http://www.grammy.ru/news/index.php?id=27&tx_ttnew...backPid%5D=19&cHash=9372a847bf

Голосование Грэмми.РУ - 2005

--------------------------------------------------------------------------------

1.12.05





1 декабря 2005 г. открылось голосование за Человека, внесшего значительный вклад в развитие, становление музыки. Ниже Вашему вниманию предлагаются Номинации с Персонами. Напротив Персоны в каждой из Номинаций стоит цифровой код, который Вам необходимо прислать (в столбик, по каждой из номинаций) по электронной почте awards@grammy.ru с пометкой в Теме письма "2005". Это действие означает, что именно данный человек, по-вашему, заслуживает Премии Грэмми.РУ в данной номинации. Если Вы считаете, что какая-либо Персона шоу-бизнеса не внесена нами в список, но она заслуживает этого, выберите цифровой код поля "Альтернативный вариант" и впишите вашу кандидатуру (личность/группу/компанию).

В случае, если Ваш выбор максимально совпадет с выбором всего интернет-сообщества Грэмми.РУ (по статистике, это каждый 100-й человек), мы пришлем Вам календарь на 2006/07 гг. с автографом одного из номинантов Премии Грэмми.РУ за 2005 г. Подведение итогов голосования планируется на 25 марта 2006 г.

ВНИМАНИЕ! Напоминаем, что нас интересуют не только достижения в шоу-бизнесе за год, а абсолютно все те памятные события, вехи, которые вы, уважаемые посетители портала Грэмми.РУ, считаете наиболее востребованными в уходящем (прошедшем) 2005 г.



1. Событие года

1.1. В начале 2005 г. начала функционировать новая, концептуальная версия портала Грэмми.РУ, в которой общий коэффицент корреляции всех функций (по сравнению со старой версией портала) возрос на порядок. Как следствие, система стала более отказоустойчивой и стабильной в работе. Этого события ждали на протяжении полугода более полумиллиона зарегистрированных пользователей.

1.0. Альтернативный вариант.





2. Саундтрек года

2.1. Марианн Фэйтфулл за трек "Sleep" (с альбома "A Secret Life" 1995 г.) к фильму поклонника ее творчества Патриса Шеро "Его брат". "С самого начала я не хотел использовать больше одной песни, - говорит Патрис Шеро о съёмках "Его брата". - Кроме прочего, у фильма был просто крохотный бюджет, а права на использование музыки стоят недешево… Итак, я решил вставить одну песню, но не знал куда. Это песня Марианн Фэйтфулл, написанная Анджело Бадаламенти".

"Когда я оказался в Нью-Йорке, позвонил Анджело и сказал, пытаясь сделать ему приятное, что хочу использовать в фильме единственную песню, и это будет его песня. Он сказал: 'О Боже, только не это! Музыки должно быть много, и разной!' Но в итоге я договорился с Марианн, потому что очень люблю тот диск, с которого позаимствована песня. Я очень сожалел, что не мог вставить ее в "Интим", но это было нереально - ведь Марианн играла там одну из ролей. А в 'Его брате' только на стадии монтажа я открыл, что могу вставить песню в сцену сна".

2.2. Эдуард Артемьев "Сибириада", 1979 г. В начале 1960-х годов электронными опытами Артемьева заинтересовались кинематографисты. Поначалу звукошумовыми напластованиями, электронными эффектами, подчеркнуто "неземным" звучанием озвучивались в основном научно-популярные фильмы "космической" тематики. Таким был, в частности, и первый киномузыкальный опыт Э. Артемьева в фильме "Мечте навстречу" режиссера Н. Корюкова (1961, совместно с композитором В. Мурадели), документальных лентах "Планета Океан", "Дом в космосе", сюжетах в киножурнале "Хочу все знать", "Альманахе кинопутешествий". Важную роль в творческой жизни композитора сыграла встреча с Андреем Тарковским. Тарковского привлекла аудиовизуальность, пространственность музыки Артемьева, его способность выстраивать сложные ассоциативные ходы, создавать обобщенные образы-символы. Неординарные задачи, поставленные режиссером, требовали новых творческих поисков от композитора. Артемьев принял участие в трех фильмах Тарковского: "Солярис" (1972), "Зеркало" (1975) и "Сталкер" (1980) - причем в "Солярисе" как создатель всего звукового пространства, а не только как автор собственно музыки.

2.0. Альтернативный вариант



3. Лучший римейк

3.1. Профессор Лебединский & "Русский Размер" & Дмитрий Нагиев "Я ее хой". Спустя восемь лет Профессор Лебединский и группа "Русский Размер" воссоединились для записи новых песен. В этом деле к ним присоединился Дмитрий Нагиев. Ребята уже записали римейк на популярную песню группы O-Zone "Dragostea Din Tei". В новом звучании она называется "Я ее хой!". "Мы решили воссоединиться с Размером, потому что решили вспомнить хорошие времена", - говорит Лебединский. "Ностальгия, смешанная с тем, что мы, дураки, потеряли, хотя каждый пошел своим путем. А потом Димка Нагиев тоже высказал желание с нами записаться - а чего, он человек талантливый и разносторонний. Нагиев наговаривает фразы на заданную тему, мы все это режем и самое смешное вставляем в песню".

3.2. ШАО?БАО! "Ya-Ya". Песня, представленная в сербскую отборочную комиссию телевизионного конкурса "Евровидение-2005", была снята со второго тура известным югославским мэтром балканской киномузыки, композитором Гораном Бреговичем, который узнал в творении "шаобайцев" произведение, вошедшее в саундтрек к известному кинофильму "Underground".

