...Но любовь к ближнему - пустая красивая выдумка, потому что если начать копаться в ней всё глубже и глубже, то в конце концов дороешься до мысли, что каждый человек на Земле - один одинёшенек, и самый близкий-наиближайший ему - враг, и распорядитель его судьбы, и вероятный его убийца.

*Братья Вайнеры, из романа "Евангелие от Палача"

Выполняю первую просьбу читателя.
Сразу оговорюсь, что это - не рецензия на книгу, а просто то, что я могу рассказать о ней.
Итак:

Роман "1876" американского писателя Гора Видала.

Книга эта попала мне в руки случайно (при изучении семейных книжных полок в бабушкиной кладовой). До этого момента я и не слышала никогда о существовании как этого романа, так и самого писателя (кстати, нашего современника)...

Могу сказать, что это - первая книга после произведений Сомерсета Моэма, из которой мне приходится выписывать цитаты почти с каждого разворота страниц (а хочется - с каждой страницы).
Писатель обладает потрясающим умением прорисовывать характеры даже самых "незначительных" героев мимолётными мастерскими штрихами, несколькими словами давать точную характеристику нравов народа и времени, создавать настроение лёгкими описаниями бытовых сцен (как в случае с лифтом)...

Повествование ведётся от первого лица, мы видим происходящее глазами человека (к слову сказать - писателя), который вернулся в Америку к её столетию после почти полувекового пребывания в Европе.

Из послесловия:
"1876 год был, вероятно, самой низкой точкой в истории нашей республики; знать кое-что о происходившем тогда, думаю я, нам очень полезно сейчас, потому что времена становятся снова не слишком утешительными."

Издан роман "1876" был к 200-летию США (1976).
Является второй книгой тетралогии: "Вице-президент Бэрр" - "1876" - "Вашингтон, округ Колумбия" - "Линкольн".

Необходимо к прочтению тем, кого интересует история становления Соединённых Штатов Америки (да и вообще хорошая литература).

Единственный в наше время романист, чьи книги я читаю с удовольствием, - это очаровательный русский парижанин Тургенев. С необычайной страстностью пишет он о политике, а потому умеет воссоздать живых мужчин и женщин, в отличие от прочих романистов, старательно пытающихся нарисовать словами людей, которых, как им кажется, они знают или о которых читали; в результате же получается та самая невразумительная болтовня, от которой мы страдаем каждодневно всю нашу жизнь.

*Гор Видал, "1876"

Стедман назвал несколько литературных имён, с которыми я должен познакомиться, и я ему пообещал это сделать, хотя и недолюбливаю общество профессиональных писателей. К тому же романов я больше не читаю, а современная поэзия действует мне на нервы, потому что кажется мне не чем иным, как тщательно разрушенной прозой.

*Гор Видал, "1876"

...На залитой огнями сцене - оркестр в полном составе. Чётко вычерченные поблескивающие инструменты, пианино, металлические пюпитры, фраки, вечерние туалеты... Пианист стал колотить по клавишам, неистовая трескотня ввинтилась мне в уши. Затем замер, руки застыли на клавиатуре, зверский оскал обнажил хищные зубы. И тут вступили скрипки. Прочертили воздух стеклянными звуками, вибрируют кисловато, смычки скоблят чёткие чёрточки струн - словно кто-то водит по стеклу ногтем, долгий мертвящий вопль, несколько мертвящих воплей подряд. И тут виолончели, огромные, между ног у дам - виолончелисток; мне приходится закрыть глаза, чтобы не видеть их. Ужасные звуки, у меня волосы встают дыбом, струны под смычками мерзко скрипят. И снова пианино. Затем градом свистящие звуки, свист стоит у меня в ушах, заурчал контрабас. Даже вылез в солисты, грубиян, его медлительные хрипы долго властвовали на сцене. Затем поднялся общий гвалт: визжали скрипки, пианист колотил по клавишам и всё так же хрипел контрабас. Но вот над всем этим гомоном флейта - белая, чистая...
... слышу её. От горизонта до горизонта - голос, приносящий мне умиротворение...
...отдаётся эхом в молчании зала. Но тут шквалом вопли, ржание, скрежет, пронизывающий меня до костей, а затем пианино рявкнуло громче всех и заткнулось. В едином порыве все присутствующие воздели длани, громко захлопали в ладоши, я воспользовался общим экстазом и пошёл к выходу...

Верджилио Феррейра.
Отрывок из романа "И вот уже тень".

Воистину мучительно задавать вопросы - мучительно то, что всегда оказываешься около своего ответа, уже явно присутствующего в вопросе... Я-то уже не задаю вопросов, слишком устал... Мучительно то, что приходится принести в жертву жизнь, я прожил всё, что возможно в человеческой жизни. Даже немного больше - я писатель...

Верджилио Феррейра.
Из романа "И вот уже тень"

И снова телефон - будь он неладен, телефон.
- Слушаю.
- ...
- А, это ты. Как поживаешь? Что нового?
- ...
- Вот как.
- ...
- Вот как.
- ...
- Вот как.
- ...
- Целую.
Верджилио Феррейра.
Из романа "И вот уже тень".

*Здесь не имеется в виду, что мы не слышим, что говорит позвонивший - это не кино. Именно это слышит герой.