Пересматривая версии гибели Пушкина, у меня сложилось впечатление, что все они создают взаимосвязанную картину. Интриги переплелись, создав череду роковых обстоятельств. Как говорил друг Пушкина – князь Вяземский - «Пушкин и его жена попали в ужасную западню, их погубили…».

Lena Rudenko

Граффити в Харькове

«Несчастная смерть Пушкина, окруженная печальною и загадочною обстановкою, породила много толков в петербургском обществе; она сделалась каким-то интернациональным вопросом. Вообще жалели о жертве; но были и такие, которые прибегали к обстоятельствам, облегчающим вину виновника этой смерти, и если не совершенно оправдывали его (или, правильнее, их), то были за них ходатаями. Известно, что тут было замешано и дипломатическое лицо. Тайна безыменных писем, этого пролога трагической катастрофы, еще недостаточно разъяснена. Есть подозрения, почти неопровержимые, но нет положительных юридических улик» - рассуждал Вяземский.

Попробую рассказать по порядку. Пока первая часть истории. Версия светских интриг, бесстыдства, подлости и прочих безобразий. 

Связь барона Геккерена и Дантеса

Об очень тесных отношениях солидного барона Геккерена и с молодым офицером Дантесом в свете рассказывали немало. Барон даже усыновил своего близкого друга, сделав наследником своего немалого состояния. В такую внезапную бескорыстность никто не поверил. В порочном высшем свете за подобную связь не преследовали и «от дома не отказывали», но повышенный интерес, хихиканье, сплетни, навязчивость. Дантеса в свете сразу прозвали «женой Геккерена».

Жорж Дантес

«Старик барон Гекерн был известен распутством. Он окружал себя молодыми людьми наглого разврата и охотниками до любовных сплетен и всяческих интриг по этой части» - рассказывал князь Вяземский.

Князь Трубецкой о паре Геккерен-Дантес писал прямо «...за ним [Дантесом] водились шалости, но совершенно невинные и свойственные молодежи, кроме одной, о которой, впрочем, мы узнали гораздо позже. Не знаю, как сказать: он ли жил с Геккерном, или Геккерн жил с ним... ...Судя по всему, ... в сношениях с Геккерном он играл только пассивную роль».

Барон Геккерен

В текстах А.Карамзина тоже сказано без намеков: «Геккерен, будучи умным человеком и утонченнейшим развратником, какие только бывали под солнцем, без труда овладел совершенно телом и душой Дантеса».

Пушкин в личной переписке обсуждал тему отношений Дантеса и его «опекуна», говоря, что они «предаются содомскому греху», а потом Дантес после этих трудов отдыхает в борделях.

Из трогательных писем Геккерена к Дантесу: «...что за дело оставил ты мне в наследство! А все недостаток доверия с твоей стороны. Не скрою от тебя, милый мой, меня огорчило это до глубины души, не думал я, что заслужил от тебя такого отношения».

Чтобы избавиться от навязчивого внимания светских сплетников Геккерен посоветовал Дантесу поухаживать за Натали Пушкиной – первой красавицей. Подобный поступок должен был отвлечь общество от отношений Геккерена и Дантеса. Для острастки Геккерен даже говорил Натали о чувствах своего «сына» к ней.

Об убийстве Пушкина Дантес и Геккерен поначалу не помышляли. Рисковать жизнью на дуэли Дантес не хотел, но вскоре ситуацией воспользовались враги поэта, подогрев ситуацию сплетнями.

«Сухое и почти презрительное обращение в последнее время Пушкина с бароном Гекереном, которого Пушкин не любил и не уважал, не могло не озлобить против него такого человека, каков был Гекерен. Он сделался отъявленным врагом Пушкина и, скрывая это, начал вредить тайно поэту. Будучи совершенно убежден в невозможности помирить Пушкина с Дантесом, чего он даже едва ли и желал, но, относя негодование первого единственно к чрезмерному самолюбию и ревности, мстительный голландец тем не менее продолжал показывать вид, что хлопочет об этом ненавистном Пушкину примирении, понимая очень хорошо, что это дает ему повод безнаказанно и беспрестанно мучить и оскорблять своего врага» - рассказывал друг Пушкина - Данзас.

