Часть первая.

   На днях мы с одной моей знакомой говорили о Шекспире. И конечно, всплыла тема шекспировского вопроса. Сам по себе, этот вопрос кажется мне верхом кощунства - вроде идиотического теологического диспута мудрецов из книг Терри Пратчетта о плоском мире: "А какого пола великая космическая черепаха А-Туин"?
   Не так давно вышло русское издание новой биографии Шекспира, написанной Питером Акройдом, известным биографом выдающихся личностей (а также города Лондона). Там, на протяжении около тысячи страниц подробно рассмотрен жизненный путь Уильяма Джона Шекспира - сына перчаточника, кутилы и сердцееда, актера и гениального драматурга. Акройд ничуть не сомневается, а был ли Шекспир. Он в него верит. Вероятно, так же, как верили Энтони Берджесс, Том Стоппард и Милорад Павич, каждый из которых сказал свое веское и прекрасное слово в искусстве и культуре. Однако, вот уже сотню-другую лет в академических кругах не утихают копошения каких-то дипломированных особей на тему историчности Шекспира и авторства его произведений - мнений изложена целая куча, от вполне правдоподобных (как в хорошем криптологическом триллере) до самых ахинейных. То есть, что получается: у нас есть потрясающие пьесы, оказавшие колоссальное влияние на всю мировую культуру, которыми зачитывается всё человечество вот уже больше четырех веков, и при этом, кому-то неймется найти доказательства, что Уильям Шекспир - это миф, поскольку де сын перчаточника не мог сотворить лицо мировой культуры. Интересно, станет ли кто-нибудь сомневаться в авторстве произведений Рэя Брэдбери на том основании, что его формальное образование закончилось в средней школе?

Часть вторая.

   Постепенно наш разговор перешел к теме веры и сомнений в более широком смысле: суеверия, скептицизм, фольклорные герои. И естественно, мы коснулись веры в историчность Иисуса Христа. По-моему, эта тема столь же абсурдна, как пресловутый шекспировский вопрос, и, в принципе не имеет смысла. Что бы там ни говорили историки или церковники, Иисус предстает перед нами как цельная личность, и образ его, как аллегория мировой совести, сидит в подсознании каждого человека.
   И тогда моя знакомая спросила, верю ли я в Бога. Я как-то слегка растерялся, и сказал ей, что да, ясное слово, верю. (В самом деле, странно слышать такой вопрос от человека, прочитавшего мое эссе "Обретение веры"). Но вот, христианский ли это бог? Это был вопрос с подкопом. Мне нравится христианство - и православное, и католическое, и протестантское (хотя в каждом из них есть своя червоточина), нравится буддизм и ислам, а также суфизм, масонство, зороастризм etc. Суть всех этих учений, невзирая на особенности их художественного оформления, одна - вселенная разумна, все в мире взаимосвязано, и каждый человек может преодолеть хаос своей души и достичь состояния гармонии. И все эти понятия имеют под собой фундамент веры в многомерность и беспредельность мыслечувственного бытия. То есть, эти учения не только этичны и эстетичны, но и мистичны.
   Вопрос "верю ли я в христианского бога?" подобен для меня вопросу "верю ли я в английский язык" или "в индейскую трубку мира". Это всё - элементы культуры, примеряемые разными людьми в силу особенностей их культурного развития. Несомненно, что все мы имеем свои вселенные в подсознании, и поэтому, у каждого из нас - свой бог, или своя пустота. На самом деле, невозможно верить в христианского бога и при этом не верить, к примеру, в бога буддийского (даже притом, что его, как бы, и нет). Можно верить в Бога, но в силу личных мировоззрений не принимать какой-либо культуры с ее религией, и это будет культурологическим, но не теологическим аспектом развития личности.
   В этом мире, где порой так сложно найти понимание, где дружба так зыбка, а любовь оказывается паранойей, как это грустно, что люди могут менять друг к другу свое отношение из-за ответа на такой простой вопрос: веришь ли ты в Бога?

   Для всех, кому не безразлична проблема понимания произведения при переводе из одной знаковой системы в другую.

