Сентябрь в этом году получился грустным, даже тревожным. Похороны Иосифа Давыдовича Кобзона... Я не была его большой поклонницей. Но мне очень нравилась песня из фильма "17 мгновений весны" - "Мгновения", "День Победы". Он был патриот России и за это достоин глубокого уважения. Светлая ему память.


Просто сразила весть о гибели Александра Захарченко. Понятна боль Донбасса. Тревога. Война становится неизбежной?


Огромное уважение этим двум замечательным людям. Пусть земля им будет пухом! А по ссылке ниже можно послушать, как они вместе поют о любви к жизни.
https://www.facebook.com/299302947179766/videos/588659958203050/

Завтра первый учебный день после долгих летних каникул. Раньше ощущала радостное волнение, а сегодня бесконечная печаль от нерадостных известий.

Скоро 9 Мая - День Победы. Ещё в конце 20-го века казалось, что фашизм не может возродиться. А сегодня он поднимает голову в разных местах земного шара. Вот поэтому считаю необходимым пропагандировать книги о страшном фашистском времени. Помещаю сюда выдержки из моего дневника. Хочу, чтобы прочитали книги этого замечательного французского писателя - Робера Мерля. Он писал о фашизме, ощутив его железные когти на свой судьбе. Робер Мерль был в фашистском концлагере 3 года. Чудом выжил.



13.03.18
Сегодня закончила читать роман французского писателя Роберта Мерля «Смерть – моё ремесло». Роман написан в 1953 году, но и сегодня он современен. Современен, потому что снова возрождается фашизм в Европе, на Украине, в Прибалтике… Современен, потому что молодёжь забыла или не знает об ужасах фашизма и начинает возлагать на него надежды.
Книга Мерля о фашистском эсэсовце Рудольфе Ланге, коменданте концлагеря «Освенцим». Роман сопровождается эпиграфом-посвящением, где автор говорит: «Кому я могу посвятить эту книгу? Разве только жертвам тех, для кого СМЕРТЬ – это РЕМЕСЛО». Жутко. Жутко от того, что те, кому посвящена книга, ушли из жизни, измученные голодом, жаждой, задохнувшись в газовых камерах, сваленные в ямы, сожжённые в крематориях. Господи, и это Ты видел!
Произведение состоит из семи глав, которые названы годами: 1913 год, 1916 год, 1918 год, 1922 год, 1929 год, 1934 год, 1945 год. Каждая глава рассказывает об определённом этапе жизни страшного убийцы. Что ещё удивительно, рассказ ведётся от его лица.
1913 год. Будущий фашист познал унижение ещё в детстве, когда отец ломал его характер, готовя сына служению Богу. Не странно ли: от служения Богу – к служению Смерти? Как же надо изуродовать душу! Ещё в школе Рудольф в драке стал виновником того, что товарищ сломал ногу, но ни на миг он себя в этом не обвинил.
Мальчик живёт с мечтой – убежать из дома. После смерти отца он становится единственным мужчиной в семье. Он старается сохранить ритм жизни, заданный отцом: молитвы утренние, обедни, вечерние. Но вскоре всё нарушено войной. Рудольф 2 раза неудачно бежит на фронт, наконец завербовался в Красный Крест помощником санитара на разгрузку санитарных поездов. Но мечты попасть на фронт не оставил.
1916 год. После очередного побега на фронт юный Рудольф попадает в распоряжение ротмистра Гюнтера и его драгун. Ротмистр убеждает Ланга в том, что нет ничего выше Германии и её интересов. В августе 1916 года в возрасте 15-ти лет Рудольф стал драгуном. Юнец показал себя прекрасным исполнителем, он готов на всё ради выполнения приказа. Вокруг смерть, он один остался в живых, раненый, выносит пулемёт и отходит к своим. В шестнадцать лет у него уже три ранения и малярия. Получил письмо о смерти матери. На Палестинском фронте ранен в очередной раз и представлен к награде. Здесь видит первых повешенных немцами жителей деревни. Здесь получил приказ не выпускать никого из жителей мятежной деревни. Жители мятежной деревни смогли скрыться от преследователей, тогда уничтожили первую попавшуюся арабскую деревню. Но… Германия капитулировала.
1918 год. Мирной жизни бывшие солдаты не нужны. Голод. Ланг и его товарищ Шрадер находят работу на маленьком заводе, где делали сейфы. Его уговаривают работать медленнее, так как старый рабочий, его напарник, не успевает за ним. Но Ланг не идёт на такую рабочую солидарность. В результате рабочие добились увольнения его и Шрадера. Всё страшнее и страшнее этот Ланг. Он равнодушно принимает смерть друга, убивает бывшего сослуживца, насилует квартирную хозяйку.
1922 год. Ланг – рабочий бетономешалки, член социал-демократической партии, антисемит. По заданию партии совершает убийство. Получил 10 лет тюрьмы, отсидел 5.
1929 год. Ланг теперь конюх, работает над возрождением фермы, женится на Эльзи по решению полковника Иезерица. У него уже сын и две дочки. Ланг вступает в эсэсовский отряд. Снова участвует в убийстве, но на этот раз избежал тюрьмы, защитила партия.
1934 год. Ланг становится эсэсовцем. Его приглашают работать в концлагерь в Дахау. В 1940 году он в Польше – в Освенциме. Кощунственны его рассуждения о том, что увеличение смертности заключённых не создавало никаких трудностей. Жутко от дел фашистов. Не хватает ям для трупов. Нет земли для убитых. Хоронят, сваливая трупы в ямы, друг на друга. Жуть! Поражает цинизм. Трупы сжигают, поливая растопленным (от трупов же) жиром и гордятся этим своим рациональным решением: экономия средств. Разрабатывают непрерывный конвейер по убийству людей. Даже звери не выдерживают, один из них, Зецлер, кончает жизнь самоубийством – отравился выхлопными газами.
1945 год. В декабре 1943 года Ланг стал инспектором концлагерей. Переехал в Берлин. Этот ужас остановила победа над фашистами. Но не все предстали перед судом. Гитлер суда избежал.
Ощущение омерзения, грязи. Но читать об этом надо, знать это необходимо, чтоб не вернулся фашизм.

НЕСКОЛЬКО ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫХ ЗАМЕЧАНИЙ
… творение художника и поэта – остановленный образ его самого

В.А. Нащокина о Пушкине
«Я видела много его портретов, но с грустью должна сознаться, что ни один из них не передавал и сотой доли духовной красоты его облика – особенно его удивительных глаз.
Это были особые, поэтические задушевные глаза, в которых отражалась вся бездна дум и ощущений, переживаемых душою великого поэта. Других таких глаз я во всю мою долгую жизнь ни у кого не видела.
Говорил он скоро, острил всегда удачно, был необыкновенно подвижен, весел, смеялся заразительно и громко, показывая два ряда ровных зубов, с которыми белизной могли равняться только перлы».

