Утром в конце сентября, когда природа в торжественной тишине раскладывает золотой пасьянс, хорошо думается о бабах и о Пушкине. Если подойти к вопросу без всякого ханжества, то первоначально, до полного физического пробуждения, думается всё-таки о Пушкине. А именно: ежели б Пушкин жил на каком-нибудь 12-м этаже панельки где-нибудь в Выхино-Жулебино, стал бы он нашим всем? Ежели б среди роскошной осенней ночи била по его барабанным перепонкам сигнализация пафосного внедорожника во дворе... а он выскакивал бы голый в тапках на балкон и застывал бы, как Каменный гость, терзаемый мыслью: чья это так орёт... не окислилась ли клемма в аккумуляторе? Антиутопия, скажете вы, он родился в своё время, поэтому сейчас вечно современен. Но кто сделал его вечносовременным, задумываюсь я. Не литературоведы ли? Не есть ли он символ, придуманный технологами во имя символа? Отчего голос его - благородный, чистый, ненадтреснутый - почитается за образцовый в литературе? И самое главное - вечен ли его образ? Думается, что вечен, и сейчас погиб бы он таким же молодым, без единой морщинки на великом челе, с всё ещё пышной шевелюрой, в разборке, которой причина была бы, конечно, la femme, или пал бы в дорожном конфликте - пробивалась бы через пробку карета скорой помощи, а он лежал бы на обочине и просил бы морошки...

Н.В., от которой я на днях получил письмо, что в небе пролетела комета и она вспомнила обо мне, молчала лет шесть или семь. Я ответил ей сразу, и вот мне приснилось её очередное письмо, в котором она обещала мне по-украински, что мы непременно встретимся (мне часто приходилось лезть в словарь, когда я получал от неё письма).

И я не суеверен, но совсем недавно в одном баре я уронил со стойки стакан с вилками, эти вилки рассыпались по полу, бармен нахмурился и сказал, зря вы это сделали, а один из посетителей помог мне собрать их.

Она приснилась мне в образе Н.К. - женщины одиозной и сейчас, кажется, загнанной жизнью в угол, - в образе, переходящем в образ М.Б. - коллеги, с которой мне наиболее комфортно общаться в нашем департаменте. Есть женщины, которые в обществе ведут себя либо слишком продуманно, либо необдуманно, и середины не бывает, но они крайне восприимчивы, а значит, чувственны, и мне доставляет удовольствие общаться именно с такими женщинами, потому что высоко ставлю спонтанность. И такая М.Б., и такие образы - часть моего мифотворчества, иногда даже складывающегося не только на бумаге, к тому же ещё Альбер Камю сказал (правда, словами своего героя - сутенёра), что женщины - это свобода...

Итак, мне приснилось, что я вернулся из командировки в Город мастеров, где я не имел своего угла, и поэтому направился в общежитие, в комнату, которую занимала Н.В, она же Н.К., она же М.Б. Типичным для подобных снов было то, что двухкомнатный номер общежития был полон разных людей, и у меня не было возможности остаться одному. Искомой моей подруги в номере не было, гости вдруг, не сговариваясь, затеяли оргию, и только прелюдия её, как бывает в снах, была жёстче, чем в порно; я дал знак одному из своих знакомых, что не участвую в ней, и собирался удалиться.

Но потом Н.В. появилась, и в сердце моём разлилась нежность, которая бывает сильнее любви, потому что нежность не всегда оттенок любви, а порой самостоятельное, укоренённое чувство, я вам это говорю, иногда даже принимаемое за любовь, и кто знает - в ряде случаев более стойкое чувство, потому что те, к кому нежен, и уезжают навсегда, и предают, и выходят замуж, а нежность остаётся непоколебимой. Такую нежность в чистом виде дарят феи сновидений. Но почему взамен формулы "я люблю тебя" невозможен эрзац "я нежен к тебе" - потому что этот эрзац грешит предложностью, оставим эту филологическую тему.

Н.В. появилась, не обращая внимания на меня, прошла в свою комнату. Я выбежал на улицу...

Сегодня странное слово - "берлинго-темари" взбудоражило меня, почти поставив на грань спасительного безумия, а вчера вкушал одиночество, припечаленное мытищинской осенью.

 

Каждый раз, покидая полуостров, чувствуешь себя потерпевшим кораблекрушение или отвергнутым любовником. Зубная щётка вынута из стакана. Дорожные сумки стоят у порога, вещи переложены ветками лавра, сверху - ни разу за отпуск не надёванные брюки клёш, багажник загружен балластом из круглых камней, ещё не просохших от морской воды. Сидишь под фонарём – во дворе ли, на нижней веранде ли – и мужественно ждёшь, когда этот торжественный ужин, эта ночь закончится, чтобы утром, простившись с морем, держать путь сперва на Ялту, потом на Алушту, потом на магистральные пункты - Харьков, Белгород, Орёл, Курск, Фатеж, Чернь, Тулу, Серпухов и т.д. Знаешь, что не скоро займётся новая заря в твоём сердце, не скоро зигзаг Кассиопеи потеряет южную магию в московском небе. И не скоро – да никогда, пожалуй, не забудешь, как свистел от шквального ветра свисток, срываясь со шнурка на твоей шее, когда ты гулял по обрыву в шторм. Ночь перед отъездом с полуострова – такой же водораздел годичного цикла, что и новогодняя ночь, но ты полон предчувствиями не просто тревожными, а отчаянными, потому что слышишь не бой курантов, а звон гонга из черной пустоты моря, в которой разлилась расплавленная медь Луны. Прочь от вечного крейсера Ай-Петри в холодный спящий край.