3.0. Альтернативный вариант



4. Лучший клип

4.1. Борис Моисеев и Стрелки International "Секс революция" (2002 г.). Провокационное видео на кавер-версию знаменитого хита Sexual Revolution (Army Of Lovers) на ОРТ и РТР в свое время взять отказались. В клипе есть "Стрелки International" в весьма эпатажных костюмах, есть Борис Моисеев в куда более целомудренном одеянии, есть двойник Ленина, есть брутального вида танцоры в шортах, есть собачка, взятая напрокат, и есть большая кровать. Все вышеперечисленное по мере сил и фантазии вовлекается в садо-мазо-лесбо-гомо-(и прочие)-оргию, которая и символизирует ту самую сексуальную революцию. "Это все-таки яркий хит. Несмотря на запреты, она уже сегодня имеет сумасшедший рейтинг. Но, честно говоря, увидев результат, я был удивлен, что номер "выстрелил". У меня лично возникло много вопросов к видеоряду. Мне не все там нравится. Во-первых, я там не раскрыт. Из меня получился какой-то обуглившийся от тока кусок колбасы. Я совсем не яркий. Я таким не бываю никогда" - заявил Борис Моисеев.

4.2. Twain Shania & Mark McGrath "Party for Two". Клип снимался в Европе. Шэнайи, как она рассказала в одном из интервью, с удовольствием пригласила на сьемки одного из самых сексуальных мужчин Марка Сейерса МакГрэфа. В юности он был водителем грузовика и слушал "Black Flag", "Sex Pistols", а сейчас является солистом рок-группы "Sugar Ray Band". "Мне было приятно звать его на пати в клипе", - откровенничала звезда. Кстати, в ноябре 2005 г. Шенайя Туэйн награждена Орденом Канады.

4.0. Альтернативный вариант



5. Лучшее художественное офоромление музыкального клипа

5.1. Mylene Farmer "Fuck Them All". Режиссер клипа - Agustin Villaronga, 2005 г. Съемки скандального клипа велись в январе в течение 10 дней. Местом съемки стали белоснежные поля Румынии. Милен предстала в новом образе, в черном одеянии и с мечом в руке на белом снегу, сражающаяся с чучелами и воронами. Второе воплощение певицы в то же время сидит в клетке, словно в ожидании казни. Скованная, но при этом не сдающаяся, Милен по-прежнему верна себе.

5.2. FRESH ART "Life is a special event. Live it up", 2005 г. В скандальном клипе великой фэшен-группы Фреш Арт снялась вся светская богема России: Ф. Киркоров в золоте и бриллиантах с надписью на груди "Кинг Конг", Лолита в чулках, ласкающий себя Митя из Хай Фай, М. Малиновская под мужским достоинством и прочие "сливки общества".

5.0. Альтернативный вариант




6. Лучшее музыкальное оформление художественного фильма

6.1. "Сибириада", 1979 г., Режиссер: Андрей Михалков-Кончаловский, Композитор: Эдуард Артемьев. "Поэма в шести сказах" - так определили авторы жанр фильма, охватывающего период жизни страны от начала века до семидесятых годов. Герои картины живут в небольшом селе Елань, затерянном в глуши сибирских болот. Это две семьи, издавна враждующие между собой: семья Соломиных - люди богатые, твердо стоящие на ногах, "вечные кулаки" и семья Устюжаниных - бунтари, поэты, весельчаки и такие же трудяги, как и первые.

6.2. "Красота по-американски", США, 1999 г., Режиссер: Сэм Мендез, композитор Томас Ньюмэн (Thomas Newman). Жизнь сорокалетнего работника рекламного журнала кажется ему (и окружающим) никчемной. Встречаясь случайно с подружкой дочери, юной красавицей, и влюбляясь в нее, он решает изменить свою жизнь, но эти изменения становятся слишком радикальными...

6.0. Альтернативный вариант



7. Неадекватность прессы шоу-бизнеса

7.1. Мстислав Ростропович и студент. Когда Великий Маэстро играл на 80-летие Солженицына, то в некоторых газетках написали: «Так, как сегодня играет Ростропович, может любой студент...». Позже пошли статьи на тему: «Что-то он зачастил сюда - наверное, на Западе ему больше негде выступать...». Мстислав Леопольдович был оскорблен и говорил, что он не может больше выходить на сцену, если чувствует к себе такое отношение. С тех пор он в России не играл 7 лет. И сколько раз он ни давал концерты в России, все деньги отдавал на благотворительные дела, не брал себе ни копейки.

7.2. Филипп Киркоров и ростовская журналистка Ароян. Более года пресса потешалась над высказываними артиста, отвлекая читателей от более серьезных, актуальных вопросов, превращая все попытки публичных извинений Киркорова в настоящий фарс.

7.0. Альтернативный вариант



8. Политическая песня года

8.1. Владимир Жириновский и Паша Истерика "Родная, родная". Когда известный мурманский культурист Павел Зубринов (раньше он был директором местного клуба «Полар Атлетик») уехал в Москву делать музыкальную карьеру, многие земляки скептично посмеялись. Но Павел, избравший себе творческий псевдоним Паша Истерика, прогремел в музыкальном мире своими куплетами к песне "Родная, родная", которую исполнил Владимир Вольфович. Павел не забросил бодибилдинг, даже музыкальную группу «Чужие» и то организовал совместно с абсолютной чемпионкой России по фитнессу Викой Глаголевой.

8.2. Ремикс неизвестного автора на выступление политического лидера "Володя", 2005 г. Фраза из скандальной русско-португальской песни "Хорошо это, или плохо?.. Я думаю - правильно, хорошо" стала крылатой и полюбилась многим не только в России, но и далеко за ее пределами. Авторы ремикса предупреждают: любое совпадение голоса является случайным.

8.3. Иосиф Кобзон "И вновь продолжается бой". Песня про Октябрьскую Революцию. Музыка: А. Пахмутова Слова: Н. Добронравов, 1975 г. Иосиф Давыдович, являясь депутатом Государственной Думы РФ, в последнее время все чаще и чаще исполняет этот советский шлягер. Поговаривают, песня любима не только народным массам, но и небожителям.