Из воспоминаний М.П. Погодина о чтении Пушкиным «Бориса Годунова»:
«Ожидаемый нами величавый жрец высокого искусства – это был среднего роста, почти низенький человек, с длинными, несколько курчавыми по концам волосами, без всяких притязаний, с живыми быстрыми глазами, вертлявый, с порывистыми ужимками, с приятным голосом, в чёрном сюртуке, в тёмном жилете, застёгнутом наглухо, в небрежно завязанном галстуке… Мы услышали простую, ясную, внятную и вместе пиитическую, увлекательную речь. Первые явления мы выслушали тихо и спокойно или, лучше сказать, в каком-то недоумении. Но чем дальше, тем ощущения усиливались. Сцена летописателя с Григорием просто всех ошеломила. Что было со мною, я и рассказать не могу. Мне показалось, что родной мой и любезный Нестор поднялся из могилы и говорит устами Пимена: мне послышался живой голос древнего русского летописателя. А когда Пушкин дошёл до рассказа Пимена о посещении Кириллова монастыря Иоанном Грозным, о молитве иноков: «Да ниспошлёт Господь покой его душе, страдающей и бурной», - мы все просто как будто обеспамятели. Кого бросало в жар, кого в озноб. Волосы поднимались дыбом. Не стало сил воздерживаться. Один вдруг вскочит с места, другой вскрикнет. У кого на глазах слёзы, у кого улыбка на губах. То молчание, то взрыв восклицаний, например, при стихах Самозванца:
Тень Грозного меня усыновила,
Димитрием из гроба нарекла,
Вокруг меня народы возмутилф
И в жертву мне Бориса обрекла.
Кончилось чтение. Мы смотрели друг на друга долго и потом бросились к Пушкину. Начались объятия, поднялся шум, раздался смех, полились слёзы, поздравления. «Эвон, эвое, дайте чаши!» Явилось шампанское, и Пушкин одушевился, видя такое своё действие на избранную молодёжь».




Генрих Волков о работоспособности Пушкина

Без длительного творческого уединения Пушкин буквально задыхался. Творчество было не только его призванием, но и первейшей жизненной потребностью.
«Труд был для него святыня, купель, в которой исцелялись язвы, обретали бодрость и свежесть немощь уныния, восстановлялись расслабленные силы. Когда чуял он налёт вдохновения, когда принимался за работу, он успокаивался, мужал, перерождался». (Вяземский о Пушкине)
В 15 лет он уже начал публиковаться и заслужил восторженное одобрение «метров» русской поэзии. В 20 лет – он известен всей читающей России. В 25 – это вполне зрелый талант и зрелый характер, автор «Евгения Онегина» и «Бориса Годунова».
«Без постоянного труда нет истинно великого» - Пушкин.
«Поверь, что лёгкое, изящное стихотворение Пушкина, в несколько строчек, потому и кажется написанным сразу, что оно слишком долго клеилось и перемарывалось у Пушкина» (Ф. Достоевский)
«Оставь любопытство толпе и будь заодно с гением… Толпа жадно читает исповеди, записки, etc., потому что в подлости своей радуется унижению высокого, слабостям могущего. При открытии всякой мерзости она в восхищении. Он мал, как мы, он мерзок, как мы! Врёте, подлецы: он и мал и мерзок – не так, как вы – иначе» (Пушкин)
Величие Пушкина как поэта – это величие его личности, которое вовсе не предполагает какой-то одномерности, канонизированности, идеальности, показной образцовости.
В 1833 году Пушкин много работает в архивах. «Получив два огромных фолианта документов, свыше тысячи страниц, Пушкин за полторы недели, с 25 февраля по 8 марта, тщательно изучил их, сделав в рабочих тетрадях множество выписок и конспектов, и уже через месяц, 25 марта, имеет черновую редакцию первой главы «Истории Пугачёва».




Истинный друг

Пушкин всегда готов был протянуть руку помощи начинающим писателям и поэтам. «Он горячо поддержал намерение «кавалерист-девицы» Дуровой написать мемуары и брался сам их редактировать. Он сердечно приветствовал Алексея Кольцова. Он помог Гоголю увериться, утвердиться в своём таланте и призвании, щедро дарил ему замыслы и сюжеты некоторых произведений («Ревизор», «Мёртвые души») … тепло отнёсся он к поэту из крестьян Слепушкину и писал Дельвигу: «… у него истинный, свой талант; пожалуйста, пошлите ему от меня экземпляр «Руслана» и моих «Стихотворений» - с тем, чтоб он мне не подражал, а продолжал идти своею дорогою».
М.П. Погодин рассказывал, что, когда он читал Пушкину свою пьесу «Марфа Посадница», тот пришёл в восторг, плакал и сказал: «Я не плакал с тех пор, как сам сочиняю, мои сцены народные ничто перед Вашими. Как бы напечатать её»,- и целовал и жал Погодину руку.
Баратынского при нём нельзя было критиковать.
Пушкин всегда откликался на чужую беду. «Получив известие о наводнении в Петербурге в 1824 году, Пушкин пишет брату Льву: «Этот потоп с ума мне нейдёт. Он вовсе не так забавен, как с первого взгляда кажется. Если тебе вздумается помочь какому-нибудь несчастному, помогай из Онегинских денег (имеется в виду гонорар за роман «Е. О»). Но прошу, без всякого шума, ни словесного, ни письменного». Лёжа на смертном одре и испытывая жесточайшие мучения, он вдруг вспоминает, что из-за дуэли не смог прийти на похороны сына Н.И.Греча, хотя сам Греч из враждебного ему литературного круга. Он просит врача Спасского: «Если увидите Греча, кланяйтесь и ему и скажите, что я принимаю участие в его потере».
«Он как будто оставил нам в наследство своё сердце, и оно бьётся тех пор в душе русского, в душе каждого, кто приобщается к пушкинской поэзии».





ЛИЦЕЙСКАЯ РЕСПУБЛИКА
К 9-ти годам Пушкин уже много читает (Гомер, Вольтер, Мольер, Буало). Разыгрывает перед сестрой свою пьесу «Похититель», сам на себя пишет эпиграмму. В 10 лет – первые опыты в поэме.
К 12 годам свободно говорил по-французски, довольно знал латынь. Дома была огромная библиотека на французском языке.
19 октября 1811 года – открытие лицея. В лицее запрещены телесные наказания. Лицеисты ходили к профессорам на чаепития по вечерам. В лицее была атмосфера свободного, равного общения, доверительности, душевной открытости. Принято было 30 мальчиков. Первый выпуск дал России двух «столпов отечества»: Александр Горчаков – дипломат, государственный канцлер Российской империи; Модест Корф – директор императорской петербургской библиотеки. Но больше прославили его другие выпускники: Александр Пушкин – великий русский поэт и писатель; декабристы – Иван Пущин, Вильгельм Кюхельбекер, Владимир Вальховский. Близкие к декабристам – тверской гражданский губернатор и тайный советник Александр Бакунин – участник турецкой войны, действительный статский советник, капитан лейб-гвардейского полка; Сильверст Броглио, погибший за свободу Греции, поэт и литератор – Антон Дельвиг, Фёдор Матюшкин – адмирал флота.
Профессор Александр Петрович Куницын развивал идеи французских просветителей о «естественном праве», то есть праве каждого человека на свободу и равенство. Изданные отдельной книгой, его лекции были запрещены. Куницыну послал Пушкин свою «Историю пугачёвского бунта» с благодарственным посвящением («Он создал нас, он воспитал наш пламень, Поставлен им краеугольный камень, Им чистая лампада возжена»)
Ещё один преподаватель Пушкина – Александр Иванович Галич (Говоров). Получил образование за границей, приверженец философии Шеллинга. С лицеистами вёл беседы на равных, скоро сделался их любимцем. Галич вдохновил Пушкина на написание для экзамена 1815 года стихотворения «Воспоминания в Царском Селе».
Иван Кузьмич Кайданов познакомил лицеистов с экономической жизнью России.
Яков Иванович Карцев – преподаватель физико-математических наук. Он развлекал воспитанников злыми анекдотами про обитателей Царского Села, включая и царствующих особ. Это он сказал Пушкину, не получив вразумительного ответа по математике: «Садитесь и пишите стихи».
«Поверьте, что на свете нет ничего более верного и отрадного, нежели дружба и свобода» (А.С. Пушкин. Из письма Осиповой, 1825 год)
Пушкин первый посылает своим друзьям привет в Сибирь (стихотворение «Во глубине сибирских руд»). В 1835 году ему удаётся опубликовать мистерию опального Кюхельбекера «Ижорский», её печатают в типографии III отделения.