Оскорбляя за спиной, Геккерен публично показывал намерения Дантеса примириться с Пушкиным, но поэт даже не распечатывал письма врага. Однажды Пушкин попытался отдать Геккерену письмо перемирия, полученное от Дантеса. Геккерен отказался, тогда поэт демонстративно бросил ему это письмо в лицо. Подобная публичная выходка была за гранью этикета. «Пушкин дрался среди белого дня и, так сказать, почти в глазах всех!» - вспоминал Данзас.

Хронист конца начала 20 века Щеголев прямо обвиняет Геккерена и его клан в убийстве Пушкина «Они [враги Пушкина] примыкают к патологическому на сексуальной почве коллективу, группировавшемуся вокруг Геккерена. Спаянные общими эротическими вкусами, общими эротическими забавами, связанные "нежными узами" взаимной мужской влюбленности, молодые люди - все высокой аристократической марки - легко и беспечно составили злой умысел на жизнь Пушкина».

Анонимный пасквиль – злая шутка

В ноябре 1836 году Пушкин и его друзья получили анонимный пасквиль, в котором поэт был назван «рогоносцем». Пушкин логично предположил, что виной всему интриги барона Геккерена, и оскорбление нанесено именно им. Поэт послал вызов на дуэль Дантесу, хотя, как отмечали товарищи Пушкина – если пасквиль написал Геккерен, стреляться на дуэли должен он.

Геккерен, испуганный таким поворотом событий, добился отсрочки дуэли на две недели.

По рассказу Константина Данзаса, секунданта Пушкина: «Автором этих записок, по сходству почерка, Пушкин подозревал барона Гекерена, отца, и даже писал об этом графу Бенкендорфу. После смерти Пушкина многие в этом подозревали князя Гагарина; теперь же подозрение это осталось за жившим тогда вместе с ним князем Петром Владимировичем Долгоруковым.
Надо думать, что отказ Дантесу от дома не прекратил гнусней интриги. Оскорбительные слухи и записки продолжали раздражать Пушкина и вынудили его наконец покончить с тем, кто был видимым поводом всего этого. Он послал Дантесу вызов через офицера генерального штаба Клементия Осиповича Россета. Дантес, приняв вызов Пушкина, просил на две недели отсрочки».

Светский салон эпохи

В наши дни экспертиза установила, что пасквиль писал не Геккерен. Текст написан не иностранцем, и виной всему местные интриганы.

Текст пасквиля:
«Кавалеры первой степени, командоры и кавалеры светлейшего ордена рогоносцев, собравшись в Великом Капитуле под председательством достопочтенного великого магистра ордена, его превосходительства Д.Л.Нарышкина, единогласно избрали г-на Александра Пушкина коадъютором великого магистра ордена рогоносцев и историографом ордена. Непременный секретарь граф И.Борх»


Предательство Гончаровых

Есть распространенная версия, что накануне дуэли семья Гончаровых была на стороне Дантеса. Многие современники это подтверждают. Старшая сестра Натали - Екатерина обратила внимание на красивого офицера Дантеса, наследника состояния Геккерена. Семья Гончаровых поддерживала идею барышни заполучить такого мужа. Они решили воспользоваться ситуацией.

Стараниями друзей Пушкина скандал, вызванный пасквилем, удалось замять. В дело вмешался сам государь император Николай I, который велел Дантесу жениться на Екатерине Гончаровой – сестре Натали. «…А Дантесу было приказано жениться на старшей сестре Наталии Пушкиной, довольно заурядной особе» - вспоминала дочь императора Ольга.

Екатерина Гончарова, сестра Натали

Как писал князь Вяземский, чтобы привлечь внимание Дантеса, Екатерина поначалу помогала ему видеться с сестрой - «Влюбленная в Гекерна высокая, рослая старшая сестра Екатерина Николаевна Гончарова нарочно устраивала свидания Натальи Николаевны с Гекерном, чтобы только повидать предмет своей тайной страсти. Наряды и выезды поглощали все время...»