8.0. Альтернативный вариант



9. Одиозная личность года

9.1. Marilyn Manson за стирание рамок между жизнью и смертью, за изотропизацию религии на фоне человечества. Мэрилин Мэнсон (Brian Warner) закончил Школу Христианского Наследия. Одухотворенный маниакальными мыслями о карьере журналиста в готическом журнале, он покидает родную обитель и направляется во Флориду. Там пишет несколько рассказов на темы некрофилии, убийства родителей, поднимает глубоко философские темы, которые он продолжил, уже будучи музыкантом. Но сколько Брайан ни отправлял «почтовых голубей» в разные журналы, ответы были однозначны: «Брайан, вы отлично пишите, но этот рассказ немного не в формате нашего издания» или «У вас большое будущее, молодой человек, продолжайте в том же духе». Позже он попробовал себя в области музыкальной журналистики, но и тут продержался недолго: стоило ему взять интервью у Энтони Кидиса (из Red Hot Chili Papers), и все его надежды на будущее этого мира полетели под откос. И тогда Брайан Уорнер решил, что станет музыкантом и разрушит общепринятые устои рок-н-ролла! Так в 1989 году в одной из музыкальных студий Флориды раздался «вопль младенца» - там, в мучениях, рождался Мэрилин Мэнсон.

9.2. Michael Jackson за выяснение отношений о сексуальных притязаниях на публике. Летом 2005 г. суд американского города Санта-Мария оправдал Майкла Джексона по всем пунктам обвинения в совращении ребенка. Своим освобождением Джексон во многом обязан команде адвокатов во главе с Томасом Мезеро, ставшим после завершения процесса неоспоримым авторитетом в юриспруденции. Мезеро, который зарабатывал 600 долларов за каждый час своей работы над делом, сумел убедить суд в том, что семья мальчика пошла на судебное разбирательство ради денег, а прокурор одержим жаждой мести. Обвинение, напротив, привлекало свидетелей, которые неожиданно высказывались в пользу Джексона, либо путались в показаниях. Несмотря на то, что присяжные признали Джексона невиновным в совершении развратных действий по отношению к 13-летнему Арвизо, далеко не все из них убеждены, что поп-звезда кристально чист перед законом. "Он не совершал тех преступлений, которые вменялись ему в вину. Но я не уверен в том, что он никогда не развращал малолетних", - заявил один из них. За время судебного расследования Король поп-музыки несколько раз обращался в стационар за медицинской помощью, а после процесса заявил, что ему впредь неуютно будет находиться в США.

9.3. Madonna за разжигание межнациональной розни. В день еврейского праздника Пурим (2005 г.) певица и ее супруг (кинорежиссер Гай Ритчи) пришли в лондонский Центр Каббалы в скандальных карнавальных костюмах - Мадонна оделась монахиней, а Ритчи примерил облачение Римского Папы. "Теперь мы видим, насколько аморален этот человек, если он оделся в костюм Папы в такое время. Нельзя было придумать более вульгарной выходки сегодня, когда настоящий Папа испытывает такие проблемы со здоровьем, - заявил президент американской Католической лиги Уильям Донохью. - Мы очень огорчены. Мы думали, что с образом ведьмы покончено после того, как она стала практиковать Каббалу". Пресс-секретарь поп-звезды Лиз Розенберг заявила, что чета Ритчи не имела в виду оскорбить чьи-то чувства. "Еще маленькой девочкой она мечтала стать монахиней", - подчеркнула Розенберг.

9.0. Альтернативный вариант



10. Скандал года

10.1. Запрет клипа "Fountains of Wayne - Stacy's Mom" на Востоке. Власти Арабских Эмиратов обвинили создателей клипа в пропаганде неподабающего поведения и из-за сцен детского онанизма сняли клип с эфира. Выступления ряда правозащитных организаций против ограничения информации привели к запрету клипа и на территории Ливана. Позже, власти Ливана вообще запретили показывать мужчин в нижнем белье (трусах).

10.2. Срыв Большим театром премьеры оперы "Война и мир" под дирижированием Мстислава Ростроповича. Большой театр -- не творчески, а технически оказался не готов, и маэстро отказался ставить свою подпись под неготовым продуктом. Мстислав Леопольдович был недоволен тем, что к репетициям привлекались все время разные оркестранты (иногда это был не полный состав оркестра), что коллектив был занят работой над параллельными проектами (в том числе на плановой записи в студии ДЗЗ отрывков из опер русских композиторов и балета "Щелкунчик"). Последней каплей в случившемся скандале стал отказ предоставить Ростроповичу две оркестровые репетиции.

10.3. Актерский состав группы "Премьер-министры" пытается отобрать у своего продюсера Евгения Фридлянда его собственность. По заверениям Фридлянда, общие вливания в продюсирование группы составили свыше полумиллиона долларов. Слава, Жан и Марат уверяют, что придуманный Фридляндом бренд "Премьер-министры" принадлежит им. В декабре 2005 г. состоялись первые судебные слушания. В ноябре компания FBI music, принадлежащая Евгению Фридлянду и Киму Брейтбургу, обьявила о новом составе группе "Премьер-министры": в группу войдет полностью состав бой-бенда "8 марта".

10.0. Альтернативный вариант



11. Поэзия года

11.1. Белла Ахмадулина "Снимок", 1973 г. 12 июня 2005 г. Белла Ахатовна, во время церемонии вручения Государственной премии за 2004 г., прочитала стихотворение «Снимок», посвященное молодой Ахматовой и всем тем великим русским поэтам ушедшего века, что не были обласканы временем и страной. В прямом эфире церемонию транслировали все центральные телеканалы. Позже, на всех ведущих поисковых сайтах интернета слова "Ахматова", "Ахмадулина", "Снимок" заняли рейтинговые места в индексе запросов пользователей.