   Чувак на видео читает фрагмент из книги, по которой был поставлен фильм "Храброе сердце", отсутствующий в фильме. А потом еще изголяется и плющит зрителей чтением Дианетики Рона Хаббарда! (Это такая наука: как правильно понимать слова и вкладывать в них смысл).

http://www.youtube.com/watch?v=-GGcJryOWmA&feature=related

   P.S. Этот "чтец" весьма похож на одного моего приятеля)))

         Предлагаю немного интеллектуально-культурологического фарша для воскресного вечера. Я всегда так чувствовал, что название произведения искусства играет важную роль для его восприятия. Особенно меня привлекают такие названия, смысл которых начинаешь понимать только после ознакомления с самим произведением. Вот сложные названия некоторых моих любимых книг и фильмов:

         "Имя розы" Умберто Эко (а также одноименный фильм).

         Действие разворачивается в средневековом монастыре, где в течение нескольких дней происходит череда коварных убийств, которые берется расследовать один заезжий философ со своим юным послушником. Кажется, ничто в этой жуткой и запутанной истории, в которой замешаны апокалиптически настроенный проповедник, злобный слепец-наставник монастыря, библиотекарь-педераст, папская инквизиция, а также полоумный монах-полиглот и таинственная книга Аристотеля о силе смеха, не напоминает нам о розах или хотя бы об одной единственной розе, к тому же имеющей некое имя. По ходу действия мы погружаемся в лабиринт теологических доктрин латинского средневековья, и начинаем постигать весь кошмар тогдашнего мировосприятия, налагавшего бесчисленные запреты на всевозможные радости жизни. Между тем, мы знакомимся и с самым простодушным участником действия, юным послушником Адсоном (который и записал эту историю по памяти в глубокой старости), которому приходится пройти ряд морально-нравственных испытаний, рискуя своей жизнью и пытаясь преодолеть дилеммы верности Богу, лояльности к учителю и любви к крестьянской девушке, тем самым открывая для себя вечные истины о жизни, любви и смерти. Таким образом, мы начинаем сознавать наличие двух миров в этой истории: мир абстрактных понятий, которыми манипулируют нечистые на руку люди для достижения каких-либо целей, и мир живых переживаний, которые обогащают душу человека и развивают его разум, и также ясно нам становится, что трагический зазор между этими мирами подчас непреодолим. Уловить смысл названия нам помогают последние строчки книги (которые также представлены в заключительном кадре фильма), цитата из одной средневековой поэмы: "Лишь роза при имени прежнем, с нагими мы впредь именами"! Когда я впервые увидел эти две строчки на черном экране, меня пронзило такое глубокое ощущение жизни, что я едва не заплакал.

         "Снятся андроидам электрические овцы" Филиппа Дика (а также фильм "Bladerunner" Ридли Скотта).

         Это детективная история из не слишком далекого будущего, научно-фантастический нуар с философским подтекстом. Главный герой – опытный следователь, он охотится за преступными андроидами (искусственно выращенными людьми с заранее отмеренным сроком действия для выполнения тяжелых и опасных работ), считая что эти бездушные существа понимают лишь закон грубой силы. Но по ходу действия он сталкивается с такими проявлениями античеловечности, исходящими от самих же людей, что ему приходится не раз переоценивать свои моральные критерии. Говоря о названии, мы будем иметь в виду только книгу и оставим фильм в стороне, поскольку фильм назван иначе и имеет некоторые отличия от книги, хотя и сохранил основной комплекс идей первоисточника. Название книги может быть понято из разговора Декарда с женой (к слову сказать, в фильме Декард – холостой): в первой главе они препираются на житейские темы, полушутя угрожая друг другу всевозможными психотропными манипуляторами, и между делом затрагивают вопрос о том, чтобы завести себе домашнюю овечку (о детях вопрос не стоит). После этого мы погружаемся в основное действие, где Декарду приходится выслеживать беглых андроидов-рецедивистов, на счету которых несколько убийств и менее значительные преступления. На первый взгляд, типичное задание, однако, Декард проникается более личным интересом к беглецам, особенно к их харизматичному и очень опасному вожаку, чем этого требует его работа. Ситуация еще более усложняется, когда он влюбляется в одну девушку, которая оказывается андроидом, приговоренным к ликвидации... Ключевой вопрос книги (и фильма): а в чем же, собственно, заключается человечность? Что делает гомо-сапиенса Человеком? И что бы это ни было, оно вряд ли поддается механическим вычислениям...

         "С широко закрытыми глазами" Стэнли Кубрика (а также книга "Traumnovelle" Артура Шницлера).

