Город медленно, но верно становится мирным, хотя для многих жителей ад войны отошел совсем недалеко - он напоминает о себе сожженными домами, следами от пуль и снарядов и телами погибших
«А потом его военные того, и труп выкинули с третьего этажа», — Максим показывает на входе в подвал входные отверстия пули, выпущенной, как он говорит, украинским снайпером. В досках дырки. Потом идет на кухню — чтобы все увидели, куда попала мина. Затем проводит к соседнему двору, там останки женщины, ее ногу съела собака — донецкие военные пристрелили пса. А за забором тело — мужчину тоже убили украинские военные. И о нем Максим говорит с ужасающей обыденностью. «Мы услышали «Стій, ти хто?» Он побежал в ту сторону(…). Потом пришел его батя, я его укрывал, полотенцами, бо собака начала его кушать. Смотрю, дед какой-то. [Спрашиваю]: Что ты деда мародеришь?— [Отвечает]Да нет, это мой сын».
Спокоен Максим только на какие-то минуты — спустя мгновения он начинает плакать, потом неестественно улыбается, снова рыдает. Двор, в котором он выживал несколько недель, видел то же самое, что и он. И многие спокойнее, только, как будто смотрят внутрь себя. Жители дома по улице архитектора Нильсена, бывшей Энгельса, сами пекут хлеб — из муки и каким-то чудом добытых яиц. Но мечтают о фабричном — обычном, мирном хлебе из магазина. Варят суп из того, что удалось добыть. А когда едят — во дворе, под деревом, то стараются не говорить о политике. Хотя иногда кто-то, не отрываясь от миски с густым варевом, спрашивает, скорее, просто в воздух: «А этому клоуну за это все что-то будет?».
«Земля круглая», — звучит ответ без особой уверенности.
Из окон дома видны две основные зоны боевых действия — «Азовсталь» и порт.
Но любопытства никто не испытывает, на войну уже насмотрелись — она прилетала сюда часто.
Чуть дальше — у Драмтеатра уже почти мирная жизнь.
Рядом у храма Покрова Божьей Матери еще слышны разрывы и отзвуки пулеметных очередей, но подростки спокойно катаются на велосипедах. В группе женщин та, кого все называют матушкой Ольгой, спрашивает у дамы с платком, завязанным узлом на голове: «Вы мне что обещали, будете делать после войны? Нет, после того, как отпразднуете. Что сделаете? Придете на причастие, исповедь, все как полагается. Да?»
От вечности матушка Ольга переходит к сегодняшнему дню. «Узнать бы, что с квартирой.
Если такое…, — Ольга показывает рукой на стоящий через дорогу сгоревший дом. — То и заходить и искать что-то смысла нет. У нас кошка котят принесла на Рождество. Дети заказывали гироскутер, а появились котята, так они их так любят… Котят забрать и диски с фотографиями. А остальное — как получится».
Около храма многолюдно — с соседних улиц приходят узнать, когда будет раздача гуманитарной помощи.
А еще тут — на возвышенности берет сотовая связь — поэтому вокруг церкви часто ходят люди с телефонами, звонят родственникам в другие города. «Брат в Харькове, его прослушивают, поэтому и говорю общими фразами, но он понимает, кто наши, а кто не наши», — молодая женщина каким-то чудом достала сим-карту донецкого сотового оператора и смогла сообщить о себе.
«Мы, конечно, заплатили за все огромную цену… А почему так получилось?
В 2014-м был референдум, такой был подъем, а потом многих как будто сломало.
Все ж поняли, что их продали, что просто олигархи заплатили за заводы в Москву.
Надежда на ЛДНР. Эти не предадут.
На Москву надежды никакой - всё продадут с потрохами.
Как только Россия подпишет капитуляцию - сохранит нацстский режим,
сразу начнется резня во всей неосвобожденной части б.Украины.
Русским из остальной части Украины нужно удирать
как можно быстрее - скоро начнется геноцид русскоговорящих.
Не помогут никакие заверения, что вы ненавидите русских.
Уничтожат всех, кто хоть когда-то говорил на русском.
Американцам в их колонии Украина нужно иметь не больше 10 миллионов
рабов. Наиболее рабски настроены бандеровцы, вот их и оставят в живых.
Клинтонша планировала точно так же зачистить от людей Белоруссию, Польшу
и Прибалтику. У них там в США скоро по экологи жить будет невозможно,
поэтому англосаксы будут переселяться в б.Украину, Польшу, Прибалтику.
Белоруссию пока не удалось обезлюдить. Но это еще впереди.