11.2. Константин Кедров "Компьютер любви”, 1984 г. Поэт, доктор философских наук, дважды номинант на Нобелевскую премию по литературе Константин Александрович Кедров во время тотальной репрессии со стороны Кремля (на Кедрова было заведено дело в КГБ под шифром "Дело Лесника") в 80-х годах создает один из шедевров поэзии “Компьютер любви”, философская тема которого остается актуальной до сих пор - взаимное отображение человека и внешнего мира. Константина Кедрова относят к чести и совести нации, а его поэтическая философия с каждым годом находит все больше поклонников.

11.0. Альтернативный вариант



12. Непонятый классик

12.1. Галина Ивановна Уствольская (р. 17 июня 1919 г.). Ее музыка осуждается за элитарность, узость, жесткость, она чрезвычайно экспрессивна, мужественна, сурова и исполнена трагическим пафосом при аскетичности выбора выразительных средств. Музыкальное мышление Уствольской отличается мощным интеллектуализмом, содержание произведений - пронзительной духовностью. Принципы организации ее музыки логичны и просты, естественны и самобытны. В 2003 г. Уствольская подает в суд на исполнителя своих произведений. Она уверяет, что такт исполнения выбран неверно, он видоизменяет Музыку.
Галина Уствольская: "Я пишу музыку не так, как другие композиторы. Я начинаю писать тогда, когда вхожу в особое состояние милости. Музыка рождается во мне, и когда приходит время, я записываю ее. Если время не приходит - я ее уничтожаю. Я не беру заказов. Весь процесс сотворения музыки совершается в моей голове и душе. Я одна определяю путь моей работы. Я прошу: "Господи! Дай мне силы, чтобы написать музыку".

12.0. Альтернативный вариант



13. 15 лет новейшей России

13.1. Линда. Выросшая в греческом поселении Кентао на границе Казахстана с Китаем, она с детства впитала в себя странную смесь разных культур, обычаев, традиций, могучую энергетику дикой и экзотической природы. Эта смесь и стала основой самобытной и уникальной творческой личности артистки, с которой постоянно происходят метаморфозы. Ей приходилось быть взрослой, порочной и холодной дамой, побывавшей в постелях и мужчин, и женщин; роскошной этнической дивой; агрессивным андрогином; хрупким эмбрионом. Она представала перед нами в образе черной гаркающей птицы; в образе религиозной фанатички, впавшей в нирвану и производящей непонятные движения руками, с ненормальным взглядом и странными жестами. Все эти испытания она прошла вместе с Россией, с Россией и "родившись".

13.2. ДДТ. Ю. Шевчук, К. Шумайлов, А. Федичев, И. Доценко, П. Борисов и др. в поисках новой России и места человека в ней заслужили признание у многих современников. На все предложения политических лидеров, президентов о поддержке идеологической платформы группа ДДТ всегда отвечала отказом.

13.0. Альтернативный вариант






По всем вопросам пишите по адресу: support@grammy.ru
Грэмми.РУ © 2009

http://video.mail.ru/mail/kedrov42/428/814.html

http://www.poetryday.ru/history.html

Дни русской авангардной поэзии в Вене

• Ссылка
• Код плеера
• Код для ЖЖ
• Код для Li.ru

17:41

вена встречает трех доосов во главе с к.кедровым

URL

93 просмотра Получение данных... Детализированная статистика для данного ролика еще в обработке. Нет ссылок с других ресурсов С нашего сайта http://rutube.ru С других ресурсов Прочие сайты

!-- End project menu -->

	0 03:18 13 мая. Открытие вечера 0 12:21 2/11 13 мая. Константин Кедров 0 09:40 13 мая. Елена Кацюба 0 09:54 13 мая. Сергей Бирюков 0 05:10 13 мая. Елизавета Мнацаканова 0 02:26 13 мая. Финал вечера 0 05:26 14 мая. Открытие вечера

	0 03:18 13 мая. Открытие вечера 0 09:54 13 мая. Сергей Бирюков 0 09:40 13 мая. Елена Кацюба 0 05:10 13 мая. Елизавета Мнацаканова 0 02:26 13 мая. Финал вечера 0 03:04 11б СОШ №785 москва 0 04:14 Для Ларисы с любовью

Описание

Добавить комментарий

Лучшее видео на yashik.tv - Севалогия с К.Кедровым

Космическое зрение Константина Кедрова

Екатерина Соломонова

Константин Кедров, поэт, доктор философских и кандидат филологических наук, лауреат премии Grammy.ru за 2003 и 2005 годы в номинации «Поэзия года» (премия ежегодно присуждается деятелям литературы и искусства по итогам голосования русскоязычных пользователей Интернета), в 2003 году номинировался на Нобелевскую премию в области литературы. Недавно на иврит была переведена поэма Кедрова «Компьютер любви» (переводчик – Феликс Гринберг, друживший с Кедровым с юности); собственно, это обстоятельство и послужило поводом для моего звонка в Москву и нашей продолжительной беседы.

– Константин Александрович, вы поэт, филолог, философ, педагог – ипостасей множество. В этой связи вспоминается старая история об Орсоне Уэллсе, выступающем в захолустье, – в зале почти никого, и он перечисляет свои регалии, – режиссер, актер, сценарист, и кричит в зал: «Теперь вы убедились, как мало здесь вас, и как много меня?» Скажите, все ваши ипостаси мирно уживаются?

– Может, это нескромное сравнение, но я сейчас процитирую Блока, который в своей речи памяти Пушкина сказал следующее: «Мы знаем Пушкина – государственного деятеля, Пушкина-монархиста, Пушкина-революционера, Пушкина верующего, Пушкина атеиста, Пушкина-крепостника, Пушкина – борца с крепостным правом, но все это упирается в одно слово: Пушкин –поэт». Я, конечно, ни в коем случае не претендую на место Пушкина, тем более – при дворе, но, действительно, поэт – очень емкое понятие, вбирающее все, что было перечислено выше. Конечно, я занимался философией – но философией как комментарием к поэзии, не более того, все прочее было невозможно в советских условиях. К тому же у меня особая судьба – 12 ноября исполняется полвека моей поэтической деятельности, я веду отсчет от моей первой публикации, после которой я замолк и не печатался примерно двадцать пять лет. Я, естественно, искал выход для поэзии, и нашел его в филологии, где еще можно было нечто сказать, – так, мой первый диплом назывался «Хлебников, Лобачевский, Эйнштейн». Мне самому не очень понятно, как я смог утвердить эту тему в Казанском университете, – конечно, то, что я делал, было нежелательным, никому не нужно было возрождение традиций футуризма. К тому же я носил тогда фамилию Бердичевский, а начиналась Шестидневная война, и вместе с ней – новая антисемитская кампания, так что травили по всем линиям.