Ревнивый старый барон ворчал, что Дантес этим браком «закабалил себя на всю жизнь», но возражать воле государя не посмел. Больше обозлившись, Геккерен продолжил распускать о Пушкине неприятные слухи.

«Со свояченицей своей во все это время Пушкин был мил и любезен по-прежнему и даже весело подшучивал над нею по случаю свадьбы с Дантесом» - рассказывал Данзас.
«Ma belle-soeur ne sait pas maintenant de quelle nation elle sera: Russe, Française ou Hollandaise?!
(Моя свояченица не знает теперь, какой национальности она будет: русской, французской или голландской?)» - говорил поэт.

Сестры Гончаровы - Натали, Екатерина и Александра

Перемирие оказалось недолгим. Пушкин отказывался бывать у своих новоявленных родственников, и в своем доме их тоже не ждал. «Дантес приезжал к Пушкину с свадебным визитом; но Пушкин его не принял. Вслед за этим визитом, который Дантес сделал Пушкину, вероятно, по совету Гекерена, Пушкин получил второе письмо от Дантеса. Это письмо Пушкин, не распечатывая, положил в карман и поехал к бывшей тогда фрейлине г-же Загряжской, с которой был в родстве. Пушкин через нее хотел возвратить письмо Дантесу; но, встретясь у ней с бароном Гекереном, он подошел к тому и, вынув письмо из кармана, просил барона возвратить его тому, кто писал его, прибавив, что не только читать писем Дантеса, но даже и имени его он слышать не хочет» - вспоминал Данзас.

Как уже было сказано, Пушкин даже не вскрывал письма, отправленные ему новоявленным родственником.
«Таких писем Пушкин получил два 4, одно еще до обеда, бывшего у графа Строганова, на которое и отвечал за этим обедом барону Гекерену на словах то, что мы сказали уже выше, то есть что он не желает возобновлять с Дантесом никаких отношений».

Екатерина в интригах сразу приняла сторону Дантеса, в день дуэли она даже не предупредила Натали, которая могла бы остановить мужа. После смерти Пушкина, прощаясь с сестрой, Екатерина осмелилась сказать, что всё прощает ей и Пушкину. В ответ тётка Загряжская резко высказала племяннице свое мнение о подобном «прощении», эти слова заставили Екатерину разрыдаться.

О нелицеприятной роли Екатерины Гончаровой пишет Александр Карамзин, также утверждая, что Дантес заметив интерес Екатерины к своей персоне, сделал ее шпионом в доме Пушкиных задолго до свадьбы: «…та, которая так долго играла роль сводницы (фр. entremetteuse), стала, в свою очередь, возлюбленной, а затем и супругой. Конечно, она от этого выиграла, потому-то она — единственная, кто торжествует до сего времени, и так поглупела от счастья, что, погубив репутацию, а может быть, и душу своей сестры, госпожи Пушкиной, и вызвав смерть её мужа, она в день отъезда последней послала сказать ей, что готова забыть прошлое и всё ей простить!!!»

«Одна из сестёр госпожи Пушкиной, к несчастью, влюбилась в него [Дантеса], и быть может, увлечённая своей любовью, забыла обо всём том, что могло из-за этого произойти для её сестры; эта молодая особа учащала возможности встреч с Дантесом; наконец, все мы видели, как росла и усиливалась эта гибельная гроза!» - писала светская сплетница Долли Фикельмон.

Богатство и семейная жизнь не принесли Екатерине счастья. Геккерен оказался прижимист на содержание семейства Дантеса, и ей пришлось просить денег у братьев Гончаровых. Отношения с Натали оставались прохладными по понятным причинам. С Дантесом Екатерина прожила пять лет, она умерла от послеродовой болезни. У них было четверо детей - три дочери и сын.

Жорж Дантес-Геккерен, мэр города Сульца.