Не спится: то ли ослепляет воображаемая нагота Луны,

невидимой за чернилами туч, 

то ли стучит в висках молочный улун. 

Или просто физиология восстаёт

против сна. Сначала под утихающий плеск шин

городское пространство шпионом Сноуденом 

крадётся через балконную дверь.

Потом в спальню закатывается красный запах арбуза

с Северного рынка и проникает креозотный лязг

Москвы Сортировочной,

наконец, втекает когда-то слышанный аромат

из будуара одной художницы...

 

Эта ночь позитивна, как некролог. 

Как стриптиз, эта ночь паскудна.

Счастливы те, кого сон увлёк,

Кто проживает ночь беспробудно.

Год выпуска – 2009-й, бережная эксплуатация с 2010-го. Объём двигателя – 1200, мощность – 62.0/84.0. Обслуживался в сервисном центре официального дилера, в ДТП не участвовал, один владелец. Сборка – Южная Корея. Механика, 92-й бензин, пробег 68 тыс. км, водительская подушка безопасности, сцепление новое, тонированные задние стёкла. Комплект колёс с зимней резиной. Небольшой скол на лобовом стекле, незначительная царапина на кузове (заднее крыло). 300 тыс., возможен торг. Автомобиль в безупречном техническом состоянии. (СВАО, Москва)

Путин, множащий сущности и плодящий смыслы, подарил нам национальную идею, о которую сломали зубы придворные учёные. Известно было с самого начала, что выдумать её невозможно, она должна была сама прийти. И она пришла, но снял с неё покров Путин. Всем слоям населения страны подарил готовую, блещущую бесконечной новизной. Имя её младенческое и реликтовое - свобода. Свобода собраний, свобода слова и самовыражения, свобода от административного давления и вообще от засилия бюрократизма, свобода от вульгарной пропаганды, свобода - эмансипация русских, денационализируемых в россиян. Нет необходимости подыскивать теоретическое оформление этой идеи - его подскажет обратный ход резьбы закручиваемых гаек.

 

Это были упоительные июньские дни в Москве, когда лужи были окаймлены сначала тополиным пухом, потом липовым цветом; где-то в тенистых городских углах ещё цвёл жасмин. В библиотеке Шнеерсона, собирая материал для своего исследования о сценах клоунады в творчестве Кафки, я заснул над изучением талмудического трактата, и приснился мне сон, точнее, охватило дремотное предчувствие греха с домработницей. Знаете, я видел её лишь единожды, но и этого довольно: я спускался по лестнице, спеша на службу, когда она, позвольте, спешила ко мне, чтобы я по телефонной договорённости передал ей ключи. Я вам скажу, глубина женского декольте с пролёта четвёртого этажа особенно головокружительна, если женщина на площадке третьего, и за одно только это простительно её опоздание. С той поры незримое присутствие М., теперь уже владеющей ключами от квартиры, будоражило меня, но будоражило только в качестве незримости, презумпции неприсутствия, если можно так сказать. Раз в неделю она приходила в те часы, когда я был на службе, убиралась и уходила, а вечером... Это неприсутствие страшнее тайных свиданий. Или, скорее, оно родственно тайным свиданиям, поскольку везде и всюду оставляет следы, словно расставляет знаки - не всегда вовремя замеченные. Например, сегодня, в дождливое утро, я медлил проснуться, сонно созерцал розовые пионы на комоде в вазе под картинами с тбилисскими и ялтинскими ландшафтами, потом поднял глаза к потолку и обнаружил, что на лампе торчит декоративный элемент - деревянная дужка, видно, М. протирала лампу и, как всегда с ней бывает, свернула её...

 

Когда смолкают все оратории, в сфере небес
возникает соло.
Это голос благоденствующей птицы,
она насвистывает тихо: "Фюйть",
как тот ассириец на Приморском бульваре
в Городе Белых Акаций
в мае тысяча девятьсот... простите, две тысячи тринадцатого.
Сейчас июнь, на даче
газон пахнет лугом, зенитом лета.
До  ржавчины скисла сирень,
алые трещины на бутонах роз,
разинуты пинкфлойдовские зевы ирисов.
Сонливо гремит ведро за плетнём,
обвитым девичьим виноградом,
собаки собираются возле кухни,
среди них улыбчивый зенненхунд Одиссей.
Слышно, как соседка по телефону ругает дочь,
называет её потаскухой - накурила в доме, детей побросала...
Вероятно, гуляла в будни.
Если посмотреть с холма, где один за другим
разрываются сердца маков,
в сторону горизонта,
- горизонт ещё не скоро.
Не скоро дотянется моя рука
до мелитопольской черешни в голубой тарелке -
апофеоза жизни.

Лето началось в субботу. В эту первую летнюю ночь - не полуночную, а предрассветную - смолкли, словно прижатые мёртвым часом, соловьи, и их сменила не очень громкая перекличка - чёрт его знает, чья, но сорокам рано, сороки начинают не раньше пяти - иволг, наверное, и я почувствовал бы, что проснулся в раю, если бы проснулся только от птиц (но проснулся я также от представления, что проснулся в Иволгинском дацане, а она играет на моём инструменте - превращая его то в смычковый, то в щипковый), вскоре после переклички голоса выстроились в хор, в песню, в которую тоскливо втянулась кукушка, а потом вступили молодцеватые соловьи, и ко всем присоединилась какая-то индивидуально насвистывающая важная птица. Началась оратория. Розовый туманный месяц в небе повис. Первый поезд прошёл за лесом. До полуденных стрижей ещё столько жить.