Все три упомянутых имени (Хлебникова, Лобачевского и Эйнштейна) в 1967 году были не слишком популярны, я могу по пальцам пересчитать тех, кто в то время занимался Хлебниковым – это Н.Харджиев, историк искусства и литературы, Н. Степанов, которому книга о Хлебникове стоила инфаркта (спустя десять лет после моего диплома), и А. Парнис, искусствовед, историк искусства, вот и все, на всю страну. Что касается Эйнштейна, то упоминание его имени, во всяком случае, в хрущевские времена (а Хрущев, как всем известно, был антисемитом) считалось крайне нежелательным; ну а на Лобачевского никакого запрета не было. Вот эти три имени составляли круг моих интересов. Почему? Потому что геометрия Лобачевского и теория относительности Эйнштейна очень близки современной поэзии, и, чтобы как-то заявить о своей поэзии, я говорил о Лобачевском, Эйнштейне и краюшком захватывал Хлебникова. Вот этот прием позволил мне стать сначала кандидатом филологических наук, а затем – преподавателем Литературного института, который был тогда литературным гестапо.

– Насколько я знаю, вас исключали из университета, не пускали в аспирантуру, – а как же вы оказались в Литинституте?

– Это заслуга двух моих учителей. Первый из них – профессор Семен Иосифович Машинский, сделавший чрезвычайно много; его, к сожалению, затравили, и он умер в 58 лет, будучи моложе меня нынешнего на двенадцать лет, хотя тогда он мне казался человеком сверхсолидным. Второй мой учитель, Валерий Яковлевич Кирпотин – человек сложноватой судьбы, в 1919 году он поверил в то, что советская власть покончит с антисемитизмом, и пошел в Красную армию, стал комиссаром, ну а потом события развивались таким образом, что он оказался при Сталине главным специалистом по литературе. Кирпотин был приставлен к Горькому в качестве секретаря, – причем такого секретаря, который еще диктует, что следует писать, и к сожалению, именно Валерий Яковлевич придумал термин «соцреализм». Он, смеясь, говорил мне, что имел в виду совсем не то, что получилось; он предполагал, что написанный Фадеевым «Разгром» – это первый или пятый класс, но Фадеев и прочие еще будут учиться у классиков, Толстого и Достоевского, и глядишь – напишут советскую «Войну и мир», и еще на более высоком уровне, но, увы, все разгромом началось и разгромом закончилось. Именно Кирпотин и Машинский поддерживали меня справа и слева и каким-то образом проволокли в течение почти семнадцати лет, хотя, конечно, каждый год нечто происходило, то меня обвиняли в том, что я рассказываю про Фрейда, то в том, что говорю на лекциях про Бога и про черта, – я не преувеличиваю.

Уже перестройка, уже человеческий фактор, и тут вдруг КГБ распоясался, – меня отстранили от работы в сентябре 1986 года, и, кстати, одновременно началась травля одного известного ленинградского профессора, которого обвиняли в том, что он на своем семинаре по кибернетике использовал «сионистские и масонские знаки». На меня было заведено дело по статье «антисоветская пропаганда и агитация с высказываниями ревизионистского характера», формулировки были такими же, как и в случае Войновича. Такого рода стереотипные дела заводились на деятелей культуры с последующей посадкой или непосадкой, – в моем случае до посадки дело не дошло, поскольку советская власть, слава тебе Господи, рухнула. Но вплоть до 1989 года я находился в безвоздушном пространстве.

– Если не ошибаюсь, в 1989 году вышел ваш первый поэтический сборник, а также монография «Поэтический космос».

– Выход первого сборника «Компьютер любви» был чудом из чудес. Мне разрешили издать его за свой счет, и я, конечно, ринулся в издательство «Художественная литература». Все шло хорошо, но дело-то на меня еще не закрыли, и вдруг все застопорилось. Тогда я обратился к своему другу, редактору «Известий» Игорю Голембиовскому, у которого были хорошие отношения с бывшим редактором той же газеты Ефимовым, возглавлявшим комитет по печати. Ефимов снял трубку – а уже перестройка, 1989 год – и приказал не чинить препятствий. И вот так сборник напечатали, хотя до распространения дело не дошло. Ну а книгу «Поэтический космос» вообще пытались арестовать, перехватить на выезде со склада – тираж был очень приличным, 20 тыс. экземпляров, и его удалось частично вывести в Прибалтику, а оставшуюся часть разослали по каким-то деревням. Должен сказать, что изолировать меня удалось, и последствия этого я до сих пор ощущаю.

– В «Поэтическом космосе» вы излагаете теории метакода и метаметафоры и пишете, что открыли существование единого кода Вселенной. Можно об этом подробнее?

– Как ныне известно, существует генетический код со своими закономерностями, и точно так же имеется культурный код, к этому вплотную подходил Юнг, но он забуксовал на архетипах и каких-то элементах, единых во всех культурах. Оставался еще один шаг до того, чтобы додуматься и понять, что в гуманитарных областях познания и в естествознании просматривается единый код, он присутствует и в теории относительности Эйнштейна, и в Библии, и в Коране, и в Махабхарате. Собственно, этот шаг я и сделал.

– Вы пишете: «человек – это изнанка неба / небо – это изнанка человека». Судя по всему, речь идет о каббалистическом Адаме Кадмоне?