Дантес сделал успешную политическую карьеру во Франции, его успех омрачило безумие дочери, которая стала страстной поклонницей Пушкина и возненавидела отца. «Комната ее была обращена в молельню. Перед аналоем висел большой портрет Пушкина, на стенах были другие его портреты. Дочь Дантеса молилась перед портретом своего дяди, в которого была влюблена. С отцом она не говорила после одной семейной сцены, когда назвала его убийцей Пушкина».

Легкомыслие Натали?

О том, что Натали «была невинна» говорили все друзья Пушкина, хотя корили ее, что она не пресекала знаки внимания Дантеса и выслушивала его непристойные комплименты.

Светские манеры привели к неприятным последствиям. Княгиня Вяземская пересказывала историю, которую ей поведала Натали, как однажды в гостях «…когда она осталась с глазу на глаз с Дантесом, тот вынул пистолет и грозил застрелиться, если она не отдаст ему себя. Пушкина не знала, куда ей деваться от его настояний; она ломала себе руки и стала говорить как можно громче. По счастью, ничего не подозревавшая дочь хозяйки дома явилась в комнату, гостья бросилась к ней».

Натали не верила, что дуэль случится. Предполагала, что вспыльчивый супруг вскоре успокоится и забудет.
По записям хрониста Бартенева, записавшего свидетельства князей Вяземских - «Пушкин не скрывал от жены, что будет драться. Он спрашивал ее, по ком она будет плакать. «По том, — отвечала Наталья Николаевна, — кто будет убит». Такой ответ бесил его: он требовал от нее страсти, а она не думала скрывать, что ей приятно видеть, как в нее влюблен красивый и живой француз. «Я готова отдать голову на отсечение, — говорит княгиня Вяземская, — что все тем и ограничивалось и что Пушкина была невинна».

Интриги высшего общества

По воспоминаниям современников, светское общество разделилось на два враждебных лагеря. Одни были на стороне Пушкина, другие на стороне Геккерена и Дантеса.

Как вспоминал Данзас:
«После этой истории Гекерен решительно ополчился против Пушкина и в петербургском обществе образовались две партии: одна за Пушкина, другая — за Дантеса и Гекерена. Партии эти, действуя враждебно друг против друга, одинаково преследовали поэта, не давая ему покоя…

… Борьба этих партий заключалась в том, что в то время как друзья Пушкина и все общество, бывшее на его стороне, старались всячески опровергать и отклонять от него все распускаемые врагами поэта оскорбительные слухи, отводить его от встреч с Гекереном и Дантесом, противная сторона, наоборот, усиливалась их сводить вместе, для чего нарочно устраивали балы и вечера, где жена Пушкина, вдруг неожиданно, встречала Дантеса».

В этой истории былые друзья переходили на сторону врагов. Одним из ярких примеров стала Идалия Полетика – кузина Натали.

«…она была известна в обществе как очень умная женщина, но с очень злым языком, в противоположность своему мужу, которого называли „божьей коровкой“. Она олицетворяла тип обаятельной женщины не столько миловидностью лица, как складом блестящего ума, весёлостью и живостью характера, доставлявшего ей всюду постоянный, несомненный успех».

Поначалу у Идалии сложились дружелюбные отношения с Пушкиным.
«…Полетике скажи, что за её поцелуем явлюсь лично, а что-де на почте не принимают» - шутливо говорил он другу.

Внезапно светская красавица переменила свое отношение к поэту, встав на сторону интриганов. Говорили, что она принимала участие в составлении анонимного пасквиля. Причины такой перемены неизвестны.

Идалия Полетика - друг ставший врагом

Говорили, что когда спустя годы после дуэли, недалеко от дома Идалии в Одессе решили поставить памятник Пушкину, она возмутилась и сказала, что это её «глубоко оскорбляет и она намерена поехать и плюнуть на того, кто был «изверг».

Интриги Полетики сыграли свою роль, однажды «…мадам Полетика, по настоянию Дантеса-Геккерна, пригласила Пушкину к себе, а сама уехала из дому…» - вспоминала княгиня Вяземская.