Друзья Пушкина:

Карамзин, Жуковский, Пущин и Кюхельбекер – вот друзья поэта. Но после 1825 года одним он посылает «Во глубине сибирских руд», другие его перестанут понимать, а Дельвиг умер в 1831 году. Жуковский и Вяземский намного старше поэта и относились к нему по-менторски, наставляли, читали морали, учили жить… Пётр Плетнёв был помощником Пушкина в издательских делах, но близким другом всё-таки не стал. Александр Иванович Тургенев - добрый гений Пушкина. Он содействовал поступлению поэта в Лицей, познакомил его с Жуковским и Карамзиным, снабжал поэта литературными новинками, в 1823 году содействовал переводу Пушкина из Кишинёва в Одессу. Тургенев был в России наездами, и их отношения не выходят за рамки интеллектуального общения.
Сергей Соболевский. Пушкин ценил его остроту ума, любил сердечно. Но… Соболевский бывал в частых заграничных разъездах, и они не виделись годами.
Павел Воинович Нащокин. Московский барин, ведший беспорядочную светскую жизнь, но сумевший сохранить во всём этом прекрасную русскую душу. Незадолго до трагической дуэли Нащокин подарил Пушкину кольцо с бирюзовыми камешками, как талисман, предохраняющий от насильственной смерти. Пушкин, торопясь на дуэль, забыл его надеть…
Фёдор Иванович Толстой (Американец), двоюродный дядя Льва Николаевича Толстого. Во время кругосветного путешествия с экспедицией адмирала Крузенштерна за буйное поведение и хулиганские выходки был высажен на одном из островов около Аляски, отсюда и прозвище Американец, где прожил несколько месяцев среди местного населения. Храбрый и мужественный участник Отечественной войны 1812 года. Именно его Грибоедов изобразил в речи Репетилова:
Ночной разбойник, дуэлист,
В Камчатку сослан был, вернулся алеутом,
И крепко на руку не чист;
Да умный человек не может быть не плутом…
Американец узнал себя и выговорил Грибоедову, почему тот его назвал «крепко на руку нечистым», и собственноручно поправил строку – «В картишках на руку не чист».
На склоне лет Фёдор Толстой стал суеверен, тени убитых им на дуэлях являлись ему (их было 11 человек). У Американца было 12 детей, 11 умерли в младенчестве. Фёдор считал, что это счёт за убитых им. Именно Американца Пушкин взял в посредники в сватовстве к Наталье Николаевне Гончаровой.





Интересы Пушкина в 30-е годы


В эти годы Пушкин заявляет о себе как профессиональный историк. Плодом его трудов явилась «История Пугачёва». Он работал и над историей Петра Первого, в бумагах поэта нашли наброски по истории Украины, Камчатки. Пушкин намеревался написать историю французской революции, историю Павла Первого. В его библиотеке хранилось более четырехсот книг по истории. «Дикость, подлость и невежество не уважает прошедшего, пресмыкаясь перед одним настоящим» (А. Пушкин «Опровержение на критики» 1830)
С колыбели входят в нашу душу сказки Пушкина, а образ Татьяны Лариной – образец поведения русской женщины, верной и чувственной. Марина Цветаева так писала: «Если я потом всю жизнь по сей последний день всегда первая писала, первая протягивала руку – и руки, не страшась суда, - то только потому, что на заре моих дней лежащая Татьяна в книге, при свечке, с растрёпанной и переброшенной через грудь косой, это на моих глазах сделала. И если я потом, когда уходили (всегда – уходили), не только не протягивала вслед рук, а головы не оборачивала, то только потому, что тогда, в саду, Татьяна застыла статуей». Онегин же – это «тип декабриста без декабря». Размах русской души показал Пушкин в противоположных образах: Пимен и Гришка Отрепьев, Кочубей и Мазепа, старый цыган и Алеко, Лиза и Германн, Пётр Первый и Евгений из «Медного всадника».
В 1833 году Пушкин пишет «Медного всадника» - гимн тоталитаризму и маленькому человеку, восставшему против всего дела Петра. Страшна фантастическая картина скачущего медного всадника за бегущим Евгением.
1836 год – замечательная повесть Пушкина «Капитанская дочка». Повесть истинно русского писателя. Всё здесь проникнуто Русью: и образ верного Савельича, и Пугачёв с его принципом «казнить так казнить, миловать так миловать», и хозяин постоялого двора, и притча об орле и вороне, рассказанная Пугачёвым….
Всё творчество Пушкина жизнеутверждающе. Он дарит нам своими произведениями свет и тепло, мудрость и глубину, уверенность и достоинство.
«В Пушкине я нашёл больше, чем ожидал. Такого мозгу, кажется, не вмещает ни один русский череп, по крайней мере ни один из ощупанных мною» (Иван Киреевский)
«Всякое его стихотворение является плодом глубокого размышления» (Проспер Мериме)
Пушкина часто сравнивают с Моцартом. Наверное, это справедливо. Почему Сальери в трагедии «Моцарт и Сальери» испугался Моцарта и познал зависть? Потому что научиться быть Моцартом нельзя.





Отзывы на смерть Пушкина


П. Вяземский:
Вам затвердит одно рыдающий мой стих:
Что яркая звезда с родного небосклона
Внезапно сорвана средь бури роковой,
Что песни лучшие поэзии родной
Внезапно замерли на лире онемелой.

Ф. Тютчев
Мир, мир тебе, о тень поэта,
Мир светлый праху твоему!..
Назло людскому суесловью,
Велик и свят был жребий твой!..
Ты был богов орган живой,
Но с кровью в жилах… знойной кровью.
Вражду твою пусть тот рассудит,
Кто слышит пролитую кровь…
Тебя ж, как первую любовь,
России сердце не забудет.
Мирза Фатали Ахундов
Чертог поэзии украсил Ломоносов,
Но только Пушкин в нём господствует один.
Страну волшебных слов завоевал Державин,
Но только Пушкин в ней державный властелин.
Он смело осушал тот драгоценный кубок,
Что наполнял вином познанья Карамзин.
Пусть Николай царит от Волги до Китая,
Но покорил весь мир лишь Пушкин-исполин.

А. Герцен
«Пушкин как нельзя более национален и в то же время понятен для иностранцев. Он редко подделывается под народный язык русских песен, он выражает свою мысль такой, какой она возникает у него в уме. Как все великие поэты, он всегда на уровне своего читателя: он растёт, становится мрачен, грозен, трагичен; его стих шумит, как море, как лес, волнуемый бурею, но в то же время он ясен, светел, сверкающ, жаждет наслаждений, душевных волнений. Везде русский поэт реален, - в нём нет ничего болезненного, ничего из той преувеличенной психологической патологии, из того абстрактного христианского спиритуализма, которые так часто встречаются у немецких поэтов. Его муза – не бледное существо, с расстроенными нервами, закутанное в саван, это – женщина горячая, окружённая ореолом здоровья, слишком богатая истинными чувствами, чтобы искать воображаемых, достаточно несчастная, чтобы не выдумывать несчастья искусственные».