– Да, конечно, и это мое открытие, которое основывается в первую очередь на личном опыте, душевном и поэтическом, и где-то он смыкается с геометрией Лобачевского. Каббалистический Адам Кадмон – это человек – Вселенная, у которого кожа – звезды, а дыхание – пространство; мы можем представить себе великана, разросшегося до пределов Вселенной, но это построение еще доэнштейновское и долобачевское. В геометрии Лобачевского не требуется великан, чтобы охватить всю Вселенную, поскольку эта геометрия – на выгнутых поверхностях, а выгнутое зеркало вмещает целиком и полностью все окружающее пространство, независимо от того, большое оно или малое. Поэтому при выворачивании меньшее охватывает собой большее, – при выворачивании человека, условно говоря, во Вселенную, хотя после выворачивания получается не во Вселенную, а в самого себя, – «человек – это изнанка неба \ небо – это изнанка человека». Это уже только мое открытие, чтобы его сделать, требовался полет мысли, основывающейся на достижениях новой геометрии и новой физики. Существует, к примеру, частица-Вселенная Фридмана. Это микро-частица, а если взглянуть из другого мира – то это вся Вселенная, все мироздание. Наша Вселенная из другой Вселенной может рассматриваться как микро-частица, – понимаете, речь идет о внутренней и внешней перспективе, которая почему-то человечеству не очень хорошо открывается, в силу, может быть, каких-то особенностей психологического восприятия, или же еще не созрели. Вот это то, что мне удалось открыть, и что я назвал словом «метаметафора».

– Константин Александрович, что служит для вас критерием поэтического, независимо от того, идет ли речь о стихотворном тексте или любом другом?

– Вот, к примеру, Тора – поэтический текст с точки зрения поэта, с точки зрения философа – это философский текст, с чисто религиозной точки зрения – канонический текст, ну а математик обнаружит в нем математическую подкладку. Конечно, я вижу мир поэтически, умом мне до этого не додуматься, у меня нет успехов в математических науках. Пытаясь осмыслить то, что я чувствую, я открываю такие вещи, как метакод и метаметафора, но все-таки главное – как мне удалось это выразить словесно. Если удалось, то это – поэзия. В данном случае я вместе с футуристами, считавшими, что поэзия открывает совершенно другое пространство, другое время, другие миры, мы видим то, что ранее не видели, слышим то, что не могли до этого слышать, и мысль добегает до таких вещей, которых раньше она не касалась; вот это поэзия.

– Точка отсчета для вас – Хлебников?

– Да, Хлебников был точкой отсчета, началом, но с тех пор прошло много лет, и все это время мы не сидели сложа руки и ушли далеко вперед, – как я говорил, исполнилось полвека моей деятельности. В принципе, можно было бы сказать, что Хлебников занимает в моей иерархии первое место, если бы не его утопические проекты всеобщего счастья и не его зацикливание на географических и прочих делах, на материковом и островном мышлении. Мне все-таки кажется, что человек прежде всего существо космическое, а когда открывается космическое зрение, то какие уж там материки, какие острова! Хлебников, родившийся в калмыцкой Ставке, под Астраханью, был немножечко зациклен на буддизме, что дало ему возможность совершить массу открытий, – но у меня более всеохватное сознание, для меня любой мистический, религиозный опыт есть прежде всего проявление метакода. Существуют четыре книги – Тора, звездное небо, человеческое сердце и природа, – и все они говорят об одном, надо только уметь их прочитать, и это уже не мое открытие.

– Насколько я знаю, вы встречались с Бурлюком и с Крученых?

– Да, это два самых близких мне поэта. Бурлюка я впервые увидел, когда мне было лет пятнадцать – моя тетушка, кремлевская учительница (она преподавала литературу Светлане Аллилуевой, а потом учила внучку Хрущева) достала билет на встречу с Бурлюком и взяла меня с собой. И вот мы пришли на эту встречу, и когда я услышал, как Бурлюк читает «сатир несчастный, одноглазый, доитель изнуренных жаб», я сразу почувствовал такую теплоту! До этого поэзия была тем, что меня заставляли любить, – вот люби Пушкина, Тютчева, Есенина, вот надо ямбом, хореем. Освоить эту систему было несложно, но от нее веяло холодком, а Бурлюк оказался живым, и я понял, что стихи могут быть живой человеческой речью. Кроме того, он процитировал Хлебникова «бобэоби пеическоелись губы, пиээо пелись брови», что меня страшно удивило. Получалось, что поэзия – не обязательно то, что понятно, вроде «тьмы низких истин нам дороже нас возвышающий обман», а это то, чего я не знаю и что осмыслить сразу не могу. Я сразу почувствовал – именно этим мне хочется заниматься, и хотелось всегда.

– Ну а Крученых?

– «Однажды я беседовал с Крученых \ вы молоды сказал он вы умны \ давай пойдем со мною в Дом ученых \ там было кофе – правда до войны \ и мы пошли с Крученых в Дом ученых \ но не было там кофе для Крученых». Этот стишок передает совершенно реальный эпизод; я тогда учился на первом курсе МГУ, откуда меня потом вытурили. Ну что, Крученых не знал, что в Доме ученых кофе нет? Знал, конечно, но ему просто хотелось пройтись и поговорить, его заинтересовали мои стихи и он придумал такой веселый повод, прекрасно зная, что кофе в Доме ученых было до войны. За этим последовала смешная сцена у дверей, когда его не пускали, а он говорил «я ученый», – почти как у Булгакова.

– Не могу не спросить вас еще об одной выдающейся фигуре. На вас, вероятно, оказал влияние Алексей Федорович Лосев, автор фундаментальных трудов по античной философии, с которым вы были близко знакомы?

– Знакомы – не то слово, я и сейчас дружу с его женой, Азой Алибековной Тахо-Годи, мы с ней вместе работали в Литературном институте. Когда я написал свою маскировочную кандидатскую диссертацию, называвшуюся «Эпическая основа русского романа первой половины XIX века», Аза Алибековна показала ее Лосеву, и он страшно заволновался, увидев там сопоставление изображений на щите Ахилла со сменой времен года в романе «Евгений Онегин». С тех пор мы общались, и продолжалось это очень долго, но, конечно, мы друг друга боялись.