Это «свидание» стало последней каплей терпения Пушкина, дуэль была неизбежна. «Поэт - невольник чести» решил положить конец этому затянувшемуся спектаклю.

Натали в траурном платье

«Зная, как все эти обстоятельства были неприятны для мужа, Наталья Николаевна предлагала ему уехать с нею на время куда-нибудь из Петербурга; но Пушкин, потеряв всякое терпение, решился кончить это иначе. Он написал барону Гекерену в весьма сильных выражениях известное письмо, которое и было окончательной причиной роковой дуэли нашего поэта» - по рассказу Данзаса.

Текст письма Пушкина барону Геккерену, отправленного перед дуэлью

Барон!
Позвольте мне подвести итог тому, что произошло недавно. Поведение вашего сына было мне известно давно и не могло быть для меня безразличным. Я довольствовался ролью наблюдателя, готовый вмешаться, когда сочту это своевременным. Случай, который во всякое другое время был бы мне крайне неприятен, весьма кстати вывел меня из затруднения: я получил анонимные письма. Я увидел, что время пришло, и воспользовался этим. Остальное вы знаете: я заставил вашего сына играть роль столь жалкую, что моя жена, удивленная такой трусостью и пошлостью, не могла удержаться от смеха, и то чувство, которое, быть может и вызывала в ней эта великая и возвышенная страсть, угасло в презрении самом спокойном и отвращении вполне заслуженном.

Я вынужден признать, барон, что ваша собственная роль была не совсем прилична. Вы, представитель коронованной особы, вы отечески сводничали вашему сыну. По-видимому, всем его поведением (впрочем, в достаточной степени неловким) руководили вы. Это вы, вероятно, диктовали ему пошлости, которые он отпускал, и глупости, которые он осмеливался писать. Подобно бесстыжей старухе, вы подстерегали мою жену по всем углам, чтобы говорить ей о любви вашего незаконнорожденного или так называемого сына; а когда, заболев сифилисом, он должен был сидеть дома, вы говорили, что он умирает от любви к ней; вы бормотали ей: верните мне моего сына.

Вы хорошо понимаете, барон, что после всего этого я не могу терпеть, чтобы моя семья имела какие бы то ни было сношения с вашей. Только на этом условии согласился я не давать хода этому грязному делу и не обесчестить вас в глазах дворов нашего и вашего, к чему я имел и возможность, и намерение. Я не желаю, чтобы моя жена выслушивала впредь ваши отеческие увещания. Я не могу позволить, чтобы ваш сын, после своего мерзкого поведения, смел разговаривать с моей женой и ещё того менее — чтобы он отпускал ей казарменные каламбуры и разыгрывал преданность и несчастную любовь, тогда как он просто трус и подлец. Итак, я вынужден обратиться к вам, чтобы просить вас положить конец всем этим проискам, если вы хотите избежать нового скандала, перед которым, конечно, я не остановлюсь.

Имею честь быть, барон, вашим нижайшим и покорнейшим слугою.
26 января 1837 г. Александр Пушкин

На смерть поэта Михаил Лермонтов написал свои знаменитые строки против высшего общества "Погиб поэт, невольник чести, пал оклеветанный молвой..." Через четыре года Лермонтов повторил судьбу Пушкина…

Как заметил князь Вяземский: «одно время с выпискою из письма Жуковского дошло до меня известие о смерти Лермонтова. Какая противоположность в этих участях. Тут есть, однако, какой-то отпечаток провидения. Сравните, из каких стихий образовалась жизнь и поэзия того и другого, и тогда конец их покажется натуральным последствием и заключением. Карамзин и Жуковский: в последнем отразилась жизнь первого, равно как в Лермонтове отразился Пушкин. Это может подать повод ко многим размышлениям. Я говорю, что в нашу поэзию стреляют удачнее, чем в Лудвига Филиппа: во второй раз, что не дают промаха».

Далее в продолжении версии о месте масонского ордена и кознях спецслужбы Бенкендорфа.
Возможно, светские сплетники и бесстыдники всего лишь пешки в другой игре.

    lenarudenko