Н. Чернышевский
«…Значение Пушкина неизмеримо велико. Через него разлилось литературное образование на десятки тысяч людей, между тем как до него литературные интересы занимали немногих. Он первый возвёл у нас литературу в достоинство национального дела, между тем как прежде она была, по удачному заглавию одного из старинных журналов, «Приятным и полезным препровождением времени» для тесного кружка дилетантов. Он был первым поэтом, который стал в глазах всей русской публики на то высокое место, какое должен занимать в своей стране великий писатель. Вся возможность дальнейшего развития русской литературы была приготовлена и отчасти ещё приготовляется Пушкиным».

В. Сологуб
Теперь, когда стремлений злоба
Не знает, где искать добра,
Проснись, поэзия, пора!
Чтоб Пушкин выступил из гроба!

А. Майков
Пушкин! Ты в своих созданьях
Первый нам самим открыл,
Что таится в духе русском
Глубины и свежих сил!
Но, юнейшие в народах,
Мы, узнавшие себя
В первый раз в твоих твореньях
Мы приветствуем тебя,
Нашу гордость – как задаток
Тех чудес, что, может быть,
Нам в расцвете нашем полном
Суждено ещё явить!

А. Островский
«Пушкиным восхищались и умнели, восхищаются и умнеют. Наша литература обязана ему своим умственным ростом. И этот рост был так велик, так быстр, что историческая последовательность в развитии литературы и общественного вкуса была, как будто разрушена, и связь с прошедшим разорвана… Поколение, воспитанное исключительно Пушкиным, когда сознательно оглянулось назад, увидало, что предшественники его и многие его современники для них уже даже не прошедшее, а далёкое давнопрошедшее. Вот когда заметно стало, что русская литература в одном человеке выросла на целое столетие».

Г. Плеханов
«…Пушкин прежде всего такой поэт, для понимания которого необходимо покинуть отвлечённую точку зрения просветителей. Просветителю трудно понять Пушкина. Вот почему Белинский часто несправедлив к нему, несмотря на всё своё замечательное художественное чутьё».

А. Кони
«Горячая любовь к России и вера в неё были у него неразлучны с чувством правды, которое не позволяло ему закрывать глаза на её недостатки и на чужие достоинства. Он желал видеть родину, сроднившеюся с Западом во всём лучшем, но сохранившею самобытные формы, заключающие всё хорошее своё… Гордясь скромностью русского человека и величием всего, что совершено им по почину Петра. Пушкин тем не менее преклонялся перед достоинствами человеческими. Ему был чужд узкий патриотизм, враждебно, надменно или косо смотрящий на всё иноземное. Указывая на терпимость к чужому, как на одну из прекрасных сторон простого русского человека, он говорил о необходимости уважения к человечеству и к его благородным стремлениям. «Недостаточно иметь только местные чувства, - говорил он Хомякову, - есть мысли и чувства всеобщие, всемирные…»»

М. Горький
«… Пушкин первый почувствовал, что литература – национальное дело первостепенной важности, что она выше работы в канцеляриях и службы во дворце, он первый поднял звание литератора на высоту, до него недосягаемую: в его глазах поэт – выразитель всех чувств и дум народа, он призван понять и изобразить все явления жизни».

С. Есенин
Мечтая о могучем даре
Того, кто русской стал судьбой,
Стою я на Тверском бульваре,
Стою и говорю с собой.
Блондинистый, почти белесый,
В легендах ставший как туман,
О Александр! Ты был повеса,
Как я сегодня хулиган.
Но эти милые забавы
Не затемнили образ твой,
И в бронзе выкованной славы
Трясёшь ты гордой головой.
А я стою, как пред причастьем,
И говорю в ответ тебе:
Я умер бы сейчас от счастья,
Сподобленный такой судьбе…

В. Маяковский
«Я лично очень люблю Пушкина и часто упиваюсь отдельными местами «Онегина».
Я знаю, век уж мой измерен,
Но чтоб продлилась жизнь моя,
Я утром должен быть уверен,
Что с Вами днём увижусь я.
Выше этих строк не бывает. Это предел описания влюблённости».

Вчера закончила читать сборник рассказов «Русская любовная классика». Сборник принёс спокойствие и действительно эстетическое наслаждение. Никакой пошлости.
Конечно, есть примитивность – это я о рассказе Михаила Чулкова «В чужом пиру похмелье». Не верю ни единому слову в нём. Разве можно не узнать мужа? Даже в ночи? Даже если он не разговаривает? А запах? Как его подменить? А на ощупь? Неужели, обнимая, ты не поймешь, что это не твой любимый муж? Глупость какая-то.
В тысячный раз перечитала Карамзина «Бедная Лиза». «И крестьянки любить умеют!» - заявляет писатель. А умеют ли? Почему Лиза не подумала о матери, когда умирала? Ведь мама её, хоть и потеряла своего любимого, но думала о дочери, не хотела умирать, не пристроив в жизни её. Или это вообще свойственно детям – не думать о родителях? Как легко девушке вскружить голову! И это в любой век: в 18-ый, 19-ый, 20-ый, 21-ый… И любовь эта в своё время будет выброшена, как букет самых лучших ландышей, кинутый в Москву-реку за ненужностью; «… исполнение всех желаний есть самое опасное искушение любви». Нельзя исполнять все желания любимого, иначе не останется у тебя ничего, потеряет к тебе интерес любимый – и уйдёт к другой… Целомудрие – самое ценное, что есть у девушки, и то, что сейчас совсем перестали ценить, к сожалению…


А «Метель» Владимира Соллогуба, конечно, написана под влиянием «Метели» Пушкина, только в рассказе Соллогуба нет пушкинской лёгкости, нет волшебства и романтики. Хотя встреча влюблённых в метели завораживает своей красотой. Но как быстро всё заканчивается!
Рассказ Писемского «Красавец» лишний раз нам напоминает, что внешняя красота обманчива, и за смазливым лицом может скрываться неимоверный подлец.
Рассказ Иеронима Ясенского «Мотылёк» поведал о мимолётном увлечении, которое исчезает вместе с маскарадом.
А у Николая Лескова в рассказе «Маленькая ошибка» я нашла одну хорошую мысль и полностью с нею согласилась: «Хорошие мысли надо искать не во гневе, а в радости».
Насмешил рассказ Чехова «Длинный язык», где глупая жена в болтовне выдала мужу все свои похождения, но обвинила во всём своего мужа. Так тоже бывает.
В рассказе Ивана Гончарова «Уха» тоже было смешно, как в самом начале поездки набожный пономарь Ерёма терпел насмешки женщин, а на обратном пути, после того как дамы узнали сладкого любовника в Ерёме, смирными стали женщины и не подтрунивали уже над Ерёмой.
Максим Горький в рассказе «На плотах» поведал историю о снохаче, что влюбился в свою сноху, а сноха в него. Грех не останавливает влюблённых, они даже мечтают: одна о смерти мужа, другой о гибели сына. Грех и любовь рядом ходят.