– Вы тогда не знали, что Лосев – ученик Флоренского?

– Нет, не знал, он убеждал меня, что он – атеист и материалист. Видимо, он считал, что раз молодой человек работает в Литинституте, значит, ему доверять нельзя. Общались мы главным образом по телефону, он звонил и начинался очень долгий разговор, но как только доходило до религиозных проблем, он мгновенно, в секунду, прерывал беседу. Только в 90-х годах выяснилось, что он – глубоко верующий человек. Лосев, по-моему, не раскрывался даже самому себе. Я не знаю, может быть, отсидка так подействовала, но он был каким-то замороженным, от него тянуло крещенским холодом, вот разговариваешь – и прямо какая-то изморозь, лед.

– Константин Александрович, вы как-то сказали, что вас больше знают за рубежом, чем в России.

– Тут вот какая странность, – по всему тверскому околотку каждая собака знает мою легкую походку. Я семнадцать лет проработал в Литературном институте, студентов у меня были тысячи, потом я работал обозревателем в «Известиях» – с 1991 по 1997 год, сейчас преподаю в московской Академии образования, так что меня знают, но не знают мою поэзию. А в мире – другая ситуация, как выяснилось, там очень хорошо известна моя главная вещь под названием «Компьютер любви». Эта поэма, которая ныне, благодаря Феликсу Гринбергу, существует в ивритском варианте, переведена на множество языков. Она четырежды переводилась на китайский и была напечатана в крупнейших китайских изданиях. Японцы перевели меня в 1995 году, причем, над моим «Поэтическим космосом» трудились пять профессоров, и его издали очень большим для такого рода книги тиражом – 3,5 тыс. экземпляров. «Компьютер любви» я трижды читал во Франции, в Сорбонне, но, понимаете, там знают мою поэзию, а обо мне самом имеют довольно смутное представление.

– Но ведь в России информационной блокады уже нет?

– Есть, ведь в толстых журналах сидят те же люди, что сидели в советские времена, и они не могут пропустить то, что раньше не пропускали. Кроме того, мне кажется, им удалось наладить преемственность – уже появилось множество молодых людей, называющих себя культуртрегерами, очень консервативных в эстетике, хотя и не обязательно консервативных в политике. Но, с другой стороны, благодаря Интернету блокада прорвана, все-таки поэзия пробилась, – об этом говорит присужденная мне премия Grammy.ru.

– Что является для вас движущим смыслом работы?

– Двигатель – я сам, у меня все точно передано в четверостишии: «Земля леТЕЛА/ по законам ТЕЛА / а бабочка леТЕЛА / как хоТЕЛА». Умение писать мне дано, но, главное, удалось это сохранить, что потребовало определенной внутренней настойчивости – все же полвека деятельности или в подполье или в полуподполье, в изоляции или в полуизоляции. Во всяком случае, я понял одну интересную вещь: талант – это еще умение распорядиться своим талантом. Я видел очень много талантливых, на грани гениальности, людей, которые или начали работать на массовую культуру, или занялись политическим конформизмом, или потеряли себя, как Есенин, в угаре пьяном.

– В средствах информации были сообщения, что в 2003 году вас номинировали на Нобелевскую премию в области литературы.

– Началось с того, что мне позвонила журналистка из «АиФ» и спросила, можно ли взять у меня большое интервью. Я ответил, что можно, и тут же сказал жене: «Слушай, не иначе как меня на Нобелевскую премию выставили». – «Да, – задумчиво говорит она, – похоже». Журналистка взяла у меня интервью, и в конце спросила: «А почему вы ничего не говорите про Нобелевскую премию? Вас выдвинули». Потом включаю телевизор – ОРТ, НТВ, ТВЦ, Си-Эн-Эн сообщают, что среди претендентов на Нобелевскую премию по литературе за 2003 год два поэта – живущий в Париже сирийский поэт Адонис и я. Ну а в 2005 году опять по всем средствам массовой информации прошла дрожь. Мои сведения – только из СМИ, я в данном случае зритель. Но, вообще говоря, ведь и Набоков был номинантом, так что я – в хорошей компании.

Израиль, «Вести» (общеизраильская газета на рус. яз.), 11 ноября 2007 г.


















Я.Онлайн

Александр Люсый

Распятие словом

(Кедров К.А. “ИЛИ”. Полное собрание сочинений)

Эта книга – картина Куликова, Бородина отечественной словесности, на поле которого в роли Пересвета и Челубея оказались Пушкин и Дантес. Автор Константин Кедров – Верещагин нашего времени, с “Лермонтолета” обозревающий, как “залпы тысячи орудий // слились в протяжный вой Ивана Ильича // не хочу-у-у-у-у-у-у-у”, переходящий в руду черепов.

Это калейдоскопическое обозрение горы фонетически или метафорически однокоренных тел-слов имеет свою структуру, выражаемую в рефлексии, что “может быть гора кровавых тел // не может быть горою никогда // поскольку тело больше // чем гора любая”. Так что это Верещагин “Апофеоза любви” (а не смерти). Поле слово-боя разделено “нежной линией мажино”, ахейцы держат риторическую оборону “у входа в Елену”.

