рассказывал Борромео о работе над очередным его заказом: “…он замечательно удастся: не только потому, что он написан с натуры, но и благодаря красоте и редкостности составляющих его разнообразных цветов, неизвестных и никогда не виденных прежде: я потому и ездил в Брюссель, чтобы писать с натуры некоторые цветы, которые нельзя увидеть в Антверпене”.
Стремление разнообразить состав своих букетов побуждало художников работать в разных центрах. Криспин де Пассе Младший (ок. 1597 — ок. 1670), автор сборника гравюр с изображением садовых цветов “Hortus floridus” (1614), оказавшего большое влияние на развитие цветочного натюрморта в Голландии, во введении выражал признательность двадцати семи “любителям цветов и трав” из Утрехта, Амстердама, Харлема, Лейдена, которые позволили ему рисовать цветы в своих садах.
Для рисования цветов с натуры амстердамский живописец конца XVII в. Ян ван Хейсум (седьмая и восьмая) вынужден был каждое лето проводить в Харлеме, который тогда, как и теперь, был центром голландского цветоводства. Художнику также приходилось ждать смены сезонов, чтобы написать желаемый цветок. В одном из писем он объяснял заказчику, что не сможет закончить натюрморт, включающий желтую розу, пока она не зацветет следующей весной. Благодаря этому сами натюрморты становились своеобразной цветочной коллекцией. В написанных для Борромео картинах Брейгеля собраны более ста цветочных раритетов, включая восемь разновидностей тюльпана, пять — ирисов, не менее девяти форм нарциссов.
Альбомы, атласы цветов (флорилегиумы) служили сборниками образцов не только для живописи, но и для мастеров прикладного искусства; им обязаны своей красотой и совершенством цветы, вычеканенные на серебре, вырезанные из дерева, вышитые на тканях (блюдо с тюльпанами из Оружейной палаты, платье Елизаветы Английской).