Во грехе проживала ночную жизнь Наталья Давыдовна из одноимённого рассказа Александра Куприна. Днём это чопорная всеми уважаемая дама, но были ночи, когда она превращалась в самую распутную девку. И эта двойная жизнь длилась целых 16 лет.
Как легко флирт может перерасти в измену! Важно вовремя остановиться, или чтоб тебя вовремя остановили, как в рассказе Надежды Лухмановой «Флирт».
Страшен рассказ Л. Андреева «Бездна». Бездна человеческой низости здесь. Только что влюблённые были чисты и полны радужных мыслей. Но подлецы всё растоптали, разорвали красоту, а влюблённый юноша превратился в зверя, терзающего то, что ещё осталось от растерзанной чистоты.
Две актрисы борются за зрителя и за мужчину в рассказе Лидии Чарской «Кис-кис».
Дневник женщины, влюблённой в другую женщину, как-то не особо приятно читать (рассказ Лидии Зиновьевой – Аннибал «33 урода»).
Зато как прекрасна любовь и трогательна разлука в рассказе А. Грина «Она». Без возлюбленной «пустым казался… наступающий день, пустым и ненужным, как бутылки, стоящие на столе. Дыхание его было страдание, и молитвой была тоска его».
Интересно, герой рассказа В. Брюсова «За себя или за другую» получил по заслугам (и всё-таки жаль, что получил) от той, которую давно обидел или от другой, отомстившей ему за всех обиженных женщин?





Весело было читать рассказ А. Аверченко «Ниночка», где эта Ниночка, изобличая приставания начальника службы тяги, раздевается ещё перед тремя мужчинами, раздевается сама, а обвиняет потом их: «Какие все мужчины негодяи!»
А как здорово выписано желание прекрасной девушки, как обворожительна она в своём желании, как прекрасна в своей верности любви! (рассказ Виктора Гофмана «Летний вечер»)
После чтения рассказа Ф. Сологуба «Царица поцелуев» задумываешься о верности, которую сохранить невозможно без любви, особенно если муж старик, а женщина молода и прекрасна.
А как объяснить лёгкое помутнение рассудка случайных попутчиков, сошедших с парохода на одной незнакомой им пристани и отдавшимся ночи любви!? Что это как не солнечный удар? (рассказ И. Бунина «Солнечный удар»)
Так же необъясним поступок дамы, отдавшейся ночи любви среди грязи и неуюта, хотя мечтала-то она совсем о другом. (рассказ Пантелеймона Романова «Без черёмухи»).
И всё же «Любовь – это самое тонкое украшение жизни, смысл, душа её, если хочешь. О, она, конечно, требует тысячи аксессуаров и довольно умную голову, но невообразимо сладка в умелых руках» - полны неизъяснимой красоты слова из рассказа Анны Мор «Удав». И ещё оттуда же: «Красные розы – мечта окрылённая, страсти метущие, чувство нежданное. Красные розы победа венчанная, крик торжествующий, жизнь без анализа. Красные розы – слава могучего, кровь побеждённого, жестокость безмерная. Чайные розы – осенние розы, дар на могилу, сердце без веры. Чайные розы – слёзы бессильные, боль затаённая, надежда умершая. Чайные розы – мечта улетевшая, горе бездонное, смерти дыхание. Белые розы – холод снежинок, гордость невинного, победа рассвета. Белые розы – счастье невесты, песни архангела, лилия царская. Белые розы – совесть спокойная, молитва дитяти, солнца сияние».
Розы любви рассыпаны по страницам книги. Какое наслаждение читать истинно прекрасную литературу! Благословенны минуты радости с книгой!

Прочитала книгу Фланнери О*Коннор «Хорошего человека найти не легко». Как-то страшно от этой книги. Почему Фланнери не написала ни одного радостного рассказа? Может, и писала, только мне они не попались? Фланнери из южного штата Америки Джорджии. Критики литературы назвали её гротескные, но всё же реалистичные психологические рассказы «шоковой терапией». Юрий Дубинин (чрезвычайный посол и Полномочный посол СССР в США 1986 – 90 годы) говорил, что они созвучными нашему времени.
А мне от этого как-то не по себе. Хотя я точно в шоке от всех её персонажей, начиная с Шепарда, который, увлёкшись идеей перевоспитания молодого преступника, не заметил, как довёл до самоубийства собственного сына (рассказ «Хромые выйдут первыми»), и заканчивая несчастной миссис Май, которую пронзил рогами сбежавший бык соседей (рассказ «Весной»). Почему происходят эти ужасы? Потому что люди слишком заняты собой и не замечают ничего и никого вокруг?
Вот миссис Макинтайр, недовольная слишком старательным работником из Польши, заворожённо смотрит, как летит под уклон потерявший управление трактор и летит прямо на поляка, а он не видит опасности, так как лежит под машиной, ремонтируя её. «Она почувствовала, что её глаза, глаза мистера Шортли и глаза негра сошлись в одном взгляде, спаявшем их вечным единством сообщников, и услышала тихий всхлип, который издал поляк, когда колесо большого трактора переломило ему хребёт.» Что это?! Убийство? Заговор? За что? За добросовестный труд? Нелепо и бессмысленно жестоко. (рассказ «Перемещённое лицо»).
А вот отец, желая научить сына ценить родную деревню, отправляется с ним за приключениями в город. А в городе сам предаёт сына, трусливо отрекается от подростка, когда мальчику грозили расправой и полицией. Слава Богу, всё обошлось! Но между сыном и отцом выросла стена отчуждения, которая исчезает лишь при их возвращении домой. С замиранием сердца читаю строки, наполненные страданием отца, понявшего низость своего поступка: «Милосердие рождается в страданиях, которые неизбежны для каждого и неисповедимыми путями ниспосылаются детям» (рассказ «Гипсовый негр»).
Понятна боль сына, что не ценил матери в своё время, даже радовался её страданиям, а понял, насколько она ему дорога, лишь когда её потерял: «Мамочка, родная, подожди!» - а мама уже не могла его ждать: умерла. (рассказ «На вершине все тропы сходятся»).
В рассказе «Береги чужую жизнь – спасёшь свою!» мистер Шифтлет не жалеет ни старуху, ни её глухонемую дочку Люсинел. Пообещав жениться на девушке, он, прихватив машину, сбегает от будущей тёщи и невесты, оставив её одну спящей в закусочной. По дороге он встречает мальчика, покинувшего навсегда свой дом. Оказывается, мальчик убегает от ужасной матери-проститутки. И Шифтлет вспоминает свою мать, что была ангелом, а он её бросил. С ужасом обращается он к небу: «Господи, разразись грозой, смой всю гниль с земли этой!» Но ведь эта гниль – он сам?!
Страшен рассказ «Хорошего человека найти не легко». Семья едет на отдых. Бабушка уговаривает внуков и сына с невесткой навестить одно место, дорогое в её воспоминаниях. Внуков заманивает рассказами о доме с тайниками. Путешественники заплутали, а потом машина перевернулась. Но все остались живы. Однако радоваться рано. На их пути встретился разбойник по кличке Изгой. Он и его бандиты убили всю семью.
Я думаю: что в голове у автора? Почему так много страшного там? Почему даже человек, торгующий Библией, может надругаться над девушкой-инвалидом? (рассказ «Соль земли»). Вероятно, потому, что нет веры истинной у человека? О какой вере может идти речь, если под обложкой Библии у парня хранится фляжка виски и колода карт? Какой смысл жизни у человека, обвиняющего во всех своих бедах мать и ненавидящего перед смертью весь свет? (рассказ «Озноб»). Что могло случиться с девушкой, которая ни с того ни с сего нападает на случайную соседку по приёмной у врача и вгрызается ей в горло? (рассказ «Откровение»).
После прочтения этого сборника задумываешься о жестокости человеческого мира. Больше ни о чём писать не хочется. Грустно, ах грустно, господа ….