В истории “линия Мажино” осталась военно-декоративным, все время обходимым противником с тыла сооружением, оказавшись апофеозом “странной” войны. По посткуликово-бородинскому полю именно такой войны бродят не менее причудливые скелеты времени в виде распятий и “крестом беременных” дев. Мозг самого поэта больше “не будучи спрессован черепом // расправляя извилины растекался небом”. Оплодотворенное поэтическим мозгом мироздание внешне выглядит, если направить взгляд к небу, как вселенская газета (“читаемая насквозь // каждая буква прозрачна до звезд”). И если смотреть вглубь неба (“извлекая корень из глубины”), открывается глобальный, пронзающий “Солнце-лунный мерцающий крест // крест из ночи и дня сквозь тебя и меня // двух друг в друга врастающих чресл”. Поэт существует, “космологея”. В постигаемой в ходе такого процесса космологии “время это пространство, свернувшееся в клубок”, а “вечность это недисциплинированное время”. Обращение к Канту позволяет сделать и более радикальные определения: “пространство – это транс Канта // а время – блядь // сука-сволочь-проститутка-Троцкий” (так поэт кедрит Канта Калиниградом). Уровень космологичности позволят уловить ритм мироздания, то сжимающегося, когда “в смутном воздухе скомкан Бог”, “в точку пули Дантеса” (как это произошло с армией Бонапарта, “дабы в битве Кутузов – Наполеон // победила ДРУЖБА”), то разбегающегося в вечном буддистском взрыве. Но буддистский ритм не отменяет крестообразную мировую структуру. В шахматной эпопее “Или” “Ферзь – Христос // ставит мат вечным ходом”. В результате такого вечного шах-мата вечный “Лазарь встал но гроб остался внутри”. И опять “Гроб раскрывается как шахматная доска // из него высыпаются шахматные фигуры // и разбегаются кто куда”. У Лазаря сохраняется шанс ферзем вывинтиться из гроба, “выигрывая себя”. Подобно Набокову-шахматисту, Кедров проявляет больший интерес к шахматным этюдам, а не игре как состязанию. В этюде “Распятие” “На кресте // Христос рокируется // с Буддой // впадая в нирвану // Будда играет в шахматы // Все фигурки // к которым он прикасается // становятся Буддой // и тоже играют в шахматы // Невозможно понять // Будда // играет в шахматы // или // шахматы играют в Будду // Христос играет в шахматы - // все фигурки // к которым он прикасается // превращаются в распятия”.

Если отдаться на волю устанавливаемой Кедровым логике выворачивания мироздания сверху до низу (на уровне микромира наглядно демонстрируемой взаимопереходом чрева в червя и наоборот), оттолкнувшись при этом от отношения автора к Пушкину-персонажу, то сам автор может предстать в качестве такого сказочного пушкинского персонажа, как Голова. Не ей ли, обладающей возможностью стать всадником с головой, обращен призыв: “распрямись на мозговом коне”? Кстати сказать, Голова, по наблюдению В.А.Кошелева, единственный трагический персонаж веселой поэмы Пушкина “Руслан и Людмила”. Но в данном случае речь идет об “Ура-трагедии”, как называется одна из коротких драматических поэм, в которой ставятся посткуликовые гамлетовские риторические вопросы, проясняющие, в частности, и смысл названия книги. Сам Шекспир, выступающий тут вместе со Спинозой, Радищевым, Львом Толстым, Бетховеном, Мальтусом, Чайковским, Фрейдом, неизменным Пушкиным и другими (странно, однако, что среди них нет философов-лингвистов) ставит вопрос не совсем по гамлетовски: “Быть? // Или быть “или”? // Или!”. Личное открытие автор декларирует в своей поэтической “Конституции”: “Граждане имеют право быть // или не быть // граждане имеют право на или”.

Лозунг посылающих граждан на “или” “Конституции”: “Гениталии всех стран соединяйтесь” показывает, что поэзия Кедрова не носит строго “головного” характера. Здесь можно вести речь письме древнегреческим способом бустрофедона (как пашут волами), когда одна строка идет слева направо, а другая – наоборот. То есть, в одну строну словопол пашется головой, а в другую – тем, заместителем чего, по Фрейду, стал гоголевский Нос (у Кедрова не пародируемый, а ритуально обожествляемый). Забавно при этом выглядит в стихотворении “Холин” (“монсТРанс // поэзии // эзопии // пирвовремячуменец”) авторская сноска (т.е., получается – самоссылка) с оправданием использования ненормативной лексики тем, что так считал нужным делать сам Холин (тогда как в эпиграфе холинское же обращение к автору: “Костя, никого не слушайте, делайте, что хотите”).

Кедров – мастер поэтического афоризма, мелькающего, подобно молнии, среди плотной дождевой стены чистой (“литавры Таврии”, “файное фа”) звукописи: “Нотный стан – звуковая клетка для птиц // Птицы – ускользающие ноты… Тишина – партитура, забитая нотами до отказа” (неясно, учитывает ли автор все смыслы слова “забитая”). Порою афоризмы имеют так же элементы своеобразного поэтического бустрофедона, как в “Полиндронавтике” – первая строка представляет собой посыл, вторая – возвращающийся к себе палиндром: “Господи пошли мне твой тихий стих // ХИТРО ОР ТИХ”. Это позволяет охарактеризовать автора в качестве поэтического аналога Ларошфуко. Ларошфуко, стремящегося к Паскалю (в построенной с использованием математических знаков “Формуле любви” стрелка стремления людей друг к другу, множеству или бесконечности играет ключевую роль). Поэт, по его словам “отченашу сингулируя в до рояль”; при этом приходит на ум знаменитый философский монастырь Пор-Рояль.

Таким образом, при очевидном стремлении возродить в русской поэзии насильственно прерванные традиции футуризма творчество Кедрова представляет собой просвещенческий тип культуры (на фоне объективно возрожденческой фигуры Вознесенского). Ибо традиции эти он не столько возрождает, сколько создает заново, засевая на обрисованном выше поле. Со всеми “париковыми” просвещенческими издержками “лесбийских ласк” Марии-Антуанетты и гильотины.

Когда-то Андрей Белый сравнивал себя с Тредиаковским, открывающим дверь новому Пушкину. Кедров занимается аналогичной выработкой языка, разрушением “последнего условного знака” открытым в будущее. Который будет способен “открыть птицам поэзию Маяковского”, превращаясь в язык вселенской безусловности.


Яндекс.Онлайн