Но в пятьдесят девятом году началась плановая борьба с пошлостью в советском искусстве. И под раздачу попали «Ландыши». Образец мелкотемья, мелкодумья... Долгое время Великановой не удавалось исполнять любимую публикой песню с большой сцены. Потом, когда «Ландыши» стали уже ассоциироваться с ностальгией — сколько угодно, но сначала пережила она немало неприятных минут — ведь и её имя плотно ассоциировали с этой «пошлой» песней.
А ведь она не застревала на лёгкой лирике. Экспериментировала. Пела песни от детских («Про папу») до крайне для советской сцены нестандартных (от Окуджавы и Матвеевой).
Что ж, зато «Ландыши» принесли ей брак — а значит, чудесную дочь, и ещё кое-что. В целом скорее неприятный мужчина, Доризо зато сумел поделиться с женой своим неплохим поэтическим вкусом, познаниями в поэзии, а также — представлениями о стиле в одежде. Он сам был большой щёголь. С ним Гелена научилась — нет, не франтить, а подбирать и создавать свои знаменитые концертные костюмы.
Потерять голос, чтобы всё равно его не потерять
Перед одним из концертов, в Риге, у Великановой пропал голос. Вызванный врач, вместо того, чтобы потребовать отменить выступление, просто вколол обезболивающее. И на следующий день тоже. Не чувствуя сопротивления воспалённых связок, Великанова просто сорвала их, надолго лишившись способности даже просто говорить. А когда голос вернулся, оказалось, что Гелена навсегда потеряла верхние ноты — те серебристые нотки, которыми так славилась.