17 декабря 1925 родился Константин Яковлевич Ваншенкин, русский поэт. Давайте вспомним поэта его стихами.

Зимние сумерки

Зимних сумерек тонкие краски
Удивительно дороги мне.
Сколько доброй, застенчивой ласки
В осветившемся первом окне!

Сколько легкой и радостной грусти,
Так и рвущейся из берегов,
В тишине и в медлительном хрусте
Раздающихся где-то шагов!

Нет мороза сегодня в помине,
Ожидается скоро теплынь,
И торчит на бескрайней равнине
Из-под снега сухая полынь.


Художник Марк Кремер


К чему копить ничтожные обиды...

К чему копить ничтожные обиды,
Им не давать исчезнуть без следа,
Их помнить, не показывая виду
И даже улыбаясь иногда?

Они мелки, но путь их страшно долог,
И с ними лучший праздник нехорош.
Они - как злой блуждающий осколок:
Болит внутри, а где - не разберешь.

Вот почему я их сметаю на пол,
Пускай не все, но большую их часть.
Осколок только кожу оцарапал,
А мог бы в сердце самое попасть.
1954




Мальчишка
Инне

Он был грозою нашего района,
Мальчишка из соседнего двора,
И на него с опаской, но влюбленно
Окрестная смотрела детвора.

Она к нему пристрастие имела,
Поскольку он командовал везде,
А плоский камень так бросал умело,
Что тот, как мячик, прыгал по воде.

В дождливую и ясную погоду
Он шел к пруду, бесстрашный, как всегда,
И посторонним не было прохода,
Едва он появлялся у пруда.

В сопровожденье преданных матросов,
Коварный, как пиратский адмирал,
Мальчишек бил, девчат таскал за косы
И чистые тетрадки отбирал.

В густом саду устраивал засады,
Играя там с ребятами в войну.
И как-то раз увидел он из сада
Девчонку незнакомую одну.

Забор вкруг сада был довольно ветхий -
Любой мальчишка в дырки проходил,-
Но он, как кошка, прыгнул прямо с ветки
И девочке дорогу преградил.

Она пред ним в нарядном платье белом
Стояла на весеннем ветерке
С коричневым клеенчатым портфелем
И маленькой чернильницей в руке.

Сейчас мелькнут разбросанные книжки -
Не зря ж его боятся, как огня...
И вдруг она сказала:- Там мальчишки...
Ты проводи, пожалуйста, меня...

И он, от изумления немея,
Совсем забыв, насколько страшен он,
Шагнул вперед и замер перед нею,
Ее наивной смелостью сражен.

А на заборе дряхлом повисая,
Грозя сломать немедленно его,
Ватага адмиральская босая
Глядела на героя своего.

...Легли на землю солнечные пятна.
Ушел с девчонкой рядом командир.
И подчиненным было непонятно,
Что это он из детства уходил.
1951

Просто удивительно, насколько современны слова великого писателя 19-го века сегодня, в 21-м веке!
"Не будет у России, и никогда еще не было, таких ненавистников, завистников, клеветников и даже явных врагов, как все эти славянские племена, чуть только их Россия освободит, а Европа согласится признать их освобожденными!" — писал в 1877 году Достоевский.

— Начнут же они, по освобождении, свою новую жизнь именно с того, что выпросят у Европы, у Англии и Германии, например, ручательство и покровительство их свободе, и хоть в концерте европейских держав будет и Россия, но они именно в защиту от России это и сделают.

Начнут они непременно с того, что внутри себя, если не прямо вслух, объявят себе и убедят себя в том, что России они не обязаны ни малейшею благодарностью, напротив, что от властолюбия России они едва спаслись при заключении мира вмешательством европейского концерта, а не вмешайся Европа, так Россия проглотила бы их тотчас же, «имея в виду расширение границ и основание великой Всеславянской империи на порабощении славян жадному, хитрому и варварскому великорусскому племени».

Может, целое столетие, или еще более, они будут беспрерывно трепетать за свою свободу и бояться властолюбия России; они будут заискивать перед европейскими государствами, будут клеветать на Россию, сплетничать на нее и интриговать против нее.

О, я не говорю про отдельные лица: будут такие, которые поймут, что значила, значит и будет значить Россия для них всегда. Но люди эти, особенно вначале, явятся в таком жалком меньшинстве, что будут подвергаться насмешкам, ненависти и даже политическому гонению.

Особенно приятно будет для освобожденных славян высказывать и трубить на весь свет, что они племена образованные, способные к самой высшей европейской культуре, тогда как Россия — страна варварская, мрачный северный колосс, даже не чистой славянской крови, гонитель и ненавистник европейской цивилизации.

У них, конечно, явятся, с самого начала, конституционное управление, парламенты, ответственные министры, ораторы, речи. Их будет это чрезвычайно утешать и восхищать. Они будут в упоении, читая о себе в парижских и в лондонских газетах телеграммы, извещающие весь мир, что после долгой парламентской бури пало наконец министерство в (…страну по вкусу…) и составилось новое из либерального большинства и что какой-нибудь ихний (…фамилию по вкусу…) согласился наконец принять портфель президента совета министров.

России надо серьезно приготовиться к тому, что все эти освобожденные славяне с упоением ринутся в Европу, до потери личности своей заразятся европейскими формами, политическими и социальными, и таким образом должны будут пережить целый и длинный период европеизма прежде, чем постигнуть хоть что-нибудь в своем славянском значении и в своем особом славянском призвании в среде человечества…

Разумеется, в минуту какой-нибудь серьезной беды они все непременно обратятся к России за помощью. Как ни будут они ненавистничать, сплетничать и клеветать на нас Европе, заигрывая с нею и уверяя ее в любви, но чувствовать-то они всегда будут инстинктивно (конечно, в минуту беды, а не раньше), что Европа естественный враг их единству, была им и всегда останется, а что если они существуют на свете, то, конечно, потому, что стоит огромный магнит — Россия, которая, неодолимо притягивая их всех к себе, тем сдерживает их целость и единство».

Ф.М. Достоевский. Дневник писателя, сентябрь-декабрь 1877 г.

http://www.oneoflady.com/2017/09/blog-post_54.html

В колонках играет - Любовь
Читаю роман-газету (за 1981-ый год!), роман Даниила Гранина "Картина". А там приводятся строки из стихов - такие интригующие! Нашла (спасибо Интернету!), прочитала... И восторг! Красота! Делюсь ею с вами.
«Забудем клятвы, данные другим» Евгений Храмов

1 ноября 1972 года

Затем, что этот день неповторим,
И в этом наша общая заслуга,
Забудем клятвы, данные другим,
И вспомним клятвы, данные друг другу.

Прекрасен голубой и горький дым,
Прекрасен лист, трепещущий упруго.
Забудем клятвы, данные другим,
И вспомним клятвы, данные друг другу.

Не мы с тобою это говорим,
А вся в багрец одетая округа,-
Забудем клятвы, данные другим,
И вспомним клятвы, данные друг другу.





Кушнер Александр

"Какое счастье, благодать"


Какое счастье, благодать
Ложиться, укрываться,
С тобою рядом засыпать,
С тобою просыпаться!

