Что-то стоит за спиной, словно кто-то… темной стеной в балахоне иссине-кровавом. В сотый раз, в сотый протяжно-тоскливо-устало оно тянет душу из-под одеяла. Сквозь сон через вздох… И сквозь стон, если б мог… как не бывало… Нет, вот он! И… я измотан, что-то-кто-то всего меня изорвало. Но… ему мало… Он сушит мне губы и веки мне трет, словно пропасть ревет – сон на убыль. И бессовестно, навидавшаяся Нави новью, льнет бессонница, настоявшаяся в изголовье…

* * *
Вечны ли грусти, последние, тайные, вечны ли грусти искания... Встретим ли, впустим ли, встанем ли, если мы в грусти накалены… Если так сильно грустны, что словно устья зеркальные в реки срываемся скальные, вечною грустью полны... Сердце сжимая в горсти – не набежать, не найти… Нет, не поймать нам в бессилии всё, всё, что вдруг упустили мы… Вкруг тьма, а мы слишком сильные, чтоб наудачу пойти...
* * *
Чувствуешь? Словно мир-пустота в тебя смотрит, и не видит, не знает, не помнит это стомиллионное море – глазастое – слепо, и немо, и стонет... И в тебе ни соцветья от тени его, и в тебе ни созвучья от эха его, только капля ежеминутная, пустоты этой не минувшая да и больше нигде-ничего... И ты вглядываешься без устали в межедумствие, между век, и всё кажется, будто пусто здесь, – там, где должен быть человек.

Птицы в ветвях не веснятся – в зори кричат, беснуются; звезды покрылись плесенью, но, как всегда, рисуются. Кляп предосенней ржавчины – в глотку!, чтоб не дышалось так! Землю свернуть калачиком, спать уложить безжалостно! Ветер втоптать в грязь жирную, рвать и бросать в безумии, кутать в обрывки жизнь свою, бить и любить, как мумию. Где ты? Тебя не вижу я… чувствовать, знать… так хочется… Горько и больно трижды мне от моего одиночества…

* * *
Всё – паутина, мной сотканная из просветов, смерчем закрученная в бесконечный оскал. Струнами-нитями, за души смертных задетыми, соединяет она тех, кто ждал – не искал. В вечности трииллюзорной, болезненной, темной развоплощаются марионетки-сердца с пыльными взглядами-душами, что и не помнят миги начала в сиротстве своем без конца. В нервном метании вне одиночества, в нем же – остро они ощутят забессмертный порог. В слабости – бога, в усталости – промысел божий – ищут, не зная, что он тоже так одинок, связанный, сомкнутый, втиснутый меж глупых кукол, часть мной из яви сплетенной гнетенной сети; он, как и я, как они, – это сердце без стука, мука без воли, и ищущий цель без пути.

* * *
Задумчивая весеница в сердце, как в окно, смотрит – словно ей что-то снится, словно ждут грёзы – по три – на каждой моей странице. Ну... может, слово скажет или поправит кудри. Ланью, раненой даже, смотрит, страшится бури – ждет, слыша голос вражий. Взглядом по сердцу гладит, как по живому режет. Я до любви не жаден, и беспричинно нежен голос ее – украден… Смотрит, как вестник-весник, болью дум, болью грёзы… Если я мог бы, если… высушить твои слёзы, выслушать твои песни...

Ночь, а вокруг – столбы. Отбыть с этой земли желал сотни раз. Прочь! Кто мне друг? Лишь вы… Как быть? С зеркалом ли – с вами с глазу на глаз сон?, и не мне – сквозь боль шагать… дверью… закрытой… Ответный взгляд, вон! Трон во тьме, и король-слуга верит, что выпил всесветный яд. Запах чужой. Как прыжок с листа, скрежет по щёкам слёз выдавленных. Взгляд! Ах, сто сжёг! Всё – не то, не так – нежит по окнам, что видом от них. Клятвы – в кулак, в сердце – грёзы боль. Вновь и вновь в ады век сну плести. Взглядами так: бред в цель, брось свой. Кровь за кровь! – Надо весну спасти!

* * *
Стирается, рвётся, над нами смеётся
Граница-артерия, жила Земли -
Там, где человек Ей сам не улыбнётся,
И не подлатает, и не прикоснётся,
Чтоб заново чувствовать корни свои.

Когтим мы её – изнутри и снаружи,
И вражьим словам внемлем словно родным,
Хоть чувствуем все, что душою недужим,
Что кровь свою пьём и не знаем, что хуже,
Но зло ещё злей, когда стало своим.

Где дверь нараспашку – ловушки, засады,
Улыбки – уловки, дары – воровство.
Былых нет границ, и окрест лишь ограды,
И слов торжество подтверждают приклады,
И каждый, как встарь, среди нас дорог ствол.

Грозим, ненавидим и смотрим прелюто,
И терпим… звереем… но как же грустим,
Коль кто среди нас наслаждается смутой,
И рвёт наши раны, и верит в салюты…
Его – своего – никогда не простим!

Вновь кровь Земли нашей сочится в лощинах.
Страданья Её – наши все до конца.
Рыдают уже женщины о мужчинах,
Но знаем, кровавые эти морщины
Исчезнут с Её пресвятого лица.

Немойберег Встречница (стихи о вымечтанной девушке) Встречница ты моя, ветреница, С глазками, небом лaсканными, Знаешь, в тебя мне верится. Таешь ты – светом ли, красками ли... Скоро ли станешь, нескоро ли Вешней водою, ласточками? Мы вдруг друг друга поняли – Кто-то любовью нас нaкормил… Ты не родная – искомая, Выдумная, вымечтaнная. Треснет явь – далеко маяк, Твердой опорой не стану я. И не годишься ты в крестницы, В звёздницы-перемлечности. Слаще ли дух или пресней царь – Больше не будет встреч на стих. © Автор. Немойберег. 1995 год. Написать автору. Источник: Стихи НБ / «Встречница ты моя, ветреница...» Немойберег.

---