         В этом фильме, снятом в очень личной, создающей ощущение присутствия манере (по мотивам повести австрийского психиатра Артура Шницлера), нам показаны несколько суток из жизни одной молодой семьи, в течение которых переворачиваются представления мужа и жены о самих себе и друг о друге и происходят такие открытия, от которых привычная жизнь грозит развалиться как карточный домик. Начавшись как семейная психологическая драма, фильм постепенно превращается в мистический триллер, и главные герои, а вместе с ними и зрители, начинают всерьез опасаться за собственный рассудок... Мы вовлекаемся в шокирующий калейдоскоп ситуаций и откровений, в которых препарируются семейная жизнь, любовь и страсть, супружеская верность и человеческое достоинство. И вопросы множатся один за другим: насколько привычная жизнь соответствует действительности, может ли нас коснуться что-то подобное, насколько хорошо мы знаем сами себя и своих близких, и что делать, чтобы избежать страшного? Авторский вывод неутешителен, и последнее слово, которое произносит жена, отвечая мужу на вопрос, как же им жить дальше и что же теперь делать: "Fuck" - здесь и ирония, и издевка, и приглашение – все в одном флаконе. Вероятно, нам остается лишь широко закрыть глаза на бездны губительных страстей в человеческих душах и, несмотря ни на что, жить дальше...

         "Сердца в Атлантиде" Стивена Кинга (а также одноименный фильм).

         Это одна из лучших, по общепринятому мнению, книг Стивена Кинга, в которой рассказано о жизни одного мальчика, а затем подростка и взрослого мужчины – в заштатном американском городке 1960-х годов, на войне во Вьетнаме и в Америке на исходе тысячелетия. (В фильме показана только первая – и наиболее яркая – часть книги, где главному герою одиннадцать лет, с прологом и эпилогом из взрослой жизни). Это история о детстве и взрослении, об отношениях детей и родителей, об искренности и лицемерии, о страхах и надеждах, о дружбе, героизме и первой любви. И конечно, там есть место сверхъестественному, в лице пожилого мистера Бротигана, обладающего телекинетическими способностями, которому главный герой помогает скрываться от агентов спецслужб и которого в итоге выдает его мать. Детство представлено здесь как зачарованное царство, полное ощущения новизны и приключений, на которое ведет непрестанную атаку мир взрослых со всей своей пошлостью, ложью и равнодушием. В фильме особенно остро подчеркнут этот контраст между тем, полным жизни мальчуганом, который попадал с приятелями во всякие истории, всегда поступал по совести и верил в добро, и близким к отчаянию взрослым мужчиной, который приехал в городок своего детства на похороны старого друга. Эта история – и в книге и в фильме – позволяет максимально остро почувствовать жизнь во всей ее неоднозначности и бережно оглянуться на свое прошлое... Есть такая пословица: дом там, где сердце. Мне кажется, название говорит нам как раз об этом...

         "Молодость без молодости" Мирчи Элиаде (а также одноименный фильм).

         Сложность этого названия состоит в его неоднозначности, в возможности двух противоположных прочтений – и при переводе на различные языки, смысл может склоняться в разные стороны: молодость без неопытности; либо: молодость при отсутствии молодости. Повесть Мирчи Элиаде и одноименный фильм рассказывают нам историю профессора Доминика Матея, лингвиста по образованию и идеалиста по характеру, который посвятил всю свою жизнь поиску первоисточника индоевропейских языков, праматери Логоса. В начале действия ему уже семьдесят лет, и он чувствует, что так и не успеет завершить труд всей своей жизни, и от отчаяния собирается покончить с собой. Но в тот же вечер в профессора ударяет молния, которая не только не убивает его, а напротив возвращает давно ушедшую молодость. И здесь начинается основное действие: ему приходится скрываться от нацистов, которые хотят исследовать его для выведения расы сверх-людей, совершенствовать свою работу над праязыком и заново испытать любовь к женщине, в которой он узнает перевоплощение своей давно умершей возлюбленной, потерянной им из-за его фанатичной преданности работе. Однако вскоре она также получает удар молнии, после которого начинает говорить на древних языках, помогая Доминику продвигаться в его работе. Но при этом она начинает стремительно стареть, и Доминик вынужден заново переживать агонию утраты – и все это на фоне его воспоминаний и сновидений о чем-то невнятном, но очень важном. И постепенно приходит неумолимое желание никогда не разлучаться с этой женщиной, и если нужно – принести в жертву любое свое достижение, чтобы она была счастлива. И приходит осознание того, что единственный идеальный язык – это любовь.