Пока мы спали, ты и я,
В саду листва шумела
И неба темные края
Сверкали то и дело.

Пока мы спали, у стола
Чудак с дремотой спорил,
Но спал я, спал, и ты спала,
И сон всех ямбов стоил.

Мы спали, спали, наравне
С любовью и бессмертьем
Давалось даром то во сне,
Что днем — сплошным усердьем.

Мы спали, спали, вопреки,
Наперекор, вникали
В узоры сна и завитки,
В детали, просто спали.

Всю ночь. Прильнув к щеке щекой.
С доверчивостью птичьей.
И в беззащитности такой
Сходило к нам величье.

Всю ночь в наш сон ломился гром,
Всю ночь он ждал ответа:
Какое счастье — сон вдвоем,
Кто нам позволил это?





Иван Бунин

Я к ней вошел в полночный час.
Она спала — луна сияла
В ее окно, и одеяла
Светился спущенный атлас

Она лежала на спине,
Нагие раздвоивши груди,
И тихо, как вода в сосуде,
Стояла жизнь ее во сне.






Александр Блок
«Есть минуты, когда не тревожит»


Есть минуты, когда не тревожит
Роковая нас жизни гроза.
Кто-то на плечи руки положит,
Кто-то ясно заглянет в глаза...

И мгновенно житейское канет,
Словно в темную пропасть без дна...
И над пропастью медленно встанет
Семицветной дугой тишина...

И напев заглушенный и юный
В затаенной затронет тиши
Усыпленные жизнию струны
Напряженной, как арфа, души.



https://youtu.be/JZZ3y30leUM
Музыка любви

В колонках играет - мысли
Настроение сейчас - философское

Недавно я разговаривала с бывшей своей ученицей, умной читающей девушкой. Она мне посоветовала прочесть книгу Энтони Бёрджесса "Заводной апельсин", сказав, что ей ну очень понравилось сие произведение, а вот классика русская её не впечатляет. Чтобы понять, что впечатляет современную молодёжь, я решила окунуться в мир популярной иностранной прозы. Не скажу. что это супер-современное произведение. Оно было напечатано ещё в 60-е годы 20-го века. Почему сия пошлятина нравится нашей молодёжи - вопрос. Быть может, кто-нибудь сможет мне на него ответить?

Впечатления от прочтения "Заводного апельсина" – как будто вывозилась в грязи. Читала через силу: откровения мерзавца вызывают отвращение. Всё-таки дочитала, надеясь, что в этих пошлостях есть какой-то смысл. Но нет…
Это сплошная чернуха. Внутренний мир нравственного урода, по-моему, если и должен привлекать внимание, то с точки зрения психиатра. А тут показано, как будто бы все проходят через данную гадость. И избежать этого невозможно. Почему так жестоки молодые люди? Почему для них нет ничего святого: ни уважения к старшим, ни восхищения красотой, ни любви к родителям…? Алекс очень чувствителен к музыке, слушает прекрасных композиторов, но музыка ещё больше пробуждает в нём зверя. Человек для него – кал.
Надменность героя поражает. Да, бывают люди, ненавидящие всё и всех. Но если покопаться в их душе, то можно найти хотя крупицу человеческого, доброго, светлого. Здесь же этого нет и в помине. А когда он подвергся лечению доктора Бродского, то превратился в «заводной апельсин», потому что делал всё под страхом испытания физического недуга: так его запрограммировали – тошнота, рвота и боль даже от представления боли другого человека. И теперь он не может сопротивляться насилию, но не может и быть насильником сам, хотя нравственно это всё тот же урод, всё так же ненавидит людей и не понимает значение добра для человека. Может, это от того, что и к нему никто не расположен по-доброму?
Его недавние друзья его предали, родители прогнали… Через два года отсидки в тюрьме и лечения в клинике Бродского он узнаёт, что один из его бывших друзей убит, другой стал жестоким полицейским, а третий – примерным семьянином. Алекс после попытки самоубийства мечтает найти себя тоже в семье. Но как безотрадны его мысли!
“Туда, куда теперь я пойду, бллин, я пойду odinoki, вам туда со мной нельзя. Наступит завтра, расцветут tsvetujotshki, ещё раз провернётся гадкая voniutshaja земля, опять взойдёт луна и звёзды, а ваш старый drug Алекс отправится искать себе пару и всякий прочий kal. Всё-таки сволочной этот мир, griazni, podli и voniufshi, бллин. Так что попрощайтесь со своим junym drugom. А всем остальным в этой истории сотворим салют, сыграв им на губах самую красноречивую в мире музыку: пыр-дыр-дыр-дыр. И пусть они целуют меня в jamu. Но ты, о мой сочувственный читатель, вспоминай иногда коротышку Алекса, какои ты его запомнил. Аминь. И всякий прочий kal”.
Нет, я не сочувствую герою, потому что не верю в его реальность. По-моему, это больная выдумка Энтони Бёрджесса, которую хочется поскорее забыть, как страшный сон.
А причину "болезни" Энтони Бёрджесса вижу в его непростой жизни. Он не помнил своей матери: она умерла, когда сыну было только 2 года. О своих отношениях с ровесниками Бёрджесс вспоминал: «На меня или набрасывались с кулаками, или не замечали совсем. Меня просто презирали. Оборванцы, сбившиеся в шайки, обычно избивали аккуратно одетых детей вроде меня». С отцом тоже особой близости не было, да и Энтони потерял отца в 21 год. Одиночество - это главное в его жизни. Ещё музыка. Он сам был неплохим композитором. А женщины? Первая жена была изнасилована американскими дезертирами во время Второй мировой войны и умерла в 1968 году от цирроза печени.

В «Заводном апельсине», самом известном романе писателя, центральный философский вопрос — может ли быть человек со «злой» волей лучше «хорошего» гражданина, у которого воли нет? Печальный ответ: нет! Отвратительны как злодей, так и "хороший" гражданин. Выхода нет.
Не хотела бы я, чтоб такие произведения заменили нашей молодёжи русскую классику.

В колонках играет - Русские

Сегодня день памяти героев Первой мировой войны. 6 августа (по новому стилю) русские воины 13-ой роты 226-го Землянского полка провели котратаку при отражении немецкой газовой атаки. Немцы в ужасе бежали, а атака получила название "Атака мертвецов».

«Русские не сдаются!» Рождение этой знаменитой фразы пресса и мемуары участников Первой мировой войны связывают именно с тем боем. Утро 6 августа 1915 года. Немцы, осаждающие русскую крепость Осовец, начинают газовую атаку, жидкий хлор из сотен баллонов устремляется на защитников форпоста. Вскоре к газу добавляется шквальный огонь орудий. По расчетам немецких командиров, мало кто из русских мог остаться в живых после такого. Но вдруг — «мертвые» встают из могил.
«У нас не было противогазов, поэтому газы нанесли ужасные увечья и химические ожоги. При дыхании вырывался хрип и кровавая пена из легких. Кожа на руках и лицах пузырилась. Тряпки, которыми мы обмотали лица, не помогали. Однако русская артиллерия начала действовать, посылая из зелёного хлорного облака снаряд за снарядом в сторону пруссаков. Тут начальник 2-го отдела обороны Осовца Свечников, сотрясаясь от жуткого кашля, прохрипел: «Други мои, не помирать же нам, как пруссакам-тараканам от потравы, покажем им, чтобы помнили вовек!» —
вспоминает участник событий, командир полуроты 13-й роты Алексей Лепёшкин. Так началась битва, получившая позже название «атака мертвецов».

Первые две попытки штурма Осовца были предприняты в сентябре 1914 года и в феврале —марте 1915 года и закончились неудачей: немцы понесли серьезные потери и возобновлять приступ не стали. Единственно, вторая попытка была серьезнее, а потерпев провал, немцы перешли к позиционной войне, активно накапливая силы и подготавливая новый штурм.


Осаждающие не сильно превосходили по численности гарнизон крепости. Однако немецкие командиры были известны своим умением создавать огромный перевес на участке главного удара, чем они и пользовались как на Восточном, так и на Западном фронтах. На этот раз 11-я ландверная (Ландвер — немецкие войска милиционного типа, аналог русского ополчения. — Ред.) дивизия подготовилась к штурму крайне серьезно. Для взятия передовых Сосненской и Заречной позиций русских было решено использовать отравляющие вещества и мощную артиллерийскую поддержку.

Внимание! Газы!

Отравляющие вещества — в данном случае хлор — были еще в новинку для воюющих сторон, в связи с чем средства защиты у русских войск (как впрочем и у их союзников на Западном фронте) были несовершенны. На том этапе войны отравляющие вещества обычно доставлялись в баллонах, а не как позже, в снарядах, поэтому было очень важно наличие попутного ветра, чтобы хлор не снесло на собственные войска. Немцам пришлось в полной боевой готовности ждать более десяти дней, пока не подул нужный ветер. Для атаки в четырех местах было сосредоточено 30 газовых батарей (точное число баллонов в каждой из них неизвестно, но обычно в одной батарее насчитывалось 10–12 баллонов), к каждой в качестве компрессора подсоединялись баллоны со сжатым воздухом. В результате жидкий хлор выбрасывался из баллонов в течение 1,5–3 минут. Час пробил рано утром 24 июля (6 августа по новому стилю) 1915 года. Как указано в Дневнике боевых действий 226-го пехотного Землянского полка, «около 4 часов утра немцы выпустили целое облако удушливых газов и под прикрытием их густыми цепями повели энергичное наступление, главным образом на 1, 2 и 4 участки Сосненской позиции. Одновременно с этим противником был открыт ураганный огонь по Заречному форту, заречной позиции и по дороге, ведущей с последней на Сосненскую».
Впрочем, какие-то меры противодействия газам все же уже были: солдаты жгли перед окопами паклю и солому, поливали брустверы и распыляли обеззараживающий известковый раствор, а также надевали имевшиеся в их распоряжении противогазовые повязки и маски. Впрочем, все это было не слишком эффективно, к тому же многие солдаты использовали обычные мокрые тряпки, которыми обматывали лицо. Обороняющиеся пострадали очень сильно: оказавшиеся в низине 9-я, 10-я и 11-я роты практически перестали существовать, в 12-й роте на Центральном редуте в строю осталось около 40 человек, у Бялогронды — около 60-ти. Неожиданностью для русских войск также стал и обстрел крепости, в том числе и снарядами с отравляющими веществами, — именно поэтому русская артиллерия не смогла дать адекватный ответ противнику, хотя возможности у нее для этого были.

Немецкая артиллерия создала огневой вал, под прикрытием которого ландвер пошел в наступление. Сопротивления после подобной подготовки никто не ожидал. Все шло по плану: части 18-го и 76-го ландверных полков без особых проблем заняли первую и вторую позиции, легко сломив сопротивление также сильно пострадавшей от газов и артобстрела ополченской роты, стоявшей на самой Сосненской позиции. Однако затем начались проблемы: сначала ландштурмисты 76-го полка слишком увлеклись наступлением и попали под собственные газы, потеряв порядка тысячи человек, а когда остатки 12-й русской роты открыли огонь из центрального редута, атака немедленно прекратилась.

«Живые мертвецы»
Уже упоминавшийся Дневник боевых действий сообщает: «Получив донесение об этом (имеется в виду занятие 1-й линии обороны) от командира 3-го батальона капитана Потапова, который сообщил, что немцы, занявшие окопы, продолжают продвигаться к крепости и находятся недалеко уже от резерва, командир полка тотчас же приказал 8-й, 13-й и 14-й ротам выступить с форта на Сосненскую позицию и, перейдя в контратаку, выбить немцев из занятых ими наших окопов». Эти части, и в том числе 13-я рота, атаку которой возглавил подпоручик Владимир Карпович Котлинский, также сильно пострадали от газа и артобстрела и потеряли до половины личного состава (потери 14-й роты, находившейся в крепости, были меньше). Немцам обещали, что они просто займут незащищенные позиции. Однако все складывалось по-другому: навстречу им поднимались русские солдаты с обмотанными тряпками лицами, «живые мертвецы».

«Приблизившись к противнику шагов на 400, подпоручик Котлинский во главе со своей ротой бросился в атаку. Штыковым ударом сбил немцев с занятой ими позиции, заставив их в беспорядке бежать… Не останавливаясь, 13-я рота продолжала преследовать бегущего противника, штыками выбила его из занятых им окопов 1-го и 2-го участков Сосненских позиций. Вновь заняли последнюю, вернув обратно захваченные противником наше противоштурмовое орудие и пулеметы. В конце этой лихой атаки подпоручик Котлинский был смертельно ранен и передал командование 13-й ротой подпоручику 2-й Осовецкой саперной роты Стрежеминскому, который завершил и окончил столь славно начатое подпоручиком Котлинским дело». Котлинский умер к вечеру того же дня, Высочайшим приказом от 26 сентября 1916 года он был посмертно награжден орденом Св. Георгия 4-й степени.
Один из очевидцев сообщил газете «Русское слово»:

«Я не могу описать озлобления и бешенства, с которым шли наши солдаты на отравителей-немцев. Сильный ружейный и пулеметный огонь, густо рвавшаяся шрапнель не могли остановить натиска рассвирепевших солдат. Измученные, отравленные, они бежали с единственной целью — раздавить немцев. Отсталых не было, торопить не приходилось никого. Здесь не было отдельных героев, роты шли как один человек, одушевленные только одной целью, одной мыслью: погибнуть, но отомстить подлым отравителям».
Немцы контратаки не ожидали, они вообще считали, что на позициях никого, кроме мертвецов, нет. Но «мертвецы» поднялись из могил. Остальное довершила наконец пришедшая в себя русская артиллерия. К 11 часам Сосненская позиция была очищена от противника, который атаку повторять не стал. В тот день русская боевая группа, столкнувшаяся с неприятелем, потеряла убитыми, ранеными, пострадавшими от газов примерно 600–650 офицеров, военных чиновников и нижних чинов. Неприятель понес большие потери.

Как это ни печально, но судьба крепости Осовец уже была решена: поступил приказ эвакуировать ее. 23 августа здания и укрепления оставленной русскими войсками крепости взлетели на воздух, а через два дня немцы заняли еще дымящиеся руины.
Осовец был оставлен, но «атака мертвецов» 13-й роты не была бессмысленной: она стала нерукотворным памятником русскому солдату, который отдавал свою жизнь за свободу народов Европы, за то, чтобы они могли сами выбирать свое будущее.

https://youtu.be/l92q9cfdcqw - видео о подвиге русских
Использованы материалы http://foma.ru/ataka-mertvetsov-pervaya-mirovaya-istoriya-uzhasa-i-podviga.html